Темно, сухо, холодно…

Я стою у распахнутого в густые осенние сумерки окна, смотрю на мягкое небо, всё в клубящейся черноте грозовых туч. Мне совсем не больно.

Одиночество со мной. Возможно - оно единственный спутник за всю бесконечность моего существования. Но я не жалею об этом.

Ни луны, ни звёзд, ни резкого света уличных фонарей… Отчего же тогда так отчётлив танец пылинок в проёме окна?

Пыль везде. Мне кажется, я никогда не знала другого мира - тёплого, весеннего, в котором нет этой удушливой пыли. Да полно, разве существует он, другой мир?

Отхожу, прячусь в бархатных тенях огромной комнаты. Временный приют, слабая защита от себя самой…

-Пандора…

Долгое эхо, похожее на шелест опавших листьев, разносится по комнате. Оно танцует в каждой пылинке, в каждой тени.

-Пандора…

Мне не страшно, я давно разучилась бояться. Слишком давно.

Ухожу ещё глубже в тени, сажусь в мягкое кресло, закрытое, как саваном, белой простынёй. Снова эта духота взмывшей в воздух пыли. Мне плохо. От надрывного кашля на глазах выступают злые слёзы.

-Пандора…

Молчание. Бесконечность молчания. Танец пылинок на фоне распахнутого окна…

 

* * *

Никто не верил в то, что я оживу. Уж слишком много всего намешали во мне странные боги. Таким, как я, обычно не суждено сделать даже вдоха - ни один мир не желает принимать нас.

И, тем не менее, я ожила.

Красивая как мечта, как звезда летней ночью. Коварная как кинжал в темноте.

Я умела предавать. Я не могла иначе.

Пандора, Одарённая всеми…

Проклятая всеми…

Много-много времени прошло с тех пор, как гордый и глупый титан Прометей был покаран Зевсом за свою недостойную любовь к смертным. Но не успокоился Отец богов, не остыл переполняющий его гнев.

-…Возьми у Афродиты губы, у Афины - руки, а у Геры… - Повелитель Олимпа на мгновение задумался, вспоминая свою ворчливую супругу, скривился как от уксуса. - Впрочем, у Геры ничего не бери…

Поклонился Громовержцу Гефест-Мастер. И рад, и не рад он был наказу Зевса. «Пусть будет она подобна богине…».

Пусть…

-Я дам ей власть над мужчинами, - ворковала надо мной Афродита. - Она будет пленять каждого, кто только взглянет на неё. И никто не спасётся от этих чар.

-Фу, сестра! Что за вздор! - Оттесняя богиню любви, ко мне подошла Афина. - Я сделаю её мастерицей, равной которой нет среди смертных. Не будет такой работы, с которой бы не смогла она справиться!

-А я, - подал голос златокудрый Феб, - я подарю ей голос, прекрасней которого не сыскать в подлунном мире. И даже музы станут завидовать ей. В голосе этом будут власть над смертными. И не посмеют противиться ни одному её слову!

-Получи же и от меня подарок, - ухмыльнулся Зевс, поглаживая грубыми ладонями мою глиняную грудь. - Пандора…

 

* * *

Я играю с пылинками. Моя тонкая рука вплетается в узор их танца, делая его совершенным.

Огромная комната с гулким эхом, единственное кресло в центре. На старых досках скрипучего пола едва заметны в пыли мои следы.

Я знаю, что время неумолимо. Пройдёт покой, пройдёт. Вижу, помню: на пороге моего убежища уже поджидает тревога. Я скоро снова встречусь с ней.

-Пандора…

Пусто, темно, холодно…

Опять осень. Я люблю её, огненноволосую спутницу моих несчастий. И никто не может объяснить, откуда во мне эта нежность. То ли память, молчавшая столько веков, просыпается, то ли просто душа у меня такая.

Душа?

 

* * *

-Я подарю тебе ложь и коварство, - ехидно ухмылялся Зевс, вдавливая в мою глиняную плоть изворачивающихся змей порока. - О, я дам тебе жажду предательства и отчаянную хитрость, холодное высокомерие и алчность, опасное любопытство и гордыню. Ты будешь ужасна и прекрасна, моя Пандора!

-Остановись! - в ужасе воскликнул Гефест-Мастер.

-Остановись! - вслед за ним закричали другие боги. - Мир не примет такое чудовище!

-Чудовище? - удивился Зевс. - Прекрасная снаружи, мерзкая внутри. О, моя Пандора вовсе не чудовище! Она - мой дар и проклятие людям. Она такая же, как они. Пандора…

Спрятала в ладонях печальное лицо Афродита. Афина сурово сжала бледные губы. Отвернулся от меня златокудрый Феб. Бессильно сомкнул огромные кулаки мой творец Гефест.

И только Гера смеялась, глядя на извивающихся змей в моей глиняной груди. Она рада была, что ничего не подарила мне.

-А теперь очнись, моя красавица, - приказал Зевс, и вдохнул в мои бессловесные уста новую жизнь. - Пандора…

 

* * *

Столько веков пролетело…

Я устала считать. Я просто живу, иду в бесконечность. Я знаю свой Долг и своё Искупление. Разрушать, ненавидеть, предавать… Только сейчас покой. Только сейчас…

Тени застыли вокруг меня, во мне… и пыль, удушливое напоминание о моей силе и слабости.

-Помнишь? - шепчут стены.

-Помню, - беззвучно отвечаю я. - Всё помню, как будто бы это произошло лишь миг назад.

-Зачем тебе это?

-Я не знаю. Но чувствую, что так надо. Надо…

-Пандора…

 

* * *

Он сидел на самом краю скалистого выступа, и алмазы морских брызг в беспорядке играли в его чёрных волосах, на оливковой коже. Он не смотрел на меня, но чувствовал, что я пришла.

-Здравствуй, Эпиметей, - произнесла я, и увидела, как вздрогнули его могучие плечи. - Я жена тебе…

-Жена? - Он напрягся, встал во весь свой огромный рост, посмотрел на меня сурово из-под густых чёрных бровей. - Жена, присланная Зевсом! Зачем мне такая?

Но знала я, в тот же миг уже знала, что он не отпустит меня. Я - дар и проклятие.

Пандора…

Кричал на краю мира прикованный к скале Прометей. Кричал до хрипа, до изнеможения: «Не принимай подарков от Зевса! Заклинаю тебя, не принимай!». Но чем он мог помочь брату?

-Зачем я люблю тебя, Пандора? - шептал Эпиметей, грея в своих огромных руках мои ледяные ладони. - Зачем не могу оторвать от тебя взгляда? Зачем голос твой является мне среди ночи? И нет покоя, нет…

Тьма, ступени во тьму, крохотный огонёк освещает путь. Я иду, спускаюсь неслышно туда, где хранятся запечатанные рукой Зевса сосуды - моё приданое. Любопытство - страшный порок - гложет меня изнутри, извивается в груди, жалит в самое сердце.

Одним глазком, на мгновение… Увидеть бы…

И открываю…

Смеялся на заоблачном Олимпе Зевс-Громовержец, глядя, как освобождённые мной беды, укрывают чёрным покрывалом мир. Он был доволен своим творением, - я оправдала его надежды. И теперь всю бесконечность своего существования мне суждено нести это проклятие людям, обращая в пыль все их начинания.

-Зачем? - вопрошал Эпиметей, больно сжимая мои плечи. - Зачем?

Что я могла ответить ему? Я - дар и проклятие.

Пандора…

 

* * *

Ночь, осень, пыль…

Я здесь всего лишь на краткий миг. Потом - снова бесконечная дорога. А пока я отдыхаю.

Да, мне надо отдохнуть.

Я иду по мирам, я несу с собой проклятие Зевса-Громовержца. Сквозь века, тысячелетия, как последняя воля давно почившего божества. Его ненависть, его гнев оказались сильнее человеческого забвения.

Но иногда, в такие вот холодные осенние дни, мне кажется, что я вспоминаю то, чего быть просто не могло.

Я вижу алый огонь огромной кузницы, чувствую запах раскалённого железа и крепкого пота. Чьи-то сильные руки с любовью проводят по моему глиняному телу.

-Я знаю, - раздаётся едва слышный шёпот, - что уготовил тебе Зевс. Ты - его проклятие. Но ради Прометея, который был мне другом… Слышишь, Пандора, Прометей был мне другом. И по воле Зевса я своими руками приковал глупого титана к скале… За это я ненавижу Громовержца! Слышишь, Пандора? Я даю тебе то, что некогда подарил мне Прометей. Храни это как самое бесценное сокровище… и дари всем, дари щедро, не скупясь. Это моё благословение людям, это…

Пыль замирает, останавливая свой вечный танец. Мне пора.

Я накидываю на плечи чёрный плащ, в последний раз обвожу взглядом комнату, послужившую мне пристанищем.

Дорога. Вечная дорого в никуда…

Я не смотрю, но знаю, что за моей спиной всё становится пылью: и старый дом, и сад под окнами, недавно устеленный шелестящим огненным ковром, и разбитые фонари у ворот.

Мой путь никогда не окончится. Я буду идти, принося с собой чудовищные беды, оставляя после себя только пыль. Но внутри меня есть то, ради чего я всё ещё живу - бесценный дар людям. И до тех пор, пока я буду продолжать своё странствие, этот дар не исчезнет бесследно.

Спасибо тебе, Гефест-мастер, спасибо и тебе, гордый и глупый Прометей, вы дали мне то, что когда-нибудь сможет пересилить всю ненависть Зевса. Вы дали мне НАДЕЖДУ…