«Внимание, внимание! Через 5 минут со второго пути отправляется поезд Москва -Нижний Тагил. Провожающим просьба выйти из вагонов»

Все. Сердце ухнуло куда-то вниз. НАВСЕГДА…НИКОГДА…

- Прыгай!

Стоя в тамбуре вагона на верхней ступеньке подножки, она не

отрываясь, отрешенно смотрела на его такое знакомое, но уже чужое лицо, избегая глаз. Ее толкали, что-то говорили, ругались, что она мешает, - ничего этого она не слышала и не чувствовала. Одна мысль свербила в уме: они расстаются НАВСЕГДА.

«Осторожно, поезд отправляется». Вагон дернулся, и перрон медленно поплыл.

- Прыгай! Скорее!

Она не сразу поняла, что это сказано ей. Растерялась. Мысли

заметались, как пойманная в сети рыба:

- Как прыгать?! А как же мама – она ждет ее? А вещи – бросить?

Зачем прыгать? – ведь они же расстались? Как он мог так поступить с ней? Ведь они мечтали, как когда-нибудь поженятся. Строили планы. А он предал.

- Девушка, или прыгайте, или проходите в вагон, мне надо

закрывать дверь.

Она взглянула в его глаза. Они были серьезны, завораживали, но, как всегда, с искорками насмешки. Обида с новой силой вспыхнула в ее душе:

- Прыгать?! Да за кого он ее принимает? Что, у нее гордости

нет? И что дальше? Ей же учиться надо.

Но внутренний голос, несмотря ни на что, толкал ее из вагона. Его глаза смотрели призывно, и он даже раскинул руки, как бы ловя…

- Куда?! Жить надоело? – сильные руки схватили ее за плечи и втянули в тамбур.

Она словно очнулась, повернулась и, даже не взглянув на бывшего возлюбленного, прошла в вагон. Села у окна. Не было сил даже плакать. Совершенное опустошение. Как будто что-то лопнуло внутри, какой-то трос, который до последнего момента был натянут. И только мысли не могли успокоиться – хаотично прыгали с одного на другое:

- Мало того, что он так обидел ее, так и сейчас хотел посмеяться

над ней, над ее чувствами. Ну, уж нет! Боже, как он мог так поступить с ней? А впрочем, что это она? – многие так поступают. А тут тем более: впереди блестящая карьера, известные, обеспеченные родители – и она, самая обычная девчонка, с которой он попросту развлекался. А она-то, дуреха, всему верила. Все принимала за чистую монету… Но как же так – разве можно исписывать целые газеты между строк словами любви и при этом не любить?! Пижон – да, но нет, он не врал. Просто испугался за свое благополучие, слишком любил свою персону, чтобы пойти наперекор родителям. Подумать только, даже не поленились перевести сыночка в другой университет. Не такая им невестка нужна, да и не сейчас. Чувства? – что за блажь… Сама-то она – о чем думала? Увидела красивые глаза – и как в омут? О себе не думала, а то бы иначе вела себя в некоторых ситуациях. Вон, когда маменька его приехала и ее вызвали в деканат для проведения беседы о том, что она мешает мальчику заниматься, он ни о чем думать не может, кроме как о ней, - разве так надо было отвечать? А она, испуганная и раболепствующая, обещала, что создаст ему все условия. Да что говорить – глупая и наивная была… А он ей разве не мешал?… А он тоже артист – изображал из себя умирающего лебедя. И она дрогнула. Она забыла обо всем. О своих друзьях и подругах, о своем призвании, о долге, о чести. Стала тенью. Бессловесной тенью его желаний и мыслей. Вот и получила. Ведь сколько говорили: самопожертвование ни к чему хорошему не приводит (за исключением великих целей), надо любить и уважать себя – тогда все будет нормально. А она забыла. Забыла себя. Наплевала на себя. Только ОН - и все. –

Такие мысли ворочались в ее мозгу, глаза автоматически фиксировали красивые пейзажи, мелькающие за окном, в которых уже появились намеки на близкий конец лета.

- Какая красивая была весна у них. Болезненное лето. А осень будет у каждого своя…

Она ничего не рассказала дома, а непривычное отсутствие

междугородних телефонных звонков объяснила ссорой. Ходила, делала все, улыбалась автоматически. Постепенно опустошение сменялось какими-то эмоциями. Она старалась не вспоминать ни о чем, но это было невозможно. И особенно беспокоил ее этот незавершенный прыжок. Она не могла себя понять, что ее толкало в тот момент? Любовь? – она рухнула в одночасье, по крайней мере она запретила себе любить, выкинула из головы. Привычка слушаться его во всем, угождать, выполнять его просьбы? Или колдовство его неотразимых глаз?

Все проходит.

Через некоторое время она получила письмо от их общего друга. Он писал, что тогда, на перроне, ее «бывший», повинуясь внезапному импульсу, загадал: если она спрыгнет с поезда, он женится на ней несмотря ни на что, вопреки воле родителей и собственным планам на жизнь.

Но поезд ушел.