Нервы щекочет ядреным дурманом полынь, Ветка в медвяных разводах янтарной смолы Ласково тронет пушок на затылке: остынь! Долгое лето и многие лета весны… Охнет в ладошку нежданной слезой молочай, Пальцы взъерошат пробор пожелтевшей травы. На спину, в осень, наотмашь упав невзначай, Взглядом вычерчивать вязь муравьиной тропы. Тихо подкрасться и робко спросить у воды: Примешь? Смеется заливисто, звонко ручей: Кто ты, дурашка? — а голос как будто внутри — Камо гредеши, откуда, чудак, и зачем? Правда, зачем мне чужие тревожные сны? След на висках от рассветной росы серебра. Лета — забвенье и лето — знаменье зимы… Я только эхо того, кто прошел здесь вчера. |