Живу я на окраине города. Мне нравится… Из окна – замечательный вид, я бы даже сказала – живописный. Рисовать я не умею, поэтому просто любуюсь природой – поле, за ним ещё поле, деревеньки какие-то вдалеке, речка… А как удобно! Почему? Да хотя бы потому, что я могу себе позволить нормально выгуливать собаку – не во дворе, вызывая упреки граждан, а в чистом, как говорится, поле. Я же говорю – удобно!

Сейчас зима. Столбик уличного термометра скатился до «двадцатки». По этой причине я пристроила теплую песцовую ушанку на голову, надела пуховик-«аляску» и валенки, которые были на пару размеров больше, чем мой собственный и доходили как раз до колен. Ну и что? Зато тепло, и снег не забивается в голенища. Главное – это не попасться на глаза многочисленным знакомым, привыкшим видеть меня при полном параде, и даже зимой – на шпильках. Собственно, шанс встретиться с кем-то нос к носу невелик – от моего дома до поля всего двести метров. Бывает, правда, что со спины меня окрикивают словами «Эй, пацан!», но я не обижаюсь – такой забавный «прогулочный» имидж не располагает к обидам.

Сегодня мы с моей «немкой» Лорой, полуторагодовалой сукой, идем на площадку. Общий курс дрессировки она успешно сдала, но я решила, что дополнительные занятия не повредят. Что послужило мотивом для принятия такого решения? Конечно, в глубине души, я знаю, что в основном эти «походы» нужны мне – я люблю находиться в обществе собак и их хозяев, мне интересно такое общение… Но официальная версия такова: поддержание на должном уровне рабочих качеств Лоры. Она и в самом деле очень ловко со всем справляется – бег ли это по высоченной лестнице, взятие ли двухметрового барьера, преодоление ли других препятствий… Всё у неё получается на «отлично»! Так что, если я и лукавлю, то совсем чуть-чуть…

В таких валенках, как у меня, возможно передвигаться лишь «шествуя важно, походкою чинной». Об этом я читала у классика, а вот теперь на собственном опыте узнала, что это такое. Я медленно брела в сторону площадки по узенькой тропинке, разрезающей кажущееся бесконечным поле, а Лора успевала делать какие-то немыслимые виражи, разметывая по сторонам вихри снежной пыли…

 

На площадке практически все были в сборе, и через несколько минут началось занятие. Особый восторг у всех без исключения вызывал красавец-доберман. Трэй был образцом привязанности к хозяину, эталоном преданности и послушания. Создавалось впечатление, что он повинуется даже не голосу своего господина, не жестам, а какому-то неуловимому движению мысли. Просто удивительно! Но куда исчезало всё его смирение, когда он видел Лору. Во время занятия он ещё держался, но как только начинался перерыв… Трэй всякий раз неотступно ходил за моей собакой, заглядывая ей в глаза и оказывая какие-то знаки внимания… Причем, это ухаживание носило чисто платонический характер, что само по себе как-то необычно. Лору это раздражало, но она терпела, лишь изредка оскаливая зубы на столь назойливого кавалера, да по возможности старалась избегать его общества. Я, как мне кажется, её немного понимаю. В чисто человеческом плане, конечно, как там у собак – сие мне не ведомо. Иной раз попадаются среди мужчин такие ухажеры, которым отказать прямым текстом, или чего уж там скрывать, послать куда подальше, не получается. Язык не поворачивается, что ли… А кавалеры – народ странный и не всегда догадливый. Вот и Лора оказалась в совершенно идиотском положении.

В этот раз Трэй, как всегда, не упускал Лору из виду, она же по-прежнему избегала его присутствия. Мы с хозяином Трэя – Юрой – посмеивались над незадачливой парочкой и за разговором не заметили, что Лора убежала на достаточно приличное расстояние. Трэй стоял метрах в пяти от неё. В тот момент мы с Юрой ещё не успели сообразить, что ситуация начинает выходить из-под контроля, а зря… Я, опомнившись, сделала несколько шагов вперед и позвала свою собаку. Лора как-то растерянно посмотрела сначала на меня, потом – на Трэя, который готов был в любую минуту к очередной порции ухаживаний, и рванула с места в противоположную сторону. Трэй тут же устремился за ней. Нам с Юрой ничего другого не оставалось, кроме как присоединиться… Я уже поняла, куда Лора держит курс – к дому. Мы бежали за собаками, не переставая кричать: «Трэй! Лора!», что со стороны звучало довольно забавно – будто бы мы звали какого-то «трэйлора» или даже «трейлера»…

Расстояние, которое обычно я преодолеваю по крайне мере за час, мы отмахали минут за двадцать, что удивительно, особенно если учесть, что бежать пришлось не по тропинке, а прямо по снежной равнине. Всё труднее было удерживать на ногах огромные валенки, которые так и норовили соскочить и ограничить свободу моего передвижения. Весело и ритмично взлетали вверх-вниз песцовые «уши», била по бедру довольно тяжелая сумка с реквизитом, а щёки горели, как после первого поцелуя…

Собаки затерялись где-то в новостройках, и мы с Юрой теперь «брали след» исключительно по наводке прохожих. Возле моего подъезда удалось немного передохнуть – перед закрытой дверью сидела Лора, в нескольких шагах от неё – Трэй. Я тихонько начала двигаться по направлению к дому, но спровоцировала этим Трэя, и безумная гонка с преследованием возобновилась – Лора, за ней Трэй, и в хвосте – мы с Юрой.

На третьем круге я охрипшим голосом бормотала одну только фразу: «Поймаю – убью!». Поймать беглянку всё же удалось – в очередной раз дверь подъезда оказалась открытой, и Лора влетела внутрь. Я – за ней. Моя девочка сидела у лифта и тяжело дышала. Я тут же забыла о своем злодейском намерении, упала на пол рядом с ней и обняла.

Выйдя из подъезда, я увидела толпу, которая наблюдала, как Юра избивает свою собаку. Кто-то просто молча смотрел, кто-то возмущался, но с места никто не двигался. Трэй обреченно и покорно лежал на спине и даже не пытался защититься от хозяина, который пинал его ногами. Я налетела на Юру и отшвырнула его от собаки, толпа, бормоча что-то и по инерции возмущаясь, рассеялась. Юра подошел к успевшему подняться Трэю, пристегнул поводок и, не попрощавшись, побрёл прочь.

 

Когда мы с Лорой появились на очередном занятии, все тут же набросились на меня с расспросами. Я рассказала все, за исключением сцены избиения – и самой вспоминать противно, да и другим ни к чему об этом знать.

Пришел и Юра с Трэем, но это была уже не та собака что прежде… Пёс не слушался хозяина, плохо выполнял, или не выполнял вовсе, команды, вызывая таким своим поведением удивление у всех, кроме меня. Лору он по-прежнему обожал, но теперь он мог, не дожидаясь перерыва, бросить своё место и, не обращая внимания на окрики Юры, подойти к моей собаке.

Во время перерыва Юра старался не смотреть мне в глаза. Трэя он выгуливал на поводке.

Больше мы на площадке не видели ни Юру, ни Трэя…