Глава 2. Сказка требует порядка, Только время в сказке кратко: Сказка скоро говорится. Вот пред нами град-столица. Всю седьмицу град-столица Пьёт, гуляет, веселится: В срок, пока Иван катался, Царь с германом побратался. Тоже дело, между прочим: Дружба лучше, чем война. Правда, дружбе грош цена: Мир промеж держав непрочен. Как бы ни было оно, Лишь бы ядра не летали. А солдату без баталий В гарнизоне дел полно. Прибыл Ваня на заставу, Службу служит по уставу: На работу не ропща, Чистит пушку и пищаль. Соблюдая честь полка, Не торчит у кабака, Ядра льёт, катает пули, Царский терем караулит. Время движется. Светило Вновь листву позолотило: Без особенных невзгод Миновал почти что год. И случилась тут беда. Что ни ночь, казна в уроне: Из конюшни царской кони Пропадают без следа. Кто коней ни караулит, Вор любого обмишулит, Словно ходит в тайный лаз, Крепко спрятанный от глаз. Ночь не дремлет стражник истый, Утром глядь – одна узда, А в округе ни следа! Видно, балует нечистый. Вот пришел черед Ивана Стать дозором до утра. Говорит капрал: «Пора. Помни: ловок тать поганый, Да коварен, аки змей. На тебя, Ванюш, надёжа. Караул неси построже, Даже век смыкать не смей! Вор хитёр супротив нас, Но и ты, брат, не безглаз. Если кто явится вдруг, Не роняй пищаль из рук, Пресекай разбой пальбою! А уж после разберём, Что с ним делать, с упырём. Помни, Ваня: Бог с тобою». Вот и ночь настала скоро. Ваня ждёт в засаде вора. Темь вокруг – хоть глаз коли. Мыши возятся в щели, Звёзды светятся в окне, Кони гривами колышут, Филин ухает на крыше, Аж мурашки по спине. Страх-тревога сердце точит, Жуть такая – нету мочи. Бьют часы двенадцать раз, Утомленье застит глаз, Месяц тучи пригасили: Самый час нечистой силе. Чу! Раздался скрип двери! Верно, вор уже внутри… Ваня бьёт кресалом кремень, Разгоняет светом темень, Глядь – стоит пред ним девица. Синеока, белолица, Ниже пояса коса, Станом – стройная берёзка, Сарафан в янтарных блёстках – Впрямь, бесовская краса. И, к тому же, не стыдлива: Улыбается игриво, Да перстом слегка манит К сладкой прелести ланит. Ванька мыслит: «Ну, дела! Не видал прекрасней павы! До чего лукав лукавый, Чтоб чума его взяла! Только будь ты, пава, даже Во сто крат стройней да краше, Не снести тебе креста!» С перепугу пава та Задрожала телом всем, Кожей всей затрепетала, Пала ниц и с глаз пропала, Будто не было совсем. Тут как раз пропел петух, Солнце тьму преодолело, На востоке посветлело, Заиграл зарю пастух. Вслед за тем спешит капрал Глянуть, всё ль в порядке ноне. Смотрит – все на месте кони, Чёрт ретивых не прибрал. Ваньке тоже нет вреда: Точно штык, стоит на страже, Невредим и весел даже. Вот ему капрал тогда Говорит с мольбой во взоре: «Ваня, друг, не откажи, Снова службу сослужи: Вдругорядь постой в дозоре. А за преданность царю, Да за добрую работу Дам тебе отгул в субботу И чекушку подарю. Залезай на сеновал, Отдыхай да отсыпайся, Только к ночи собирайся Караулить сызнова». Ванька прост – с него и спрос. Делать нечего Ванюше: Чуть вечор – опять в конюшне, Снова держит прежний пост. Редкий дождь стучит в окно, Шебаршатся в яслях мыши, Да мизгирь тенёт колышет; Пуще прежнего темно. Веки долу клонит сон, Снова бьют часы двенадцать… Время делу начинаться. Слышит Ваня – странный звон. Зажигает он свечу, Говоря: «Кто б ни был вором, К свету выйди уговором! Бог свидетель, не шучу! Я тебя, брат, отучу Заниматься саботажем! Приголублю «отченашем» Или пулю закачу!» Глядь – в конюшне никого, А пред ним, в ларе дощатом, Три мешка, набитых златом – Не иначе, колдовство. Эко чудо: ниоткуда, Ровно пали с потолка, Ажно пол просел слегка От такой огромной груды. Тут любой раскрыл бы рот И глаза воздел на лбище От такой большой деньжищи. Ванька ж – всё наоборот, Ни полушки не берёт, Ровно из другого теста, Держит пост, не сходит с места, Даже бровью не ведёт. Говорит: «Хочь ты лукав, Нукось накось выкусь кукиш! Ты Ивана шиш подкупишь, Муравьёв тебе в рукав! Пусть, к примеру, хоть полцарства На него купить можно, Только мне к чему оно? От богатства лишь мытарства. Не чума, так лиходей На большой дороге встретит, Всё одно – могила светит, Скольким златом ни владей. Пусть уж голод и нужда, Но в чести, да при народе, Чем в палатах, при доходе, Да краснея от стыда. Чем идти с собой вразлад, Лучше уж ходить в рогоже. Мне покой души дороже, Чем любой бесценный клад!» Только Ваня молвил это, Вновь пропел вдали петух, И пошёл от злата дух В-точь такой, как от клозета. Клад, в ларе лежавший гнётом, Вместе с бесом был таков, Ставши кучкой черепков, Пересыпанных помётом. Золотишко бес прибрал, Только кочета услышал. С Ванькой снова грех не вышел. Тут опять пришёл капрал. Глядь – в конюшне всё как надо, В том же виде да числе. И капрал, навеселе, Шасть к начальству – для доклада. Рапортует: «Так и так, Снова Ваня отличился: Как лукавый ни ловчился, Кони снова на местах. Хорошо бы посему Расщедриться воеводе, Да при всём честном народе Выдать премию ему». Капитан был вести рад. Словно курица с насеста, В чём сидел, рванулся с места К воеводе на доклад. Воеводе, ясен пень, Эта новость тоже в жилу. Враз почувствовал поживу, Как жаркое в постный день. Не умывшись, натощак, Только сняв ночной колпак, От восторга еле жив, Он скорей к царю бежит. Государь от вести той Аж подпрыгнул на диване, И решил за подвиг Ване Дать в награду золотой. Пишет ключнику бумагу: «Мы, такой-то государь, Мол, даём Ивану в дар За безмерную отвагу Чарку зелена вина, И в довесок презентуем К ней монету золотую, За количеством – одна». Воеводе то и надо. Возвращается с доклада С гордым видом, в перепляс, Весь от радости светясь. Да, склонившись над листом, Добавляет к единице Два нуля своей десницей, Чтоб в итоге вышло – сто. Вслед, перстом в носу скребя, Так решает про себя: Чай, герой наш не зачах, На казённых-то харчах. Выдам через капитана Только рубль для Ивана, Ибо этот идиёт Всё одно его пропьёт. Капитан же, в свой черёд, С Ваньки мзду свою берёт. Ванька, думает, простак, Перемается и так. Мне деньга для преферансу Понужней, чем голодранцу. А ему куда с добром Три копейки серебром. Вот капрал вернулся к Ване С той монеткою в кармане, Крепким словом костеря Воеводу и царя. От обиды жжет нутро. От стыда зарделись уши. «Вот», - кивает он Ванюше,- «Вся уплата за добро. Воевода с капитаном Разорение чинят. Не подумай на меня, Я чужого брать не стану. Даже в мыслях не бывало, Чтобы я чего украл, Оттого всю жизнь капрал, И не быть мне генералом». «Полно», - Ваня говорит,- «Что нам царская награда? Изловить бы конокрада, Растуды его едрит! Не уроним честь заставы И без царских-то щедрот. А народ, он разберёт, Правы мы, или неправы». Наступает третий вечер. Буря воет, ливень льёт, Клён ветвями в ставни бьёт, На ветру скрипя зловеще. Блещут молнии во тьме, Гром грохочет, и в придачу Воем воют, словно плачут, Псы в кромешной кутерьме. Страшно так, хоть сам завой, Да робеть совсем не время: Время либо ногу в стремя, Либо в петлю головой. Наш Ванюша в пору ту, Зарядив пищаль монетой, Осенённой крестной метой, Стал конюшне на посту. Час полуночный всё ближе, Тьма всё гуще, дождь сильней, В-точь, табун лихих коней Бьёт копытами по крыше. Отсвет молнии в окне Полыхнул в кромешной теми, Видит Ваня – чьи-то тени Шевелятся на стене. Он пищальным фитилём Зажигает свечку споро, Говоря: «Прищучу вора! Здесь тебе готов приём!» Глядь, а вор-то не один, Точно кто насыпал сажи – Всё темно от силы вражьей Назади да впереди. Щерят зубы вурдалаки, Лешаки, нетопыри, Ведьмаки да упыри Приготовились к атаке. Ваньку оторопь берёт, Аж рубашка липнет к телу. Видит – быть лихому делу, Но с поста таки нейдёт. Тут опять двенадцать бьёт, И враги, числом за триста, Ванькин пост берут на приступ. Ванька страх не выдаёт, Как скала, стоит на месте, «Отченашем» нечисть крестит. Только нечисти – как тлей, Так и прёт из всех щелей. Вдруг Иван окрест глядит – Что за притча: в стойлах кони Все по-прежнему спокойны, Лишь один стоит сердит, С ног до гривы масти чёрной, Точно враново крыло; На Ивана смотрит зло, Бьёт в денник ногой точёной. Только вдарит – враг, числом Прибывая, с диким воем Так и кидается роем На Ивана напролом. Ванька мыслит: «Ну и ну! Эко, что задумал ворог: Напустил для страху морок, Верно, думал, что струхну! Нет уж, дудки, вот те дулю! Ну-ка, вора проучу! Между глаз тебе вкачу Перекрещенную пулю!» Только он прицел пищали Вперил вору точно в лоб, Вор ударился в озноб И взмолился о пощаде: «Нет мне власти над тобою, Дрожь в ногах, в глазах рябит! Ваня, милый, не губи, Откуплюсь ценой любою!» Смотрит Ваня – чёрный конь Таять стал, как снежный ком, На пол пал, поник и смолк – Стал не конь, а серый волк. Отвечает Ваня: «Что же, Мне тебя судить негоже. Бог тебе в миру судья, Он решает, а не я. Так и быть, гуляй на воле, Коль клянёшься ты вреда Никому и никогда Не чинить на свете боле. Обещай не жить татьбою До конца бесовских дней, Да ещё верни коней, Что украдены тобою». «Ваня», - вор завыл, дрожа,- «Что ж ты делаешь со мною? Ты меня такой ценою Просто режешь без ножа! Бес поболе Божьей птахи, Попрошу тебя учесть. Что ты мне прикажешь есть? Иль пошлёшь меня в монахи?» «Не сулю блины в сметане, Но до самой смерти вплоть Пищу даст тебе Господь, Если жить, как надо, станешь. Не ведя учёт обидам, Завершим бесцельный спор: Если примешь уговор, Я тебя царю не выдам». Коли вляпался в скандал, Так возьмёшься поневоле Привыкать к овечьей роли: Бес повыл, да клятву дал. Дождь утих, скончалась ночь, Ветер тучи гонит прочь, Кумачом зари пылая, Отступает буря злая. Наступает новый день, И вперёд никто не знает, Что и как в нём потеряет, Что отыщет, как и где. |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
