Пошел уже второй час, как я сидел за столиком домодедовского кафе «Маккьято» и с возрастающей тоской ожидал новостей о задерживающемся рейсе из Пулково. Снаружи не унималась метель, долговременного прогноза погоды никто не давал, и аэропорт Домодедово работал по фактической погоде. А это значит, что командиры экипажей сами принимают решение о посадке самолёта и запросто могут направить его на другой аэродром. Да уж, перспектива бежать на парковку и нестись по гололёду добрую сотню километров в другой аэропорт мне представлялась совсем уж безрадостной. Нет, ну надо же было предпочесть перелёт из Питера старой доброй «Красной стреле», которой все эти метеонеурядицы до лампочки! От выпитого кофе глаза лезли на лоб, а горечь во рту вызывала приступы лёгкой тошноты. Я небольшой любитель кофе, потреблять его в таких количествах не привык, но надо же что-то заказывать, в конце концов. Просто так за столиком не посидишь, а уходить из этого уютного кафе не хотелось. Стилизованное под живописный уголок горной природы, оно хоть немного отвлекало от тоскливых мыслей о снегопаде, боковом ветре и задерживающемся рейсе. За соседним столиком откровенно нервничал молодой человек, лет двадцати трёх. Каждые пять минут он доставал из жилета массивные карманные часы на цепочке и тут же громко захлопнув, убирал их обратно. Этими вот часами он и привлёк к себе моё внимание, нечасто, ведь, встретишь сейчас молодого человека, предпочитающего неудобные карманные часы наручным.

- Что, тоже встречаете кого-то? – спросил его я.

- А? – молодой человек не сразу понял, что к нему обращаются с вопросом, - нет, у меня вылет задерживается.

- В Питер, - добавил он.

- Ясно, Вы туда летите, я оттуда приятеля жду, и оба мы сидим в этом кафе, ожидая милостей от матушки Природы.

- Да... – ответил он рассеянно, - поскорей бы уж...

В этот момент, перекрывая мелодичное журчание местного водопада и бархатные звуки саксофона, снаружи донёсся какой-то необычный шум. Необычный в том смысле, что за дверями кафе явно ширился и разрастался конфликт. Отчасти от скуки, отчасти из врождённого любопытства, я решил разведать - что, собственно, случилось. Пообещав молодому человеку вскорости вернуться, я вышел из кафе. В вестибюле я застал довольно интересную картину – отчаянно жестикулируя одной рукой, что-то громко доказывал сотрудникам Домодедово Авиэйшн Секьюрити разгневанный Дед Мороз. Другой рукой он пытался удержать большой мешок, полагающийся ему по статусу. То ли не доверяя сотрудникам аэропорта, то ли по какой другой причине, Дед Мороз не собирался расставаться с подарками и громко заявлял своё с этим несогласие. Конфликт постепенно начинал обрастать любопытствующей толпой, и сотрудники охраны аэропорта, применив силу, отобрали злосчастный мешок у раздосадованного Деда Мороза, а самого его препроводили в комнату досмотра. Толпа, подождав ещё минут пять, стала расходиться, сокрушенно качая головами и строя фантастические предположения то о наркокартеле, то об изворотливой маскировке распоясавшихся террористов. Бросив грустный взгляд на не стихающую метель за окнами аэропорта, я вернулся к своему столику.

- Ну что там? – спросил с интересом молодой человек.

- Деда Мороза повязали, - ответил я, - с поличным.

- Ха! – неожиданно весело воскликнул мой собеседник, - Опять во что-то влип!

- Хм, а что значит «опять» - спросил я с подозрением.

- Да... долгая история, - отмахнулся он, продолжая загадочно улыбаться.

- Ну, судя по погоде, времени у нас достаточно. Может быть, пересядете за мой столик и поведаете мне по секрету? Страсть, как люблю истории.

- Особенно весёлые, - добавил я, глядя на его улыбающуюся физиономию.

Молодой человек на секунду задумался, затем сел напротив меня.

- Да собственно, не такая уж она и весёлая... история, - сказал он, потирая затылок, - вот видите, как вспоминаю, так затылок ныть начинает. Ладно, по порядку...

Три года назад, как раз перед католическим Рождеством, заходит ко мне сосед, Миха, и слёзно просит его выручить.

- Димон, - говорит, - помоги, горю. Я с такой девахой познакомился! Она меня сегодня вечером в театр тащит, билеты уже есть. Отказать никак не могу... будь человеком.

- А я-то, - спрашиваю, - здесь при чём?

- Так ты же знаешь – я на целый месяц Дедом Морозом подрядился по квартирам ходить. Переиграть ничего не могу, отпроситься тоже не могу – там со мной Снегурка в паре подрабатывает. Вот только тебя и могу попросить вместо меня вечерок отработать.

- Да ты что? – возмущаюсь, - какой из меня Дед Мороз? Я же не знаю ничего, да и некогда мне. У меня послезавтра сессия начинается, насосные станции висят. Знаешь что такое насосные станции? Там препод такой гад... да ничего ты не знаешь.

- Ну, про насосные станции можешь мне не рассказывать. Вон Лёха с седьмого этажа ходячий насос, как зайдёт ко мне пивка попить, меньше ведра не рассчитывай. А насчёт работы тебе знать ничего особенного и не надо – ходи вокруг ёлки, да варежками хлопай. Снегурка девушка толковая, кстати, медсестрой работает, так что если уколы понадобятся... Так вот, она детям все споёт и расскажет, ты только подыгрывай. Понимаешь, она бы и одна отработала, но ей по статусу дед положен, - так Миха зубы мне заговаривает, а сам, паразит, при этом сумку с тулупом и бородой суёт. Знает, ведь, что отказать не могу. Ещё в школе, пиявка, меня по полной программе эксплуатировал на контрольных.

- Миха, - кричу, - ты ж меня под монастырь подведёшь! Я же сессию завалю!

- Кто? Ты? – делает большие глаза Миха, - да у тебя шапка шестьдесят первого размера! Быть такого не может, чтобы ты, да не сдал, - ну издевается, честное слово.

Кто бы знал – до чего же мне неохота было его подменять, но беру сумку с кислой физиономией.

- Права-то твои где? – спрашивает Миха, отделавшись от сумки.

- В секретере, - отвечаю машинально, - а зачем права?

- На, держи доверенность на батон, мне с утра знакомый нотариус состряпал, - и протягивает мне сложенную пополам бумажку вместе с ключами.

А надо сказать, что Миха заядлый рыбак и охотник. За год до этого он приобрёл санитарный уазик, в народе просто «батон». И целый год с ним возился, что-то переоборудовал, что-то приделывал. В итоге получился маленький дом на колёсах. Потом водил меня к батону на экскурсию. Там у него и вода горячая, и печка усиленная, и комплект чистого белья с полотенцами: «мало ли что в дороге приключиться может», говорит, и по спине меня хлопает радостно. Даже мини бар себе соорудил, хоть и не пьёт почти.

- И зачем мне твоя дача на колёсах? – удивляюсь.

- Как зачем? Ты что, пешком со Снегуркой слякоть месить будешь? Или в час пик в метро с мешком полезешь? Бери ключи, надеюсь, ездить не разучился ещё... На вот, здесь всё написано – когда и куда, - и даёт мне ещё одну бумагу, - а я побежал, будь!

- За мной не заржавеет, - услышал я уже откуда-то сверху перед тем, как захлопнулась его дверь.

- Ну вот, влип! – думаю, - хотя с другой стороны, быть Дедом Морозом мне ещё не доводилось. Может в этом что-то есть...

В михиной записке был номер телефона, позвонив по которому, я договорился о встрече со Снегуркой. Через час в условленном месте я в красном тулупе сидел за рулём батона и ждал появления моей напарницы. Пока я стоял у метро, ко мне подвалил гаишник, проверил документы и, ухмыльнувшись, пожелал спокойной работы. Едва он ушел, пассажирская дверца открылась, и в батон забралось очаровательное создание – моя напарница, Снегурка. Мы познакомились и всю дорогу до первого клиента болтали без умолку о том, о сём, словно были знакомы уже тысячу лет. Миха оказался прав – ничего особенного мне делать не приходилось, надо было сказать сначала: «Здравствуйте дети! Кто к вам пришел?», а затем изредка повторять басом: «О-хо-хо», хлопать в ладоши и в конце дарить новогодние наборы из моего мешка. Согласитесь, ничего сложного. Сложность заключалась в другом, каждый родитель мужского пола тут же предлагал на посошок и норовил обидеться, если я отказывался. А я отказывался, мало того, что за рулём, так ещё и нельзя мне, хмелею быстро. Однако на четвёртом выезде устал с непривычки и всё же выпил бокал шампанского. Вышли мы на воздух, и захотелось мне пиццы. Такой большой, горячей, с грибами и ветчиной, мокнущей горячим томатным соусом. Страсть, как захотелось, у клиентов-то мы за стол не садились. Тут я вспомнил, что в портмоне кроме кредитной карты, денег рублей двадцать от силы наберётся. А пиццы хочу - спасу нет! Мы как раз в знакомом районе находились, я в тамошнем отделении банка и карту получал, и кредиты проплачивал, даже с девушками операционистками познакомился. Ну, думаю, сниму денег, куплю пиццу себе и Снегурке, перекусим и дальше работать поедем. Ещё три выезда оставалось. Подкатил я к банку, Снегурке велел в батоне сидеть, а сам решил не только денег снять, но и прикольнуться малость. Надел шапку, прицепил бороду, перекинул через плечо мешок и к операционисткам. Интересно – узнАют, или нет? Вхожу в отделение, народу почти никого. Я громко так от порога: «Здравствуйте дети! Кто к вам пришел?». Девушки глаза от мониторов оторвали, улыбаются, но не узнают явно. И тут вижу, как их лица бледнеют, вытягиваются, чувствую – не так что-то. В общем «О-хо-хо» я сказать не успел, из глаз моих фонтаном брызнули звёзды, и я провалился в открытый космос, в черноту, мельтешащую мириадами световых точек...

Не знаю, сколько времени я там витал, в космосе, только очухался от страшной боли в затылке. Лежу на холодном, мокром полу и потихоньку пытаюсь открыть глаза. Получается, но не сразу. Пока фокусируюсь, сквозь гул в ушах и чудовищную боль в затылке пытаюсь хоть что-то расслышать и понять, наконец, зачем это я здесь ветошью прикинулся. Мало-помалу зрение со слухом начали восстанавливаться. Вижу – стоит возле меня хмырь с колготками на голове, орёт что-то операционисткам и размахивает обрезом двустволки. А на полу возле него подарок из мешка и раздавленная Моторола, мой мобильник, выпавший из кармана. Вот, значит, кто меня прикладом по затылку саданул и новую Моторолу угробил... И такая свирепость меня обуяла! Вспомнил я своё спортивное детство, крутанул ножницы с подсечкой, и хмырь с размаху головой о тумбочку с пластиковым ящиком сверху. Ну и вдребезги... Не голова, конечно, ящик вдребезги, а хмырь так аккуратненько вокруг тумбочки калачиком свернулся.

Что тут началось! Шум, крик, визг, вопли... Вот только этого всего и не хватало, мне к трём клиентам ещё успеть надо, да и сессия послезавтра... насосные станции... Короче, вскакиваю, сую в мешок выпавший подарок и ходу. Прыгаю в батон, а Снегурка, как ни в чём ни бывало, макияж подводит.

- Ну что, удачно? – спрашивает.

- Ага, - говорю, - было весело, - и резко рву батон с места.

- А пицца как же? – удивляется.

- У меня от неё изжога, - отвечаю.

Подъезжаем к клиенту, с опозданием, но в пределах допустимого. Идём по лестнице, лифта нету. Снегурка меня по дороге отряхивает, слава богу, не порвал ничего. Дальше, как обычно: «Здравствуйте дети! Кто к вам пришел?», два притопа, три прихлопа. Мешок развязываю: «О-хо-хо»! Снегурка от удивления рот раскрыла, видно я стал бледнее собственной бороды, когда внутрь заглянул. В мешке на внушительной куче банковских купюр лежал единственный спасённый новогодний подарок. Я трясущимися руками подарок протягиваю и бочком к двери. По дороге меня папаша весёленький перехватывает.

- Что, - осведомляется, - колотун бабай? – и стаканчик коньяку с лимоном на ободке протягивает.

Мычу что-то невразумительное, опрокидываю в рот стаканчик и к двери. За мной Снегурка семенит. Выходим на лестницу, она меня за рукав дёргает.

- Что случилось?

- Погоди, - отвечаю, - в машине объясню.

Спускаемся по лестнице, этажом ниже тёплая компания пиво сосёт. Тёплая – в смысле едва на ногах держится. Двое отморозков, побольше меня в габаритах, да и возрастом чуть старше. Увидели нас, и давай ёрничать, сальными шутками сыпать. Ладно, думаю, пройдём быстрее, пусть своим тупым приколам без нас радуются. Не тут-то было, меня пропустили, а Снегурку за руки хватать начали. А я-то на взводе уже. Не долго мучаясь в раздумьях, врезал одному коленом... ну, понятно куда, а второму мешком с разворота по наглой роже, нос разбил, кровища ручьём хлынула. Оба разом на ступеньки осыпались, охают, бутылки из рук попадали. Тут на шум дверь открывается, выплывает необъятная дама в бигудях и в крик.

- Негодяи! Маньяки! Убивают! – а сама от растекающейся лужи пива назад к двери пятится.

Мы не стали дожидаться, пока остальные соседи повылезают, кубарем вниз скатились и к машине. Я едва ключом в замок зажигания попал, руки ходуном ходят. Но, завёл-таки, отъехали квартал и у обочины остановились. Снегурка нахмурилась: «Рассказывай!». Я молча мешок развернул, купюры показываю. Она руками всплеснула.

- Ты что же банк ограбил?! – и смотрит на меня огромными глазищами, как мне тогда показалось, с восхищением даже.

- Выходит, что так, - сокрушаюсь, - нечаянно ограбил.

- То есть как это нечаянно? – ещё больше удивляется.

Я и рассказал ей, как всё было, точнее то, что сам помнил. Посидели мы, помолчали... а делать что-то надо.

- А давай мы мешок к банку подкинем, - предлагает Снегурка.

- Нет, - говорю, - туда нельзя, там теперь кордон, не пройти.

- Тогда давай подложим к отделению милиции.

- А что, дельная идея!

На том и порешили. Успокоился я немного к тому времени, завёл мотор, и поехали мы ближайшее отделение искать. Поздно уже, на улице темно совсем. Этот район я плохо знаю, вывел машину на самую освещённую улицу и еду потихоньку, по сторонам озираюсь. Полчаса едем – народу никого, отделения не видно что-то. Тут гляжу в зеркало заднего вида - издалека милицейский маячок мигает. Нет, думаю, так мы не договаривались. Я только мешок отдать хотел, а вовсе не с собой любимым в придачу. Ну и втопил педаль газа в пол. А драндулет не простой оказался, не зря Миха целый год с ним возился. Припустил наш батон, что твоя молодая лань, только от тряски зуб на зуб не попадает. Мы, значит, от маячка, а он, естественно за нами. То в зеркало смотрю, то на спидометр и глазам не верю – стрелка о стенку бьётся, а маячок отставать начал. Ну и Миха! Может у батона ещё какие секреты есть? Просто не батон, а бондмобиль Эштон Мартин, не иначе. На всякий пожарный, свернули мы с освещённой улицы в самый тёмный переулок и остановились дух перевести, а также подумать, что дальше делать. Сидим, думаем. Снегурка держится стойко – ни тебе слёз, ни истерик. Молодец, одним словом. Вышел я из машины по нужде и вижу – лежит неподвижно на лавочке хорошо одетый гражданин. А район безлюдный совсем, кругом серые стены предприятий и никого народу. Да что ж, думаю, за день такой выдался?! Подошел я к гражданину, за плечо потряс – никакой реакции. Нагнулся к лицу, кошмар! Приличный на вид гражданин, а надрался, как последний алкаш. Ему сейчас только в роли спиртовой горелки выступать, если спичку поднести. Позвал Снегурку, думаем теперь что с алкашом делать. Мой раздавленный мобильник в банке остался, у её телефона как назло аккумулятор сел. Оставить алкаша нельзя – замёрзнет насмерть. Повздыхали мы и перетащили алкаша к себе в машину. Когда я про раздавленный мобильник вспомнил, то понял, что меня уже давно вычислили. Что делать? Сдаваться надо, больше вариантов нет. И что вы думаете, на этом всё закончилось? Как бы не так! Из района выбираться надо, а в какую сторону ехать, не известно. Поплутали мы немного по переулкам. Смотрю – у обочины машина стоит. Думаю, спрошу-ка дорогу у водителя, вдруг там есть кто... Подхожу к машине. Стёкла тёмные, не видно ничего. Постучал, а в ответ стон женский. Я дверцу открыл, на передних сиденьях никого, а на заднем сидении женщина стонет и дышит странно. Тут Снегурка сзади подходит и меня отстраняет. Залезла на секунду в машину и кричит оттуда.

- Быстрее машину подгоняй ближе, аптечку открой, из бара водку достань, йод приготовь!

- Да что там такое? – спрашиваю.

- Рожает она, вот что! У них мотор заглох, муж побежал скорую встречать, дорогу показывать, чтобы не заплутала.

Я батон подогнал, печку на полную катушку врубил. Тут и полотенца как нельзя кстати пришлись, и вода горячая. Так вот, думаю, о каких случаях Миха говорил... Переместили мы аккуратно роженицу в нашу машину. Пока я в пластиковую канистру снег набирал для холодной грелки на живот после родов, наша шустрая дамочка уже родить успела. Снегурка меня зовёт две нитки проспиртовать и пуповину перевязать. Малыша затем Снегурка аккуратно в чистое бельё завернула и алкашевым шарфом укутала. Мальчиком оказался. Пока последа дожидались, тут и скорая подъехала.

- Ого! – говорит усатый фельдшер, - снегуркина скорая нас опередила. Ну, ты и везунчик, папаша – не окажись здесь этого батона...

Радости новоиспеченного отца не было границ. Дамочку с ребёнком перенесли в скорую и тут же укатили. Я даже сообразить ничего не успел, опомнился, за скорой бросился.

- Постойте, - кричу, - алкаша забыли! - Какой там, не догнал, конечно.

Ну вот, сидим мы в батоне, друг на дружку смотрим, а между нами раскрытый мешок с деньгами лежит. Слышим снаружи шум мотора – неужто скорая вернулась? Как же, только не в тот день! Дверца батона открывается и пропускает внутрь довольную ухмылку сержанта милиции.

- Ага! – кричит тот радостно и добавляет в атмосферу батона изрядную дозу милицейского перегара, - гляди, Андрюха, наша сладкая парочка из вечерней ориентировки!

- О! – добавляет он с энтузиазмом, - они уже и жмуриком обзавестись успели!

Ну конечно, мы сидим посреди салона рядом с мешком денег, вокруг испачканные кровью полотенца и наш алкаш в звёздной роли убиенного трупа. Картина краше некуда...

Андрюха, в противовес напарнику, оказался лицом суров и движениями резок. Молча, схватив меня за шиворот, выволок из батона и швырнул носом на капот грязной милицейской шестёрки. Вот стою я в позе прямого угла, ноги шире плеч, руки за спиной наручниками скованы и краем глаза вижу, как сержант Андрюха сзади дулом автомата поводит, словно лейкой над грядкой. Туда – сюда, туда – сюда... И всё на соответствующем уровне... А у меня ни к селу, ни к городу в голове крутится: «забил заряд я в пушку туго...».

- О-хо-хо, - думаю, - у меня же сессия на носу, насосные станции, чтоб им... не хватало только экзамены стоя сдавать.

- Уважаемый гражданин сержант, - говорю, как можно любезнее, - не соизволили бы вы выбрать иное направление предполагаемой стрельбы?

- Что? – переспрашивает ошалевший от моей наглости Андрюха.

- Что - что? Автомат от моей задницы убери, индюк надутый!

Тут я во второй раз получил по затылку...

Привезли нас в отделение. Поздно уже, допрашивать никто не стал. Развели по камерам, я почти сразу и выключился, несмотря на ужасную боль в затылке. Наутро будит меня давешний улыбчивый сержант и сообщает, что прибыли за нами двое граждан. Выхожу из камеры и глазам не верю – стоят рядышком счастливый папаша, как уж нас нашел, одному богу ведомо, и вчерашний похмельный труп. Алкаш наш большой шишкой оказался, бумаги уже оформлены были и мы со Снегуркой оказались на свободе. Когда батонмобиль выгоняли на улицу, всё отделение собралось посмотреть на михино чудо, легко ушедшее от милицейского Форда...

- О! – молодой человек прислушался, подняв кверху указательный палец, - мой рейс объявляют. – Он улыбался, - Вот так за разговорами и время прошло незаметно. Ну что ж, мне пора на регистрацию.

- Постойте секунду, - выдохнул я, - а как же банк, насосные станции, Снегурка?

- Хмырь хроником оказался, душевнобольным. Но во всём сознался, с меня обвинения сняли, а банк даже мой долг в шесть тысяч по кредитке погасил. Сессию я всё-таки сдал, хоть и головой мучился страшно. Алкаш наш, отличный мужик, непьющий совсем, Снегурке дорогущие духи подарил, а мне вот это, - молодой человек раскрыл серебряные карманные часы, - малыша нашего Димкой назвали, мы со Снегуркой его крёстными стали.

- Ну, а Снегурка? – переспросил я.

- Снегурка? Сейчас... – Молодой человек достал портмоне, вынул и протянул мне фотографию, - Вот!

С фотографии улыбались трое счастливых людей. Симпатичная женщина, мой собеседник и маленькая девочка, одетая снегурочкой.

- Это они, - сказал молодой человек, - мои Снегурки. Старшая - Олюшка и младшая – Снежана Морозовы, гостят сейчас у тёщи в Питере. Ну и я, Дмитрий Морозов. Видите, даже фамилия у нас подходящая, значит судьба...

Дмитрий пожал мне руку и, пожелав скорее встретить приятеля, убежал на регистрацию. А я только и успел ответить ему вслед: «Счастья тебе и твоим Снегуркам, Дедушка Морозов!».