На столе были маленькие крошки от любимых сухарей. Она зашла в кухню и увидела эти крохи. Девочка обрадовалась этим лилипутам, подошла к столу и дотронулась их кончиками пальцев. Улыбнулась.

Коснулась пальцами кончика носа, затем провела ладонью по губам, по подбородку. Разделила волосы на две части и намотала их на ладони.

Теперь она подошла к окну. Ухватилась за свои ключицы, ухватилась. Ногтями впилась вокруг косточки, постучала по ключице. По одной постучала – тук. По другой постучала – так. Провела тремя пальцами – указательным, средним и безымянным – по бровям. Ногтями провела по бровям, словно лезвиями, чтобы острота чувствовалась. Вцепилась пальцами в плечи, сжала кожу, чтобы больно стало.

Стиснула челюсти, подняла голову. И увидела шатающиеся деревья. Большие, темно-зелёные, с двигающимися миллионами листиков.

Дерево было одно. У миллиона листиков было всего лишь одно дерево. Она посмотрела на стол, где лежали крошки от её любимых сухариков. У этих крох был всего лишь один стол. Каждый листок на дереве отличается от другого листика на этом же дереве, каждая крошка на столе не похожа на другую крошку.

Она вздохнула. Вздохнула и задержала своё дыхание. У каждого её дыхания было одно тело. Она долго-долго не выдыхала. Не чувствовала тяжести. Наоборот, ей нравилось это ощущение. Казалось, она дышит кожей. Потом незаметно она вздохнула снова. И снова ещё раз вздохнула. Её выдох был совсем незаметен, неслышен, даже она сама не слышала и не чувствовала, что полноценно дышит. Ей не хотелось верить, что она всё-таки дышит. Пусть она и задерживает дыхание и прячет его… всё равно она дышит.

Она набрала полную грудь воздуха и выдохнула. Ей казалось, что она сделала пять вздохов и один выдох. Но это было не так. Она дышала, как и все нормальные люди. Просто придумала игру со своим дыханием и играла, закрывая глаза, улыбаясь, не двигая губами.

На пятках она повернулась спиной к окну, ладонями коснулась подоконника. Наступила одной ногой на другую ногу, потом другой ногой на третью ногу… Ей казалось, что у неё пять ног. Она улыбалась.

Улыбка слетела с крючка души, ударилась о пол, отскочила и запрыгнула в раковину. Девочка беспокойно подошла, не отрывая ступней от пола, к раковине, заглянула туда. В металлической раковине стояли две кружки, одна зелёная, другая – синяя. На синей был нарисован нос, и рот, и глаза.

Девочка взяла синюю влажную кружку, постучала по ней костяшками пальцев, включила горячую воду, наполнила ей кружку. Потом зелёную кружку тоже наполнила. Намочила розовую губку, капнула чем-то зелёным, чтобы пена белая украсила дно раковины. Вылила воду из кружек, синей-зелёной. Терла-терла девочка эти кружки, пока они не стали чистыми. Ведь они были грязные, эти кружки. Девочка включила прохладную воду, смыла всю пену и поставила кружки в шкаф.

Пальчики мокрые потянулись к полотенцу, желтому с красивыми белыми рюшками. Заботливые ручки высушили друг друга. Девочка потрогала чайник, металлический добрый чайник. Теплый толстый чайник. Погрела руки и решила попить чай. Она достала чистую белую кружку из шкафа. Синяя с глазами и зелёная кружки остались стоять влажные в шкафу.

Налила из заварника темную зелёную гущу, добавила теплой воды. И решила это пить. Села за стол с крошками от любимых сухарей. Обрадовалась этим крохам. Коснулась кончиками пальцев этих колючих лилипутов, поставила локти на стол, положила голову на вывернутую ладонь левой руки, засунула пальцы в волосы.

Правой рукой взяла свою белую кружку, поднесла её к губам, сжала плотно губы, намочила губы чаем, поставила кружку. Вытерла губы правой ладонью.

Положила руки на крошки от любимых сухарей ладонями вверх.

Она смотрела в окно. Там были деревья, они шатались.

Вдруг руки девочки схватили белую кружку с чаем и бросили её на пол. Девочка перестала улыбаться. Она встала, наступила в лужу с чаем и пошла в другую комнату. Мокрый носок мешал, и она сняла его. А потом легла под одеяло и забылась. Только холодными пальцами касалась своих губ.