Входя, Стоматолог раздавил таракана. Коммунальная квартира буквально кишела ими. Тихонько прошмыгнув в свою комнату – чтобы не разбудить спящих соседей-алкашей, - он стал составлять бутылки в холодильник.

Вскоре в дверь три раза постучали. Значит, в третью комнату. К нему. В крохотную комнатушку влетела почти вся их обычная, уже пьяная компания, а вместо отсутствующих было несколько размалеванных девиц в коротеньких юбчонках и декольтированными вырезами, на высоких каблуках. “Да… - подумал Стоматолог, - попойка предстоит и впрямь грандиозная”. Разился устойчивый запах дешевых духов.

- А не выкурить ли нам по рюмочке чаю? – Взял с места в карьер Актер, прозванный так за свои пьяные чудачества.

- А что, даже с дамами не познакомите? – спросил Стоматолог.

- Ага, правильное имя им подобрал, - не унимался первый. – Это знаешь: дамы делятся на дам, не дам, и “дам, но не вам”. Получив оглушительную, но не злую пощечину от глупенького вида крашеной блондинки, он уже серьезно представил четырех незнакомок. “Все – студентки ПТУ” – не забыл гордо добавить он.

Кое-как рассевшись за взявшийся будто из неоткуда стол (глупенькая, но необычайно привлекательная в силу своей доступности блондиночка не преминула усесться рядом со Стоматологом), гости разлили первую бутылку. Стоматолог усмехнулся, вспомнив шутку Актера: “Страстные женщины хороши до безобразия! А также во время безобразия и после безобразия.” Да, уж безобразия-то ему уж точно на сегодня обеспечены.

Артак, единственный армянин во всей компании, взял первый тост. С трудом поднявшись, он заплетающимся языком произнес: Дэвушка лэгла пад горный казоль- казоль аташол... Дэвушка опять лэгла пад горный казоль- казоль опять аташол...

Так выпъем за нас. Чтоп мы нэ были такыми казлами!”

Взрывы хохота сотрясли тесную комнатушку. Но это ничего: проснувшись, соседи сами ударились в выпивку. Создавалось впечатление, что пила вся коммуналка.

А возлияния продолжались. Не вытерпев, один из гостей вышел в туалет. Через минуту оттуда послышался просто истерический смех. Все подорвались, чтобы увидеть его причину, и увидев, присоединились к своему товарищу. На стене было написано маркером: “Ничего хорошего из тебя не выйдет!”

Успокоившись, компания вернулась к застолью. Запасы водки и дешевого портвейна просто будоражили воображение, подстегивая ребят на новые подвиги. Алкоголь тек рекой. На соседке Стоматолога, блондиночке Олесе, аппетитно оголилось бедрышко, обтянутое колготками в сетку. Не спрашивая разрешения (зачем спрашивать и так очевидное), он положил свою тяжелую слесарскую ладонь пря мо туда, еще больше задирая короткую юбку. Никто не возразил.

Шуткам-прибауткам, казалось, не было конца. Актер под шумок успел прямо под стол опорожнить желудок, и, ничуть не смущаясь от этого, усадить к себе на колени захмелевшую девчонку. Та, не обращая внимания на загаженный серовато-коричневой массой рот, принялась страстно его целовать. Одна ее грудь при этом вывалилась из широкого выреза. Увидя это, Бяка, двадцатилетний заводской сторож, протяжно запел

- Девки ГОЛО-СИСТЫЕ свели меня с ума....

Никто его не понял. Пришлось проясниться: ”голо, говорю, систые”.

В ответ был лишь гомерический хохот вперемежку с тонкими подхихикиваниями. “Ох уж эти девоньки. Не так хорошо с ними, как плохо без них”, – думал Стоматолог, глядя на набирающею обороты вакханалию и одновременно поглаживая свою соседку между ног. Кто-то, наступив на актеровскую блевотину, пронзительно завизжал. Актер, оторвавшись от своего приятного занятия, философски заметил: “А что с того, что ты туда наступила? Это ж всегда так: где тошно, там и рвет”. В ответ было лишь молчание: то ли очередная шутка этого заводилы показалась всем неудачной, то ли пропитавшийся алкоголем и никотином мозг уже отказывался воспринимать юмор.

Устав от пьянства, Стоматолог вышел на общую кухню. Олеся увязалась за ним. Увидев это, Актер заорал: ‘Правильно, братуха! Секс без дивчины – признак дурачины’. Но ему опять никто не ответил.

Кухня выглядела убого. Всю ее обстановку составляли ржавая газовая плитка, на которой виднелось застывшее сало и остатки манной каши, сколоченный из грубых досок стол, несколько разномастных табуреток. Интерьер дополняли валяющиеся кругом пустые бутылки и пара использованных презервативов. Запах же и вовсе не предполагал то, в чем парочку заподозрил пьяный вдрызг Актер. Чего только не было в этом запахе: к вони от разлагающегося где-то мяса и тухлых яиц примешивался запах канализации и аромат давно немытого тела. Но Стоматологу все уже стало безразличным: усадив Олесю на покрытый заляпанный жирными пятнами стол, он стал стягивать с нее юбку и колготки…

Лишь закончив, он обнаружил на себе чей-то завистливый взгляд. Обернувшись, он заметил мастурбирующего Игоря, друга его детства. Сплюнув от отвращения, он вышел в свою комнатку, где все уже сплелись в клубочки, то тут то там постанывающие и шепчущие что-то. Игорь тем временем занялся Олесей.

Животный конвейер продолжал работать. К Стоматологу подплыла Света, затем Марина, затем еще кто-то. Последнее, что он почувствовал, было прикосновение чего-то нежного…

Утро в таких случаях добрым не бывает. Проснувшись среди перегара, вони от блевотины и запаха вчерашнего секса, Актер, прославившийся своим слабым желудком, опорожнился еще раз. Кто-то надрывно кашлял, кто-то лихорадочно искал, чем бы опохмелиться. Девушки, еще пять часов назад казавшиеся такими привлекательными, теперь вызывали только отвращение.

Слегка прибравшись и выпив любезно предоставленные Стоматологом таблетки “антипохмелина”, компания отчалила по домам, оставив после себя тот едва уловимый шлейф запаха, который всегда остается после такого рода посиделок. К горлу подкатил приступ тошноты, но Стоматолог сдержался. Нужно было собираться на работу…

Время шло, компания менялась. Артак уехал назад, а Армению. Актера посадили за хулиганство и нападение на сотрудников милиции в пьяном виде. Бяка до полусмерти избил Игоря. Больше их никто не видел. Говорили, что они разъехались по разным городам. Стоматолог женился на бедной бухгалтерше, частенько изменявшей ему, и до самой своей смерти сокрушался о бесцельно пропитой молодости.