Летняя ночь ещё властвовала над небольшим посёлком Дубрежка, прильнувшим к речке Добричь, притихшими полями и лугами, окружающими его. Всё вокруг в неге замерло, было около четырёх часов. Сон людей и природы в этот момент самый желанный, лёгкий и сладкий. Однако признаки начинающегося нового дня уже были налицо. Небо на востоке нежно заалело, осветлённая нижняя кромка его ширилась и поднималась из-за горизонта. Крики петухов, особенно голосистые у опоздавших подать первыми сигнал на очередной перекличке и теперь старавшихся изо всех сил, разнеслись по деревне. Рано проснувшиеся птицы, вливаясь в природный хоровод естественных звуков, повседневным чириканьем и счастливым щебетаньем друг с другом, восхваляли дарованную благость очередного дня.

 

Наступившая жаркая страда первого укоса трав и заготовки сена на зиму подняла крестьян «ни свет, ни заря». Предшествующий вечер был заполнен разносившейся из разных уголков посёлка весёлой и разноголосой перекличкой молотков, отбивавших лезвия полотен кос, вытягивая и утончая их. Периодическое ржание запрягаемых в телеги лошадей, стук дверей и калиток в домах, перезвон кос, сбиваемых с косья для их безопасной перевозки, зазвучали в переулках посёлка. Шёл сбор для выезда на сенокос и обмен мнениями о предстоящем урожае и погоде.

 

- Митрофан, закладывай дугу сначала слева, что ты бродишь с ней справа от коня – забыл? Видно, после вчерашнего веселья в голове ещё не прояснилось. Если совсем плохо – опохмелись.

 

Шутливое замечание соседа Филиппа, ведущего коня с накинутой сбруей, ускорило замедленные движения Митрофана, не проснувшегося ещё и с остаточной головной болью от выпитой самогонки, но мгновенно давшего отпор:

- Завидно? На себя посмотри. Почему хомут одел обратной стороной?

Филипп тревожно повернулся к лошади, осматривая хомут, наброшенный на её шею, - ошибки не обнаружил.

Раздался весёлый и довольный смех Митрофана.

 

Подводы с мужиками, женщинами и даже подростками медленно потянулись из деревни, направляясь на дальние луга, где стояла созревшая, вся в соку и цветах, с первыми уже засыхающими листочками и соцветиями трава.

 

Ранние тонкие оранжево-золотистые лучи солнца брызнули из-за горизонта, придав небосводу праздничную окраску и оживив его. Тяжёлые капли росы, собранные на листьях травы и чашечках луговых цветов, радужно засверкали, как алмазы, разбросанные по живому цветному ковру. Прохладные, они холодили ноги, но мягкое тепло набиравших силу лучей приятно ласкало тело. Тонкий краешек розового солнца, перечёркнутый у горизонта изящным продолговатым и узким облаком, задорно искрился, разбрасывая острые прижатые к земле лучи.

 

Косари с колеблющимися косами на плечах, полотна которых мерцали, отражая блики, степенно разбредались по участкам луга.

Вжик… вжик – весёлое пение кос дополнило птичий перезвон и жужжание пчёл, уже стоявшие над широким простором луга, вобравшего в себя пойму небольшой речки, участок болотины, поросль ольховника и березняка. Отмахав пару покосов, Веселов Иван – крупный и крепкий мужик, державший косу, как игрушку в руках, но медлительный и с ленцой, предложил:

 

- Мужики, пора перекурить и переброситься в картишки, сенокос от нас не уйдёт.

Пётр и Николай, побросав косы, с удовольствием подошли к нему.

- Демьян, бросай косить – отдохни! Подходи к нам.

- Я не курю. Да и косить, пока роса, легче, - ответил косарь на предложение Ивана, поправляя оселком лезвие полотна косы.

- Отдохнём – догоним! Успеем ещё выкосить дневную норму – 35 соток.

- Меня уже не догоните, - уверенно бросил Демьян, спокойно и аккуратно укладывая, после каждого замаха косой, ровные валки травы. - Такие работяги для меня не соперники, - добавил он.

 

Самолюбивого Ивана задело замечание соседа. Бог не обделил и не обидел его здоровьем. Чувствуя недюжинную силу, переполнявшую его существо, да и всю жизнь провёл на крестьянских работах, Иван встал и внезапно с задором предложил:

- А, может, посоревнуемся? Давай на бутылку – кто кого перекосит?

Демьян, будучи участником и инвалидом Великой Отечественной войны, имел два ранения – в руку и тяжёлое в голову. Худощавый и жилистый он внешне проигрывал сопернику.

- Согласен! Только косим без перекуров и до победы, - без долгих размышлений произнёс он.

 

Мужики, заинтересованные спором, стали подходить поближе. Некоторые из них не удержались и от полезных советов:

- Демьян, не рви пуповину - этого бугая не своротишь, идёт напролом, здоровье-то – дурное!

- Иван, не берись – проиграешь! У Демьяна характер и воля – не тебе чета. В прошлом году сказал: «Брошу курить!» и сразу бросил, а ты - бросаешь каждую неделю.

- Не подведи, Демьян. Не опозорь фронтовиков! Да и борова, не нюхавшего пороху, поставь на место, - добродушно, но с сопереживанием заметил фронтовик-миномётчик Филипп.

 

Иван, посмеиваясь и бахвалясь, правил косу. Демьян, не спеша, проверил ещё раз надёжность кольца с клином, закрепляющих полотно косы, и подготовил запасное, заранее отбитое полотно. Мужики наметили одинаковые по пересечённости и густоте трав участки луговины, и соревнование началось.

 

Спорое вжиканье кос соревнующихся было привычным, но в данный момент необычным – было затронуто мужское самолюбие. Ровные валки травы мягко стлались за косарями, покорно укладываясь на землю. Мужчины с интересом наблюдали за полем боя. Их советы были противоречивы и больше похожи на добродушное подшучивание:

- Иван, не жми так на косу – сломаешь. Подтяни живот – утеряешь!

- Демьян, не режь так низко, с корнями валишь, аж мох летит – не выдержишь.

 

Иван, как паровоз, красный и пышущий здоровьем, махал косой, как невесомой палкой, сваливая охапками сочную растительность.

Демьян сухо и методично взмахивал косой, укладывая послушную ему траву.

 

Мужики, постояв и погалдев, обсуждая двух косарей и ожидаемые итоги, потихоньку взялись тоже за косы. Воздух наполнился завораживающим низким и протяжным пением кос, изменяющейся тональностью коротких и шаркающих звуков оселков, правящих лезвия от пятки к носку полотна.

 

Прошёл час. Воздух уже прогрелся, солнце нежно и мягко ласкало работающих людей. Косари не просто давно разогрелись, но и хорошо вспотели. Иван сбросил мокрую рубашку и стал частенько прикладываться к бутылке с водой. Демьян косил в полотняной навыпуск рубашке, расстёгнутой на груди, с пятнами пота на спине. Его движения были мягкими и монотонными, прерываемые только правкой лезвия полотна и редкими глотками воды. Скошенная площадь у обоих была примерно одинаковой.

 

- Мужики, прекращайте дурью маяться – «загоните» себя.

- Доказали, оба добрые работники.

- Бросайте! Пора отдохнуть.

Косари, не отвечая на реплики товарищей, продолжали упорно сбривать всё вокруг.

 

Через два часа «захакавшийся» Иван, тяжело забрасывая косу, резко и зло рубил зелень. Весь заплывший потом, изнемогая от вставшего над горизонтом солнца, он с трудом двигался вперёд и с надеждой поглядывал на соперника: «Когда же он сдастся?»

Его противник, ушедший в себя, не оглядываясь по сторонам, спокойно, как заведённый механизм, продолжал работу в прежнем ритме.

Такое поведение Демьяна окончательно сломило Ивана – его руки опустились, и он сдался - бросив косу, измочаленный упал на скошенную траву. Мягкая прохлада, недавно стоявшей на корню растительности, приятно обволокла его разгоряченное тело.

 

Наконец подошло обеденное время. Мужчины, отложив косы и развернув домашние узелки с едой, доставали скромные припасы, чтобы подкрепиться и немного отдохнуть. На лугу раздавались звонкие голоса перекликающихся женщин, которые сушили траву, граблями раскидывая её из покосов, а затем, переворачивая. Их цветастые платья и белые платки, как разбросанное ожерелье бус, украшали зелёный простор. Пьяный аромат свежескошенных и подсыхающих россыпей – дурманил.

 

Одинокое вжиканье косы Демьяна, как укор, било по зрителям. После каждого взмаха он неумолимо наступал на живую стену поля, игриво колеблемую лёгким дыханием воздуха. Ступни его ног, с каждым поворотом корпуса, ритмично и уверенно смещались вперёд, оставляя позади две примятые и уходящие вдаль тропинки. Трава покорно склоняла стан, укладываясь причёсанными волнами на чисто сбритое поле. Демьян не реагировал на предложения мужчин и не обращал внимания на сочувственные взгляды женщин, продолжая размеренно косить. Даже зароившиеся в карусели дикие пчёлы, из срезанного по ходу косы верха их гнезда, не остановили косаря.

 

- Надорвётся мужик! Запалит себя.

- Слабак ты, Иван! Следующий раз - не берись!

Сконфуженный поражением Иван сопел и с удовольствием уминал второй кусок сала, пропуская мимо ушей высказывания товарищей:

- Да, Демьян – калёный мужик. Помните, как он бросил курить? Сказал – сделал! К любому делу относится серьёзно и ответственно.

- Дельный хозяин! За что возьмётся – лучше никто не сделает.

Все согласно закивали головами.

 

Недовольное жужжание потревоженных пчёл привлекло внимание шустрых подростков, не замедливших воспользоваться удачей и быстро выкативших клубок сот из углубления во мху. Даже ужаленные обозлёнными хозяевами они с удовольствием уминали настоящее лакомство - свежий янтарный мёд, с лёгкой приятной горчинкой, вобравший ароматы трав и летнее тепло. Он наполнял тело тихой звенящей радостью.

 

Солнце перевалило зенит. Демьян сменил затупившееся полотно косы запасным и продолжал косить. Его размеренный ритм, скупые движения не выдавали многочасового напряжения тяжёлой физической работы.

В конце трудового дня, опустив косу, он деловито предложил подвести итоги. Площадь, выкошенная им, в два раза превышала установленную дневную норму. Иван же предусмотрительно уложился только в норму и сейчас старался держаться за спинами товарищей.

 

Подошедшие женщины, многоголосо затянули задорную песню. Мужчины, понимая серьёзность подхода Демьяна к словам, которые тот всегда увязывал с делом, без шуток, с одобрением оценивали результаты и с уважением смотрели на победителя, бросая реплики в сторону Ивана:

- Сосед, не забудь Демьяну поставить бутылку. Да качественного напитка, без сивухи.

- Иван, пора тебе тренировать не язык, а руки…

- Молодец, Демьян! Косишь, как из «Максима» на фронте строчишь, - весело подытожил довольный Филипп.

После данного случая спорить с Демьяном уже никто не решался – себе дороже. По итогам ручной косовицы он длительное время устойчиво занимал первые места в колхозе «Заря коммунизма».