Вы думаете, собраться и отправиться в путешествие легко и просто? Как бы не так! Принять решение и оторвать "пятую точку" от дивана – ещё не гарантия удачного круиза. В голове нужно удержать массу нужных и не нужных мелочей. Как то: аптечка, зарядное устройство для телефона, смена белья, записная книжка… Билеты и паспорт, в конце концов!

Есть у меня один знакомый путешественник с большим стажем. Так вот, отправляясь в командировку, он собирает чемодан буквально за десять минут! Побросает в ненасытную, обтянутую кожей, пасть всё более-менее необходимое и, глубоко выдохнув, ступает за порог.

Я так не могу! Или опыта маловато, или я – та ещё копуша. Мне нужно сто раз всё перепроверить, переложить с места на место. Как будто сборы в дорогу – вопрос жизни и смерти. Так… эти таблетки – от диареи, а эти – наоборот… а эти – от желудка… Ах, да! Забыла посмотреть погоду на ближайшие дни в конечном пункте моего путешествия – городе Красноярске… Плюс десять – не густо!

 

Приглашение посетить город Красноярск свалилось, как снег на голову. Хорошо поставленный женский голос сообщил, что я стала лауреатом Первой степени, и меня будут рады видеть на процедуре награждения.

Моё воображение нарисовало облик моей собеседницы: солидная дама в роговой оправе, с буклями на голове, которая непременно окажется любительницей толстых умных книжек, романов и мемуаров.

Как же я заблуждалась!

Также Катя поспешила добавить, что дорога в оба конца, проживание в гостинице «Ермак», расходы на такси – всё оговорено с руководством и организаторами конкурса, и пусть меркантильные вопросы меня не беспокоят.

От таких новостей моя головушка совершенно перестала соображать! После удивлённых междометий «ох!» и «ах!», я осторожно поинтересовалась, не ослышалась ли, и кто сей щедрый спонсор?

- Министерство Культуры, - просто сказала Катя.

- Ничего себе! – подумала я, и пошла паковать чемодан.

Фея по имени «Катя» выслала по электронной почте билеты на самолёт, а так же обширную программу мероприятий литературного фестиваля, дала последние наставления.

- К сожалению, прямого рейса до Красноярска из Самары нет, пересадка - в аэропорту Домодедово. Мы рассмотрели для вас самые удобные варианты. Ожидание между самолётами – всего полтора часа, так что долго сидеть в Москве вам не придётся.

Ах, Катя, как мне вас отблагодарить!?

Я щипаю себя за ухо – так не бывает! Однако моему уху всё-таки больно, и значит, это – не сон.

- Спасибо! - Я вдохновенно танцую джагу-джагу…

 

Зал ожидания аэропорта «Курумоч» практически пуст. Это замечательно, потому что есть время осмотреться (я летаю самолётами с периодичностью раз в пятилетку) успокоиться, собрать расшалившиеся нервы в кулак и уточнить номер рейса, время взлёта и посадки. Я в сотый раз рассматриваю билеты… Мысли скачут, словно шарики для пинг-понга. Кажется, я близка к истерике…

- Соберись, курица! Твоё место –« 10 А», это как раз возле иллюминатора.

В динамике совершенно кстати раздаётся:

- Пассажиров, летящих рейсом Самара-Москва, просим пройти к выходу номер семь.

Уф-ф, наконец-то!

 

Улыбчивые стюардессы неземной красоты (это и не удивительно, ибо большей частью они живут в небе) предлагают пройти в салон и устроиться в кресле, что я с удовольствием делаю…

Да, завсегдатаев аэроперелётов видно издалека! Они уверенно проходят на своё место, уверенно щёлкают замком ремня безопасности.

Стюардессы проводят инструктаж по технике безопасности: как нужно вести себя (не дай Бог!) во время катастрофы. Нужно потянуть там-то, прижать маску к лицу, надеть жилет, оставить ручную кладь и как можно быстрее бежать к спасительному выходу. Оглядываюсь по сторонам – стюардесс никто не слушает. Люди не готовы к катастрофам, и не готовы умирать, и им не интересно, как пользоваться маской и жилетом.

Гул в салоне самолёта нарастает, вибрация становится сильнее, меня вжимает в кресло чья-то невидимая властная рука. К горлу подступает ком. Чувствую, как шасси отрывается от взлётной полосы. Мы летим!

 

Главное, не думать о том, что под ногами не земля, а пустота. Только не думать об этом, только не думать! Я разлепляю сомкнутые веки и осторожно выглядываю в иллюминатор… Фантастика!

Невидимый глазу циркуль очертил горизонт в виде полукруга. За этой границей живёт Солнце! Его лучи растеклись янтарным светом по всему горизонту, разделив непривычный взгляду небесный мир на две части, в одной из которых сейчас ночь, а на другой – день. Глубоко внизу гирляндами тянутся огни автострады, маленькими светлячками маячат огоньки деревень, затерянных среди лесных массивов.

- Уважаемые пассажиры, наш Боинг совершает полёт на высоте одиннадцать с половиной тысяч метров. Температура за бортом – минус пятьдесят пять градусов.

За бортом, однако, прохладно!

 

Полтора часа лёта пролетают незаметно. Наш самолёт, как большая птица, словно примериваясь, совершает несколько кругов над столицей и, наконец, совершает мягкую посадку. Спасибо! Спасибо капитану воздушного лайнера по имени Роман и всем-всем, кто летел вместе с нами!

Чрево самолёта постепенно пустеет, и мы оказываемся внутри аэропорта Домодедово. Несмотря на поздний час, он напоминает балаган! Люди на ходу едят, пьют, бегут, кричат, толпятся у сувенирных лавок, читают, дремлют, обнимаются, ссорятся. Вот – девушка с дредами цвета спелой пшеницы, вот – группа вахтовиков, вот – мамаша с коляской… Какие мы все разные! И каждому куда-то нужно, и каждого где-то кто-то ждёт. Меня ждёт Сибирь и незнакомая девушка Катя с красивым, хорошо поставленным голосом.

 

До рейса на Красноярск – всего ничего. От нечего делать разглядываю лица, стараясь определить характер человека. Напротив – парень лет двадцати. Кажется, ничего особенного. Худой, в стоптанных ботинках, в чёрном полу-пальто. Но что-то цепляет взгляд… Глаза! Какие-то не мужские у него глаза. В них нет суровости, мрачности или недоверия. У него глаза – очень порядочного и мягкого человека. Мужчины с такими глазами не врут и не предают. Эх, повезёт кому-то! А может быть, уже повезло… И всё же чувствуется в нём какая-то надломленность. Как у калеки, осознавшего, что он – не такой, как все, но не ожесточившегося на мир, не потерявшего человеческий облик и веру в ближнего своего.

Удачи тебе, парень!

 

Объявили посадку…

Что может быть приятнее в двенадцать часов ночи, чем таможенный досмотр? Быстро снимаю с себя верхнюю одежду, вместе с сумками ставлю на конвейер.

- У вас в бутылке 200 миллилитров воды, а по инструкции разрешено только 100. Отпейте до нужного количества.

Ещё чего! Жажда меня не мучит, и я оставляю бутылку в мусорной корзине. Немного замешкавшись, подхожу к терминалу.

- Что у вас звенит? Телефон? – Таможенник смотрит подозрительно. – Снимите обувь.

Оказалось, аппаратура среагировала на металлические набойки.

Конвейер беспрестанно крутится и вращается, лента наматывается на барабан. Мимо плывут чемоданы, баулы, телефоны, мелькают лица… Настоящий конвейер жизни!

 

Самолёт на Красноярск забит под завязку, как консервная банка – шпротами.

Зная некоторые основы физики, я до сих пор не понимаю, как может летать эта консервная банка с крыльями! Как? Разве же это не чудо – самолёт? А поезд? Мы слишком привыкли к чудесам. Разве это не чудо – преодолеть тысячу километров и подняться над облаками? Ещё какое чудо! Подняться над суетой, проблемами, стать ближе к звёздам, чтобы ощутить всё многообразие жизни, всё её величие, непостоянство, красоту и неповторимость.

Слева в кресле – мужчина лет сорока, он всё время шмыгает носом и, поставив локоть на подлокотник, не оставляет мне никаких шансов на автономию. Справа - бурят лет пятидесяти, необъятных форм. Он не умещается в своём кресле, и поэтому на четверть занимает моё. Бурят тоже не оставляет мне никаких шансов. Я сижу, как мышка, и почти не дышу. Глаза закрываются сами собой…

 

Мой супруг, в накрахмаленном поварском колпаке, улыбается нежно и даже заискивающе:

- Тебе чего приготовить, курицу с лапшой или фуагра?

Я пытаюсь вспомнить, что такое фуагра, но безуспешно. Поэтому растерянно молчу.

Чувствую, как кто-то громко говорит в ухо:

- Простите, вам курицу с лапшой или гречку с грибами?

Стюард улыбается мне грустной улыбкой Пьеро, подаёт курицу вместо фуагра, и катит свою тележку по салону дальше.

 

Ужин в небесах, где-то на полпути к Красноярску, просто великолепен! Салат, гусиная печень (почти фуагра!) сливочное масло, булочка, батончик мюсли, кофе или чай – на выбор. Оказывается, я проголодалась, несмотря на время – три часа ночи!

Объявили посадку…

 

Наконец, я нетвёрдо стою на ногах на Сибирской земле, меня слегка покачивает, слегка подташнивает и клонит в сон. Но я креплюсь. Хочется только одного – принять душ и уснуть беспробудным сном.

- Наталья, вы приземлились? Замечательно! Белый Фольксваген за номером 342 ожидает вас у центрального входа.

- Спасибо, Катя!

На негнущихся ногах иду искать белый Фольксваген на удачу, потому как ни черта не понимаю в марках автомобилей.

 

Раннее сибирское утро бодрит, точно чашка хорошего крепкого кофе.

Таксист оказался словоохотливым молодым человеком, поэтому за пятьдесят минут пути от аэропорта до гостиницы пролетели незаметно, а я узнала много интересного.

- Красноярск – город чистый и уютный, - говорит Артём. – Он расположен на двух берегах реки Енисей. Левый берег – культурный центр города, правый – более промышленный.

- А мы сейчас на каком берегу?

- На левом.

- Понятно. А я вспомнила горячее лето 2020 года, когда вокруг Красноярска горела тайга. Смотреть на это было страшно и жутко!

- Да уж! – Артём резко крутанул руль. – Смог стоял такой, что несколько месяцев мы жили, точно в аду.

- У вас было грозовое лето?

- Если бы! – водитель горько усмехнулся. – У меня брат работает в МЧС, и я знаю наверняка – сначала тайгу нещадно вырубили, а потом подожгли, чтобы замести следы.

- Не может быть!

- Ещё как может! Представляете, граждане звонят в МЧС о новых возгораниях, а начальство говорит – отбой, ребята, сидите и не дёргайтесь.

- Какой ужас! Человеческая алчность и цинизм не знают предела, - у меня защемило в груди. – Я помню страшные кадры, опубликованные на Ютубе, как из леса выбегали обгорелые косули, лоси.

- Вот поэтому я хочу увезти свою семью из этих мест. Хотя и люблю этот город, - Артём вздохнул. – Мы приехали, вот ваша гостиница.

Так в одночасье развеялся миф о том, что «в Багдаде всё спокойно», а в Красноярске – благополучно. В бочке с мёдом оказалась изрядная ложка дёгтя, а в стакане с чистой водой – неприятный осадок.

 

От гостиницы до набережной Енисея оказалось десять минут хода. О том, что река близко, я догадалась сама, без чьей-либо помощи. Свежий ветер, порывистый и волглый, гнал тяжёлую волну вдоль берега. Низкие серые тучи торопливым караваном тянулись на юг. Изящный мост, перекинутый с одного берега на другой, впечатлял не меньше, чем округлые сопки, проступающие сквозь сизую вязкую дымку.

Ах, так вот ты какой, Енисей! Энергетика невероятной силы, мощи и непокорности… Ледяное дыхание ветра не позволило мне долго находиться на берегу, и я поспешно вернулась в гостиничный номер.

 

Пора!

Буквально через час в Доме искусств – встреча с писателями со всех уголков нашей необъятной страны.

- Клявлино? А где это?

- Самара? О, я в Самаре прожил почти сорок лет. Мы с вами земляки!

Слушаю выступление поэтов и ощущаю, я – в своей стае. Что-то из услышанного цепляет, что-то проходит стороной, едва коснувшись души. Всё-таки странный народ – художники, писатели, музыканты! Погружены в собственные мысли, образы, переживания, практически не принимающие участия в реальности бытия.

Усталость от двух перелётов даёт о себе знать, и, к своему стыду, я засыпаю прямо на стуле, уронив голову на грудь…

 

- Дорогие друзья, минуточку внимания! – слышу сквозь сон знакомый голос.

Катя!

На сцене – хрупкая молодая девочка лет двадцати пяти, без роговой оправы и буклей. Говорят, человеческий голос – музыка души. У Кати очень богатый голос и какая-то природная, идущая изнутри, чистота.

Ах, поэты! Вон тот, в старомодных очках и мелких кудряшках, обрамляющих голову на тонкой шее, чем-то напоминает молодого Пушкина. Собственные стихи он читает скучно и монотонно, словно в зале, кроме него, никого нет.

Рядом со мной – крупногабаритная дама, поэтесса из Москвы по имени Людмила. Дама говорит в растяжку, приятным басом. Кажется, она явилась к нам из девятнадцатого века – чёрная, в пол, велюровая юбка, маленькая вязаная шляпка и нить крупных бус на шее.

Слова поэтов текут и текут, словно большая река… А может быть, это Енисей катит свои воды?

 

Кто может ответить на вопрос, как и где рождаются слова? Для чего и почему? Слова, которые, если разобраться, ровным счётом ничего не весят! Слова, вызывающие ответный импульс, отклик, врачующие тело и душу. Слова, которые могут многое, а может быть, даже всё!

«И было вначале Слово…»

Слово – как единица информации, идущей от сердца к сердцу. Скажи мне искреннее Слово, и я поверю тебе! Напиши мне искреннее Слово, и я уверую…

 

На следующий день, в перерывах между семинарами и встречами, ношусь по городу, как ужаленная, в поисках кедровых шишек. Конечно, можно купить орешки россыпью, но мне нужны именно шишки! Помню, в детстве, какой-то дальний родственник из Сибири торжественно вручил мне такую кедровую шишку. Я поднесла её к носу – она пахла удивительно! А орешки, которые я выколупывала с большим трудом, оказались маслянистыми и сладковатыми на вкус.

Воспоминания из детства – самые острые, самые яркие. Рад бы стереть – не сотрёшь!

- Взвесьте мне, пожалуйста, с килограмм, - обращаюсь я к продавцу.

Продавец неславянской внешности улыбается по-доброму, одними глазами.

Большинство из тех, кто стоит за прилавком рынка «Енисейский», имеют восточную внешность. Почему? Не знаю, возможно, так сложилось исторически.

 

Обратно в гостиницу еду на такси.

- Скажите пожалуйста, а этот памятник кому воздвигли?

- Русскому графу Николаю Рязанову. Слыхали о таком?

- Неужели? Это тот самый Рязанов, который заключил помолвку с испанской красавицей Кончитой?

- Он самый. Любовь Рязанова и Кончиты воспета в известной рок-опере «Юнона и Авось».

- Да-да! Потрясающая история! У меня до сих пор хранится дома диск.

Я даю себе слово: вернусь домой и ещё раз послушаю «Юнону и Авось». К сожалению, многие обещания, данные в порыве чувств, так и остаются навсегда лишь обещаниями.

- Кстати, прах Рязанова покоится на Троицком кладбище нашего города. На могиле графа стоит небольшой крест, на котором выбита надпись – «Я тебя никогда не увижу. Я тебя никогда не забуду».

 

- Заслонивши тебя от простуды

Я подумаю Боже Всевышний

Я тебя никогда не забуду

Я тебя никогда не увижу.

На глаза наворачиваются слёзы…

 

Я покидаю Красноярск глубокой ночью. Ручная кладь стала тяжелее примерно в два раза. И дело не в кедровых орешках, которые везу домой в качестве гостинца. В моей сумке – книги с автографами новых друзей и знакомых, а также впечатления и воспоминания о людях, событиях. В моей сумке – стихи, песни, рассказы, а ещё - память о реке с красивым и певучим названием – «Е-е-ни-и-се-ей»…

 

- Уважаемые пассажиры, рейс Красноярск-Москва задерживается по техническим причинам. Приносим свои извинения.

Этого мне ещё не хватало!

Наконец, после часового опоздания, объявили посадку на самолёт.

- Вам чай или кофе? – стюард ловким, выверенным движением наливает в пластиковый стаканчик кипяток.

- Чай, пожалуйста… Как вы думаете, я успею на свой рейс до Самары? Самолёт задержали ровно на час, и я волнуюсь.

Стюард ободряюще улыбнулся:

- Не волнуйтесь, успеете.

Как же он оказался глубоко не прав!

 

Уверяю вас, чтобы в одночасье стать настоящим спринтером, нужно опоздать на самолёт. А для чистоты эксперимента надеть туфли на высоком каблуке, прихватить с собой ручную кладь килограмм эдак десяти, а перед вылетом не спать всю ночь, потому как всю ночь вы сидели в уютном кафе и поднимали очередной тост за капризную даму поэта по имени «Муза».

 

- Стоп, женщина! Вы куда?

Таможенник аэропорта Домодедово усиленно жестикулирует, а его брови от удивления взлетают вверх, потому как в этот момент я нагло пытаюсь проскочить мимо турникета.

- Извините, но я опаздываю на самолёт! У меня всего двадцать минут времени.

- Будьте добры, как положено, снять верхнюю одежду и приготовить сумки для досмотра.

Я нехотя повинуюсь. Путаюсь в собственном шарфе. Роняю телефон. Ругаюсь про себя нецензурной бранью.

- Пройдите в терминал.

Терминал при моём появлении предательски звенит.

- Что у вас звенит?

- Это набойки!

- Снимите обувь.

После слов «снимите обувь» я испепеляю таможенника взглядом. Он понимает меня с полуслова, обречённо машет рукой.

- Бегите уже на свой самолёт.

Я хватаю сумку, снова путаюсь в шарфе, едва не роняю телефон, и уже на бегу кричу:

- А какой номер выхода на Самару?

- Номер тридцать два, - эхом доносится вслед.

 

Боже! Ты всё-таки услышал меня! Терминал под номером тридцать два находится буквально в двух шагах от таможни.

Я лихорадочно смотрю на часы – до взлёта самолёта остаётся ровно десять минут. Всего – десять минут! Ого-го! Целых десять минут!

Девушка, отвечающая за регистрацию пассажиров, со скучающим видом смотрит в окно.

- Прошу вас! Мне обязательно нужно лететь именно этим рейсом, меня в Самаре встречает муж.

Скука моментально слетает с лица девушки, как последний осенний листок с дерева – под порывом ветра.

- Ваша фамилия?

Девушка заглядывает в паспорт, ставит печать на билет. До взлёта остаётся пять минут.

- Василич, открой пассажирке дверь.

Мужчина в зелёной спецодежде появляется, словно бы из ниоткуда, отворяет дверь, ведущую к узкому коридору, а это значит – к самолёту. Я торпедой пролетаю мимо Василича:

- Спасибо!

- Девушка, не упадите!

За «девушку» - отдельное спасибо.

 

Я плюхнулась в кресло под номером «15Е», и спустя две минуты лайнер, задрожав всем телом и преодолев земное тяготение, набрал высоту. Адреналина, впрыснутого в мою кровь, словно яд кураре, хватит мне до Самары. И даже намного больше.

А воспоминаний о путешествии в далёкий и прекрасный Красноярск, пожалуй, на всю оставшуюся жизнь.

 

• Фуагра – специальным образом приготовленная печень откормленного гуся или утки.