Безосновательные обвинения: вынуждают защищаться.

Дорогая кузина Роза!

Понимаешь… Ты меня назвала жадным… Не то, что обидела… Хочу понять, по какой причине, на каком основании? В чем ты права? Или не права?

По количеству написанных страниц ты поймешь, насколько я «жадный»… А что? Вспомнил частью… Пишу без угрызения совести…

Знаешь… Я всего этого не хотел писать, да и времени у меня чаще в обрез… Но ты сама побудила, вынудила меня отложить некоторые дела: написать это письмо с не выветрившимися из памяти пока воспоминаниями.

Во время последнего нашего разговора, среди других тем, я сообщил о своем предстоящем визите в больницу «Бней Цион»: мне предстоит проверка и лечение левого глаза.

Хорошо помню, да и ты помнишь: несколько месяцев назад Наум с тобой отвез меня в ту больницу на операцию. Тогда дважды приезжал. По причине простой и для меня ясной, достаточно убедительной. Имею такую привычку, точнее говоря, побудительную потребность «отмечаться по ночам». Не хотел Вас будить. Еще, а это не так важно: сплю я с дыхательным аппаратом. В медицине я просвещен слабо, но предполагаю: как говорится, на старости лет – выскочила «болячка детства». А в детстве, до совершеннолетия, я страдал от приступов бронхиальной астмы. Это очень неприятная болезнь. Верно, началась еще в Харькове, потом продолжилось в Средней Азии. Верно, сухой и жаркий климат поспособствовал болезни. И в Саратове, во время нашего примерно годичного там пребывания, моя болезненность сильно раздражала Цилю, жену Хаима (Ефима). Об этом эпизоде я не написал, упустил… Но и без этого Циля на меня презрительно смотрела. Верно, на подсознательном уровне она не могла простить судьбе: по причине войны, эвакуации в дороге с ней случился выкидыш. А она так хотела родить мальчика!

И вот: напомнило мне детство… Уже несколько лет вынужден с дыхательным аппаратом спать. Случалось, аппарат отсутствовал: вынужден спать сидя. Вот так!

*

Я сказал тебе без задней мысли о предстоящем визите в больницу «Бней Цион». А ты могла подумать…

Я имел в виду и не попросил бы о помощи: научился без нее обходиться. Рано очень просыпаюсь: ночью уезжаю и добираюсь ко времени приема к врачу.

- Жадный ты! – Услышал от тебя…

В чем, когда я проявил жадность? В тот раз дружеской, родственной помощи я в машине уже в Хайфе спросил:

- Кто у Вас в семье министр финансов, распорядитель кредитов?

Ответ не получил. Свои сто или двести шекелей, помнится, положил в «карман» первого сидения. В такси могли потребовать больше…

Так на каком основании я вдруг для тебя стал жадным?

*

Конечно, я это не могу помнить… Но в один из моментов с политическим преследованием твоей мамы Хаи (Клары) за сионизм (верно, находилась она тогда в ссылке в Казахстане), ты тогда, маленьким ребенком, появилась у нас в Харькове. И вот…Наши хозяева и соседи попеременно расспрашивали тебя:

- Как тебя зовут? Кто ты? Кто твои родители? Где твои родители?

А время то, нужно тебе сказать, да и ты сегодня сама хорошо знаешь…Мои родители очень боялись: скажешь, что не то… И через какое-то время они вынуждены тебя отправить в Новосибирск, кажется? С кем? Как? Этого я не помню… И спросить у мамы не могу. Знаю, эвакуировались мы, бежали из Харькова с бабушкой Малкой. (Память о них сохранится благословенной).

*

В году примерно 1956… Я тогда летом проходил практику в Изюме, Харьковской области. Получил приглашение от Софы посетить ее в Нижне-Днепровске, так, кажется, назывался город с ее нефте-гаванью. Софу я помню по Саратову… Возможно, кое-что всплывает в памяти и по Харькову. Знаю, они жили тогда в одном из домов Госпрома или в том районе, а мы на Грековской… Семьи наших родителей встречались…

И вот, году примерно в 1954-ом или 1955- ом… к нам в Киев приехала Софа. После техникума, ее направили по распределению на работу в Нежин. Верно, это в Черниговской области, не далеко от Киева. Я тогда находился на каникулах дома. Мы с Софой очень подружились. А я ей очень сочувствовал, с связи с ее переживаниями, по причине сложных отношений с мачехой. Помню хорошо, как дядя Фима к ней относился. Это невероятная отцовская любовь. А мачеха ее обвиняла, будто «живет с отцом»… Софа находилась в таком подавленном настроении и состоянии…

С Софой я переписывался изредка… И вот тогда она пригласила…

Точно не помню: приехал я перед практикой или уже после нее? И тогда: с тобой «познакомился».

Помню: спали мы на полу… В одну их ночей… Приснилось мне нечто? Во сне я храпел? Сам проснулся… Вас разбудил…

А через несколько дней я на пароходе отплывал в Киев… Поехал на пристань.. Но тут обнаружил: оставил паспорт. Должен вернуться… Мне повезло: часов на несколько опаздывал наш пароход. Успел с паспортом к его отплытию.

Да, забыл: родители пригласили тебя в Киев… Кажется, я уехал в Брянск… Но ты приезжала в наш подвал…

*

Потом помню: родители мои поехали в Магнитку к тебе на свадьбу…

Вернулась они не совсем веселые…

Как-то мама рассказала об одном из происшествий… Мама умела не только шить и кроить, но она хорошей хозяйкой являлась на кухне. Вкусно готовила, пекла… И вот рассказывает: пыталась она у Вас испечь пирог… Не помню: она испекла или нет? Но… мать Наума подбросила дрова в печь: пыталась сжечь пирог…

Потом к своим родственникам в Киев приезжала мать Наума… И к нам она пришла в гости… Забыл точно… Только устроила она скандал в нашей квартире. Причину и остальное я не помню…

*

Летом 1965 года, в составе Израильской какой-то делегации приехал в Киев дядя Симха. До этого о нем я мало знал. Отец мой, по свойствам характера и по причине перенесенных страданий на фронте, в нацистском плену и «проверок», после освобождения. Он часто расстраивался, как-только что вспоминал. По характеру своему: во мне существует вроде двойственности. Узнать я все хотел об отце, но… остерегался его лишний раз расстроить. Как только понял его состояние, решил ни о чем не спрашивать. Сам скажет: хорошо.

Так вот, дядя Симха. Оказывается, он в Новой Ушице еще до большевистского переворота учился, мог позже закончить гимназию. Потом увлекся сионизмом… Арестовывали его, высылали в ссылку… На нелегальном положении несколько лет он находился. Являлся пропагандистом. В 1926 году его вновь арестовали. В качестве наказания, по приговору суда, его лишили советского гражданства. За пределы СССР выслали. Помогла ему гражданская жена М. Горького артистка Андреева.

О предстоящем приезде Симхи папа оповестил всех. Не приехали Хаим из Саратова и Бенцион из Москвы.

Симха оказался очень эрудированным человеком. С ним приятно обсуждать любую проблему. Интересно узнавать об Израиле.

Симха находился в Киеве пару недель. Всех снабдил подарками. А вот мне подарок не достался. Папа позже мне отдал пальто, подарок Симхи.

Узнал я: в Израиле очень ценят янтарь Балтийского моря. Признаться, тогда, как и почти вечно, я находился в очень скудных материальных условиях. Ведь не мог в Киеве устроиться по специальности. Трудился на разных работах. Часто очень не работал. Но время никогда не терял: трудился в библиотеках. Писал дома.

Услышал я про янтарь начал ходить по магазинам, чаще в комиссионках: нашел подарки для двух дочерей Симхи.

*

Примыкает к этому история Хаи (Клары). В молодости Хая дружила с Симхой. Тоже увлекалась сионизмом. Вышла замуж за товарища Симхи, тоже сиониста. Не знаю точно когда, но мужа Клары осудили. Ее саму отправили на поселение в Казахстан. Судили ее и отправляли не раз…

Знаю, перед войной она трудилась в Запорожье: коллектив взял ее на поруки. Эвакуировалась с дочерью в Магнитогорск.

И так ее запугала: дочери своей не рассказывала об отце. Боялась даже о муже узнавать…

Хая встретилась с братом. Ей мало общих бесед: в гостинице посещала Симху. И… надо понимать, всю свою семью в Магнитогорске обеспечила. Втихаря. Без ведома других своих братьев и родственников.

*

На улице Владимирской мы жили. Мы получили квартиру в том же доме в 1955 году. Перебрались из подвала. В подвале пребывали с 1947 года.

Наш дом располагался в тихом квартале. В самом центре города. Университет от нас в полу квартале. Это место облюбовало местное управление КГБ. Наш дом решили снести. Не на месте нашего дома – рядом построят здание: квартиры для их управленческого состава. Я не специалист-строитель, но по моему мнению, дом наш могли оставить: никаким боком им не мешал.

В 1968 году нас переселили на Борщаговку. Случилась определенная «война». Они действовали через прокуратуру…Я написал защитное письмо: не хотели переселяться в Дарницу с ее химией. Получили мы трехкомнатную квартиру.

Вскоре после переселения, приехала нас «поздравить» Клара. Одновременно или вместо поздравления Клара потребовала у отца деньги. Не помню, на что именно. Дальше серьезно поставила вопрос: должна перебраться в Киев. Выйти замуж. Уже не помню точные аргументы. То ли климат Магнитки ей не подходит. То ли в семье ее нечто неладно. Их «беседы» носят очень острый характер. Понять она не может, не хочет: у нас еще нет мебели… Помню однажды: сам видел-слышал – разгневанный отец пригрозил: «Сейчас с лестницы сброшу тебя!»

И позже она приезжала с требованием: приписать к нам! Найти жениха!

*

29 июня 1979 года умер папа. После пятого или шестого инсульта. Умер, не

приходя в сознание. К несчастью, не приезжала долго «скорая». В тот день я утром поехал в город… Вернулся – узнаю: с отцом… Мама все звонит-звонит в «скорую»: не приезжают… Я подошел к отцу: увидел у него на боку синие пятна… Стал звонить! Приехала «скорая»: констатировали смерть… День стоял сухой: никаких признаков дождя, грозы… Но вскоре, без грома-молнии и дождевых капель появилась на небе радуга… Обозначила смерть мученика-праведника… (Сохранится память о нем благословенной).

*

Хорошо помню тетю Клару: приехала в 1980 году, уже после смерти папы. Сложилось у меня очень неприятная ситуация. В начале года по всему Союзу провели кампанию по искоренения «несогласных», запугиванию инакомыслящих. Академика А.Д. Сахарова выслала в Горький. Инакомыслящих в других городах подчищали. Начальница моя доверительно сообщила: являлся сотрудник КГБ – мною интересовался. Уволили меня с работы страхового агента. Правда, вскоре восстановили по суду. Но все продолжается: меня почему-то вызвали сперва в райком, потом в обком партия. Я беспартийный! Предупредила тетя Клара: «За тебя серьезно взялись! Сможешь выдержать?!»

Олимпийские игры в Москве начались 19 июля. В Киеве планировали провести футбольные соревнования с участием заграничных команд. Приезд иностранных туристов ожидали… Но… В декабре 1979 года СССР в Афганистан ввел свои войска. По этой причине многие страны объявили бойкот Олимпийским играм в Москве.

Вскоре меня арестовали: 15 июля… Олимпийские игры открыли в Москве 19 июля. Представить только могу, в положении и состоянии каком оказалась моя больная мама. Но… Тебя Клара нашла в одной сберкассе папины соцнакопления. Нас даже не оповестила: схватила все сестра. Она вообще постоянно являлась иждивенкой отца. На его деньги ездила в Москву сдавать экзамены в институте. Покупала обновы. И вот сейчас тетя Клара с моей сестрой постоянно устраивают веселые домашние вечеринки. Потом они уехали в Херсон: в дележе наследства дяди Ефима (Хаима) участвовать. Он оставил свою вторую жену-адвокатессу с двумя детьми: переехал Херсон к дочери Софье от первого брака. Верно, Софье мало одного отца: требует своей доли за годы страданий при дележе наследства.

*

Без предъявления обвинений, бессудно меня продержали в психиатрической больнице имени Павлова – 53 дня. Наблюдали. Делали какие-то обследования. Ничем не поили. Просто держали… Уже закончились Олимпийские игры: меня не выпускают. Я пригрозил обратиться в прокуратуру: тогда меня выпустили.

Вернулся домой… Оказывается, меня успели уволить с работы. Работал тоже агентом Госстраха, но в другом районе. Пошел к высшему начальству: на работе меня восстановили.

*

В ОВИР мне выдали окончательный отказ. Наступившие почти десять лет для меня оказались многотрудными, кажуще бесперспективными. Примерно половину этого срока я трудился страховым агентом, приемщиком фотозаказов на дому… Работа отнимала примерно половину недели, а во вторую: творчески трудился. Вторую половину этого срока я занимался чистым творчеством. Существовал на скромные сбережения предыдущего периода. Да, это не надо опускать-забывать: еще я кормил свою маму. Не жирно, но как мог…

Уверен: все это и предыдущее время, в Магнитке вы жили материально лучше. Конечно, в условиях уральского климата. Пользовались лучшим достатком и в дополнение: дачей – пусть с дополнительными расходами.

*

В 1989 году я получил разрешение на выезд в Израиль. Примерно в 1987 году выехал в Израиль наш родственник. Не сказал мне: отпускают «отказников». Когда я позже узнал, от меня потребовали в ОВИР новый вызов… Ушло время на просьбу и получение вызова из Израиля. Пришел от незнакомого мне человека. В ОВИРе приняли документы и через некоторое время выдали нам разрешение… А я не поверил? Выпустят?!

В 1979 году я поставил условие: выеду с останками недавно скончавшегося отца и рукописями.

В 1989 году никаких условий не ставил. Разрешение воспринял с сомнением: не уверен – нас выпустят с моими рукописями? Мне не сказали, а я не спросил, как следует их вывозить? А у меня к тому времени накопилось-набралось двадцать емких рукописных (в машинописи) сшитков. Весомый багаж…

*

Узнал: вновь организованная некая компания берется перевезти «багаж» для отъезжающих за границу. Связался с ними. Проверили мои рукописи: отправили. Но я научен советским опытом, не поверил: отправят, дойдет?

Решил: вывезти с собой вторые экземпляры рукописей.

*

Перед отъездом я длительное время не работал: имел совсем мало денег. А тут… В 1988 году провели первый капитальный ремонт нашего дома и квартиры. Но при сдаче квартиры в ЖЭКе от нас потребовали неимоверно огромную сумму «за ремонт». В прошлом году мы заплатили за ремонт: теперь они требовали за «новый ремонт». Такого издевательства я не ожидал, да и денег нет на расходы эти. Написал жалобу в прокуратуру. И тут… Нуждался в жилье некий сотрудник прокуратуры. И… Он сразу бросил глаз на нашу квартиру. Пришлось заплатить ЖЭКу! Ведь без их справки…

А тут еще ежедневно надоедает своими выступлениями о «перестройке и гласности» М. Горбачев…

Признаюсь, после правления Л. Брежнева и последующей за ним чехарды…

Помнил телевизионную картинку похорон Л. Брежнева? Один доверенный тип опускал гроб в могилу на Красной площади. Не знаю, что в действительности произошло, но у того… не удержал в равновесии оба конца веревки (широких брезентовых)… В прямой трансляции видимость получилась: сбросил гроб!

И вот… Последовала чехарда со сменой «новых лидеров»…

Пришел к власти М. Горбачев…

Не знаю, что со мной произошло? Направил ему поздравление! Пожелания улучшить материальное положение врачей, учителей…Некоторое время спустя, меня вызвал в райком партии какой-то молодой секретарь и от имени самого М. Горбачева поблагодарил.

Но вскоре произошел Чернобыль…

И знаешь, примерно в 1958-61 году в соседнем с Чернобыльским районом, я трудился инженером Иванковского лесхоза. Написали хорошую характеристику. В какой-то семидесятый год меня направляли в Чернобыльский лесхоз лесничим. Но потребовали: сняться с киевского учета – отказаться от киевской прописки. На это я не согласился. И… через примерно десять лет: рванул Чернобыль! Четвертый блок атомной электростанции. Политику «перестройки» дополнили еще и «гласностью».

*

Начали собираться. Мама сказала: «Все берем!» К несчастью, у меня мало денег, да еще… В универмагах, других магазинах нигде нет чемоданов. Во что запаковать? На Печерске нашел магазин школьных учебных прикладных пособий. Внутри нашел в продаже обрезки прочных тканей. Верно, в продажу пустили весь фабричный брак. Решил я из этих кусков сшить нечто подобное рюкзаков. Нашел еще в другом магазине в продаже молнии. На швейной маминой машинке пошил более десяти (не то пятнадцать) прочных рюкзаков с молниями внутри. Все постепенно запаковали.

Остановил грузовую машину, договорился с шофером: доставит нас с багажом на железнодорожный вокзал. По подземным переходам частями переносил свои рюкзаки. Мама все время следила за их сохранностью. Нас провожать на вокзал прибыли сестры Люся и Минна, мамины племянницы.

Из Киева мы уехали в конце сентября 1989 года. Московский поезд должен нас доставить до пограничной станции Чоп. Нет, вру! Поезд прямой до Будапешта – на станции Чоп проходим таможенный контроль.

В нашем расположении три полки. Погрузили свои вещи: в багажник нижней полки и на третью полку. Нечто вынужден положить на вторую полку: себе под голову... Вроде все нормально: поехали!

Вечером, уже ночью прибыли на станцию Чоп. Как мне говорили в Киеве, в самом вагоне проходит таможенная проверка. Но… не догадался я заплатить проводнице вагона: нас выгоняет! Стоим уже в Чопе: она не открывает дверь – не выпускает. Только объявили об отходе поезда, она открыла дверь: вынужден выбрасывать вещи на межпутейную дорожку. Мама не успела выйти: поезд тронулся… Оказался я с вещами на какой-то внутренней дорожке: дорогу на вокзал закрывает поезд. Закрыта граница! Пока он уехал… Смог я перенести вещи.

Переживаю за маму: как она, что?

Несколько часов поезд продержали в тупике: проверяли таможенники…

Почти на рассвете поезд прибыл на станцию Чоп. Вышла мама. Уже не помню точно: обрадовался маме! И совсем забыл о наших билетах: они у проводницы остались…

Что теперь делать? В справочном бюро сказали: поезд вернется через пару суток. А нам срочно нужно ехать. Вынужден представить документы: купить новые билеты до Будапешта. Утром ожидают поезд…

Перед посадкой на поезд, за вокзалом проводят проверку багажа. Таможенная служащая сперва начала расспрашивать: что у меня в чемоданах, рюкзаках… Ей я выложил откровенно… И о своих рукописях упомянул… Все! Закон запрещает вывозить рукописи! Только по разрешению министерства культуры. Завернули нас сразу! Что делать? Решили отправить рукописи по почте маминому приятелю в Киеве. Он как-раз доверил маме перевезти кольцо с ценным камнем. Надеется сам вскоре с семьей репатриируется в Израиль. Там встретимся. Пошел на почту: отправил посылку и письмо.

Уже точно не помню, кажется, следующий поезд прибыл днем. Прошли быстро на этот раз таможню. Идем к своему вагону поезда. По причине наличия многих вещей, я вынужден переносить на короткие расстояния: наблюдать мама остается за сохранностью вещей. Удивило меня: за нами к поезду шла группа советских военных. Верно, взвод со своим командиром. И вот этот офицер распорядился: солдаты помогли нам перенести вещи к вагону. Никогда прежде не происходило подобного. Ведь власть и все советские люди прежде считали нас предателями. Кто мог осмелиться помочь семье «предателей»?

Разместились в вагоне. В Будапешт прибыли в пятницу. Пошел я или поехал по адресу Израильского посольства. Закрыто! Узнал: откроют в понедельник. Такая неудача!

Вторая неудача другого свойства. В Киеве, возле ОВИРа советовали запастись десятками: только их обменивают на иностранную валюту. Как бы не так! Ни о каком обмене советских денег речь не идет. А вот валюту можно обменять. Нам в ОВИРе обменяли несколько рублей на доллары. Вынужден использовать вроде неприкосновенный этот запас. Что интересно: обмен валюты предлагают в кассе официально и по вокзалу ходят частные менялы с пачками венгерских форинтов. Меняют они по более выгодному соотношению. Обменял у них: нужно купить еду, питье…

*

Расскажу об одной любопытной сцене: видел собственными глазами. Удивлен. На платформу прибыл состав в Варшаву. Уже при приближении поезда, хлынула к нему толпа пассажиров с многими котомками и другими вещами. Почти в каждом вагоне отворили двери. Стоят проводники в фирменных костюмах. Стирают пыль с поручней некоторые. И тут для меня неожиданно увидел: ко всем подножкам устремились несчетные массы груженных людей. Одни лезут на подножки, другие успевают, пытаются передать, засунуть свои вещи в окна вагонов. Проводники, верно, привычны к подобной посадке. С высоты платформы некоторые из них ногами отгоняют нахальных пассажиров. Бьют по головам! Жуткое зрелище! Оказывается, польские барышники в Венгрии покупают более дешевые вещи и везут в Польшу для перепродажи.

Так мы просидели на вокзале до понедельника.

*

В понедельник утром я отправился в Израильское посольство. В нужный попал отдел. Все решилось быстро: посоветовали мне вернуться на вокзал – придут за нами. Действительно, вскоре к нам подошла венгерка и повезла на квартиру. Там пару дней располагались. Позже к нам поселили другую семью. Сообщили дату и время готовности: отвезут в аэропорт.

В аэропорту Будапешта нас ожидал настоящий «шмон»: кажется, существует в русском языке такое сленговое слово. Израильский представитель распаковал не просто все наши узлы: пересмотрел, прощупал все… Конечно, ничего запретного нет в наших вещах. После этой процедуры наши вроде упакованные рюкзаки вид имели сплошного барахла. Часть небольшая в полете растряслась, затерялась…

Улетели мы вечером или ночью… К Израилю подлетали на рассвете. В жизни не видал такого чуда огней и красок: в огнях предрассветный Тель-Авив!

*

Посадили самолет. Всех пассажиров группой завели в отдельное помещение аэропорта. Нас выпустили из Союза, персонально нас из Киева: с «документом» одним, с «визой». В ней обозначены фамилия с именем и отчеством. Все! Еще до момента отъезда-отлета являлся человеком, а стал частью сопроводительной бумажки! Не на кого жаловаться: следует только радоваться.

Завели нас всех в объемное помещение. Уже точно не помню: возможно, всех усадили. Начали принимать по кругу. Служащие министерства внутренних дел, возможно, и другого учреждения словесно восстанавливали, по пунктам заносили в компьютер все основные словесные показатели биографии. Не знаю, проверяли потом правдивость представленных сведений? Ведь хитрецы могли нечто скрыть, другое исказить для своей выгоды, пользы…

Для утоления жажды, голода в помещение завозили часто сдобную выпечку, соки, горячие напитки: чай, кофе… Полное моментальное обслуживание. Кажется, можно опорожниться в туалете…

Во время одного уточнения, инспектор предложил мне поменять имя: вместо Моисея записать Еврейское имя Моше. Я сразу согласился.

Да, такую же, немного упрощенную процедуру прошла моя мама. Я находился с ней рядом. Ей не понравилось записанное имя Гития.

В самом конце экскурсионного обхода по биографически-производственным всем разделам и пунктам, нам предложили поселиться в южном городе Ашкелоне, первое время в центре абсорбции «Академаим».

Я примерно знал карту Израиля. Возразил:

- Ашкелон – рядом с Газой?! – Больше не стал объяснять.

Мне объясняют: в этом прекрасном курортном месте все спокойно. Размещены в Газе израильские воинские части. Нам очень повезло: направляют не всех в это прекрасное место. Только учитывают… Меня с мамой… Нам привилегированное направление назначили… Я попросил маленькую отсрочку для окончательного ответа: хочу позвонить израильским родственникам. С ними посоветоваться. Мне позволили. Позвонил кузине Илане, в Хайфу. Объяснялся с нею, как говорится, на пальцах. Она одобрила Ашкелон. Так что, у меня нет оснований возражать.

Вскоре сотрудница нас вывела из здания аэропорта к стоянке такси. Вынесли свои вещи. Загрузились. На такси повезли в Ашкелон.

*

Центр абсорбции «Акедемаим» расположен на улице Бен-Гуриона. Молодая заведующая Рахель выделила нам комнату на втором этаже. Как позже узнал: почти рядом расположена центральная автобусная станция.

Через пару дней нас посетила семья волонтеров. Знакомить и оформлять документы повели в банк Апоалим. Нам открыли совместный счет. В больничной кассе Клалит оформили их членами. Завели нас в ведомство государственного страхования Битуах ле-Уми. Поставили на довольствие. Вроде, еще в аэропорту нам выдали на руки два «теудат-оле», документы репатриантов. По ним нам причитается ежемесячная стипендия в размере по 440 шекелей на каждого. Нам показали расположение местного отделения министерства внутренних дел. Через пару месяцев обещали выдать паспорта.

Верно, вскоре в банке на нашем счету появились шекели. С наличными в кошельке или кармане направился на местный шук: заранее узнал к нему дорогу. Конечно, такого изобилия овощей, фруктов, мяса и молочных продуктов прежде не видел. Второе удовольствие: можно выбирать. Слышал: некоторые торгуются. Конечно, не понял: говорили на Иврите. Но меня сразу заворожил темперамент живого общения.

Приехали мы раньше других: ожидали сбора группы для изучения Иврита.

Группа собиралась медленно…Удивительно: все приезжают обиженные на израильские (советские) власти. Не сразу понял я причину их недовольства. Все объяснилось просто. Прежде, до последнего времени, довозили репатриантов всех из СССР до Вены или Рима, а оттуда выбирали маршрут следования они сами. В какой-то момент этот «порядок» отпал: всех репатриантов, как следует изначально, везут в Израиль. Отбили возможность у хитрецов манипулировать «своими правами».

Мы сразу ехали, приехали в Израиль. А до нас многие «разделяли семьи»: сами ехали в США, Германию, другие страны, а своих родителей направляли в Израиль на «социальное обеспечение».

*

Несколько слов о своей семье, об Израильских родственниках.

Мой дядя Симха Бельферман рано включился в сионистскую деятельность. С докладами тайно ездил, проводил беседы, популяризировал Еврейскую культуру, организовал другие мероприятия. Убеждал в необходимости переселяться на историческую родину, в «Палестину». Примерно в 1920 году он оказался на нелегальном положении: на разных квартирах ночевал. В 1921 году арестовали Симху. Выпустили. Несколько раз арестовывали. В 1926 г. применили к Симхе наказание: лишили гражданства, выслали из СССР в «Палестину». Этому посодействовала гражданская жена писателя М. Горького актриса Андреева: занималась правозащитной гуманной деятельностью. С того времени Симха проживал в «Палестине». Участвовал во многих событиях. Похоронили возле Натании. Обе его дочери с семьями. Илана живет в Хайфе и Рут в машаве возле Натании.

*

Моя тетя Хая (Клара), под влиянием брата Симхи, в сионистскую работу рано включилась. Спасалась от преследований властей, ушла из родительского дома с другом Симхи. Она являлась участницей Еврейского колхоза на севере Крыма, в Джанкое. Из-за его идеологической направленности сионистской ликвидировали колхоз. Тетю направили на поселение в Казахстан. Освободилась при содействии друзей: выдали поручительство. Хая перед войной в Запорожье работала на «Запорожстали». Жила со спасенной дочерью Розой. Муж Клары бесследно пропал в сталинском ГУЛАГе: она боялась о себе напоминать местонахождение и дальнейшую его тюремную судьбу узнавать.

 

Первые полгода пребывания в Израиля провели в Ашкелоне: с аэропорта Бен-Гуриона в день прибытия в Израиль нас туда отвезли. В сам аэропорт прилетели на рассвете 4.10.1989 года. После первичного обследования-выслушивания в «приемной комиссии», нас направили в Ашкелон, в центр абсорбции. Я посмотрел на карту Израиля: рядом с Ашкелоном расположена Газа, арабский анклав. Меня заверили:

 

Действительно, в тот период все спокойно: размещены Израильские войска. в Газе. На перекрестке в Ашкелоне вооруженные солдаты собирались: спешили на службу в свои гарнизоны. Другие ожидали тремп: возвращались в свои дома на короткую побывку. Солдаты: это юноши и девушки в военной форма. Все юноши с личным оружием, а девушки… только отдельные солдатки с оружием.

Я позже узнал: на этом живом перекрестке ожидающих своего тремпа, солдат и солдаток часто подкармливают горячими обедами, кофе. В Ашкелоне этим занята группа Иосифа. Они получали от местных благотворителей пожертвования. Часть средств приходили из других мест Израиля. Возможно, так же и от Евреев из заграницы.

Сообщу к месту. В те времена: в конце 1889 года репатриантов из СССР очень тепло принимали. У власти находилось правое правительство Менахема Бегина. Они со всей доброжелательностью приняли новых репатриантов из СССР и позже появившихся стран СНГ.

За примерно полугодичное наше пребывание в Ашкелоне, Полина, из группы Иосифа, устроила нам примерно десять экскурсионных поездок по стране и еще одну грандиозную общегородскую встречу со щедрым угощением.

Для полноты картины, должен сообщить: при нашем центре абсорбции на улице Бен-Гуриона, размещен ульпан по изучению Иврита. Нашу группу начала вести киббуцница, милая молодая Женщина. Вела уроки-беседы первую неделю, примерно дней десять. Потом «заступила на вахту» Марта. Как говорится, всем нам изначально пришлось усваивать израильские реалии. Марта, относительно недавняя репатриантка из Аргентины, она имеет постоянство. И так в Израиле всюду: Гистадрут, Израильские профсоюзы, с «постоянством» тесно шефствуют над своими «кадрами». Право на труд имеет для них сверхзаконную ценность, особую миссию. Это люди высшей касты. Стоят на уровне сверхзаконной защиты.

И вот эта Марта оттеснила киббуцницу: начала нас «моровать» (в переводе с Иврита мора - учительница).

Признаюсь сразу: мне тогда уже 54+. Важно учесть, слабы филологические мои способности. Не только в изучении Иврита, еще в школьные годы мне тоже давался слабовато иностранный: кроме алфавита, мало запомнил. Учтем и это: нам в школе преподавали классный, кабинетный: в одной школе немецкий, а во второй при переселении на Владимирскую не разговорный английский язык.

Не знаю точно, возможно, это входило в программу овладения Ивритом, но, моим личным пониманиям, дуреха Марта слишком часто на уроках отвлекалась. Рассказывала, как им прекрасно жилось в Аргентине до момента репатриации в Израиль. С какими трудностями пришлось им столкнуться при покупке дома. Они взяли ссуду. И, к несчастью, в последнее время резко растет доллар, по причине массового приезда «русских». Это все прямо сказывается на ежемесячном их погашении машканты. И продукты дорожают. За вырученные деньги при продаже дома: они в Аргентине не смогут купить участок в престижном районе, каким они владели до вынужденной репатриации. Подобный по размеру, Это нашло какое-то сумасшествие, как сейчас на «русских»: едут-едут. Они захватывают до основания весь наш Израиль. С собой привезли бескультурную русскость, Еврейское и само государство: превращают в подобие России с агрессивными привычками. Русские помешают коренным Израильтянам с «палестинцами» договориться по вопросам всем: начать жить мирно, культурно, цивилизованно, как принято в Западных всех странах. Русские не имеют понятия о правах человека, не знают элементарного: нет у них никакой культуры, цивилизованного общества, морально-нравственные отношения и поведение.

Марту на работу привозил муж. Она созванивалась: муж приезжал ко времени за ней. Он безработный. Битуах ле-Уми выплачивает пособие, но формальность эта не позволяет жить во всех смыслах обеспеченно, как прежде в Аргентине. И климат там мягче. Люди несравненно лучше. Главное: в Аргентине нет Русских варваров. В Израиль приезжают фиктивные Евреи с купленными документами, на готовое все и ведут себя возмутительно. Словно они, настоящие хозяева Израиля - нам диктуют поведение, образ жизни. С фальшивыми еврейскими корнями таких репатриантов надо выбросить назад в Россию: пусть они грызутся между собой, делят спорные территориями с Китаем. Пусть ядерно-ракетное соперничество с США ведут и делят между собой Европу.

*

Однажды к окошку подошла моя больная мама: позвала. Вышел я из класса.

Вернулся я: Марта дверь закрыла ключом. Не сразу впустила. С этого момента начала ко мне относиться издевательски. Всех, кроме меня, позвала на встречу … некую к себе домой. Не досидел я до конца курса: ушел с ее уроков. Впрочем, передали мне позже удостоверение об окончании ульпана.

*

Перед Песахом 1990 года нас перевезли из Ашкелона в Хайфу. Постарался родственник: нанял для нас квартиру в центре города, на улице Алленби.

Моя кузина Илана с мужем Шломо дружит с двумя семьями. Поочередно они устраивают у себя групповые праздники. Нас повезли к их друзьям: праздновали совместно.

В те времена у власти в Израиле находились правые партии. Премьер-министр Ицхак Шамир выдвинул лозунг-программу: каждая израильская семья берет на себя обязательство-шефство над семьями новых репатриантов. Действительно, некоторое время такая политика давала свои положительные результаты.

Пока я не успел устроиться на работу по специальности, несколько раз меня муж Иланы Шломо возил по мастерским своих клиентов. В Хайфе, возле крупной мельницы-элеватора он владеет мастерской, небольшим заводом: на токарных работах специализируется. Трудится на станках сын и рабочий (один-два: от наличия заказов зависит). Сам Шломо находится в постоянных разъездах: своих клиентов посещает. Берет на месте заказы и развозит исполненные работы.

Мне интересно с ним ездить: вижу израильскую жизнь, слышу речь… Для него самого важно: представиться в глазах клиентов. Видите, какой я патриот: активно тоже участвую в выполнении «государственной политики партии, правительства».

Позже я узнал его, их…

***

В 1965 году к нам в Киев приехал дядя Симха. Оказался в составе делегации из Израиля. Отец оповестил заранее, собрал сестру и брата (кажется, партийный дюже Хаим из Саратова и Бенцион из Москвы не приехали). Сестра Хая (Клара) из Магнитогорска, Рувим из Новосибирска приехали.

Не знаю, насколько Симха являлся богатым Израильтянином: имел свой дом в Хайфе на Кармели (привилегированный район). Здесь обосновалась старшая его дочь Илана с семьей. Второй его дом в мошаве под Натанией. Обосновалась здесь семья Рут. Имел Симха участок на западе Галилеи (к «палестинцам» перешел).

Привез Симха всем подарки… Мне ничего не досталось… Отец передал мне пальто: несколько лет в нем ходил.

Собирались все в нашем доме. Но вот Хая имела особые отношения с Симхой еще со времени сионисткой молодости: она одна ходила к Симхе в гостиницу. И, конечно, с места обирала братца для своей магнитогорской семейки. Поделаешь, что с этим? Учтем: Хая пострадала сильно от советских властей за сионистскую свою работу. Мужа-сиониста потеряла бесследно: даже боялась узнавать о его местопребывании и судьбе. Эта же боязнь перешла к ее дочери Розе. По сей день не решается узнавать об отце.

Услышал я от Симхи о ценности в Израиле балтийского янтаря. При скудных своих средствах, походил я по магазинам: купил янтарные украшения для обеих дочерей Симхи..

***

И перед отправлением в Израиль, предчувствовал встречу с кузинами… Купил янтарные украшения…

… По прибытии в Израиль и при прохождении этапов встреч в аэропорту имени Бен-Гуриона, у меня возникли сомнения: посылают в Ашкелон? Рядом с Газой? Район этот: насколько безопасен?» Перед окончательным своим решением, Илане позвонил: узнал ее мнение? Она поддержала: очень хорошее место. Решили ехать.

… Примерно через месяц-два приехали с визитом в наш центр абсорбции обе сестры с мужьями.

Я вынул все свои подарки: вручил Илане. Не мог сказать на Иврите: для двоих! Она себе все присвоила. Рут обиделась: увезла с собой, привезенный огромный букет цветов. Они в то время занимались цветоводством…

… Как-то я приехал к Рут. Ее сын повел меня на могилу Симхи. Постоял молча я некоторое время …

Верно, у них не ладилось нечто: последние годы Симха жил у младшей дочери.

*

Шломо постоянно хвалился: везде, во всем мире – у него друзья. Его попросил помочь с получением квартиры в Амидаре. Он промолчал. Словно не услышал.

Коммерческие они люди: видят, как на квартиры стремительно повышаются

цены. Даже не посоветовали купить квартиру. Верно, считали: за советом должна последовать материальная помощь. Не знаю. Впрочем, это следует учесть: на одну машканту: квартиру не купишь. К тому времени у нас нет сбережений, накоплений никаких Купили мы квартиру в Шломи в год, самого стремительного подорожания квартир. Это в 1996 году. Но перемучались прежде в квартирах Амидара.

«Мудрыми» стали Израильтяне с их руководителями: общественное жилье почти не строят. Двойную цель имеют: пусть новые репатрианты на своей шкуре испытают страдания халуцим (первопроходцев), да еще ватиким (прибывшим ранее). Квартирным собственникам: предоставляют возможность использовать свои резервные квартиры в качестве дополнительного семейного бизнес-дохода. А что? Законно все! Сдачу квартир налогом не облагают.

***

Помню: из Ашкелона я послал письмо в Магнитогорск: сообщил о переезде нашем, пребывании в Израиле... Ответа не получил. Больше не писал.

Мы тогда жили в Хайфе, на Алленби. Заявляется молодая интересная особа: представилась Ларисой, дочерью Розалии. Сразу потребовала познакомить ее с нашими Израильскими родственниками. Повел ее к Шломи. Увидел: понравилась она ему. Верно, побывала у них дома. Илана в свое время воспитательницей детей работала. Ну, и Лариса тоже по этой части… Вскоре она уже работала в детском саду… Впрочем, через некоторое время она трудилась на второй работе: продавала цветы. Верно, и в этом направлении помогла Илана…

Через несколько месяцев на Алленби вновь пришла Лариса. Делится новостью она: покупают квартиру! И я должен стать для них жерантом (называют гарантов в Израиле).

Я изредка посещаю в Хайфе центр абсорбции. Еще до момента устройства на работу. С каждым месяцем все больше прибывают репатриантов из СССР. Уже теперь приходится занимать очередь с раннего утра в отделение: не удастся иначе зайти, да еще решить нужный вопрос. В очереди, не наслушаешься каких только разговоров от вновь прибывших, уже несколько освоившихся. Самой частой темой разговоров является об обманах: с разных сторон. Обманывают на шуке, квартиро-сдатчики, в мисрадах, сами репатрианты… Нельзя, ни в коем случае нельзя подписывать никакие документы, особенно с финансовыми обязательствами

И вот… Фактически незнакомая мне особа не просто предлагает: нахально она требует стать ей жерантом при покупке квартиры.

Я еще не работаю. Получаю 440 шекелей в месяц: такова моя стипендия… Маме платят такую же сумму. Пособие по старости еще не оформили. Проживаем мы на съемной квартире. Государство оплачивает только часть, пусть большую даже, но стоимость квартиры только частично… Приходится доплачивать. Только я приступил к работе…

 

*

Да, простите, отвлекусь, но сообщу характерные штрихи. Квартиру нам нашел и нанял Шломо. Сразу договорился о цене квартплаты. Мне сообщил. Явился ко мне хозяин (он репатриировался раньше из Западной Украины, на Израильтянке женился). Квартиру эту они купили заранее: держат в резерве для малолетней своей дочери.

С хозяином договорились: вместе пойти в городское управление абсорбции: там принимает по определенным дням юрист – бесплатно оформляет договора на сдачу квартир. Явились мы вместе в договоренный день и час. Заняли очередь. Хозяин в очереди узнал: некто берет за сдачу жилья большую сумму. Хозяин мой решил тут же переиграть при оформлении квартирного договора. Адвокату сумму называет многим большую. Я сразу отказался подписать договор. Согласен на сумму, изначально договоренную. Пришлось хозяину согласиться. Но не на долго! В тот период происходил рост доллара. Верно, проявлялась несколько инфляция. Не знаю точно: я не финансист. И вот через некоторое время хозяин потребовал у нас: компенсировать им рост доллара. Я отказался. Но Шломо посоветовал… Пришлось заплатить. Вот такие есть живодеры!

*

Так вот Лариса с незнакомой мне настойчивостью требует: стать жерантом. Я говорю: нет!

- Обязательно подпишите! – Требует она!

Долго мы так пререкались. Уже не помню, как ее выпроводил из дома.

Несомненно, Лариса «отняла» у меня Илану: на меня пожаловалась…

 

*

Из Ашкелона в Хайфу мы переехали накануне Песаха 1990 года (не указываю год Еврейского летоисчисления). В первый рабочий день, после Праздника, я пошел в мисрад ле-авода шель Академаим (для лиц с высшим образованием биржа труда). Простоял очередь. Сотрудница направила меня в другой кабинет, к госпоже Моли. Принимает этажом выше. По везению, никого к ней нет. Вошел. Поздоровался. Представился. К моему двойному удивлению: она говорит по-русски, да еще: приехала из Львова. Бывшая артистка. Довольно долго мы с ней мило разговаривали. В какой-то момент в кабинет тихо вошла сотрудница: тихо села… Слушает нашу беседу…

В какой-то момент госпожа Моли отвлеклась: обратилась к присутствующей:

- Знаете, Валя! Это как-раз по вашей части…

Госпожа Моля попросила меня написать свой номер телефона.

Объяснил: у нас нет пока телефона… Для связи могу представить ей номер телефона своего родственника. Но я этот номер не помню: должен пойти домой.

Живем мы примерно в трех-пяти кварталах… Уже с номером возвращаюсь… Зашел в кабинет госпожи Моли… Она меня радостно встречает:

- Нашли вам работу…

На листочке написала адрес Северного отделения ККЛ (Керен hа-Каемет ле-Израэль, Израильский фонд. лесное хозяйство и строительство дорог в ведении его находится). Указала номера автобусов, остановку… Имя начальника. Кажется, и дату встречи.

Приехал. Начальник позвал в помощь сотрудницу бухгалтерии, репатриантку прежнего времени.

*

Должен здесь отвлечься. Позднее я узнал точнее, а в момент первой встречи той мне совсем не понятно. Помощница-переводчица во всем, постоянно делает мне замечания, переводит не точно, искажает мои ответы. Это я понял сразу со своими скудными знаниями Иврита. Оказывается, многие репатрианты прежних потоков выставляют себя истинными сионистами, а нас… колбасниками… позже появился этот термин.

Молодой начальник самостоятельно понял: я действительно специалист, инженер лесного хозяйства. Трудился по специальности на разных участках. Осведомлен по широкому лесному профилю.

Приняли мои документы. Написал короткое досье, резюме…

*

Познакомился с начальником отдела Эрнестом Шпетером. В его отделе по утрам собираются группы лесоустроителей: потом разъезжаются на участки своих работ. Мне все интересно: люди, разговоры, детали их служебных обязанностей… Интересно даже: секретарь отдела Юзефа постоянно за мной наблюдает. Стою, сижу я: она не сводит с меня глаз. Что во мне такого интересного?

Примерно раз-дважды в неделю в течение двух месяцев приезжал я в контору. Молча ожидал.

Однажды господин начальник отдела поручил мне провести расчет. Выполнил.

По моему предположению, во время поездки в Главный Офис в Йерушалайме господин Эрнест Шпетер ускорил решение моего вопроса. С 2.06.90 года приняли меня на работу. В самом начале, направили в отдел господина Милана Кулича. Он серб, женат на Еврейке. Хорошо говорит по-русски. Очень общительный он человек. По его рассказам узнал: во время Второй Мировой войны, подростком почему-то он попал в нацистский концлагерь. Среди других его обязанностей входил сбор умерших в лагере людей, их вывоз…

Как я узнал: через этот «учебно-воспитательный» отдел проходят все новые специалисты.

Вроде возглавила нашу группу Ясна, она из Болгарии. Третьим у нас являлся Христиан: он аспирант из Швейцарии. Проходил практику в Израиле. Арендовал он машину или ему выдали. Возил нас. Удивлялся: ориентировался он отлично по всем дорогам Израиля. Ездили мы не только по северу, но и в центре.

Приезжал я из Нешера к остановке Цабар. Там их ожидал. Иногда приходилось ожидать довольно долго. По разным признакам я понял: этот молодой парень стал ее любовником. Этим объяснял их частые и долгие задержки по утрам. И во время работы они постоянно трепались на английском. Мне приходилось долго ожидать, пока они выговорятся. Случалось, я перебивал их разговоры: передавал данные обмеренного дерева: тогда Ясна взрывалась!

Больше трех месяцев мы так работали… Закончилась командировка Христина и он собирался домой. Я сказал о своем желании написать ему характеристику.

- Омри знает хорошо Христиана. - Ясна возразила.

Я понял: сам Христиан не против такой характеристики. Я написал. Возможно, с грамматическими ошибками на Иврите. Начальник Северного Отделения ККЛ господин Омри Бонэ одобрительно принял написанную мною характеристику. Сам Христиан остался доволен: я понял:. Он уехал.

И тут неожиданно: уволилась с работы, уехала в США Ясна. Оказывается, там находится (живет?) ее муж?

Вскоре Милан Кулич поручил мне провести математические расчеты для докторской диссертации господина Омри Бонэ. Я начал…

Неожиданно меня перевели в отдел господина Эрнеста Шпетера… Я не знал, что делать? Не люблю оставлять «хвосты», после себя.

И тут: началась война против Ирака. Саддам Хусейн постоянно обстреливает Израиль… Израиль не отвечает по причине довольно важной: расползтись может антииракская с арабами коалиция. А ту войну США решили довести до победного конца. Пришлось Израилю терпеть: не вмешиваться в ход «высочайшей мировой политики».

Решил я с противогазом приезжать в свою контору: провести все расчеты. Их обязательно проверить. За период той войны я успел провести все расчеты, заполнить таблицы…

Да, об этом следует указать. При работе в ККЛ у меня выработалась привычка: проверял все подряд выполненные работы. Не пропускал ошибки даже случайно.

*

Возможно, и эту мою волонтерскую работу учли… В предпенсионном возрасте моем: оформили мне постоянство. Признаться, не знаю точно, какими льготами оно наделяет. Говорили: подобных случаев до меня не происходило.

*

Не знаю… Возможно это естественно? По рождению я под астрологическим знаком «рыбы». Почему-то, заметил, у меня постоянные недоразумения, даже конфликты с людьми, рожденными под знаком «овен». Долго не должен искать пример: моя родная сестра Раиса. Не понял ее: столько неприятностей вынес от нее. И у нас в отделе Израиль Таубер, прежде сотрудник, потом начальник… В дополнение, он румынский Еврей. Это особый тип людей. Важно отметить факт, сказать: в тот период руководство ККЛ – состоит, составляет румынскую мафию.

По моим представлениям: бычок неразумный, но такой заносчивый, вонючий гад этот Израиль Таубер. Он и по специальности – озеленитель городов, вовсе не инженер лесного хозяйства. Он в отдел пришел одновременно со мной. Верно, в центре ККЛ решают, кадровую смену заранее готовят: господин Эрнест Шпетер вскоре по возрасту вынужден выйти на пенсию. Вот они и подобрали из «своих»…

*

Наш «очередник», будущий начальничек звонит своему другу. Хвалится:

- Сижу на телефоне. Разъезжаю… В этом все мои обязанности!

Признаться, водитель он отличный! Этого не отнимешь… Во всем остальном: ноль без палочки! Так говорят… Но! Такая прыть-заносчивость! Цоб-цобе во всей красе!

Отдал мне какое-то абсурдное поручение… Отказался я его выполнять! Сразу побежал тот болванчик с жалобой на меня к господину Омри Бонэ! Уже не помню, как прошло. Вроде втихаря: закрыли, забыли для ясности.

Вскоре… В отделе появился компьютер. Я прошел курсы: узнавал азы работы.

И вот мне выпала возможность сесть за компьютер. Набрал постепенно новую форму таблицы. Закрепил. Уже хотел заполнять… Появился Израиль: компьютер ему нужен срочно. Пришлось подняться… Не заю, что он творил…

Сел я за компьютер… Нет новой моей таблицы! Ведь я закрепил ее, сохранил.

Такой подлец!

Не выдержал я: обо всем рассказал Милану Куличу! Вроде облегчил Душу…

Думал тот, судил по себе: не смогу я восстановить таблицу! Но в творческой моей голове: с памятью все в порядке!

Случаев подобного порядка происходило немало…

*

Появился в нашем отделе новый деятель. Я оформлял его «корот-хаим».

Заведующая нашей канцелярии Белла, не знаю точно по какой причине, мне поручала дооформлять и оформлять все документы новых репатриантов. Их несколько человек. В том числе и документы Михаила Денисюка. Как позже узнал и понял: он полукровка. Трепло неимоверное! При своем довольно слабеньком Иврите всем и каждому рассказывает свою «геройскую историю»: в Поволжье жил и трудился лесничим. Так к ним в лесничество привозили заключенных на работы. Уже не помню, что зэки там делали. Верно, использовали на лесоповале? В лесу могли собирать ягоды, строить оборонительные сооружения на случай войны?

Всем и каждому рассказывал он истории о своем героическом прошлом и перспективных планах по российскому типу создания идеального управления и ведения лесного дела в Израиле.

Не знаю, чем понравился научу Израилю Тауберу этот босяк вульгарного типа, самого низменного уровня, Снюхались эти родственные души. Вскоре в нашем Pas ha-Erek появилась и супруга Денисюка. Тот полукровка, она настоящая гойка! Хамка самого высочайшего зазнайства, низменного российского пошиба. Верно, заранее нашпигованная блатняком-мужем. Заходила к нам в отдел. Высочайшего высокомерия, такого пренебрежительного к себе отношения не ощущал даже в жидоедской Украине.

Слушайте! Кого только не впустили в Израиль вместе с Большой Олией из бывшего СССР и стран СНГ?

*

В отделе важную роль, значение занимает Юзефа. Когда-то она прошла по линии Гистадрута правовые курсы: считает себя адвокатом высшей квалификации – по всем вопросам готова дать «квалифицированную рекомендацию». Постоянно она сидит на телефоне. Не просто общается со своими знакомыми. Замужем она за страховым агентом: ищет для него клиентов. Форма семейного бизнеса. Бегает она по кабинетам: носит новостные сплетни. Общается.

У меня пока нет постоянного места в отделе. Сажусь за свободное… Самое для меня интересное: где я нахожусь, что не делаю: постоянно ловлю на себе взгляд Юзефы. Что ее интересует? Почему такое болезненное любопытство?

Юзефа часто перезванивается с мужем. И он ей звонит! Случается: Юзефа отсутствует на своем рабочем месте. Подхожу к телефону… Слышу грубиянский приказательный голос: найти, позвать Юзефу! Вынужден ее искать, звать…

Кажется, за все десять лет работы ее мужа ни разу не видел…

Вих семье тоже не все в порядке: дети больны астмой. Оказывается, астма в Израиле достаточно распространенная болезнь. Семья Юзефы вынуждена жить на севере: считают – болезнь легче переносят.

С какого-то момента Юзефа придумала: вроде ем я не кошерную пищу. С этого момента я вынужден съедать свой обед в вечно пустом кабинете: в предбаннике отдела Милана. Для развлечения, в обеденный перерыв я включаю приемник: слушаю радио Рэка. Не подумал: мое развлечение может мешать соседям… В какой-то момент Милан Кулич занес мне наушники: во время прослушивания ими пользоваться. Тактичное замечание.

В отделе Милана Кулича постоянно «проходят практику» новые сотрудники. Он продолжает с ними вести воспитательные беседы, чаще на темы общественно-политические.

Да, упустил в свое время в рассказе. Однажды я ему сообщил о прошлой своей исследовательской работе по кадастрам. Сам придумал тему: проводил расчеты.

Верно, Милона Кулича идея заинтересовала: новым своим сотрудникам поручил проводить расчеты подобного типа при исчислении стоимости вывоза деревьев при проведении рубок ухода. В зависимости от расстояния, крутизны склонов…

*

Вместе с Ясной и Христианом, мы работали на отметки деревьев под рубки в лесу Бирии. Расположен этот огромный лесной массив возле Цфата. Составлял я потом общую ведомость рубок ухода. Долго возился. Так получилось: весь 1990 год (или 1991 год) оказался без дождя. Потом весной следующего года хлынули ливни. К несчастью, на части деревьев насели снежные шапки в лесах возле Йерушалайма и в нашей Бирии. Все мои расчеты оказались ненужными. Провели новые обходы. Пришлось мои расчеты отложить.

В одном совесть моя оказалась чистой: к тому времени уже трудился в другом отделе. Да, тогда началась, происходила война против Ирака с обстрелом нашей страны.

*

Ушел на пенсию наш начальник отдела господин Эрнест Шпетер. Скажу полно,

точнее: ушел он в отпуск. Сообщили: начальником отдела назначили Израиля Таубера. Не прошло много времени, Израиля Таубера отправили на учебу в США. Пришел начальником господин Гиль Сапир. Хороший начальник, верующий, молодой человек. Хороший практик.

С отпуска вернулся господин Эрнест Шпетер. Сейчас он занят отводами. В ККЛ территории мелкими участками передают во временное пользование компаниям, частным лицам. На каждом участке проводят геодезический обмер. Проводят потом денежный обсчет.

Господин Эрнест Шпетер постоянно доверяет провести финансовые расчеты мне: знает точность моих расчетов. При всех прошлых дружеских отношениях, я не посмею ему отказать! Выделили ему отдельный кабинет: в караванном другом домике. Все наше Северное отделение ККЛ разместили в разных караванах.

*

Господин Эрнест Шпетер ушел на пенсию. Он изредка наведывался в наше Северное отделение ККЛ.

*

Мне выдали компьютер. Поселили в кабинет: прежде господин Эрнест Шпетер в нем размещался.

Но я не один. Возле стены стеллажи: на них расположены какие-то папки. Уже не помню, как ее знали: русскоговорящая из ватичек – ведет себя начальницей большой. Входит в кабинет через внутреннюю дверь: начинает трусить пыльными папками. Надоели мне ее выходки: как-то поставил свой стол с компьютером как раз напротив внутренней двери. Ничего с ней не случится: войдет через внешнюю дверь. Это ее сильно обозлило.

Примерно в обеденный перерыв во внутреннем кабинете (следует пройти пару десятков метров: стоит титан – можно налить стакан кипятку): я так и ходил днем с пустым стаканом за кипятком. Однажды, нес я в кабинет стакан с кипятком. Эта кобыла так намеренно меня толкнула: весь кипяток обжег руку. Сразу покраснело большое пятно. Я показал его иврито-говорящей скромной сотруднице. Не стало мне от того легче.

*

Занят я учетом лесных площадей во всех трех наших Отделениях ККЛ. Ко мне поступают планшетные карты с нанесенными изменениями лесных участков. Мое дело: оперативно все занести в компьютер.

Сижу постоянно тихо: тружусь. Работы не избыточное количество. Немного меньше сейчас.

С момента поступления на работу, я много работал. Мне оплачивали только половину сверхурочно проведенного времени. Еще на дорогу уходило более часа (в оба конца). В 1996 году мы купили квартиру на севере, в Шломи. Вскоре тяжело заболела мама: немного помогала сотрудница из Битуах ле-Уми. Я не смог много работать. Пусть память о маме сохранится благословенной – умерла она 12.12.97 года в госпитале Наарии. Год я соблюдал траур. Даже не брился.

*

Об этом не могу не сообщить. За несколько дней до этого, маму по скорой увезли в госпиталь. Видел: внизу стояли возле своей машины соседи из квартиры рядом на нашем этаже.

Не помню точно когда: прибил я мезузу на косяк своей двери. Не знаю, почему, как возлились эти соседи из Румынии. Предполагаю: мог разбудить малолетнюю ее дочь. Повторяю: не знаю причину. Предполагаю…

И вот… сижу я в скорби шиву… Возможно, на второй день, после похорон мамы. Меня пришла высказать скорбь, проведать Лариса… И… Она вступила в дерьмо первая, обошла? Соседка перед моей дверью вылила горшок с калом дочери…

И такие фокусы она проделывала несколько раз. Такая дуреха! Мстить могла она и по-разному… Но: постоянно выливала дерьмо!

Несколько лет тому они продали квартиру (как предполагаю). Рядом со мной поселилась уже вторая семья верующих. С обеими семьями у меня самые добрые отношения. Не здесь, не сейчас опишу подробнее…

*

Этажом под нами живет семья молодых верующих. Помню: пригласили они в ресторан меня – по поводу обрезания их недавно родившегося сына. Дополнил семью к двум девочкам. Не мог я пойти… Отдал 50 шекелей в виде подарка. И еще… Как-то мне нужен точный, грамматически грамотный перевод. Их девочке- подростку отдал проверить-исправить ошибки. Тоже заплатил…

Заметил: мой бойлер не нагревает воду. Пришлось менять бойлер. Алекс тогда купил и с Наумом установили новый бойлер на крышу надо мной. Не знаю почему, в тот раз Алекс отказался сразу взять деньги. Пришлось ему повезти… Кажется, уже в те времена по Шломи перестали ездить маршрутные такси. Автобусы редко случаются: приходится ожидать… И вот, как обычно, к автобусной остановке на выходе из города пошел. На шоссе: надежнее уехать…

Через некоторое время появилось такси: уже с одним пассажиром. Я второе место занял… Поехали… Уже в Нагарии, тот пассажир попросил водителя его выпустить… Он вышел… Я за ним продвинулся на сидении… Выполз у меня из кармана кошелек с деньгами. Тот второй пассажир увидел кошелек: водителю сказал или передал кошелек… Не успел я опомнится: водитель рванул с места – к их диспетчерской. Я побежал за машиной! Водитель возле диспетчерской сделал круг… Но я его настиг на переходе… Не успел записать номер машины: вырулил он, понесся… Так пропали мои: 500 шекелей или столько должен вернуть Алексу, да еще какие-то деньги на мелкие расходы.

Через некоторое время, вскоре из коего крана в ванной: вместе в булькающей водой, стали выпадать камешки… Я понял: мой бойлер подменили. За советом-консультацией пошел я в социальный отдел: к господину Ицхаку. Посоветовал он: обратиться в полицию.

Вскоре я узнал даже кто это сделал? Жильцы со второго этажа, соседи под нами: это молодая семья верующих. С тремя детьми… Не решился жаловаться на них в полицию.

Алекс с Наумом установили у меня новый бойлер…

… И что дальше? Знаю: этот молодой папаша семьи увлекался или занимался компьютерами. Узнал: он каждое утро уезжает…

Да, еще момент… Их девочки постоянно бегают на улицу-домой… И каждый раз: дверьми – бах! Бах-бабах! Надоело мне слышать, лопнуло терпение… Я каждое утро: просыпался в четыре часа, в пять садился в маршрутное такси… В шесть приезжал на службу: начинал трудиться… Особенно в пятницу-субботу меня доводили девчонки своими дверными стуками. Хорошо! Тогда решил я предпринять ответные действия. При выходе из дома в пять часов каждое утро некоторое время с размахом стучал своими дверями. Конечно, будил весь дом. Дошло до них: нельзя с размаху, верно, при открытых окнах помогал сквозняк…

Через некоторое время отучил девчонок так закрывать двери…

… И вот до меня, верно, последнего дошла весть: сосед с низу купил или создал компьютерный магазин в Хайфе. Постепенно он приезжает домой все реже… И вот он перестал появляться… Верно, таких случаев среди верующих немного: оставил семью с тремя малолетними детьми…

Уверен: это жена его подговорила совершить преступление.

В нашем доме он являлся вроде старосты. Однажды при общей встрече всех жильцов, я отвел его в сторону и шепнул: «Знаю! Это ты украл мой бойлер!»

Он пробормотал нечто несуразное…

И вот доказательство о влиянии Б-га на наши судьбы…

… Через определенное время заметил: к той оставленной захаживает некий Мужчина… А что: «богатая Женщина»: с просторной квартирой и тремя детьми.

*

Уже точно не помню, когда Роза приехала с Наумом. Это важно, не очень… И вот, на одной из первых встреч умник Наум начал надо мной издеваться. Все во мне ему нравилось. Особенно фамилия…

- Что это за фамилия такая: Бельферман?! Вот, мы – Старосельские! Фамилия настоящая: звучит! А Бельферман: просто тьфу!

И в такой манере он меня «выворачивал». Не нравилась ему моя фамилия и не только! Весь я ему не нравился!

Подобная форма разговора, тип «юмора» мне антипатичен. Да еще услышал от «родственника». Он меня «не принимает» «в свою семью». Надо такое узнать. И от кого?!!

Такой «злобный юмор» вылился наружу из уст этого шоферюги, похабного и гнусного человека. Вступать с ним полемику не стал. Понял: таким точно образом он беседует со своей женой: ей «доказывает»! Как она его терпит?! Понятно: у них общая семья, дети, внуки…

В тот момент Наум показал себя: всего! Розе я не позавидовал… Впрочем, у Женщины – другая логика, манера, конструкция жизнеустройства.

*

Уехали мы в Израиль… Больше десяти лет (кажется, 12 лет) я находился в отказе.

Помню: из … Детали сейчас не помню. Возможно, определенное значение детали имеют, играют даже решающую роль… Не знаю…

Помню главное: Роза обратилась ко мне с просьбой написать письмо в помощь свой дочери, да и в защиту Еврейской олии из «недо коммунистиченного СССР». На просьбу следовало почти немедленно откликнуться. Я написал…

 

Моя молодая родственница Е.Г. ходатайствует в США о предоставлении ей статуса беженки. Ко мне, человеку сведущему, с опытом, идеями и независимым взглядом: обратились с просьбой о предоставлении свидетельств о нарушениях прав человека в России. Я высказался: предоставить доказательства готов, но! В Израиле проживаю давно: могу предоставить документы о прошлом состоянии в бывшем Советском Союзе. Никаких личных сведений, документов не имею почти о последних двенадцати годах. Думаю, считаю: американцев интересуют факты нарушений в современной России. Подготовил письмо, выслал родственнице для предоставления своему адвокату.

Глубокоуважаемые Господа!

Я, Бельферман Моше. Родился в 1935 г. в Харькове, на Украине. До репатриации в Израиль 4.10.89 г. носил имя Моисей Исаакович. С 1945 года до выезда в Израиль на постоянное местожительства проживал в городе Киеве. Последний адрес: проспект 50-летия Октября, 5, кв. 99. Мой нынешний адрес: sderot Ben-Gurion, 252 a, aprt. 6, Shlomi, 22832, Israel tel. +972-49809405...

В настоящий момент пенсионер, занят литературным творчеством. Пользуюсь появившейся возможностью обратиться к юридическим органам, представителям Правительства Соединенных Штатов Америки с личной просьбой, общественным требованием: выявить необходимые старания, терпимую последовательность с целью осуждения большевистско-коммунистического режима России (бывшего Советского Союза), как преступного. В стараниях проведения угнетения, геноцида собственного народа всех национальностей, в соучастии в развязывании и ведении завоевательной преступной Второй мировой войны. В уничтожении еврейской культуры, народных традиций, представителей интеллигенции, творческой, проведение государственной политики антисемитизма (параллельно в советском обществе свирепствовал бытовой антисемитизм в гнусных, зоологических формах).

Еврейская трагедия в Советском союзе началось раньше Шоа (Холокоста) Катастрофы еврейского народа в Европе -, явилась продолжением антисемитской политики Романовых, выразившейся в существовании в дореволюционной России пресловутой «черты еврейской оседлости». Отменена декретом Временного правительства в марте 1917 г. Выделяю антиеврейскую политику советского режима, как наиболее гнусную, разрушительную для малого народа. В угнетении, уничтожении советских народов в России, национальных республиках принимали личное участие все большевистские руководители, начиналось с В. Ленина и И. Сталина. В этих преступных действиях участвовали последующие советские руководители Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачев.

Уехали мы при правлении последнего: могу засвидетельствовать только о времени проживания до конца сентября 1989 года, на основании документов и личных наблюдений. По моим примерным расчетам режимы большевистско-коммунистические с 1917 г. до 1990 г. истребили, выморили голодом, включая жертвы войн, как минимум 70-80 миллионов человеческих жизней. Должны быть осуждены эти преступления, названы и примерно наказаны преступники. Для того, чтобы подобное не повторилось в мировой цивилизации.

Семьи моих предков, дедушек, бабушек проживали на Украине, недалеко от города Каменец-Подольска. Многочисленная семья отца в городе Новой Ушице, матери в Миньковцах. По современному административному делению Новая Ушица и Миньковцы входят в состав Хмельницкой области. В семье отца четверо детей пострадали от репрессий советской власти. Отец мой Ицхак был старшим ребенком в семье. Много он работал для прокормления большой семьи. В 1933 году, как активного работника-заготовителя и общественника его арестовали с другими кооператорами Н. Ушицы. Обвинили в политическом преступлении: незаконном получении переходного красного знамени. Сохранилась фотография кооператоров, снятых рядом с этим знаменем. Отец трудился в трудовом лагере на строительстве канала Москва-Волга. Обвинение являлось надуманным. Из трудового лагеря отца освободили старания моей активной бабушки Малки. Она поехала в Москву, добилась приема у руководящего сотрудника нквд. Находился около года отец в заключении. Отец женился в 1934 г. на моей матери Гитии Шехтман. Они переехали в Харьков. Жили в бараке тракторного завода. Там я родился.

Бараки находились возле Дробовецкого оврага: в нем нацисты расстреляли многие тысячи евреев. Эвакуировались мы, точнее бежали из Харькова в конце сентября 1941 года - мать с малолетними двумя детьми. Маршрут эвакуации: Харьков - Сталинград - Куйбышев - Узбекистан (Ташкент, Бухара, город Кермине (Кармин) Бухарской области). Отец позже приехал: не отпускали с работы. В мтс (машинно-тракторной станции) Кермине недолго он поработал. В самом конце 1941 г. в возрасте 44 года отца мобилизовали в армию. Военную подготовку он получил в Коканде: стал минометчиком. Отправили на фронт. В ноябре 1943 года, уже после форсирования Днепра, их большая воинская часть попала в окружение на северо-западе от Киева. Оказался в нацистском плену. Активисты концлагеря проводили перепись военнопленных. Отец прямодушно назвался евреем. Даже во время жестокой войны большевистская пропаганда не сообщала о нацистских зверствах, массовых убийствах евреев. Порядочный переписчик посмотрел на отца сурово, сказал: «чтобы больше я этого не слышал!» Этим спас отца.

В последующих переписках отец представлялся караимом. В концлагерях проводили сортировку пленных по национальностям. Украинцев освобождали: возвращались по домам. Отец попал к караимам. Караимы доказали нацистам: они по происхождению тюрки, потомки Хазарского каганата, не являются евреями. Не признают устного Учения, Талмуд и Каббалу. По верованиям, обрядам близки к христианам. Караимы начали выпытывать у отца, что он знает о их традициях, откуда он родом и прочие подробности. Отец вынужден бежать от караимов в общий лагерь, иначе выдали бы нацистам. Из концентрационного лагеря отца отправили на сельскохозяйственные работы на запад Германии. Работа трудная, непосильная. Жизнь суровая, обстановка жестокая, кормежка плохая. Он пробыл там полтора года. Освобожден союзническими американскими войсками. Решил вернуться к семье в Советский Союз, хотя ему этого не советовали делать. Брат Симха из Земли Израиля, из «Палестины» приглашал. Свободно отец ехал до города Новоград-Волынска.

Всех бывших военнопленных арестовали. Отец попал в концентрационный советский лагерь. В нквд отца долго издевательски допрашивали следователи. Требовали доказать невиновность перед властью советской, отсутствие с нацистами сотрудничества. Следователи многократно задавали один вопрос: «Как это ты, еврей, спасся?» После освобождения отец рассказывал: следователи о нем, как о всех подследственных собирали свидетельские показания. Ничего компрометирующего. Давали честные, положительные показания люди: отец их даже не запомнил. Он старше других, как батя запоминался. Отца держали в концлагере: работал на химическом комбинате в Сталиногорске, под Москвой (позже переименован, в Ново-Московск, Тверской области). Из заключения отца освободили приблизительно в конце 1946 или начале 1947 г.

Мать и мы, дети, ничего не знали о муже, отце с конца 1943 г.: тогда пришло сообщение: он "пропал без вести". Нас лишили очень скромного пособия, но оставили продуктовые карточки. В Кермине я пошел в школу. В 1944 г. уехали из Средней Азии. Примерно год находились в Саратове, у дяди. Окончание войны встретили в Саратове и позже уехали в Харьков, но не смогли вернуть квартиру и свою мебель, а потому уехали в Киев к родственникам. Квартиры у нас нет: по «углам» ютились. Позже вернулся отец без права жительства в Киеве. Квартиры у нас нет: намучались! Помогли знакомые, сыграли свою роль деньги. Родители купили глубокий, сырой подвал по адресу ул. Владимирская, 73, кв. 3. В квартире этой прожили с 1947 по 55 год. Среднюю школу я закончил в 1952 г. Попытался поступить в Киевский политехнический институт. Меня выгнали на первом же экзамене по математике, хотя подготовлен по этому предмету: два года посещал подготовительный курс по математике в Киевском университете, участвовал на ученических олимпиадах успешно.

В то время в Киевском политехническом институте в продолжении длительного времени орудовала преступная шайка вымогателей во главе с неким Кабальским: значительное число студентов набирали за счет платящих взятки. Евреев почти не принимали. Способствовал никогда не дремавший украинский национализм, антисемитизм. Через многие годы Кабальского наказали за взяточничество. В 1952 году поступил я в Брянский лесохозяйственный институт. Проучился до 1957 г.: получил квалификацию инженера лесного хозяйства. Во время учебы, жизни и общения со студентами узнал, почувствовал силу, ненавистничество бытового антисемитизма. Среди тамошних студентов бытовали убеждения: употребляют в пищу евреи христианскую кровь: входит в состав пасхальных опресноков. В 1913 году в Киеве проходил процесс М. Бейлиса: обвиняли его в таком преступлении. На суде М. Бейлис оправдали, но осталась злая легенда, до сих пор широкое имеет хождение среди многих невежественных слоев обывательских масс. До отъезда в Израиль я отдал 30 лет литературным занятиям: сбором материалов, исследовательской и творческой деятельности. Мои литературные произведения не публиковали. Подвергся разного рода административным и психиатрическим преследованиям.

Мой отец умер в 1979 г., после шестого инсульта. Главная сегодняшняя забота: перевезти останки отца, перезахоронить на оплаченном участке кладбища города Шломи.

Мой дядя Симха рано включился в сионистскую деятельность. С докладами ездил, проводил беседы, организовал другие мероприятия по популяризации еврейской культуры, необходимости переселяться на историческую родину в Палестину. Примерно в 1920 г. оказался на нелегальном положении: ночевал на разных квартирах. В 1921 году Симху арестовали. Выпустили. Несколько раз арестовывали. В 1926 г. к Симхе применили наказание: лишили гражданства, выслали за пределы России в Страну Израиля «Палестину». Посодействовала этому гражданская жена писателя М. Горького Андреева: правозащитной гуманной деятельностью занималась. С того времени проживал в «Палестине», Стране Израиля. Участвовал во многих событиях. Похоронен возле Натании. Обе его дочери с семьями Илана и Рут живут в Хайфе и в машаве возле Натании.

Моя тетя Хая (Клара) под влиянием брата Симхи рано включилась в работу сионистскую. Спасаясь от преследований властей, бежала из родительского дома с другом Симхи. Помнится, она являлась участницей еврейского колхоза в Крыму, в Джанкое. После ликвидации колхоза из-за сионистской идеологической направленности. Тетю направили на поселение в Казахстан, после освобождения, при содействии друзей, выдавших поручительство, Хая перед войной работала в Запорожье на «Запорожстали». Жила со спасенной дочерью Розой. Бесследно пропал в сталинском гулаге муж Хаи: она боялась узнавать его местонахождение и дальнейшую тюремную судьбу.

Мой дядя Бенцион - партийный активист, даже выслужился до должности секретаря райкома. Он конфликтовал с женами. В результате попал под действие психиатрического террора. Мне неведомо, за какие проступки он долгие годы находился в психиатрических лечебницах. Проживал в Москве.

Дедушка Шмил и бабушка Малка с детьми примерно в 1926-28 г. переселились из Новой Ушицы в Ново-Константинов Запорожской, ныне Черкасской области. Построили дом. Работали в еврейском колхозе.

Второй мой дед Сани (Александр) с бабушкой Бат-Шевой жили в Миньковцах. Он был потомственным шохетом (резником птицы и скота): преследованиям властей подвергался, как служитель культа. Как кустаря, облагали повышенным его налогом. У него отняли большую часть дома. Лишили права голоса. Его сын Барух хотел учиться, но не мог как сын "лишенца". Он был вынужден отказаться от родителей, после этого только поступил на рабфак, закончил финансовый факультет института. Работал по профессии в финансовых органах. Участвовал в войне в качестве офицера: капитан. В Киеве талантливый финансист трудился бухгалтером в маленьких предприятиях. Даже будучи партийцем, пользоваться не мог способностями, большим опытом контроля. Дедушка Сани эвакуироваться не успел. Вместе с другими евреями его прикладами заставили подняться на гору нацисты с украинскими полицаями. Расстреляли 25 августа 1941 г. Похоронили в общей братской могиле.

ЛИЧНЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА. ...Меня спасло от ареста, личных страданий обстоятельство: в 1976-78 годах переслал Союзу писателей Союза и ВААП (Всесоюзному агентству по авторским правам) порциями рукописи произведений своих: "Симфония жизни: люди, мысли, чувства" - 5 частей. Произведение о событиях 30-х. годов, троцкистские процессы. Дилогию о Дм. Богрове, анархисте-коммунисте, террористе, стрелявшем в премьер-министра П.А.Столыпина. «Годы борьбы и блужданий», «Провокатор, герой: кто он?» Трилогию о событиях 1952-53 г.г. «Суровая зима», «Весна скорби и надежды» и «Беспокойное лето». Еще: «Монолог», «Киев начала столетия», «Отголоски Бейлисиады в современности. Встречи и переписка с В.В.Шульгиным». «Дурдом: общество в миниатюре», «Дурдомовский «гуманизм». «Тени жизни». «Характер - судьба" и другие.

июнь 2001 года.

 

*

Протекала моя жизнь трудно, даже излишне сложно, с постоянными проверками на прочность и готовность держаться, выстоять, развиваться, продвигаться… С мучительными испытаниями.

Верно, с конца 1979 – начала 1980 произошел самый сложный, коварный, испытательный на прочность и дееспособность период моей жизни.

Надо сразу сказать: жизнь моя постоянно складывалась из двух разных, вовсе не равных половинок. Жил я тихо-скромно, трудился по специальности инженера лесного хозяйства – по первой своей части натурального состояния.

По своей естественной структуре я занят познанием часто запретного, всегда недоступного в нормальном положением вещей, структуры общества с разными, всевозможными запретами. Хотел знать и узнавать хоть частично правду-истину действительных событий и состояния сущностей. Общество советское, структура и управление его тоталитарная: точно не для меня, против меня и жутко вредны, опасны мне… Всю свою сознательную жизнь: занят саморазвитием. строил свои интересы многие, исследования, самоуглубленное совершенствование вокруг исторической ветви… И сюжеты своих произведений часто находил в истории. Как понимаете, не официальной, не политизированной и лживой в каждый период времени. Ведь в России, будь то Российская Империя, Советский Союз, нет вовсе истории. Как нет исторической памяти у народа и их управителей. В советские времена "историю" меняли через каждые 10-20 лет: "обновляли», «перекручивали трактовки, формулировки" событий: любого уровня, смысла и значения. Кажется, по "закону Гегеля"

А я: сам по себе, как образно сказал Корнейчук, "беспартийная Галушка" – жил тихо, скромно, исследовал многие периоды истории, узнавал, анализировал всего прежде, воплощал правду жизни в своих произведениях.

Я читал газеты разных периодов. Для меня это – первоисточники. Конечно, во все времени и периоды, особенно в советские: газеты – политизированы. Но я частично овладел способностью "читать между строк", "видеть главное"…

Я прочитал, достаточно подробно законспектировал (сожалею: только по меня сугубо интересовавшим вопросам – многое, очень многое и важное упустил). При этом я читал не одну газету, а параллельно несколько газет периода: так узнавал события, происшествие, представления – с нескольких позиций бытия. Газеты я

переработал следующих периодов: 1903-08, 1911-14, 1916-20, 1924-28, 1935-41, 1945-46, 1948-50, 1952-55… Кроме этого, читал газеты почти систематически, постоянно: выписывал "Известия". Иногда выписывал, покупал "Комсомольскую правду", "Литературную газету"… На уровне "советской информированности" находился…

Читал, исследовал: чаще всего в 3-ем зале Научной Публичной Библиотеки АН УССР в Киеве – она тогда располагалась на улице Владимирской, примыкала к Киевскому Университету; до "большевистской революции" Святого Владимира, а в советское время, не знаю с какого момента: имени Т.Г.Шевченко, существовал такой творческий человек – большего достигший как художник, чем поэт. Известен тем: призывал в стихе порезать Царя Николая I – тупым ножом, для большего его мучительства. Не только этому поэту, частично значительной части Украинского народа свойственен "казацко-гайдамакский садизм". Слов "из песни" выбросить нельзя: потеряем смысл, да и мелодия зазвучит фальшиво.

*

В продолжение довольно долгого времени я сотрудничаю с Литературный Порталом http://www.litkonkurs.com/

В определенном смысле интересна предыстория попадания на этой Портал.

Я живу в Шломи. Примкерно в 10-12 километрах от нас расположена Наария. Ее основали, слышал, репатрианты из Германии, еще до начала Второй Мировой войны. Наария небольшой, довольно ухоженный город. За более двадцати лет проживания в Шломи, в Наарию езжу за продуктами и лекарствами. В Шломи это все можно купить, но мне удобнее поехать в Наарию… Так привык…

Однажды я проходил по Наарии. В районе супера, почти напротив автобусной станции: прочитал, узнал – расположен клуб, а в нем тот раз проводят встречу с автором, обсуждение его книги… Мне это интересно, да и время позволяло… Зашел… Автор из Маалота: рекламирует свою книгу на русском языке.

Даже пре любопытно узнать: автор свою книгу считает «руководством жизни». Сам термин меня не удивил, но авторское мнение: позабавило. Появилась вскоре возможность задать автору вопрос. Что точно спросил, уже не помню. Спросил в ироническом тоне. Поставил автора в тупик. Не помню ответ. Да, это не важно.

По окончании встречи, на лестнице или уже вне клуба заговорила со мной одна из присутствующих. Так познакомились. Снимает квартиру с разведенным мужем. Или находится на стадии развода. Меня это не интересовало.

Важно: познакомила она меня с окололитературной деятельницей Ольгой Бэйс. Эта особа интересуется фантастикой. Что-то написала уже в этом жанре. Ведет широкое общение в Интернете: постоянно трудится возле компьютера. Понял: живет она вместе с молодой семьей сына. С ней проживает пенсионного возраста мама. По моим внешним представлениям, скромненько живут они, слабо материально обеспечены. Ведь трудится в семье один сын. Верно, получает мама пособие из Битуах ле-Уми… Сама Ольга может получать по безработице…

Застал я их в «чемоданном состоянии»: понял это несколько позже…

Так совпало, узнал: в заведение для престарелых – в Ашкелон переводят ее маму. Предложил: поехать с ними в качестве сопровождающего. По возвращении сообщить об ее устройстве. Ольга отказалась.

В тот раз или еще раньше сообщила о сайте «У камина»: с ним сотрудничает.

И я зашел… Нечто написал…Вскоре узнаю: на мое мнение откликнулся некий «врач» - с антисемитской издевкой. Вскоре «доктора» поддержала некая особа. О себе сообщила: сотрудничает с http://www.litkonkurs.rus/ (не знаю причину, да это не суть важно: владелец Литературного Портала господин Илья Михайлович Майзельс с rus перешел на com. Верно процедура техническая и финансовая.

Верно, с 2003 года я обосновался на Литературно Портале «Что хочет автор».

*

Да, продолжалась некоторое время «публичная переписка» «доктора» и особы с Портала http://www.litkonkurs.rus/ Я на них внимание не обращаю.

*

Квартиру они нанимают просторную: сразу заметна их материальная нищета. Я не благотворитель, но решил их поддержать. Договорился: молодая хозяйка, жена сына наберет на компьютере некую мою работу. Сразу заплатил…

Вскоре узнаю: решили они перебраться на жительство в центр страны. Ее сын со своим другом отправился в центральную часть Израиля: искать квартиру.

Вскоре они уехали. Получил сообщение Ольги: квартиру выбрали плохую или в плохом районе? О моем заказе и наборе больше речь не возникала.

При сотрудничестве и Ольги организовали издательство фантастики.

*

У меня есть нечто близкое к фантастике: мистика, о Душе… Недавно издали «Мою нестареющую Душу»… С Ольгой Бэйс не стал продолжать знакомство, начинать сотрудничество…

*

На Портале http://www.litkonkurs.rus/ я часто помещаю публицистику, мистику… Прочитал «Танию»… Начал писать подобие романа «Общение Творческих Душ и тел»… Нечто написал. Нечто другое меня больше увлекло. Да, не считал себя достаточно подготовленным для этой почти глобальной темы…

Участвую в конкурсах на Портале. И даже… В 2005 стал членом организуемого Союза писателей «Новый Современник». В декабре 2005 года поехал на Первый Учредительный Съезд писателей «Новый Современник» в Рязань. Выступил на съезде. Позже о съезде писал. Разработал, обработал анкеты участников съезда.

*

Да, упустил важный творческий элемент. Рекомендация санкт-петербургского писателя-юмориста явилась основой для возникновении на Портале Фанклуба «Мудрое слово Моисея». Я довольно индивидуально готовил интервью. Заходил на страницы авторов: читал… На основании узнанного о каждом персональном авторе, готовил вопросы интервью. Выставлял вопросы. Помещал ответы. Позже на страницах писатели оставляли отклики. Посещение страниц стало достаточно массовым. Все зависело от тем, интересного изложения.

Недавно я подготовил, набрал емкий этот сборник «Творческие интервью на Литературном Портале» (580 страниц).

*

Расскажу о важном обстоятельстве личного свойства: связано со съездом.

Все подготовили. Но… Для россиян… А я за прошедшие годы привык к другой пище и образу жизни.

В гостинице постоянно кормили солянкой (я ее называл соляркой). Поел один раз: почувствовал… Не должен был больше есть… Поел в обед, вечером ужинал: не мог уснуть… Внутри желудка совершалась кишечная революция. Случилось даже за короткое время не просто пищевое отравление: началась болезнь.

Утром, по дороге на съезд зашел в аптеку: купил марганцовку. Для лечебной профилактики выпил… Верно, не помогло.

Не пошел я в экскурсионный поход по Рязани: повел господин И.М. Майзельс.

Вечером собрались все для декламаций и бесед. Меня крутило! По совету соучастника съезда, я вышел не прощаясь, спустился в свой номер…

Кажется, в тот вечер я позвонил кузине в Москву. Сообщил о дате приезда.

- Не приезжай! – Ответила она сразу.

Я не понял: в чем дело? Хочу у нее переночевать одну ночь…

При приезде в Москву из Израиля, я одну ночь спал у Гурковых-Куниных. Она соученица по нашему Брянскому институту. Признаться, в студенческие годы к ней питал добрые чувства. Но… Она тоже оказалась Овеном по астрологическому знаку. Позже узнал: она вышла замуж за химика. Возможно, оказался способным он специалистом или организатором. Переехали в Москву. Он стал чиновником министерства. У них рос способный сын… Кажется, закончил экономический факультет МГУ. Учился в аспирантуре. Потом они репатриировались в Израиль.

Впрочем, меня подставили: продали свою дачу – хотели через меня переслать валюту. Я согласился. Подготовил почву… В последний момент «передумали» они: нашли какого-то раввина – через него передали деньги. Эти детали больше меня не интересовали… Так они подставили меня в отделении банка: для них все подготовил…

Приехали… Жили мы тогда в Нешере, в квартире «Амидара». Благо, перед отъездом из Хайфы, некий офицер ЦАХАЛ расчищал квартиру, после умершей родительницы. Он почти навязал нам широкую, трехместную постель-диван. Мы перевезли ее в Нешер… Пригодилась: имел на чем положить московских гостей.

Не спешили они от нас выбираться: ездили каждый день в Хайфу: подбирали квартиру для жилья. Потом, наконец выбрались: забрали свои вещи, отправились на такси в свое съемное жилье.

Через пару дней приехали двое из семьи: верно Двосия с мужем. Претензию прямо высказывают:

- Вы украли наш чемодан!

- Какой чемодан? Смотрите-ищите!

Проверили все! Тогда до них дошло:

- Могли оставить в гостинице… - Какое-то время пребывали в гостинице, пока их не забрал к себе.

С мужем Двосии иногда встречался на хайфском шуке: не раскланивались.

Узнал уже позже: их сын Игорь проходил в Хайфском Технионе аспирантский курс. Позволили ему самостоятельно работать в библиотеке. Знал: школьником еще Игорь увлекался французским языком. Верно, выучил и английский. Очень ему повезло: в Технионе познакомился с научным сотрудником из Голландии. Решили Голландцы основать в Москве свой экономический университет. Игорь побывал в Голландии. Вернулись они из Израиля в Москву. Двосия рассказала, как они упрашивали вернуть им российское гражданство. Игорь преподавать пошел в Голландский экономический университет. Вскоре стал профессором.

Его отец Борис защитил кандидатскую степень по химии. Устроился. Верно, Двосия ездила на «Мосфильм»: подрабатывала в массовках.

Купили они квартиру в Москве. Еще одну в Подмосковье. В последний раз, лет пять тому, уже после смерти Бориса, у них появилась отличная двухэтажная дача в Подмосковье. Дача из бревен.

Пригласила меня Двосия: с явным намерением – на ней жениться!

*

Должен вернуться в декабрь 2005 года. Первый Организационный съезд писателей «Новый Современник»…

По окончании съезда, приехал я в Москву совсем разбитый. Предчувствие такое: как перед концом!

На станции метро дождался: встретился, приехала дочь дяди Рувима. У него двое дочерей. Стершую звать Майя, кажется так? С ней не встречался. Вторая его дочь… Забыл имя… Недавно она побывала в Израиле. Остановилась она у кузина Саши (Александра, Алекса – в Израиле). С ней встречался пару раз. На прощание, подарил ей мезузу. Вроде все нормально… Убежден: с полным правом могу у нее остановиться на одну ночь.

Я позвонил ей из Рязани. Попросил о ночлеге. Она ответила категорически: «не приезжай!» Я не понял: причину, не придал ее ответу должное внимание. Еще раз позвонил: она назначила встречу…

И вот… Появилась… Сразу отшила: «У нас ты не можешь остановиться!»

Не помню: тогда или позже узнал…

Что мне делать? Придумал:

- Тогда я поеду в Брянск: ночным поездом.

Переехали мы на Киевский вокзал: за билетами. Взял билеты: она везет к себе – точнее: находится она у замужней дочери. Знал: в Москве проживает, работает в банке ее сын.

Уже не помню, как мы ехали. Прошли в охраняемый район. Конструкции всех зданий специальные. Поднялись на какой-то этаж… Ее дочь, с ребенком, кажется.

Большая квартира. Но… нечто необычное: посреди гостиной или квартиры расположена труба большого диаметра. Не интересовался… Канализационно-отопительная система? Лифт?

Она меня сразу отослала в ванну принять душ. Послушно исполнил. Не помню: накормили меня? Все!

- Возвращайся на вокзал!

Тогда или позже узнал: во время ее пребывания в Израиле, охарактеризовала. Роза меня «грязнулей». Вот она причина!

*

Ну, побывал в Брянске… Зашел в свой институт… Сейчас он технологический. Встретил знакомого: одноглазого, он шел курсом следом. Сейчас он заведует кафедрой. Он или кто другой назвали мне адрес однокурсника. Не нашел. Тем же вечером отправился в Москву. Необычной для меня конструкции скорый поезд в аэропорт повез… Долго просидел, поджидая свой самолет. Признаться, в этот раз не чувствовал себя умирающим. Разговаривал с двумя узбеками. Трудились они в Карелии. Не оформили обязательную проверку: их высылают на родину. Один из них собрался жениться. Оба уверенно заявили: по причине отсутствия работы в Узбекистане, купят себе новые документы – вновь приедут в РФ на заработки.

*

Вернулся домой. Из Москвы мне пару раз звонила кузина. С ней разговаривать не стал.

Вот такие приключения произошли со мной в РФ. Важно, даже обстоятельство главное: поехал я без страховки. И оказался…

 

*

Уже не помню, в каком году приехала в Израиль на побывку вторая дочь Розы и Наума. Конечно, по этому поводу устроили грандиозную встречу. В Крайотах, не доезжая до Лев ha-Мифрац (идею в виду дорогу от нас) размещен огромный ресторан, много вместительный. В его помещении одновременно проходят мероприятия-встречи нескольких заказчиков-клиентов. Зал позволяет присутствие нескольких сотен празднующих. Получил приглашение. Явился. Или подвезли: не помню.

Познакомился.

До этого узнал. Мое письмо им не помогло в США: в соседнюю Канаду, на север переехали.

Конечно, мне не должны доложить обстоятельства. Поблагодарить за помощь: порядочно, так считаю: со своими старомодными представлениями, моральными принципами. Нет, меня никто не поблагодарил. Не моя вина: письмо мое или другие важные обстоятельства не позволили осуществить американский план-мечту.

Я принес с собой фотоаппарат. Делал общие, групповые и индивидуальные снимки. Ходил по залу… Интересно: в другом конце зала большая группа по-своему отдыхают-веселятся. Танцуют. Взялись за руки: устроили хоровод. Не помню: вроде их не фотографировал… Стою: наблюдаю… Приближается все ко мне хоровод. Вот они почти рядом… Идут-пляшут: спинами вперед…

Совсем неожиданно, даже не отделяясь от других, мужчина нанес мне удар по бедру левой ноги. Это не просто удар: кованной с шипами обувью. Я чуть не упал! Но быстро пришел в себя… Чувствую боль… Снял с плеча фотоаппарат: снимаю группу. Некоторое время снимал… Они вернулись… По своим местам за столами начали расходиться … Успел я щелкнуть и того: на меня смотрел с праздным любопытством.

Конечно, рассказал «своим» о случившемся. Некоторые видели собственными глазами. Уже точно не помню: тогда в зале, позже попросил Ларису записать мне название, адрес, номер телефона этого ресторана. Не написала! Ей дружба с рестораторами важнее меня. Вот такие у меня родственнички!

Я два года страдал по причине той травмы. Гноились раны. Я хромал… Ногу тянуло…