Оттеснённые неоном рекламы лучи тепло-жёлтого заката спрятались за тёмным контуром черепичных крыш. На смену солнцу пришли фонари, жару сменила прохлада, а будничную беготню – неспешная прогулка. Все ожидания дня, погоня за целями и желаниями в ритме бесконечной суеты стихли, растворились в сумраке, уступили свои права ожиданию чего-то необыкновенного, может быть даже чуда. Так бывает всякий раз, когда случается «чудесный вечер».

Я неспешно прогуливался по небольшому европейскому городку, что был последним пунктом в моём двухнедельном турне. Завтра в аэропорт, потом поезд, дом, работа…. Но сегодня это неважно. Я, как сытый кот, лениво переставляющий лапы, неспешно и с достоинством поглощаю шагами улицы, переулки. Наслаждаюсь каждым мгновением. Любуюсь, мечтаю, вкушаю: огни, запахи, настроение, томление, ожидание. Вечер интригует, я всё отчётливее чувствую поднимающееся волнение, тихое, удобное, тёплое, спокойное, как не абсурдно бы это звучало.

Бульвар, на котором я стою, в самом центре города, это одна из достопримечательностей. Сюда ведут все дороги, за ним ухаживают с особой заботой, здесь лучшие фонтаны, скульптуры, деревья, скамейки. Бульвар, безусловно, шедевр архитектуры, вкуса, уюта… и, если позволите, настроения. Здесь давно не ездят машины, на булыжной мостовой столики многочисленных кафе, небольшие магазинчики, лавочки, тихая музыка и люди, лениво и счастливо поглощающие весь восторг уюта, комфорта в атмосфере «Take Five».

– Любезнейший, вы позволите задать вопрос? – останавливает меня мужской голос. Я не вижу владельца баритона, но слышу в этой просьбе требование с хорошо скрытым высокомерием, или излишнюю настойчивость, тонко приправленную насмешкой. Я уже удивлён, в замешательстве, и не столько от чистого русского произношения (откуда оно в центре Европы?), а от некой силы, исходящей от человека за спиной. У меня, вроде, более сильная переговорная позиция – он просит у меня, я стою, а он, судя по звуку, сидит, мне от него ничего не нужно, но все карты с козырями и джокерами у него. Я тяжело, но незаметно вздохнул, собрался и повернулся. Боже, как в пропасть шагнул.

Я смотрел на мужчину, это понятно, но на какого! Можете себе представить нелепого пижона со вкусом? Попытаюсь объяснить, вся щегольская нелепость была исполнена со вкусом, нарочито подчёркнута яркими вычурными аксессуарами. И теперь по порядку. Во-первых, мужчина был необычайно худ, высок, характерная сутулость, при этом совершенно здоровый цвет лица, даже лёгкий румянец на щеках имел место быть.

Шляпа в стиле «Чикаго 30-х годов», характерные усики, но причитающийся в таком случае двубортный пиджак, под которым едва заметен был легендарный «Томсон» - любимое оружие гангстеров, отсутствовал. Зато был жилет, яркий фиолетовый жилет, белая сорочка, манишка и, разумеется, галстук бабочка, но зелёного цвета! Чёрные обтягивающие брюки в продольную узкую белую полоску. Лакированные тёмно-синие туфли с зелёными, в цвет галстука, носками и трость с огромным стальным набалдашником, под основанием которого широкая полоска, усеянная бриллиантами. Всё было исполнено с шиком и лоском, и удивительным образом, как не парадоксально, сочеталось на этом мужчине. Он был великолепен!

Дав возможность себя разглядеть, мужчина на скамейке продолжил свою речь – Это местечко местный люд называет «Бульваром несбывшихся надежд».

– В путеводителе другое название, – отрезал я. – С кем имею честь?

– Со мной, – он снисходительно улыбнулся, – сюда, на этот бульвар приходят за исполнением желаний.

– Угу, – язвительно ответил я, – какой статуе нос потереть или руку, куда монетки бросать?

В ответ я услышал смех. – Вы лучше сядьте, – кончик тросточки указал мне на свободный край скамейки. И я подчинился этому типу, хотя совершенно определённо собирался уйти куда подальше. Но вот уже сижу, мельком обращаю внимание, что носки моего собеседника теперь уже красного цвета, я помотал головой, они тут же стали фиолетовыми, как и бабочка, теперь на ней ещё и бриллиант появился.

– Обычно, – он забросил ногу на ногу, – в городах и в самом деле нужно кому-нибудь и что-нибудь тереть, только вот толку от этого, право, немного, как и от тех монет, коими засорены фонтаны и пруды.

Я пытался не слушать этого нахального пижона, старательно разглядывая всё, что попадалось мне на глаза. Обернулся на шум, опускали жалюзи очаровательного кафе, я собирался там выпить кофе. Досада и раздражение охватили меня. Я закрыл глаза, собираясь с силами, нужно сказать что-нибудь такое вот этому пижону… не знаю, что, но потом резко встать и уйти. Вечер на редкость хорош, завтра в самолёт, хочу получить свою порцию удовольствия.

Я очнулся от голоса – Вы хотели кофе! – Я открыл глаза: передо мной рука, держит чашку кофе. – Да это из того самого кафе! – Губы под тонкими усиками сгибаются в улыбку. Я машинально забираю чашку, встряхиваю головой, делаю глоток, потом закинув ногу на ногу, подражая моему собеседнику, и копируя его интонации, произношу – Это было ваше первое желание, надеюсь, оставшиеся два вы используете более разумно.

В ответ раздался хохот. Он даже сложился пополам. Я с трудом сдерживал улыбку, пытаясь оставаться собранным и сердитым, но не удержался, рассмеялся вслед за ним. Успокоившись, мой визави спокойно произнёс – Это была простая любезность. Я отвлёк вас от всяческих приятностей, потому решил немного исправить положение.

Я пил кофе, обратил внимание, что головка трости перестала быть шаром, теперь это ручка в виде изящно прогнувшегося добермана с открытой пастью и маленькими рубинами вместо глаз. И тут меня поразило, что я как-то очень спокойно реагирую на все эти метаморфозы, словно это само собой разумеющееся. Я вообще не верю в магию, чудес я никогда не видел, только хорошие фокусы. Эти фокусы были просто изумительны, только вот кофе… где он его взял, в рукаве чашку горячего напитка не спрячешь….

– Я продолжу с вашего позволения? Так вот, – не дожидаясь моего ответа, тут же продолжил «пижон», пыхнув сигарой. Надо ли говорить, что за мгновение до этого её не было? – Этот бульвар в древности был проезжей дорогой, торговый путь. Сначала появился трактир, потом несколько постоялых дворов, кузница, возникло поселение, потом город. – Мой визави, бросил метко сигару в урну, поправил невесть откуда взявшийся пиджак. Я же теребил пустую чашку из-под кофе, не зная, куда её деть. Он быстрым жестом освободил мои руки, метнул чашку вслед за сигарой, но характерного звона я не услышал, поскольку чашка растаяла в воздухе, не долетев несколько сантиметров до урны.

Я молчал, происходившее уже не казалось мне действием в рамках объяснимого. Если он подсунул мне кофе с галлюциногеном, и растворившаяся чашка над урной, это... но ведь и до неё было полно метаморфоз. Постоянная смена элементов и цвета одежд, да и сам образ моего визави выходит за пределы обычной нормальной человеческой внешности.

Но больше всего меня беспокоила цель этого действа. Мошенничество? Но что взять с меня, кроме чемодана с потасканной и несвежей одеждой, сотни евро и билета на самолёт? Смартфон? Но ему уже два года, трещина на стекле и драный чехол-книжка. На родине я не бог весть какой богатей, всё моё благосостояние съедает ипотека за небольшую двухкомнатную квартиру на окраине, да кредит за относительно приличный автомобиль. Я менеджер среднего звена, я не знаю государственных тайн и загадок человечества. У меня даже жены нет, вместо неё бонусы, успешность и мотивация, как морковка перед носом ослика.

Я собираю силы и спрашиваю – Что вы хотите от меня?!

– О, простите, – облачко сигарного дыма летит прямо на меня, но перед самым моим носом вдруг резко меняет курс и уплывает в сторону, – ваш вопрос несколько неуместен. Я начал общение с вами, ясно выразив своё намерение. Вы запамятовали? Я просил вас ответить на один вопрос.

– Задавайте свой вопрос. У меня мало времени, я хочу уйти! – демонстрируя своё раздражение, резко отвечаю я.

– Мало времени у бездельников, что тратят жизнь на бегство от неё. – Он небрежно взмахивает рукой, выражая пренебрежение тем самым бездельникам. – Чтобы задать вам вопрос, простите, я должен закончить свой рассказ, он напрямую связан с вопросом.

– Валяйте. – Раздражённо позволил я.

В ответ он как бы благодарно кивнул головой, поправил по очереди, закидывая ногу на ногу, невесть откуда взявшиеся гетры, вальяжно раскинулся на скамейке и величественно продолжил своё повествование. – У этого города счастливая судьба. Его ни разу не захватывали враги, они просто останавливались здесь. Трактиры, гостиницы и прочие увеселительные заведения лучшие на сто миль вокруг, никто не хотел разрушать их. Горожане не возводили крепостных стен, нет ни цитадели, ни форта. Это невероятно, но факт, – поправляя шляпу указательным пальцем, заканчивает мой собеседник.

– Так, я понял вас. И теперь ваш вопрос. – Я демонстративно поднимаюсь.

– О, не спешите, я ещё не закончил. Вопрос будет, не уверен, что он вам понравится, но точно заинтересует. Я вижу, вы пока не понимаете, к чему я веду этот рассказ, интрига не будет продолжительной.

Собственно, этот бульвар и есть та самая дорога, на которой появился первый трактир. – Этой фразе мой визави придал особенное значение, даже палец вверх поднял. – Тут строили лучшие дома. Самые важные люди города селились именно здесь. Самые видные фамилии, как водится, стремились породниться. Как правило, такие браки заключают по расчёту, но однажды двое сошлись по любви. Да, - он многозначительно кивает головой, - двое действительно полюбили друг друга, красивые, счастливые, богатые.

 

Они были очень счастливы. Весь город любил эту пару. Понимаете, они были живым воплощение мечты, сказкой наяву. Им не завидовали – их боготворили. О них писали газеты, им посвящали стихи. Их именами называли детей. Кстати, у них, тоже были дети. Первенец был мальчиком.

Милый мальчик, похожий на херувима, голубые глаза и белокурые локоны. Всех поражал его взгляд, словно он смотрел в самую душу, и от этого взгляда каждый чувствовал облегчение, словно камень с души сняли. После заметили ещё одну особенность необыкновенного малыша – стоило ему сказать о своём желании, как оно тут же начинало исполняться. Сам малыш не умел говорить, ему было чуть больше года от роду. Но каждый, кто видел его, клялся, что слышит его голос в голове, в сердце, что младенец понимает даже самые сложные глубины души. Конечно, слухи были преувеличены, но факт исполнения желаний был многократно подтверждён.

Сие свойство малыша, я имею в виду способность исполнять желания, родители пытались скрывать и опровергать. Не из-за жадности, разумеется, а из-за начинающегося ажиотажа. Всем хочется спокойной и счастливой жизни. Но старались безуспешно. Стоило им выйти с коляской прогуляться по этому самому бульвару, как страждущие подбегали к коляске и наперебой выкрикивали свои желания. Разумеется, супругам, да и самому малышу, надо полагать, удовольствия такая прогулка не доставляла, мама плакала, папа кричал, а малыш и кричал, и плакал.

Родители малыша хотели уехать из города, но жители категорически были против. Всем хочется исполненных желаний, а тут уводят конфетку из-под носа. В дело вмешалась полиция и мэрия, решили определить лимит желающих в день, чтобы не утомлять малыша и не сильно досаждать родителям. Построили на бульваре беседку, и несколько десятков любителей лёгкого счастья ежедневно получали порцию своих сбывшихся фантазий.

Малыш рос, научился ходить, говорить, считать и писать, любить, сердиться и мечтать. Но какими бы ни были его мечты, каждый день он шёл в беседку исполнять чужие. На свои времени и возможностей у него не оставалось.

Мальчик ещё подрос немного и стал интересоваться, а как живут люди, счастливы ли они со своими сбывшимися мечтами, много ли в их жизни радости? И тут его постигло огромное разочарование – счастливых в этом городе не было. Их не стало давно, с того самого времени, как он начал исполнять желания. Они, счастливые люди, исчезли не сразу, а по мере того, как исполнялись их желания. Им нечего было хотеть, они ни к чему не стремились, они разучились что-либо делать в жизни самостоятельно. Согласитесь, зачем напрягаться, записался в очередь, и вот тебе всё вожделенное легко и сразу.

Мальчика сильно опечалило происходящее, после долгих и серьёзных раздумий он решил сам себе загадать желание. Ему очень хотелось, чтобы его дар действительно был полезен людям, он хотел нести счастье. Он понял, что проблема не в нём, но в людях.

И он загадал. Не понимая последствий, просто не умел видеть их в том возрасте. Ему тогда казалось, что решение правильное. Желание было простым и мгновенно исполнилось: быть видимым только для тех, чьё желание….

Он замолчал, просто оборвал фразу, с интересом глядя на меня. В моей душе хаос. Волна отчаяния вдруг прокатилась по мне: ну зачем мне это всё, я не хочу, я ничего не знаю, можно я уйду…. Вдруг я успокаиваюсь. Делаю глубокий вдох. Мысли неожиданно выстроились, как войска на параде. Я обещал ответить на вопрос, я должен сдержать слово. Переговоры – моя профессия, я справлюсь. Я собираю силы, трушу, маскируя свои труды важностью и степенностью.

– Простите, вы так и не представились, не знаю, как обращаться к вам. Мне не нравится происходящее, вы это заметили, – последние два слова произношу с нажимом, – но я дал слово, и сдержу его. Навязанное вами общение пока что не приносит мне очевидной выгоды ни в рамках материального, ни в душевном, эмоциональном аспектах. Совершенно очевидно, что вам что-то нужно от меня, но вовсе не то, что вы декларируете. Было бы честнее и проще говорить по существу, но вы выбрали другую позицию. Пожалуйста, – жёстко сказал я, – учтите, я отвечу на ваш вопрос, но дальнейшее наше общение я вынужден прекратить.

Он, этот разодетый франт, кивает головой, будто понимающе, мол, да-да-да, конечно, безусловно, я принимаю ваши условия. Потом он поднимает голову, невинно смотрит на меня, словно кот разбивший любимую вазу, и говорит – Так вот мой вопрос.

Я застываю с открытым для произнесения умных слов ртом, он улыбается, медленно, плавно застывает пауза. Незнакомец кивает головой, вынимает из-за пазухи воздушный шарик, запускает его в небо и говорит, – Я, наконец, его озвучу, сударь. Скажите, чьё желание, будь у вас такая возможность, вы бы исполнили?

Вопрос выбил меня из колеи. Опять в голове хаос. Выдохнул, собрался с мыслями, задал вопрос. – Ваш рассказ считать исходными данными, параметрами? – произнёс я раздражённо.

Он вальяжно раскинулся, небрежно взмахнул рукой, мол, как вам будет угодно, но тут же поджал губы и молвил. – Извольте, полный простор для творчества. Только вот я не приму от вас пустого ответа, уверен, вы это понимаете.

– Хорошо. – Ответил я, и немного задумался. Конечно, в детстве, мечтая о волшебной палочке, или о встрече с джином или золотой рыбкой каждый из нас придумывал, что бы такое загадать. Разумеется, строили планы, чтобы последним желанием загадать что-нибудь вроде: «Пусть теперь все мои желания будут исполняться». А вот представить себя в роли джина, вряд ли кому приходило в голову.

Я для себя давно решил вопрос с желаниями и поставил в нём точку. Я не видел и не слышал о том, чтобы внезапно сбывшаяся мечта или желание принесли счастье. Люди выигрывают в лотерею, проматывают быстро деньги, и снова живут в нищете. Неожиданно свалившаяся слава делает из людей чудовищ, была у меня пара приятелей музыкантов, знаю не понаслышке. Один знакомый резко поднялся по карьерной лестнице, вот уже третий год сидит за решёткой. Я могу много подобных историй перечислить, суть в том, что всё сразу и вдруг делает жизнь только хуже.

Счастье должно быть заслуженным. Для меня эти слова – не банальность. Всё достигнутое через усилие действительно становится ценным. И только сам момент обладания чем-то, это меньшая часть, важен обретённый опыт и уважение к себе, вот подлинный спутник успеха. Но обсуждать всё это с этим мистическим и нахальным типом я не собирался. Делиться с ним своими рассуждениями, нет, не хочу.

– Помощь, – неожиданно для себя говорю ему я, – только помощь. Когда человеку нужно помочь, особенно, когда он не понимает, что ему делать. Хочет, но не понимает. Так бывает, человек мучается, что-то пытается, но, бьётся словно муха о стекло. Кто-то должен открыть форточку и выпустить муху на свободу. Она не скажет спасибо, но это неважно.

Я ответил на ваш вопрос? Теперь я могу уйти?

К моему удивлению он согласно кивает головой. Теперь на его голове детский чепчик, а во рту соска. Он манерно выплёвывает её прямо в урну, чепчик испаряется. Его вид мне кажется довольным. Он ничем это не показывает, просто в глубине глаз мелькнули характерные искорки. – Спасибо за ответ, – важно произносит он, – мне был он очень важен.

– Угу, – язвительно отвечаю я, – для улучшения работы с клиентами. Спасибо за кофе, я пойду.

– Вам никогда не казалось, что стекло, в которое упирается муха, очень похоже на невидимую пелену, которая разделяет людей?

– Всё может быть, – пожимаю плечами, – только мне пора. Мне нужен этот вечер для других целей. Да и мама не разрешает разговаривать с незнакомцами. Всего вам хорошего. Прощайте.

– До свидания! – кричит он и машет мне вслед синим платочком.

 

Не помню, как дошёл до своего номера. Голова шла кругом, казалось, будто кто-то закрутил в нём некое колесо, а внутри моего тела стремительно и беспощадно вращался теперь смерч. Казалось, будто я стакан с чаем, и кто-то бешено размешивает во мне ложкой сахар.

Войдя в номер, кое-как содрав с себя ботинки, тут же рухнул на кровать. Вихрь, бушевавший у меня внутри, стал утихать. Нашёл в себе силы встать, нужно ведь собраться, завтра улетать домой. Вещей у меня немного, но лучше всё собрать сейчас. Утром точно что-нибудь забуду.

Среди подарков от моих друзей, мы отмечали вместе мой день рождения пару дней назад, нашлась бутылка виски. И в данный момент она оказалась лучшим сюрпризом. Я придвинул кресло к окну. Прекрасный вид на город, стёкла от пола до потолка, лёгкий тюль, стакан в руке и грёзы.

После второй порции виски улетучилась память о сегодняшнем вечере, стало легче. Но тут же меня навестила другая память, стоило только вспомнить о доме. На самом деле возвращаться мне не хотелось, поскольку всё, что меня ожидало там, так только работа и одиночество. Пустой дом…

Она ушла без скандалов. Она не хлопнула дверью. Она не сказала едких и оскорбительных слов на прощание. Просто посмотрела мне в глаза, это был долгий взгляд, печальный, пронзительный острый. Я сам за ней закрыл дверь. Потом на секунду замер, повернулся и ощутил всем телом, как вдохнул этот новый мир, в котором она оставила меня. Теперь моей реальностью стали тяжёлая пустота квартиры и бесконечно долгие вечера.

Однажды, разбирая шкаф, нашёл её лифчик. Наверное, она не заметила его, когда собирала вещи. Стою в пустой комнате, держу его в руке. Ушёл в ступор, это всё, что я могу сделать, иначе воспоминания просто убьют меня. Замер. Вроде появился порыв порвать лифчик в клочья, или просто выкинуть его. Нет, стою и смотрю на него, тупо, долго, мрачно. Потом растерянно положил на полку в шкафу, развернулся и ушёл. К шкафу после этого я не подходил целый месяц. Потом пришлось, когда собирался приехать сюда, в этот город.

На самом деле потому и приехал, что уже просто впал в депрессию. Друзья меня сюда вытащили, почти силком. Хотели, чтобы я развеялся, повеселился, отпраздновал День Рождения. У них получилось. Их затея удалась. Только вот последний вечер что-то вышел не очень. Этот тип в парке просто вывел меня из равновесия. Впрочем, и с этим можно справиться. Я налил себе ещё порцию, посмотрел на бутылку, джентльмен на этикетке опустил свою трость, надел шляпу, сделал неприличный жест, явно адресуя его мне и спокойно вышагивая, ушёл с этикетки.

В этот вечер меня уже нельзя было удивить. Пожав плечами, я отставил виски в сторону, решив, что алкоголя мне на сегодня достаточно. Быстренько умылся и лёг спать, даже не забыл поставить себе будильник.

Но сон не шёл. Зато постоянной и настырной чередой лезли воспоминания. И во всех была она. На мой вкус, у нас были нормальные отношения. Я любил её, да и сейчас люблю. Точно скажу, что она лучше всех. Другой у меня не будет. Она единственная. Может быть есть лучше девушки, умнее или красивее, но она – это она, и никто не заменит её. Впрочем, что теперь об этом, она ушла, и я не знаю почему, и не понимаю, как её вернуть. Так вот бывает, нашёл девушку своей мечты, а удержать не смог.

Она всё время от меня чего-то хотела, тормошила меня. То говорила, что я бесчувственный эгоист, то будто я скучный. Она сажала меня рядом с ней смотреть какие-то фильмы, плакала из-за них, поглядывая на меня, словно ждала какой-то реакции. Фильмы, как фильмы. То тащила меня в парк смотреть, как вылезают листья или радоваться цветам. Ну понятно, что весной всё распускается, на то и весна. Цветы пахнут, красивые, что в этом такого особенного? В мелодрамах целуются, расстаются, предают и влюбляются, немного похоже на жизнь. Что в них такого? Что я должен был такого особенного чувствовать?

У меня много работы. Прихожу домой уставший. Сил нет, но выясняется, что нужно что-то такое, быть живым, как она говорила, проявлять чувства. Моими же чувствами были желание поесть и спать, сил и так мало, а завтра опять менеджерская карусель договоров, переговоров, поставок и рекламаций. Но она словно не понимала этого, что-то хотела от меня, но я так и не понял, чего именно.

Она требовала, иногда плакала, обижалась. Скандалили редко. Обычно я замыкался и уходил в молчанку. По её мнению, это лишний раз доказывало, что я бесчувственный. Но как я бесчувственный, если люблю её? Не понятно.

Во сне человечек с этикетки бутылки виски стоял на сцене и объявлял номер, открывался занавес. Актёров двое: я и она. Номер от номера отличался мало. Она опять и опять рассказывала мне, какой я бесчувственный и эгоистичный. Моя же роль была простой, я всё время молчал. Заканчивались все номера одинаково, она вставала и уходила, а я стоял у шкафа, держа в руках её лифчик.

Единственным зрителем этого спектакля был я. Смотреть на себя со стороны то ещё удовольствие. Я пытался что-то сказать, даже кричал: «Всё не так, я не бесчувственный, я люблю её. Любовь — это чувство, оно настоящее!» - кричал я. Потом хотел выбежать на сцену, но упёрся в невидимую плёнку. Я давил на неё, бил руками и ногами, но без толка. Она поглощала мои удары без звука и напряжения.

 

Утром я встал разбитый и уставший от ночного представления. Я не запоминаю сны. Но ночное представление было настолько ярким, что стояло перед глазами, будто оно и сейчас, в реальности, продолжается снова и снова. Я даже попробовал осторожно рукой найти ту плёнку, что не давала выбежать на сцену. Плёнки не было, это немного успокоило меня.

Сдал номер, вышел из гостиницы, на выходе меня уже ждало такси. – В аэропорт, – сказал я водителю, усаживаясь на заднее сиденье. Через мгновение понял, что говорил с водителем на русском. Решил повторить на английском, но тот, по всей видимости, всё понял, согласно кивнул головой.

Через несколько минут таксист спросил меня на чистейшем русском – Зачем тебе в аэропорт?

- Домой пора лететь. – Ответил я, немного удивлённый. Таксист пожал плечами, этот жест показался мне знакомым. Я не хотел с ним разговаривать, потому достал наушники, воткнул их в уши и включил музыку на смартфоне.

Аэропорт показался мне малолюдным, странно. Даже на регистрацию не было очереди. Я протянул паспорт и билет, наклонился, чтобы поставить сумку на ленту.

– Иван Серов? – услышал я мужской голос. И этот голос показался мне знакомым.

– Да, – ответил я, поднимая голову.

– Ваша цель полёта домой?

– Моя? – я опешил от вопроса – моя цель? Живу я там.

– Вы там не живёте, вы вообще нигде не живёте. Вы работаете, спите и едите, оплачиваете счета и всё время опаздываете. Вот и сейчас опоздали, ваш самолёт улетел ещё вчера. На этот раз вы опоздали на сутки.

- Как опоздал?! Сегодня двадцать седьмое, пятница, вылет через полтора часа. Вы что, издеваетесь?!

Вместо ответа он берёт из рук мой же смартфон и показывает на нём дату. Меня прошибает холодным потом, на экране двадцать восьмое суббота. В этот момент к нам походит девица в форме, видимо её привлекли наши повышенные интонации. Она поправляет волосы очень знакомым мне жестом. – Что у вас случилось? – спрашивает она. Голос её тоже мне очень знаком.

– Молодой человек опоздал на самолёт. Он всё время опаздывает, теперь вот на сутки.

– Это из-за невнимательности, – пожимает плечами она, – просто он вообще ничего и никого не замечает. Всем эгоистам это свойственно. Ну ничего страшного, дома его всё равно никто не ждёт.

– Что?! Что вы несёте?! – уже почти кричу я. – Я хочу домой! Я не опоздал! Я вовремя! Что тут у вас творится?!

– У нас всё в порядке. Не беспокойтесь, – меланхоличным тоном отвечает он мне.

– Я впервые вижу его таким возбуждённым, – таким же меланхоличным тоном говорит она.

Они оба пожимают плечами и уходят каждый в свою сторону. Я остаюсь один и пытаюсь сообразить, что вообще произошло. Ещё раз смотрю в смартфон, действительно суббота и двадцать восьмое. Не может быть, я не мог так ошибиться. Ну не сутки же я спал, да и номер был снят только до пятницы, меня персонал гостиницы просто бы выставил за дверь.

Я поднял глаза и вдруг увидел кассу продажи авиабилетов. Рванул туда. Откроется только в понедельник. Закрыта на уик-энд, понимаешь ли! Что делать? Надо попытаться устроиться в гостиницу, где-то же надо ночевать, впрочем, мне тогда не хватит денег на билет. Надо позвонить кому-нибудь из друзей, чтобы выслали денег, потом отдам. Набираю подходящий номер, слушаю гудки, вдруг в телефоне слышу мужской голос, такой же, как и парня на регистрации рейса, – Обслуживании абонента временно приостановлено.

Я листаю записную книжку, набираю номер за номером. В ответ я слышу всю туже фразу, только голос становится всё более уставшим и раздражённым. Наконец он заявляет мне: «Иван Серов, похоже, вы ещё ко всему прочему и не очень сообразительны. Это вы, а не они тот самый абонент, обслуживание которого временно приостановлено. И хватит уже мне названивать!». Я, взбешённый, пытаюсь ему что-то сказать, но телефон замолкает, и чтобы я с ним не делал, он перестал просто совсем реагировать на мои манипуляции. Одним словом, я остался без связи. Прекрасно….

Я выхожу из аэропорта, и устало сажусь прямо на каменные ступени лестницы. Растерян и не знаю, что делать. Да можно эту пару дней худо-бедно пережить в аэропорту. Спать на креслах и жевать дешёвые гамбургеры. Другой вопрос, что будет ли рейс в понедельник, и будут ли свободные места в самолёте? Решил добраться до консульства, вдруг оно есть в этом городе. Шансов мало, городок небольшой. А если спросить в полиции?

Поднялся, решил пройтись. Немного успокоился. Стал лучше соображать. Вдруг дошло, что эти двое в аэропорту говорили на чистейшем русском. И ещё, почему мне их жесты и интонации казались такими знакомыми. И почему в аэропорту кроме них, я никого не увидел? Машинально я оглянулся, вокруг никого не было, ни одного человека! Город словно вымер. За то в каждой стеклянной витрине теперь отражалось моё лицо. Погода портилась, небо было пасмурным, потому отражения были четкими и яркими. Смотреть на себя не представляло собой особой радости. Да и вид у меня был тот ещё, растерянный, встрёпанный, небритый…

Я решил зайти в магазин, просто так, в первый попавшийся. В нём ведь должен быть продавец, значит, увижу хоть одного человека. А то стало не по себе от этого безлюдья. Потянул дверь, звякнул колокольчик. В магазине пусто.

– Есть кто-нибудь? – кричу в пустоту.

– Да, что вы хотели? – слышу до боли знакомый голос. Из подсобки выходит мужчина, свет падает на его лицо. Точнее моё лицо. У него моё лицо! В точности такое же, даже небритое. Он словно отражение в стекле витрины, которое я видел минуту назад. И тут я понимаю, словно звон колокола у меня в голове – ведь у него мой голос! Мы ведь слышим себя иначе, чем другие люди, потому не признал сразу, ещё в аэропорту. Правда, там я его лица не видел, не обращал внимания. А тут… я впал в ступор.

– Так что вы хотели? – спрашивает меня тип с моим лицом и голосом. Но я молча выхожу из магазина. Нервно дышу у входа. Успокаиваюсь и иду дальше. Я захожу ещё в несколько магазинов, но меня опять и опять встречает этот тип и каждый раз он задаёт мне один и тот же вопрос. Только голос его становится всё более усталым и раздражённым. Я решил в магазины больше не заходить.

Иду по улице. Вижу столики уличного кафе. Машинально сажусь на стул за один из них. Думаю, может быть я сплю, но нет, это исключено. На всякий случай, решил проверить. Прикусил губу. Больно. Достал из сумки пластиковую бутылку с водой, сделал глоток. Немного налил себе в ладонь, растёр по лицу. Все ощущения реальны. Не сплю. Наклонился к сумке, чтобы убрать бутылку.

– Так что вы хотели? – услышал я женский голос над своей головой. Прозвучал он невнятно, я в этот момент застёгивал молнию сумки. Голос показался мне знакомым.

– Что-нибудь поесть. И, если можно, позвонить. – Ответил я.

– Вам же чётко сказали, обслуживание абонента временно приостановлено. А на счёт поесть, пожалуйста. Что ещё может чувствовать Иван Серов, у него всего два желания: есть и спать. Сейчас принесу твою картошку с котлетами.

Я молча поднимаю голову. Передо мной стоит она, моя Катя. Но как она может быть здесь, в этом кафе? Я молча смотрю на неё. Она знакомым жестом поправляет волосы, как та девица в аэропорту… Она была и там?! Значит… Да ничего это не значит!

– Катя… – я пытаюсь ей что-то сказать, задыхаясь от чувств, но она передёрнула плечами, как делала всегда, если была обижена. Развернулась и ушла. Я немедленно поднялся, рванул за ней, споткнулся о сумку. Потерял её из вида. И больше не нашёл. Её не было внутри кафе, её не было на кухне, её не было нигде. Только везде и во всём я видел свои отражения. Зеркала, полированные поверхности столиков, посуда демонстрировали мне моё лицо растерянное, встревоженное, небритое, с блеском отчаяния в глазах.

Я выхожу на улицу. Кричу во всю мочь: «Каатяяя!», но в ответ тишина. Только резкий порыв ветра усыпает меня первыми каплями дождя, а в мои протянутые в пустоту руки он приносит лифчик, очень похожий на тот, что я нашёл тогда в шкафу. Подхожу к столику, за которым сидел, забираю свою сумку, лифчик кладу на стул, и медленно иду, уже сам не понимая куда, без чувств, мыслей и желаний.

Дождь пошёл сильнее. Теперь небо было полностью закрыто тучами. Складывалось такое впечатление, будто тучи лежат прямо на крышах домов, словно огромные тюки. Антенны и трубы на крышах рвут брюхо этих туч, и сквозь образовавшиеся прорехи на землю потоками льётся вода. Много воды. Я давно не видел такого сильного ливня. Некоторое время прятался от него под аркой какого-то дома. Постепенно дождь начал стихать, я решил пройтись, чтобы хоть как-то согреться.

Я, конечно, промок. Но мне было как-то всё равно. Только сырой дрожью передёргивало всё тело. Зажглись фонари. Встал под одним из них. Нервный размытый круг его света лежит под ногами. Пока нет солнца, хотя бы они делают мир светлым, и можно увидеть куда идти. Только вот лично мне идти некуда. Вдруг я увидел кошку, она нервно отряхивала одну за другой мокрые лапки. Потом посмотрела на меня, коротко мяукнула и медленно пошла по своим делам. Я смотрел ей вслед, сам не знаю зачем.

Кошка прошла мимо двери. Поднимаю глаза. Фонарь, вывеска. Кстати, на русском. Удивляться не стал. В моём нынешнем положении это уже просто излишняя трата энергии. Вывеска была старой, надпись полустёртая. Разглядел только слово «Бар». В общем-то, этого достаточно, большего мне и не нужно. Зайду. Очень хочется согреться.

В баре никого не было, что мало смутило меня. Бармен был за стойкой. Я приготовился услышать что-нибудь типа «Так что вы хотели?» или «Обслуживание абонента временно приостановлено». Потому с огромным облегчением услышал: «Проходите пожалуйста! Что будете заказывать?». И голос был у него нормальный, то есть не мой голос, и лицо у него было не моё. Я шумно выдохнул от облегчения. С огромным удовольствием забрался на стул у стойки. Немного огляделся. Стойка из морёного дуба. Всё оформлено со вкусом, кованые детали фурнитуры. Очень мне понравилась люстра из корабельного штурвала в центре зала. Особенным шиком я счёл настоящие свечи на ней, никаких лампочек, круто.

Бармен не пристаёт с вопросами, даёт мне оглядеться и прийти в себя. За это отдельное спасибо ему. Я прошу сделать мне кофе. Бармен согласно кивает головой, уходит, через минуту возвращается с большой чашкой – Ваш кофе, я добавил в него немного коньяку, вам нужно согреться. – Я благодарно киваю головой, беру чашку, делаю глоток. Тепло мгновенно разливается по телу, мне наконец-то хорошо, я даже улыбнулся.

В этот момент открывается дверь и в бар вошёл странный тип в дорогущем шикарном пальто. Пальто было расстёгнуто, и я разглядел не менее шикарный костюм, такие носят настоящие богачи. Вид же этого типа ярко контрастировал с одеждой. Он был небрит, помятое лицо со следами длительного запоя. В руке он держал бутылку дешёвого виски. Но самое удивительное, что он был окружён облаком тумана. Да, настоящий туман клубился вокруг него, принимая причудливые формы. Создавалось впечатление, что он управляет им, что туман повинуется каждой мысли этого типа.

– Я же говорил тебе, Дейк, оставь свой туман за порогом. – Жёстко сказал бармен.

– Выпей со мной виски, – словно не обращая внимания на слова бармена, сказал Дейк, и нарочито протянул бармену бутылку, – ты должен выпить со мной. Хоть кто-то должен выпить со мной. Мост, – Дейк похлопал рукой по стойке бара, – хоть кто-то решился пройтись по нему? Бармен, не молчи, ответь или выпей со мной.

– Дейк, – спокойно отвечает бармен, – если ты здесь, значит этот мост для тебя. Оставь свой туман и иди либо по мосту, либо отсюда. И ты ведь знаешь, я никогда не стану пить с тобой виски, пока вокруг тебя этот туман.

В ответ этот тип картинно хохочет, делает демонстративно глоток и театрально выходит из бара. При этом с каждым его шагом туман делается всё гуще и гуще.

– Нагнал тут своей сырости, – обращаясь ко мне, сказал бармен, – этот его туман действует мне на нервы.

– Кто этот тип?

– Бедолага, потерявший любовь. Он самый богатый человек в этой стране, возможно и во всей Европе. Он потерял свою возлюбленную, она погибла. Несчастный случай. Просто однажды, не выдержав его самовлюблённости, ушла от него. Вышла из его особняка, ты, может быть, видел его, самое красивое здание в городе, вокруг парк. Так вот, она вышла, из особняка, шла по парку. Был ураган, сильный, ветер валил деревья, одно из них упало на неё. Он заметил её исчезновение только на третий день, был настолько занят собой.

После он в ужасе пытался покончить с собой. Но ничего не вышло, смерть не приняла его. Он требовал у смерти вернуть возлюбленную. Она отказала. После он напился лунной тоски и окружил себя туманом. Знакомая история? – Бармен пристально смотрит на меня.

– А почему она мне должна быть знакома, – я с удивлением уставился на бармена, – я впервые об этом слышу.

– Разве твоя девушка не ушла от тебя, устав от твоего равнодушия?

– Что?!

– Вы похожи с Дейком, но есть существенная разница. Он никого не видит, кроме себя, потому и окружён туманом. А ты во всём видишь только себя, потому окружён тонкой плёнкой. – Бармен демонстративно ткнул пальцем в пустоту, палец наткнулся на невидимую преграду. Я машинально повторил его жест и тоже ткнул пальцем в том же месте, где и он. Плёнка была! Я, уже рукой, в отчаянии протягивал руки, и натыкался снова и снова на невидимую преграду. Словно я был заточён в некий прозрачный пластиковый шар.

– Через эту плёнку, продолжал говорить бармен, – проникает всё, кроме чувств. Твои остаются с тобой, а чужие просто не достигают твоего сердца. Очень хороший способ обезопасить себя от боли, волнений и разочарований. Ты хорошо придумал.

– Я ничего не придумывал! – Почти кричу я, пытаясь что-то ещё возразить.

– Тогда кто? – Обрывает меня бармен, на его лице написано недоумение, - Катя? Думаешь, ей нужна эта плёнка? Наверное, она испытывает настоящее удовольствие, пытаясь пробиться сквозь неё. Ей от этого настолько хорошо, что она ушла, верно?

– Но… – я пытаюсь возражать.

– Но ты думаешь только о себе. Ты это хотел сказать? Ты хотел сказать, что вообще не думал о её чувствах? Правильно, так оно и было. Ты действительно ни о ком не думаешь, только о себе, о своём комфорте и спокойствии.

– Но я люблю её!

– Тоже верно. Если бы ты её не любил, то не оказался бы здесь. Это «Бар разбитых сердец», сюда попадают только те, кто любит.

Он говорит. Я думаю. Мне всё время кажется, что его жесты, мимика, манера разговора мне знакома, кого-то она очень сильно напоминает. Только вот никак не могу вспомнить.

– Такая плёнка, – продолжает говорить бармен, – хорошо защищает тебя. Пока она вокруг тебя, ничего не произойдёт, вообще ничего, ты как был один, так и будешь.

И тут до меня дошло. Я узнал его. – Ты, - начал я тихо и грозно, — это всё ты. Это всё из-за тебя. Я просто шёл в гостиницу, мне было хорошо. Но появился ты со своими дурацкими штучками. Ты заморочил мне голову и превратил мою жизнь в непонятную хрень! – На последней фразе я сорвался в голос. – А теперь ты пристаёшь ко мне со своей плёнкой! Верни всё назад, или я убью тебя, сволочь!

Перед глазами вдруг всё поплыло, будто я проваливаюсь в бездну. Потом я потерял сознание. Очнулся на улице, по-прежнему шёл дождь, уже не такой сильный, но не менее противный. Я оглянулся, по-прежнему никого вокруг, ни одного человека. Гнев ещё бушевал во мне, очень хотелось вернуться и набить этому бармену морду. Только вот бара не было. Улица была та же, дом на месте, но бара нет! И даже никакого следа или намёка на то, что он когда-то здесь был.

Я тихо выругался. Что оставалось делать? Пошёл куда глаза глядят. Бесконечно чередой мелькали стены домов, окна, фонари, двери. Не переставая, шёл дождь, но я почему-то оставался сухим. Остановился, желая понять причину. И новое потрясение не заставило себя ждать – капли дождя, натыкаясь на невидимую преграду, скатывались вокруг меня так, будто я нахожусь под неким прозрачным куполом. Словно упаковка из прозрачного пластика окружала моё тело. Показалось, что я даже слышу характерное похлопывание капель по поверхности.

 

Гуляя по городу, я порядком устал. Меня озаботила его бесконечность. Куда бы я ни шёл, в какую сторону не поворачивал, продолжалась бесконечная череда домов и улиц. Я не смог найти ни бульвара, с которого начались мои злосчастные приключения, ни гостиницы, в которой останавливался, ни аэропорта. Посмотрел на часы, было пять вечера, не поздно, но было ощущение, что уже наступила ночь. На пути мне ни разу не попалось ни одного магазина или кафе, что тоже странно, в любом городе должно быть хоть одно подобное заведение.

Через некоторое время я увидел парк. Это меня обрадовало. Возможность посидеть на скамейке и хоть немного передохнуть немного меня взбодрила. Я прибавил шаг. Скамейка нашлась, сел на неё. По-прежнему шёл дождь, и по-прежнему он не доставлял мне неудобств. Я оставался сухим. Правда, хотелось пить и есть. Зачем-то достал телефон из кармана. Сижу, смотрю не него, подумал, может, позвонить кому-нибудь. И вдруг решил набрать свой номер, раз уж на другие до этого мне не удалось дозвониться. Пошли гудки, я замер в ожидании. Да, и опять услышал свой же голос в трубке.

– Ну что, ты по мне соскучился? – Спросил меня я. Не знаю, как ещё описать происходящее.

– Нет, ты мне надоел, – ответил сам себе, - просто поговорить здесь больше не с кем.

– Можно подумать, что раньше ты говорил с другими, – услышал я свой язвительный ответ.

– А, по-твоему, нет? До этого дня я нормально разговаривал со всеми….

– Да, было дело, но слышал ты только себя. И хотел слышать только о себе. Разве не так? Ты называешь это разговором?

Я раздражённо фыркнул в ответ и прервал звонок. Убрал телефон в карман. Меньше всего мне хотелось сейчас слушать отповедь, да ещё от самого себя. Ну, или от неизвестного с моим голосом и манерой общения. И тут же возник вопрос, а что я хотел бы сейчас больше всего? И только было начал сам себе отвечать, как зазвонил телефон.

– Опять ты?! – спросил меня мой голос в трубке.

– Это ты мне звонишь, а не я.

– А есть разница? – голос в трубке истекал сарказмом.

– Есть, – тем же тоном ответил я, – я не хочу с тобой разговаривать.

– Да, я в курсе, что ты меньше всего хочешь разговаривать со мной. Так что ты хочешь больше всего? Ваня, даже ты не хочешь говорить с собой. Никто не хочет. Ты никому не нравишься, Ваня, даже себе. Твоя плёнка защитит тебя от других, но не защитит от себя. Ты понял? И не звони мне больше!

Я хотел было ответить что-то, но он прервал звонок. Рассерженный я хотел было набрать снова свой номер, но моё отражение на стекле телефона вдруг заявило. – Я же сказал, не звони мне больше. Больше всего я не хочу сейчас с тобой разговаривать. – Я пожал плечами и выключил телефон, пусть меньше будет подобных сюрпризов.

Но у меня остался вопрос – так что я хочу больше всего? И ответил себе с горькой улыбкой, поскольку это было правдой: «Есть, пить и спать». На скамейке тут же появились пластиковая бутылка с водой, хот-дог, подушка и одеяло. Я смачно выругался, но хот-дог съел, воду выпил. Подсунул подушку под спину, чтобы удобнее было сидеть, завернулся в одеяло.

Сижу, смотрю, как капли растекаются по моей прозрачной плёнке. Красиво. Спокойно. Для полного уюта не хватает только торшера, - подумал я. Он тут же появился. – Спасибо, – сказал я слух, ничего такой, в моём вкусе. – Пожалуйста! – Услышал я в ответ свой голос.

Внезапно я понял, что все мои желания будут мгновенно исполняться. Для проверки поменял скамейку на диван. Усмехнулся, представив себе картинку со стороны: в парке торшер рядом с диваном, на диване подушка и я, завёрнутый в одеяло. И всё это на тёмном фоне под нескончаемым дождём.

Положив подушку под голову, растянулся на диване, протянул руку к столику, на котором стояла чашка свежезаваренного кофе. Стоило только подумать, и они тут же появились. Я чётко понимаю, что мгновенно появится вообще всё, что я захочу. Будет дом с бассейном и фонтаном, автомобиль любимой марки или самолёт. Всё будет именно таким, как я люблю, как мне нравится, ведь это всё делаю я для себя.

Последняя мысль заставила меня приподняться над диваном. Я встряхнул головой и сел. Здесь, у меня будет действительно только то, что я захочу. И будет всё, как я люблю. Будут интересные книги, телевизор, который покажет только то, что интересно мне. Будет тёплый душ, приятная лень и куча свободного времени. Только не будет самого главного….

– Катя, – тихо, немного робко произношу я в пространство, – Катя….

Я встаю и кричу громко изо всех сил, что есть у меня: «Кааатяяя!». Я жду ответ, напряжённо, с защемлённой болью в сердце. Я замер от захлестнувшей меня надежды.

Вместо ответа на столике у дивана появляется тарелка с картофельным пюре и котлетами, а в руки из ниоткуда падает её лифчик.

Опустошённый я падаю на диван, накрываюсь одеялом с головой и незаметно для себя засыпаю.

Во сне я опять иду. Только вот теперь мне хорошо. Спокойно и тихо. Потом чувствую, что кто-то идёт рядом со мной. Это меня не пугает и не напрягает, наоборот, я рад, что есть возможность хоть с кем-то поговорить.

– Тебе хорошо в твоём одиночестве? – Спрашивает меня кто-то.

– Как тебе сказать, – я пожимаю плечами, – и да, и нет. С одной стороны я всегда к этому стремился. Тут нет никого, кто может обидеть или сделать больно. С другой стороны, знаешь, здесь ведь и в самом деле никого нет, а это плохо. Если бы здесь были те, кого я люблю, тогда было бы то, что надо.

– Ты забавный, – отвечает кто-то, голос мне кажется женским, – люди, которых ты любишь, опаснее других, именно они делают больнее всего. Любовь разрушает одиночество, а это всегда больно. Ты разве этого не знал?

– Нет, – я удивлённо качаю головой, – я думал, что вдвоём безопаснее. Любить, это ведь понимать друг друга, верно?

– Верно, – отвечает незнакомый мне женский голос, – но как можно понять то, что спрятано от любви? Одиночество соткано из спрятанных от любви вещей.

– Но я не прячу, наоборот. И я ведь люблю и хочу любви.

– Ты не понимаешь. Посмотри внимательно, ты не любишь себя, ты бежишь от себя. Вот из чего соткано одиночество. Ты постоянно обижаешь себя, ругаешь, борешься с собой, но это не делает тебя лучше. В тебе борются два чувства: одно говорит, что ты хороший, другое говорит, что ты плохой.

– Хм, так какой я?

– Ты всегда ищешь ответ у других. Ты хочешь, чтобы они считали тебя хорошим, но сам думаешь, что ты плохой. Это дыра в душе, куда уходят все твои силы. Эта дыра делает душу пустой, ты ждёшь, что другие заполнят пустоту. Из этого ничего не выйдет. Вот и от Кати ты ждал, что она своей любовью заполнит эту пустоту.

– Но я люблю её!

– Конечно ты её любишь. Только ты не понял – любовь, это не повод требовать ответной любви, а возможность её дарить, ничего не ожидая в ответ. Ты любишь, но твоя любовь остаётся внутри тебя, она надёжно защищена твоей плёнкой. Катя любит тебя, но её любовь не может преодолеть твою невидимую преграду. Запомни, любить – это дарить. Ладно, извини, мне пора. Всё, я побежала.

 

Я проснулся. Перед диваном прямо на асфальте лежал мягкий пушистый коврик. Я встал на него босыми ногами. Не помню, чтобы я раздевался, но это не важно. Моя одежда лежала аккуратно сложенной на стуле. Встал, оделся. Взял со столика кофе и бутерброд, хмыкнул, прямо скатерть самобранка.

Огляделся. Я по-прежнему в парке. Дождь идёт не переставая. И я надёжно защищён от него своей невидимой плёнкой. И что дальше делать, неясно.

Я не тупой. Я прекрасно понимаю все те знаки и символы, которыми меня тут щедро одаривали. И пюре с котлетами, и лифчик в руке, и мои отражения в каждом предмете. Всё предельно ясно, очень доходчиво. Я не буду рассуждать, как именно со мной удалось провернуть весь этот трюк. Это отдельный вопрос. Гораздо важнее найти из всей этой мешанины выход. В самом деле, не бродить же мне бесконечность под этой плёнкой и смотреть на капли дождя, что так красиво стекают по ней.

Да, я хорошо понимаю всё, что мне сказала незнакомка во сне. В каких-то других обстоятельствах я и сам кому-нибудь сказал бы нечто подобное. Мы хорошо понимаем, что делать другим, но когда дело доходит до себя….

Всё понятно, но что делать? Взять и просто перестать быть одиноким? Чушь какая-то! – О мой тесный и уютный мирок, я покидаю тебя! – Воскликнул я пафосно в пространство, понимая всю глупость своего поступка. Зато стало легче, эмоции улеглись, можно думать.

Выходит так, что всю эту затею сотворил этот бармен. Вопрос только вот зачем? Зачем ему всё это делать? Немногочисленные годы моей жизни в целом подарили мне неплохой опыт, и я хорошо знаю, что за любым человеческим поступком всегда есть выгода. Она может быть не только материальной, деньги продукт страсти. Выгодой может быть и другая страсть, месть, например, или жажда славы. Бывает и так, что делаешь что-то просто потому, что тебе от этого хорошо, или от того, что по-другому ты не можешь. Но это всегда выгода, по моему мнению. Значит и у бармена есть своя выгода, только вот какая. И какова моя цена выхода?

Если для тебя что-то сделали, то за это назначат цену. Обязательно. Иначе нет смысла. И выгоды нет. Бармен что-то хочет взамен. И надо ему заплатить. Но ценой будут не деньги, не ответная услуга. Он что-то хочет от меня. И, кажется, я понимаю, что именно.

И ещё, Дейк сказал, что стойка, это мост. Мост. Надо поговорить с барменом.

 

Бар я искал недолго. Стоило только выйти из парка, как я увидел знакомую улицу и дом. У дома сидела та же самая кошка, увидев меня, она поднялась, нервно потрясла передней лапкой и ушла в сторону арки. Справа от неё висела знакомая полустёртая вывеска «Бар разбитых сердец». Я удовлетворённо кивнул головой и открыл дверь.

Я сел за стойку, попросил кофе, и после первого глотка сказал: Я пришёл извиниться и понять. Бармен удовлетворённо кивнул головой и сел напротив, мол, слушаю.

– Я вёл себя некрасиво, извините! Был на взводе, день был нелёгким.

– Понимаю, прощён! – Коротко ответил бармен. И сделал жест рукой, мол, продолжай, не стесняйся.

– У меня вопрос. Вы автор всей этой истории со мной. Зачем вы это делаете? И цена….

Бармен в ответ хохочет.

– Значит я понял правильно. На бульваре вы задали вопрос. Мой ответ и есть истинная причина ваших действий. – Опускаю глаза, делаю глоток кофе. – Дейк сказал, что стойка, это мост.

– Всё просто, – говорит бармен, – у тебя есть три пути. Первый, ты выходишь из бара и оказываешься в зале регистрации рейсов. Садишься в самолёт и летишь в ту жизнь, которая у тебя была до встречи со мной. Могу ещё сделать так, чтобы ты вообще не помнил об этих событиях, словно ничего не было.

Второй вариант. Ты допиваешь свой кофе, и идёшь, куда хочешь, под сладкой защитой своей плёнки.

И третий вариант. Ты встаёшь на мост, по нему ты выйдешь к ней.

– Я пойду по мосту.

– Ты уверен? Тебе придётся оставить свою плёнку, оставить все свои защиты, по мосту можно пройти только с обнажённой душой. Сердце должно быть чистым, иначе она не услышит тебя. Готов ли ты расстаться с толстой шкуркой эгоизма? Никто, слышишь, Ваня, никто не скажет тебе, что будет на другом конце моста. Сможешь ли пройти, хватит ли у тебя сил? И ещё, как ты будешь жить без вот этой, – бармен ткнул пальцем в прозрачную плёнку, – штуки.

Подумай, Ваня. У тебя три пути. И третий самый опасный. Может, ну его? Через несколько минут ты можешь оказаться в аэропорту. И всё, Ваня, всё закончится. Всё будет прежним, даже воспоминаний не останется.

Или здесь, в этом городе. Какова жизнь! У тебя будет всё, что ты пожелаешь и притом мгновенно, стоит только подумать, и оно в твоих руках. Кто не мечтал о такой жизни! И безопасно, Ваня, это твой мир, в нём только то, что хочешь ты.

Зачем тебе мост? – Бармен внимательно смотрит мне в глаза, – в твоём мире могут быть и девушки. Такие, как хочешь ты. Они будут исполнять все твои желания и ничего не хотеть взамен. Ваня, подумай. Стоит ли такую жизнь променять на неизвестность?

Я тоже смотрю ему в глаза, я смотрю пристально и спокойно. Хочу понять, насколько серьёзно он мне всё это говорит. Я хочу видеть в глазах подлинный смысл сказанного им. И я его увидел.

– Я встану на мост. Другие пути мне не нужны. Там нет любви, а потому нет смысла.

– Ценность происходящего определяет действие, – сказал он, – а также усилия, для достижения результата. – Бармен взмахнул рукой и со стойки исчезли все предметы, включая мою чашку с недопитым кофе. Я забрался на стойку, он вышел в зал и подошёл к люстре, сделанной из старинного корабельного штурвала. Сильным движением закрутил её, и тут же всё поплыло перед моими глазами, на мгновение я потерял сознание.

Когда очнулся, увидел перед собой мост. На другом краю была Катя. Я не видел её, но точно знал, чувствовал всем сердцем, что она там. Я иду к ней. Нет ничего более ценного для меня.

Стоило сделать первый шаг, как на меня свалилась усталость, хотелось есть и спать. Всего два чувства. Ещё немного, и появится картофельное пюре с котлетами. Я смеюсь, но от этого не легче. Напрягая каждый мускул, я прорываюсь сквозь эту ватную усталость, шаг, ещё шаг. Преодолел. Но тут же появился мой сарказм, высмеивая меня и мои усилия, всю ситуацию в целом. Он так старался, что я даже поверил ему, и чуть было не стал ерничать вместе с ним. Но сердце, моё сердце кричало, что там, на той стороне Катя. Я сделал усилие и ещё один шаг.

После была лень. Потом равнодушие. Была и самоирония, и чувство вины. И ещё подобная нечисть моей души. Порой с огромным трудом мне удавалось сделать новый шаг. Каждое самое мелкое действие требовало огромных усилий. Но там, на другой стороне моста, была Катя, и ничто из ставшего у меня на пути, не могло быть сильнее любви к ней.

Я уже видел её. Оставалось протянуть руку и коснуться её, но перед рукой встала невидимая преграда. Тонкая прозрачная незаметная плёнка. Я кричу – Катя! Катя! Она не слышит. Я вижу, как мои слова, чувства, достигая плёнки, соскальзывают по её поверхности, подобно каплям дождя. Только те были снаружи. – Катя, – почти без сил, говорю я, – услышь меня, я иду к тебе.

На мгновение я закрываю глаза. Она была всегда рядом. Только я раньше этого не замечал. Она любила меня, берегла. Но я был настолько занят собой, что не замечал этого. Я никогда не слышал и не слушал её сердце. Теперь бы хоть каплю её любви. Пусть уж мне не удалось преодолеть последнюю преграду, но эта капля будет лучшей наградой мне.

Я открыл глаза, почувствовал прикосновение и потому решился. Она снова погладила меня по щеке. – Я не могу без тебя, понимаешь? – сказал я, - Я не могу без тебя жить.

Потом был нежный и долгий поцелуй.

 

Я проснулся от звонка будильника. Приподнял голову, пытаясь сообразить, где я, и что со мной происходит. Откинул одеяло. У двери сумка с собранными вещами. Початая бутылка виски стояла на столе. Мельком замечаю, как на этикетку возвращается человечек с тростью. Он поправляет свой цилиндр и приветливо машет мне рукой. Пожав плечами, иду умываться.

Через полтора часа я приехал в аэропорт. Я ещё плохо понимал происходящее, но с удовольствием отметил, что зал был наполнен людьми. Всё, как обычно, как должно быть. Посмотрел на всякий случай в телефоне дату. Двадцать седьмое, пятница, выдыхаю с облегчением.

Регистрация и посадка прошли штатно. Взлёт, лечу домой. В душе сумятица. Я лечу в прежнюю жизнь? Опять всё тоже и также? Пустая квартира, пустой трёп с приятелями? Сноуборд по выходным зимой и велосипед летом? Ипотека, мотивация, договоры, бонусы?

Нет, я лечу к ней. Я найду её, верну. Не знаю, что буду делать, но верну. Пустота в моей душе не то место, которая она должна заполнить своей любовью. Эта пустота, это то место, в котором должна быть любовь к ней. Катя, я лечу к тебе.

Посадка. Автобус у трапа. В душе неясное волнение. Заметил, что у меня трясутся руки. Грустно так, что сжимает сердце. В голове планы, как найти и вернуть Катю, правда, один глупее другого. И что-то тихо воет внутри, забирая все силы.

Прошли зелёный коридор. Выхожу в зал. Иду. Никого не вижу. Ничего не хочу слышать. Вдруг чувствую нежное прикосновение к своему плечу. Оборачиваюсь, передо мной она. – Катя, – тихо говорю я, – ты? Я прилетел к тебе….

– Я, – также тихо говорит она, – ждала тебя.

– Но как? Как ты узнала, что я здесь.

– Ты же сам прислал это, она протягивает какую-то визитку, – ты всё здесь написал.

На оборотной стороне визитки моим почерком написано: «Катя, я больше не могу без тебя жить. Лечу к тебе». Далее дата, время прилёта и номер рейса. Но я не писал этого, и ничего не отправлял. Кате не стал об этом говорить. Перевернул визитку. Слева был нарисован старинный корабельный штурвал и надпись в старинном стиле «Бар разбитых сердец».

– Поехали домой, – сказал я.

– Да, – тихо говорит она, и вдруг обнимает меня и дарит нежный и длинный поцелуй.

 

P.S. Когда мы проходили в аэропорту мимо стойки одного из кафе, вдруг заиграла мелодия «Take Five» в лучшей классической вариации. Тут я услышал голос девушки за стойкой: «оплата прошла успешно». Я оглянулся: от стойки, убирая платёжную карточку в карман, уходил невероятно худой мужчина в жёлтом жилете, полосатых брюках. В руках у него была трость, а на голове цилиндр. Я видел только его спину. Мужчина приподнял шляпу и исчез.