Гадалка убрала руки с шара и посмотрела на Илью. Черные глаза под густыми дугами бровей словно пытались пронзить парня насквозь.

- Нечисто на душе твоей. Ой, не чисто…

Илья откинулся на стуле и скрестил руки на груди. Скептически мотнул головой в сторону шара:

- Там, что ли, увидели?

Он давно уже заметил, что стекло магического орудия подсвечивается снизу маленькими диодами. Да и в целом, обстановка выглядела слишком показушной. Сушеные конечности на веревках, полка с умело состаренными книгами, и куча свечей из «Икеи», расставленных по периметру затхлой комнатушки. Антуражно, но не слишком убедительно.

Цыганка даже бровью не повела:

- Нет. Это всего лишь стекляшка. А вот аура твоя… Тяжелый грех на тебе, мальчик.

Илья вмиг оказался на ногах:

- Я не просил копаться в моей ауре! – Закричал он. – Не за это я вам деньги плачу!

- Не надо мне твоих денег, - гадалка отмахнулась, будто разгоняя дым. – Возьму, так и меня зацепит. Крепкая метка на тебе, да глубокая, как язва.

Она опустила взгляд и кивнула в сторону двери:

- Иди. Иди, и моли о прощении. Хотя вряд ли это поможет…

Илья рухнул на колени. Запал испарился моментально.

- Простите, пожалуйста! Помогите! Мне говорили, что вы настоящий специалист. Прошу вас!

Никогда и ни с кем он так не говорил. Успокаивало только то, что свидетелей, кроме чучела вороны, тут не было.

- Ладно, - произнесла ведьма после минутного размышления. – Может, зачтется мне после. Заблудшей душе-то помощь. Только уйдешь потом сразу, и больше не появляйся.

Илья энергично закивал, поднимаясь.

- Итак, слушай. Только слушай внимательно…

 

Ника ждала его возле подъезда.

Она сделала последнюю затяжку, и бросила окурок под ноги. На асфальте, в ворохе опавших листьев валялся уже с десяток спаленных под фильтр «бычков». А ведь его не было всего-то полчаса.

А еще на окурках отсутствовал привычный алый след. Ника совсем перестала пользоваться помадой и косметикой вообще.

Заметив Илью, девушка подскочила и схватила за руку:

- Ну что? Что она сказала?

Зеленые, покрытые плотной сеткой капилляров глаза смотрели на него с мольбой.

Илья положил ладонь на вцепившиеся в рукав тонкие пальцы. Белые, сухие, с погрызенными ногтями. У Ники, которая еще в июне прогуляла экзамен, чтобы не опоздать на маникюр.

- Мы сделаем это… Мы избавимся… от него.

 

***

 

Август остался позади, но сентябрь выдался по-летнему жарким. Семестр начинался только через месяц, и сокурсники решили проводить каникулы отвязной загородной вечеринкой. Подписались все, в том числе и Илья с Никой.

За организацию взялся сам Никитос, староста и прирожденный тусовочный заправила. Так что все необходимое было куплено заранее, и ожидало веселую компанию на арендованной даче. А значит и добираться можно было налегке.

Мотоцикл хищно и протяжно завывал, будто пытался обескуражить бивший навстречу ветер. Две сотни «лошадей» под лакированным брюхом неустанно рвались наружу, норовя оторвать горячую резину от асфальта. И ничто не могло помешать двум наездникам, оседлавшим красную двухколесную стрелу, в их стремительном полете.

Еще в городе Илья лавировал между набивших вечерние улицы машин, с трудом удерживая рвущуюся из «японца» мощь. Но стоило им выскочить за его черту, как все запреты были посланы к черту. Скорость стала вторым дыханием, настоящей страстью, поглотившей и парня, и его спутницу.

Илья видел в зеркале, как развеваются из-под шлема волосы Ники. Огромные зеленые глаза под прозрачным забралом блестели от восторга. Парень чувствовал, как цепкие пальчики сжимаются на его животе, все время норовя опуститься ниже. И он уже представлял, как даст этим пальчикам волю.

Лесной массив по сторонам да темный фитиль шоссе сомкнулись в единый тоннель, отгородивший их от прочего невзрачного мира. Оттого детская фигура, возникшая вдруг впереди, показалась чем-то ненастоящим.

Удар рассыпал идиллическую картину на раз. Мотоцикл крутануло, а руль чуть не вырвало из рук. Боль ударила по запястьям и локтям, сидение на миг выскочило из-под задницы. Но Илье все же удалось удержать машину и не свалиться в кювет. Он вдавил тормоз, и только минут через пять понял, что мотоцикл уже стоит на обочине.

Илья так и не смог поднять головы. Он просто уставился в разбитый фонарь мотоцикла, замызганный свежими красными пятнами. Потом сзади стукнул об асфальт сброшенный Никой шлем. А еще через секунду раздался ее дикий протяжный крик, вырвавший, наконец, его из прострации.

Он обернулся. Ника была цела, но ее дрожащий палец указывал назад. Приглядевшись, Илья увидел его.

Шестилетний паренек лежал на грунтовой обочине. Лицо закопалось в щебень, а неестественно раскинутые руки, как и шортики с футболкой, были покрыты грязно-кровавой смесью. Сандалики, набравшие камешков, задрались на носках. А чуть поодаль стояла самодельная, из бруска и прибитых пробок машинка, веревку которой так и не выпустила детская рука.

Ника глубоко и судорожно вздохнула и заорала снова. Илья потряс ее за плечи, но это не помогло. Тогда он размахнулся и влепил ей пощечину, со всей дури. Девушка чуть не свалилась, но подавилась собственным криком. Продолжая всхлипывать, она молча уставилась на Илью, прикрыв ладонями дрожащие губы.

Парень быстро огляделся. Дорога была пустой, на горизонте в обе стороны машин тоже не было.

- Успокойся, - услышал он собственный голос. – И делай, как я.

Дальнейшее понеслось серией картинок, будто память упорно отказывалась сложить их воедино. Детские запястья в руках, борозда на гравии, сандалик, соскочивший с ноги во время падения тела в кювет. Этот самый сандалик и машинка на спине, уже присыпанные щебнем. Накиданная сверху куча веток и листьев, спешно нарванных с придорожных кустов.

Происходящее вновь подхватило Илью, когда они стояли и смотрели на сооруженный в кювете «курган». Тела почти не было видно, а с дороги так и вовсе смахивало на обычный кустарник.

- Зачем? – Наконец выдавила Ника. – Зачем? Надо было скорую…

- И ментов заодно! – Илья разозлился. - Ты дура? Мы ехали километров сто пятьдесят! За решетку охота?

- Смотри! – Девушка ткнула пальцем в кювет и попятилась. – Рука! Она шевельнулась!

Он присмотрелся, но увидел лишь, как скользнувший в низину ветер колыхал листики на ветках.

- Показалось. А может, судорога. Да, просто судорога. – Илья огляделся. – Давай, валим отсюда.

 

На вечеринку они все-таки приехали. Всю оставшуюся дорогу он уговаривал ее молчать, и ему это удалось.

Илья сразу пустился во все тяжкие, давая безудержному отрыву вымести из памяти еще не поблекшие картинки. Алкоголь, музыка, орущие в пьяном угаре друзья довольно быстро справились с задачей. Да так, что он даже не сразу заметил отсутствие Ники.

На минуту Илья испугался, что та не выдержала и проболталась. Или отправилась в полицию. Но ребята рассказали, что она схватила бутылку вина и ушла в дом.

Он нашел ее в дальней комнате. Пошатываясь, Илья заглянул в приоткрытую дверь. Ника сидела на кровати, спиной к нему и смотрела в окно. Полупустая бутылка стояла рядом на полу. Его она так и не заметила.

Илья окинул взглядом обтянутый джинсами зад. Подогретое алкоголем желание охватило парня.

Он уже сделал нетвердый шаг, как его оборвал Никин голос:

- Просто судорога… Просто судорога… Просто судорога…

 

***

 

…в конце пути, где горько плакали о нем, сыщи такое, чем может напитаться пламя…

 

Кладбище было большое, но могилу Илья нашел довольно быстро. Это оказалось несложно. Игрушки у надгробия, завядшие цветы и ворох листьев на плите выделяли ее среди прочих.

Парень огляделся. Вокруг было пустынно, лишь пожилой смотритель возился возле дороги, собирая в телегу опавшую листву, да вдалеке, у ограды, маячила Ника.

Девушка наотрез отказалась идти на кладбище. Он и не настаивал, посчитав, что без ее истерик все пройдет куда проще.

Да, это была его могила. С фотографии в овальной рамке на него смотрел улыбчивый мальчуган. Илья так и не увидел его лица тогда, на дороге. А потом… это было уже не оно. И все же он узнал его сразу.

Илья присел на корточки и стал разгребать листья. Могилу явно давно никто не навещал. Может, оно и хорошо, и он найдет-таки то, что ему нужно.

За спиной вдруг скрипнула телега. Парень обернулся. Позади стоял смотритель, и, опершись на вилы, с любопытством рассматривал Илью.

- Вечер добрый, молодой человек, - пробурчал он в мохнатые седые усы.

- Здравствуйте.

- Никогда вас тут не видел. Кем приходитесь-то усопшему?

- Никем, - увидев резко сдвинувшиеся брови Илья спешно добавил. – Из общества я. Старикам помогаем, за могилами следим.

- Тимуровцы, что ли?

- Что-то типа того.

- А, ну это дело хорошее, - усач одобрительно кивнул. – Молодцы. А то вишь, какие дела. Как родители померли, так к мальцу и прийти боле некому.

- Умерли?

- Ну да. Я ж сам из того поселка, видел их не раз. Дом у них на окраине стоял, но семья была хорошая. Пока мальца в канаве не нашли. – Смотритель выдохнул. – Говорят, еще и травой присыпали. Суки…

- Ну а родители-то чего?

- Да чего… Отец спился. Ученый доходяга, паучков изучал. А все равно кончился. Ходил бухой по поселку, приставал ко всем, пока его спящего впотьмах трактор не переехал. А мать… Тоже долго не вынесла. На девятый день сварила борщ, сметанкой приправила, как сынишка любил. А потом скрутила себе петельку из простыни, да повесилась. Вот и вся история.

- Значит, дом, говорите? На краю поселка стоит? И что, никто не живет?

- Да кто ж там жить станет? – Удивился усач. – Нехороший этот дом стал. Никто не знает, почему, но прям чувствуется дурное что-то. Какие-то родственники вроде были, да только тоже не спешат за наследством. Ну да дело житейское. А ты что ж? – Смотритель кивнул на пустые руки Ильи. – Без ничего? Руками разгребать будешь?

- Да забыл в машине, - отмахнулся парень. – Ничего, я так, по-быстрому.

- Да погоди, были у меня в подсобке грабельки. Сча телегу до мусорки оттолкаю, захвачу.

Смотритель схватился за ручки, и бодро зашагал в сторону контейнеров. Илья тотчас засуетился, раскидывая потемневшие листья с плиты. Должно же было что-то остаться.

Наконец он нащупал что-то под ворохом и сжал в руке. Поднявшись с колен, он с секунду рассматривал лежавший на ладони огарок свечи.

Потом сунул в карман и поспешил прочь.

 

***

 

Первый сон Илья увидел спустя неделю.

Он сидел на мотоцикле, посреди шоссе, а рядом стояла та самая самодельная машинка. Грубо вырезанный ножом кусок дерева, с намалеванной фломастером кабиной и четырьмя пробками от «кока-колы» вместо колес.

К торчавшему в «бампере» гвоздику была примотана капроновая веревка, конца которой видно не было. Она тянулась по битуму вокруг мотоцикла, и казалась неподвижной. Но стоило Илье отвлечься, как кольцо постепенно стягивалось, и нить, постепенно истончаясь, ползла к колесам, вплеталась в спицы, и поднималась все выше. Затем она касалась пальцев на руле, впивалась в фаланги, срывая кожу и вгрызаясь в мясо.

Илья проснулся в холодном поту. Страх тут же отступил, а вот боль в пальцах осталась. Только тогда он заметил кровь на фалангах и лежавший на одеяле нож. Хороший армейский нож, подаренный отцом на день рождения. А еще, судя по измазанной рукоятке, полосовал себе пальцы он сам.

Тогда Илья все списал на стресс после происшествия, и последовавшее расставание с Никой. Но вскоре сон повторился.

На сей раз ему удалось вырваться из капроновой «сети», и он мчался по шоссе. Но машинка мчалась за ним, будто привязанная. Илья поддал газу, стараясь оторваться от проклятой игрушки, но она лишь больше нагоняла его. Потом вдруг резко пропала, но в тот же миг оказалась под передним колесом. Мотоцикл подбросило, и Илья полетел прямо в кювет, в ворох веток и листьев, от которых даже сквозь шлем пробился едкий трупный смрад.

Очухался он и в самом деле в кустах. Сверху белели распахнутые створки его окна, а сам он сидел на куче чернозема, сжимая в руках дохлую крысу. Тушка была надкусана, а на губах стоял отвратительный вкус крови и гнили. Его вывернуло на собственные ноги, и он еще долго не мог отвязаться от этого запаха.

Отпустило его ненадолго.

Вскоре он вновь был на железном коне, а машинка мчалась следом. Но теперь она постепенно отставала. С каждым разом, как Илья оглядывался назад, игрушка становилась все дальше. В какой-то миг она и вовсе скрылась за горизонтом.

Парень облегченно выдохнул, в полной уверенности, что победил свой кошмар. В подтверждение тому на животе сомкнулись пальцы Ники, которая до этого в его снах отсутствовала. Девушка прижалась к его спине, но почему-то от ее прикосновения его бросило в дрожь. Уже оборачиваясь, Илья понял, что пальцы были слишком тонкие даже для Ники.

Сзади сидел тот самый пацан. Рыжая челка колыхалась над мертвыми глазами, а запекшаяся кровь обрамляла неестественно широкую улыбку.

- Покатай меня, - затараторил мертвец, не размыкая синих губ. – Покатай! Покатай! Покатай!

А в следующий миг тонкие пальцы скользнули под шлем и сжались на горле. Илья захрипел, воздух отхлынул, в груди накатил тяжелый ком. Он понимал, что это сон, но никак не мог заставить себя проснуться. Когда же это удалось, парень очнулся на полу возле двери своей комнаты. С шеи свисал брючный ремень, на конце которого болталась выломанная дверная ручка.

Ничего не помогало: ни алкоголь, ни таблетки. Иногда ночь проходила без снов, и это можно было считать настоящей удачей. Но только он думал, что кошмар закончился, как со следующим закатом тот возвращался вновь.

Илья уже всерьез подумывал о мозгоправе, когда вдруг позвонила Ника.

С момента разрыва она не давала о себе знать, всячески игнорируя его на лекциях и в коридорах института. Парень замечал, как она сдала, как перестала следить за собой. А потом и вовсе пропала. Самоуверенно полагая, что это было результатом их расставания, Илья звонил ей по семь раз на дню. Девушка же скидывала, потом и вовсе отключила телефон. И тут позвонила сама.

Ночное безумие преследовало не только Илью. Более тихо, но не менее жутко оно навещало и Нику.

Ей снилось, что она открывает глаза, а на краю постели сидит маленький мертвец. Ничего не делает, не говорит, даже не шевелится. Просто сидит и смотрит на нее поблекшими глазами. Ника пытается закричать, отвести глаза, вскочить наконец. Но безжизненный взгляд приковывает ее к постели. А потом он вдруг хватает ее за торчащую из-под одеяла ногу и начинает трясти. На лишенном эмоций лице открывается рот, и темнота в нем срывается хрипом:

- Просто судорога… Просто судорога…

Тогда Ника просыпалась, но щиколотка еще долго ныла от продолговатых синяков.

Кошмар оставался неизменным и повторялся каждую ночь. Грань между сном и явью истончилась настолько, что Ника уже не понимала, где он начинается, а где заканчивается. Да и заканчивается ли?

Она не просыпалась с ножом в руках или на краю окна. Но все чаще, стоя у зеркала в ванной, ей вполне осознанно хотелось схватить бритву и полоснуть по венам.

Это доводило до отчаяния. Она пыталась молиться, но путалась в словах. Пробовала ходить в церковь и ставить свечки, но те упорно не горели в ее руках. Думала рассказать кому-то, но как обойти тяжелую тему? Тюрьмы она тоже боялась до чертиков.

Тогда девушка поняла, что единственный человек, которому можно довериться, это Илья. Былые чувства и эмоции были крепко придавлены могильной плитой произошедшего. Но именно эта плита стала фундаментом их нового союза.

 

***

 

…потом вещицу эту отнеси в семейное гнездо, где твой обидчик сердцем был при жизни…

 

- Там точно никого нет?

Илья оперся ладонями на ограду и придирчиво осмотрел дом. Небольшой, всего с тремя окнами на оба этажа. Шторы были плотно закрыты, но в вечерних сумерках они не спрятали бы даже слабого огонька.

- Конечно! Мужик с кладбища мне все рассказал.

- А это не опасно? А если кто полицию вызовет? А если они следят за домом?

- Кто? Менты? – Илья хмыкнул. – Успокойся. Хозяева уже того, а у ментов своих дел хватает.

Ника кивнула. Поежилась, глядя на участок. Кроме дома и притулившегося сбоку гаража больше за оградой ничего не было. Только черная, блестящая, слоящаяся влажными пластами земля. Ни единой травинки или кустика.

- Можно я не пойду? – Девушка зябко схватилась за плечи.

- Нет, Ника! – На этот раз Илья был тверд. – Мы должны идти оба. Да и потом, хочешь остаться одна? По темноте до остановки топать?

Дом действительно стоял изгоем, в отдалении от основного поселка. Треугольники крыш едва угадывались над холмами, между которых тянулась цепочка фонарей. Но до участка она не дотягивала, резко сворачивая вместе с дорогой в сторону шоссе.

Усугублял сумерки еще и ветер, нагнавший плотную облачную пелену. Наползавшая темнота оттого казалась текучей и липнущей ко всему вокруг.

Илья пожалел, что так и не взял фонарик. Придется довольствоваться айфоном.

- Пошли!

Он толкнул калитку, и захлюпал по вязкому грунту. Следом, стараясь ступать по его следам, семенила Ника.

Простенькая деревянная дверь была слегка приоткрыта. Илья осторожно толкнул ее, и та с легким скипом подалась внутрь.

В доме царила полная тьма. Из глубины помещения тянуло чем-то отвратительно кислым.

Он повел рукой по стене в поисках выключателя. Пальцы скользнули по чему-то мохнатому, и он отдернулся, почувствовав тонкие лапки на коже. На пол упал паук, огромный, размером с ладонь, и тут же юркнул под крыльцо.

Илья беззвучно матюгнулся. Покосился на Нику, но та ничего не заметила.

Заставив себя снова коснуться стены, он почти сразу нащупал кнопку. Щелкнул - но свет не включился. Попробовал еще несколько раз – все также безрезультатно.

- Пробки…

- Что? – Ника напряглась.

- Пробки, говорю, выбило. – Он осмотрел фасад. Над дверью из ниши выходили запрятанные в кожух провода, тянувшиеся в сторону гаража. – Сча глянем. Подожди тут.

Ника промолчала. Оставаться было страшно, но соваться в темный гараж не хотелось еще больше.

Ворота гаража были не заперты. Одну створку заклинило, но вторая, противно взвизгнув, поддалась сразу.

Илья достал телефон и включил фонарик. Белый луч выхватил бетонный пол, стену с длинным стеллажом и металлический шкафчик в углу. На дверце последней желтел треугольник с молнией.

Парень скользнул внутрь и пошел вдоль стеллажа, аккуратно переступая через разбросанный по полу хлам. Оказавшись у щитка, он подцепил краешек дверцы и плавно отвел в сторону.

Подвоха не оказалось. Внутри тянулись лишь ряды автоматов, среди которых он быстро отыскал выбитые и вернул их в рабочее положение.

Затем он двинулся обратно, но слишком поспешно. Под ноги попался кейс с каким-то инструментом, и он полетел вниз, в последний момент схватившись за полку стеллажа. Пальцы полоснула боль.

Вернув равновесие, Илья посмотрел на руку. Фаланги окрасила красная черта, но порез вышел неглубоким. Хотя тот кусок стекла, за который он пытался удержаться, запросто мог укоротить кисть до ладони.

Илья прошелся лучом мобильника по полкам. На них стояли какие-то аквариумы, пустые и большей частью битые. За пыльными осколками угадывались коряги и прочий «декор», составлявший некогда привычную обстановку для их обитателей.

Вдруг ударил едкий запах перегара. За спиной послышался протяжный сиплый выдох, и кто-то резко дернул его за плечо.

Илья развернулся и ударил наотмашь, но кулак рассек пустоту. Еще два удара наугад тоже не встретили цели. Парень закрутил головой, луч «айфона» заметался по гаражу. Поднятая пыль, хлам, ящики, пустые бутылки. И никого.

Грязные, изъеденные ржавчиной стены не могли кого-либо укрыть. В пыльном мареве они будто смеялись над ним, шевеля рыжими хлопьями металлической трухи. Особенно стена напротив.

Илья пригляделся. Не так много пыли он поднял, чтобы та пришла в такое «движение». Ржавчина действительно шевелилась, колыхаясь на стене зернистым покрывалом.

Он медленно подошел, давая пятну света расползтись по ее поверхности. И тут же попятился назад.

Это была не ржавчина. Будто беспокойная водная гладь, стена кишмя кишела пауками. Сотнями арахнидов всевозможных мастей, размера и расторопности. Плотным одеялом они покрывали стену, перебирая мохнатыми лапками, проталкиваясь и перелезая друг через друга. А то, что он принял за пыльные нити, оказалось липкими волокнами паутины.

Завидев свет, паучья стая засуетилась пуще прежнего. «Одеяло» поползло со стены вниз, потянувшись лоскутными клиньями к его источнику.

Илья бросился к воротам. Схватившись за створку, он стал ее дергать, но та не поддавалась. Из-за темноты парень не понимал, что бьется в заклинившую дверь. Дернув посильнее, он чуть не отлетел обратно, но, удержавшись за ручку, упал в открытый проем. Тут же, очутившись на коленях, он захлопнул вторую створку. Не вставая, Илья голыми руками стал запихивать рыхлую землю в щель под воротами. И не успокоился, пока под створками не вырос толстый черный слой.

Только потом он понялся на ноги и посмотрел на Нику.

- Что там?! – Прокричала девушка. Судя по всему, не в первый раз.

- Ничего, - Илья смотрел ей в переносицу. Тяжело отдышался и повторил. – Ничего. Просто не трогай эту дверь.

 

***

 

- Она че, реально – ясновидящая? – Илья глотнул дым и протянул косяк Никите.

- К гадалке не ходи, - ответил староста и заржал с каламбура. Принял самокрутку, затянулся. – Самая, что ни на есть.

- Че-то не верю я во всю эту лабуду. Уж извини, братан.

- Не, ты не Илья. Ты – Фома! – Никита снова засмеялся. – Думаешь, я тебе туфту гоню? У меня же поначалу тоже все через жопу шло. И закладки находили, и опера на хвосте висели. Порчу навел кто-то из конкурентов. Паскуды… А она быстренько все сняла, еще и оберегов надавала. – Он потряс болтавшимися на запястье камешками. – И пошел бизнес. Даже вон, в универе продвинулся.

Староста написал на бумажке адрес, и сунул Илье в ладонь.

- Только учти! Баба она конкретная. Не смотри, что цыганка – попрошайки с вокзала ей не чета. Слушай и делай все, что говорит.

Затем Никита нагнулся и добавил:

- Да и сам не мямли. Что попросишь, то и получишь.

 

***

 

…затем сыщи в гнезде том угол, где сердце его билось чаще…

 

Илья щелкнул выключателем, но свет не загорелся. Неужели опять пробки? От одной мысли о возвращении в гараж бросило в дрожь. Уж лучше вовсе убраться восвояси, пешком, ночью и через лес, чем лезть в это паучье гнездо.

Он снова включил фонарик на телефоне и медленно переступил порог. Шаг за шагом Илья продвигался вперед, пока в пятно света не попала лежавшая на полу люстра. Вокруг россыпью валялись битые хрустальные «висюльки». Посветив наверх, он увидел только крюк, и повязанный на нем кусок простыни. Теперь было понятно, почему выключатель не работал.

Илья посветил вокруг: на каждой из стен выпирали сферические, из матово-белого стекла бра. Провода прятались под отделкой, а значит выключатель был выведен где-то неподалеку и управлял, скорей всего, всеми четырьмя сразу.

Пройдясь лучом по стенам, парень нервно усмехнулся. Заветная кнопка оказалась возле входной двери, только чуть поодаль от главного выключателя.

Он шагнул в ее направлении, и тут же споткнулся, больно ударившись голенью. Фонарик выхватил высокий табурет, валявшийся возле упавшей люстры. А еще самодельную деревянную машинку. Ту самую.

Илья ломанулся к кнопке, уже не глядя под ноги. Снова чуть не навернулся на ровном месте, но уже через две секунды остервенело давил белую клавишу.

Свет загорелся неохотно. Но, даже приглушенный белым стеклом, он показался яркой вспышкой.

Щурясь, Илья разглядел табурет, но никакой машинки не было.

Он помотал головой, отгоняя наваждение, и осмотрелся. Рассеянный свет слабо, но равномерно проникал во все углы.

Первый этаж занимала одна большая комната-студия. Бледно-голубые обои, местами вздутые и отошедшие, придавали ей больнично-тоскливый вид. Не спасали ни скатерки на комодах у стен, ни фигурки слоников на телевизоре. Сам телек, древний, с кинескопом, стоял в центре комнаты, напротив большого углового дивана и маленького стеклянного стола.

В дальнем углу обои сменялись плиткой, к которой примыкал небольшой кухонный гарнитур. Из раковины возвышалась гора грязной посуды, а на закопченной плите стояла высокая кастрюля, по краям которой тянулись густые наросты плесени. Белые гроздья сползали даже по дверцам шкафчиков и под раковиной, образуя на полу мохнатый половик. Именно оттуда тянулась эта кислая вязкая вонь, которую не мог одолеть даже многодневный сквозняк.

Слева от кухни белели две двери со старомодными фигурками писающего мальчика и моющейся девочки. Они были приоткрыты, добавляя к кухонной вони сырой затхлый запах забившейся канализации. Как раз над ними тянулась дуга ведущей на второй этаж лестницы.

В дом зашла Ника, прикрыла за собой дверь. Все еще боялась, дуреха, что их увидят. Поморщилась, зажав нос. Затем подошла к окну и дернула за ручку: в комнату ворвался холодный осенний воздух. Вонь он не убрал, но дышать стало легче.

- Замерзнуть хочешь? – Нервно пошутил Илья. – Смотри, спальник я не бал.

- Какой еще спальник?! – Разозлилась Ника. – Я тут задерживаться не собираюсь! Делай уже свой ритуал! Или что ты там собирался?

Не ответив, Илья поднялся по скрипучей лестнице и заглянул на второй этаж. Кнопок тут не было, но едва он ступил на последнюю ступеньку, щелкнуло и под потолком зажглась лампа дневного света.

Этаж представлял из себя заваленную по сторонам коробками площадку, переходившую в узкий коридорчик. Последний в свою очередь упирался в яркую, обклеенную глянцевыми вырезками дверь. Герои комиксов перемешались с персонажами советских мультиков, но больше всего было постеров с гоночными машинами.

А еще перед дверью лежал здоровенный дубовый шкаф, вплотную придвинутый к двери. Илья попытался приподнять его, но тщетно. Тогда он залез сверху и подергал за ручку двери. Та поддалась, но открывалась наружу, беспомощно стукаясь об шкаф.

Парень спустился на первый этаж. Ника смотрела на него с надеждой:

- Все? Сделал?

- Там шкаф уронили. К двери не подойти. – Он оценивающе посмотрел на девушку и покачал головой. – Не оттащить.

- Тогда делай тут!

Илья выдохнул:

- Ты не понимаешь… Мне нужно попасть в его комнату. А она там. – Он ткнул пальцем вверх.

- Тогда… Делай уже что-нибудь… - Ника отошла к дивану и села, устало уронив лицо в ладони.

Илья деловито осмотрелся. Насколько он успел заметить, шкаф был вполне разборным. Только ведь не ногтем же болты крутить. Какие-то инструменты были в гараже, но нет. Наверняка должно быть что-то и здесь.

Однако в шкафчиках и комодах ничего не нашлось, не было чего-либо похожего и в коробках на втором. Пусто было и на кухне: кроме вороха бумаг с написанными от руки рецептами, да вилок с ножами в ящиках была лишь пыль.

Уже не веря, он заглянул под раковину, и в самом углу, возле помойного ведра обнаружил старую ржавую отвертку.

Ника немного успокоилась, но на него все равно не смотрела. Выудив из-под столика, она с вялым интересом перебирала стопку исписанных листков.

Илья махнул рукой и вернулся к запершей дверь громадине. Отвертка подошла, но дело оказалось непростым. Шурупы въелись в старое дерево и выходили с большой неохотой. Двадцать минут ушло только на то, чтобы окрутить дверцы и оттащить их на площадку с коробками. Еще двадцать, чтобы проделать то же с полками внутри. Затем он ослабил крепления одной из стенок, и выбил ее ногой. Оттащив и ее, парень схватился за оставшийся каркас. С натугой, но ему удалось его приподнять, и даже немного сдвинуть.

Илья разогнулся, вытер пот со лба и победно выдохнул. Сейчас немного перевести дух, и можно будет убрать этот дурацкий остов от двери.

Вдруг внизу раздался крик Ники.

Илья сбежал по лестнице, едва не оступившись на середине. Ступенька под ногой прогнулась так, что еле удалось сохранить равновесие.

Спрыгнув на пол, он выставил перед собой отвертку:

- Что?! Что случилось?

Ника была перепугана, но и только. Дрожащей рукой она протянула ему какой-то листок.

- Посмотри. Он писал ей. Он…

Парень взял бумажку, пробежался глазами:

«Мама! Тут очень холодно и темно. Мне страшно, мама. Приди, пожалуйста. Я жду тебя, очень-очень жду».

- Видишь? Он писал ей оттуда! Он и нас достанет!

- Что за ересь?

Аккуратный почерк никак не мог принадлежать малолетке. И тут его осенило. Он сходил на кухню и вернулся с написанным на жирном листке рецептом. Протянул оба Нике:

- Смотри.

- Они… Почерк одинаковый!

- Вот именно! Свихнулась тетка, вот и строчила сама себе.

Девушка подняла глаза. Но появившееся было спокойствие тотчас сменилось в них диким ужасом. А виски Никиты резко сдавили невидимые тиски. Скользкие, вонявшие потом и трупным гниением.

Он схватился за них руками, с ужасом понимая, что пальцы сжались на холодных щиколотках. Рванулся, раз – другой, и только оттолкнувшись ногой от столика, опрокинув его, смог выскользнуть из смердящего плена.

Не устояв, парень отлетел на Нику, и они вдвоем рухнули на диван.

Над ними покачивалось тело. Матерчатая петля стянула бледную шею, как горловину мешка, а ветхое платье с грязным передником дополняли картину. Ноги и руки безвольно висели, и только глаза меж слипшихся на опухшем лице сальных волос пристально смотрели на них. Мертвые, пустые, и неизбежно цепкие.

Словно завороженные, они смотрели на мертвую женщину, пока белесые глаза не опустились на разбросанную после падения столика стопку писем. Одно из которых случайно угодило под ботинок Ильи.

Повешенная снова уставилась на ребят. Синий рот постепенно открылся, вывалив наружу темный комок языка.

Крика Илья не услышал, лишь ударила по коже электрическая волна. Одна из настенных ламп дала трещину, моргнула и погасла. А из-под плинтусов и со всех углов полезла темнота. Непроницаемая, плотная, будто густая черная субстанция. Парень подумал даже, что это пауки нашли лазейку в дом. Однако эта тьма, ее пугающая неведомая природа была куда более ужасающей.

Из мертвой глотки снова вырвался беззвучный крик. Потухла, рассыпавшись стеклянной крошкой еще одна лампа. А тьма ускорилась, растекаясь по полу и взбираясь длинными клиньями по стенам к потолку.

- Давай за мной!

Илья хватил Нику за руку и потянул к лестнице.

- Зачем? – Девушка посмотрела на входную дверь. – Бежим из этого проклятого дома!

- Дура! Пока мы его не остановим, это будет продолжаться!

По затылку хлестнул новый крик, под звон бьющегося стекла очередного светильника.

- Скорее!

Они вбежали на лестницу. Чернота ползла за ними, постепенно поглощая комнату, словно мутная вода в бассейне.

Ника дрожала, ноги не слушались, и Илья тащил ее чуть ли не силой. Девушка лепетала что-то невнятное, то жалобно, то истерично, но он не обращал внимания.

Уже на самом верху, на предпоследней ступеньке парень увидел ту самую машинку. Захотел ее пнуть, но удержался, и просто запрыгнул на площадку этажа. А вот Ника не заметила. Девчачий кроссовок встал на деревяшку, пробочные «колеса» крутанулись, и девушка полетела назад.

Она упал спиной, прямиком посередине лестницы. Прохудившиеся ступеньки треснули и провалились, образовав в старом дереве темную дыру.

Ника лежала неподвижно. Лишь правая рука тянулась к Илье, да еле-еле шевелились губы:

- Помоги…

Илья огляделся. Чернота подползала к лестнице, взбираясь на первые ступеньки.

Он аккуратно спустился и протянул Нике руку. Тонкие пальцы сжались на его ладони, парень потянул. Но что-то мешало. Будто кто-то тянул девушку в обратном направлении.

Тогда он заметил серую, с трупными язвами, детскую руку. Она торчала из дыры в лестнице и крепко держала Нику за щиколотку. Но девушка словно не чувствовала этого. Она недоуменно смотрела на Илью, продолжая бормотать:

- Помоги… Помоги мне…

Он тянул, как мог, но детская хватка была сильнее. Ника погрузилась в дыру уже по пояс, и Илья понял: еще чуть-чуть, и они окажутся в ней оба.

Тогда он разжал руку. Однако пальцы девушки еще хватались за его ладонь, и он с силой их отбросил.

Девушка уставилась на Илью со страхом и недоумением. Мольба еще сквозила в ее взгляде, но уже без слов. Словно понимая, что просить бесполезно.

А парень говорил, сам не понимая зачем и кому:

- Не бойся. Это просто судорога. Просто судорога.

Илья медленно попятился, не моргая глядя на Нику. Но та на него уже не смотрела. Некогда любимые зеленые глаза застыли, оставив лишь ледяную корку ужаса. А вскоре и вовсе исчезли в темном разломе, увлекая за собой светлую волну волос.

Затем по ступенькам безвольно скользнули пальцы, исчезнув в дыре, и девушка пропала.

Илья застыл. Протянул руку, но тут же ее отдернул. Помотал головой.

- Дура! Сама виновата! Дура!

Чернота к тому времени уже наполнила комнату, скрыв и обстановку, и труп в петле. А вскоре ее щупальца поглотили и дыру в лестнице. Тогда Илья наконец пришел в себя и побежал наверх со всех сил.

 

***

 

- Ответь на вопрос. – Ведьма прищурилась, глядя на посетителя. – И учти, что это нужно тебе, а не мне.

- Я понял. – Илья собрался.

- Что ты хочешь?

- Чтобы этот долбанный дух от меня отстал!

- Нет! – Цыганка хлопнула ладонью по столу. Стеклянный шар жалобно звякнул. – Что ты хочешь?!

- Я… - Он замешкался. – Я хочу жить! Жить!

- Ладно. – Она откинулась на стуле. – А чем ты готов пожертвовать ради этого? Или кем?

- Чем угодно! И кем…

 

***

 

…сожги сию вещицу, и обретешь ты то, чего желал…

 

Остов шкафа поддавался с трудом. Напряжение в мышцах жгло раскаленной иглой, но громадина ползла медленно, сантиметр за сантиметром.

Илья обернулся. Тьма уже заползла на последнюю ступеньку. Сигара дневного света защелкала и заморгала.

Он зарычал, напряг все силы, и оттянул дубовый каркас еще на полметра. Как раз, чтобы открыть дверь.

Лампа щелкнула в последний раз и погасла.

Уже перепрыгивая шкаф, Илья выхватил мобильник и включил фонарик. Но вдруг кто-то больно ударил его по запястью, и смартфон упал, вперившись лучом в потолок.

Парень не стал оглядываться. Дернув ручку, он заскочил в комнату и тут же захлопнул дверь. Помешкав секунду, нащупал и повернул защелку.

Было темно. Не та густая чернота, что преследовала его по пятам. Просто темнота, разбавленная пробивающимся из-по двери светом мобильника.

А еще за дверью послышались шаги. Легкие, поспешные, как у ребенка. И тихий гул пластмассовых колесиков по деревянному полу.

Полосу света под дверью пронзила двойная тень, а ручка двери задергалась. Затрепетала и сама дверь, но защелка держалась. Тогда в дверь постучали. Негромко, игриво, пытаясь выбить знакомую детскую мелодию.

- Ах ты ж, сука! – Процедил Илья. – Ну подожди. Сейчас…

Контуры обстановки едва угадывались, но этого хватало, чтобы сориентироваться. Аккуратно ступая, Илья прошел на середину комнаты и опустился на колени. Сунул руку в карман и, почувствовав пустоту, обмер на минуту. Но потом, суетливо проверив второй, выдохнул и вытащил бумажный сверток.

Развернув, он достал огарок свечи и поставил на пол. Затем чиркнул зажигалкой, и свеча неохотно занялась.

Пламя выхватило маленькую кровать со сбившимся одеялом и стол, заваленный детскими рисунками. А еще полки вдоль стен, заполненные разнообразными игрушками. Плюшевые медведи и зайцы восседали за шеренгами солдатиков и разномастными машинками. И огонь отражался в пластмассовых глазах трепещущей злобой.

За дверью засуетились, замелькала тень в белом свете диода. Ручка двери яростно заходила вверх-вниз под аккомпанемент бьющегося замка.

- А, падла, не нравится? – Воскликнул Илья в отчаянном восторге. – Сча ты подохнешь окончательно, гнида!

Дверь уже гремела, норовя сорваться с петель. Послышался хруст пластика и погас телефон, после чего остался лишь желтый круг свечи.

Илья же сосредоточенно смотрел на язычок пламени. Будто якорь, тот удерживал его от бьющего из-за двери безумия.

Он не заметил, сколько прошло времени. Желтый «лепесток» капризно подрагивал, а воск под ним становился все тоньше. А потом в обрамленной желтыми комками лужице трепыхался уже совсем слабый огонек.

Однако погас он все равно неожиданно. Просто резко наступила темнота. А вместе с ней и тишина.

Никто не ломился в дверь. Не было ни шума, ни шороха, ни единого постороннего вздоха.

Илья неуверенно поднялся с колен. Раскинул руки, ухмыльнулся.

- Я победил тебя! – Воскликнул он. – Слышь, тварь?! Я победил тебя!

Парень шагнул к двери, но не нащупал ручку. Тогда он протянул руку к стене, но и там оказалось пусто.

Нервно усмехнувшись, Илья пошел прямо на дверь, но, делая шаг за шагом, никак не мог в нее уткнуться. Прикрыв лоб, он побежал, но все равно не нашел никаких препятствий.

Тогда он пошел по кругу, потом вправо и влево, однако результат был все тот же. Ничего. Будто невидимая пустыня раскинулась вокруг.

Илья закричал, но крик повяз в окружающем воздухе. Топнул ногой, но пол вдруг куда-то ускользнул. Нет, он по-прежнему стоял, вроде бы… Но под подошвами ничего не чувствовал.

Он попытался себя ущипнуть, но не нашел свою руку. Попытался вытереть слезы, но не нащупал лица. Шмыгал носом, но не мог его коснуться.

Илья прекрасно себя осознавал. И память была в полном порядке. Но слышал лишь свое сиплое слабое дыхание.

Остальное занимала тьма. Не злобная субстанция, а банальная равнодушная пустая темнота. Черное беспредельное ничто, которое даже не всколыхнулось от наполненного отчаяньем крика.

 

***

 

Егоров вылез из машины, ступил, поморщившись, на размокшую грязь. Асфальт закончился еще за полкилометра, дальше вместо дороги была такая же «каша».

Обстановка тут была мрачновата, даже не смотря на цель его визита. От дома так вообще веяло какой-то жутью.

Будь его воля, он и вовсе не тащился бы сюда. Но пол-отдела слегло от накатившего ОРВИ, и свободных оперов попросту не было.

И все равно, приехал под шапочный разбор. Медики уже укатили. Возле своего «бобика» возился, перебирая бумажки в папке, лишь местный участковый.

- Добрый день. – Поприветствовал его Егоров. – Ну, что тут у вас?

- А вы кто? Документы предъявите.

Егоров раскрыл и протянул удостоверение. Участковый подтянулся:

- Извините, товарищ майор. А то крутился тут один газетеныш.

- Расслабься, лейтенант. Давай рассказывай.

- Двое пострадавших. Парень и девка, двадцать лет. Илья Савицкий и Вероника Камышева. Судя по документам - из ваших, городских. Студенты политеха. Потому вам и позвонили.

- Это я уже понял. Подробности?

- Подробности… Осуществили проникновение. С какой целью выясняем.

- Взлом? Кража?

- Дом открыт был. Да и выносить тут нечего. – Лейтенант махнул рукой. - Молодняк. Острых ощущений захотелось, по ходу, вот и полезли. Дом-то, говорят, с призраками.

Егоров усмехнулся.

- Где пострадавшие?

- Увезли. – Участковый кашлянул, и открыл папку. – Девка мертвая. Нашли под лестницей, в подсобке: провалилась в разлом. По предварительному осмотру – перелом позвоночника.

- Это же - причина смерти?

- Нет. Медики сказали, что многое указывает на сердечный приступ.

- А Савицкий?

- Парень жив. Обнаружили на втором этаже.

- Что говорит?

- Ничего. В глубокой коме. Но состояние стабильное.

Майор хмыкнул:

- Повезло студенту. Будет жить.

Участковый посмотрел на опера, потом отвел взгляд:

- Извините, товарищ майор. Я видел его глаза. Он, конечно, ни хрена не видит и не реагирует. Но явно не спит. А это не жизнь. Тень от жизни, да и та - за закрытой дверью.

 

март, 2020 год.