1. КОРОТКО

 

В поисках своего жанра

(миниатюрморт с миниатюрой и романом)

 

Как известно многим литераторам, включая школьников, миниатюра — это неодушевленное существительное слово женского рода, состоящее из девяти букв. Впрочем, количество букв в этом гендерном жанре вторично. А первичен в миниатюре женский род! И сюжетное женское начало!! То есть литературный Б-г дает четкое указание — миниатюру должна творить женщина и только женщина!!! Доказательно вдумаемся в критерии: и малый размер, и законченность (соблазнительность) пропорций, и не повествующая (рассуждающая), а помалкивающая, но умело демонстрирующая то, что надо, в подходящий момент. Плюс неделимость. О стилистике же и изяществе женских форм даже стыдно напоминать. Разве что аллегорически...

Что же тогда остается мужчинам? Да роман, конечно же. Тут вам (нам — мужчинам!) и мужской род, и пятибуквенная лапидарность сестры таланта, и массивная увесистость многостраничья, и многогодовая отдаленность издания. Но если мужчине (то есть мне), авантюрно отказавшемуся от топора и взявшемуся за перо, невтерпеж ждать пару лет заслуженного гонорара славы за букеровский роман, предложим ему заполучить желанное, проявив себя в новейшем литературном жанре, — МИНИАТЮРМОРТ!

Нерушимо мертвые признаки этого «морта»: самостоятельно придуманное и грамотно записанное произведение в форме текста, размер которого не превосходит миниатюрный. Живая черепаха миниатюрморта возлежит на трех умных сыновьях мудрого Хатхи: на небанальной идее, тонком юморе и узнаваемом (по первой же фразе) авторском субъективизме. А вот доминанта в символическом аспекте действия и четкое обозначение знакового смысла миниатюрмортисту (то есть мне), как иногда не очень изящно выражаются, по барабану.

 

Анализируя Г.

(миниатюрморт с двумя сливами)

 

На вишневом столе стояла тарелка. На тарелке лежали две сливы. Обе крупные. Первая — сорта «мечта», вторая — «ренклод». Замечтавшись, Г. подошел к ним (к столу, к тарелке и к сливам) и, подобно знаменитому толстовскому мальчику, не удержавшись и совершая нравственный поступок, реализовал (съел) мечту. А затем, опять не удержавшись и увеличивая вдвое тяжесть поступка, съел все остальные. Затем он посмотрел на пустую тарелку. С нескрываемым сожалением. Он сожалел, что на тарелке изначально было только две сливы.

Как оценить поведение Г.? С одной стороны, — безнравственной — он поступил дурно. Инстинкты надобно сдерживать. И в средней школе ему об этом говорили не раз. Но с физиологической точки зрения его осуждать не следует. Ведь в сливах, согласно Википедии, немало железа, меди и кобальта. И еще следует отметить цельность и последовательность его натуры, которая не ограничилась одной сливой.

Будучи уже не мальчиком, а весьма взрослым человеком, Г. не проглотил сливовые косточки, а будучи левшой, некоторое время задумчиво содержал их в левом кулаке.

«И что же сделал Г. со сливовыми косточками, зажатыми в левом кулаке, когда некоторое время исчерпалось?» — возможно, полюбопытствует читатель.

Любопытному ответим: «Так далеко заходить во внутренний мир Г. мы не станем. Ни под каким видом!»

Давайте на этом завершим анализ и отправимся на кухню, ибо двумя сливами сыт не будешь, а обед из трех блюд, источая незаурядные запахи, уже живописно разлегся на вишневом столе.

 

Бюджетная косточка

(миниатюрморт с одним миллиардом)

 

Собрал народ деньги в виде налогов, и хотел их дать пенсионерам после обеда. Они открыто лежали на бюджетной тарелке. Министр Ваня еще никогда не присваивал денег, а только нюхал их и примеривался. Очень хотелось присвоить. Он все ходил мимо денег. Когда весь кабинет министров как бы отвернулся, он не удержался, схватил один миллиард и спрятал.

Перед обедом счетная палата сочла деньги и видит, одного миллиарда нет. Она сказала народу.

За обедом народ и говорит:

— А что, министры, не присвоил ли кто-нибудь один миллиард?

Все сказали:

— Нет.

Ваня не покраснел, как рак, а прочитал по бумажке на малопонятном ему языке: «No, I did not appropriate».

Тогда народ сказал:

— Что присвоил кто-нибудь из вас, это нехорошо, но не в том беда. Беда в том, что в присвоенных деньгах таится опасность, и если кто на них своему сынку трехколесный велосипед купил, а шлем на голову нет, то юноша может погибнуть в дорожно-транспортном происшествии. Я этого боюсь.

Ваня не побледнел и не покраснел, лишь изрядно покривился и сказал:

— Нет, я своему сынку четырехколесный роллс-ройс купил, а остаток на Кипр перевел.

И все министры засмеялись. И Ваня засмеялся. А все пенсионеры заплакали.

И поделом им — нечего, кого ни попадя, в министры выбирать.

 

Весенний оживляж

(миниатюрморт с тремя знаменитыми картинами)

 

Намедни, 08.03.2020, при веерном отключении любви к электричеству и дрожащем пламени вынужденной спермацетовой свечи довелось мне, среди обширного вздора сиюминутной художественной прозы, разглядеть удивительную строку, исходящую из далекого от нас 18-го века. А именно: «Натюрморт на наших глазах и при наших ушах обращается в натюральную романею».

Тут же и подумалось многословно восторженному читателю: «Сколь невероятное совпадение двух мыслей, счастливо столкнувшихся в эмпирейных пространствах, с одним лишь мелким жанровым искаженьем, — романеи в миниатюрель — обусловленным, предположительно, несовершенством средств передачи информации чрез толщу архивных времен». Ведь уже предстал в весеннем воображении моем классически обнаженный триплет «Леда и Лебедь», «Обнаженная Маха» и «Похищение Европы». Полагаю, не надобно пояснять, что здесь общее, притягательное? И младому гимназисту ясно что — откровенно голая натура женского пола.

И вот все три полотна, в западноевропейских лицах своих нестареющих персонажей, делают успешную попытку портретного самооживления (примерно как у британца... забыл какого... — возраст, знаете ли — и еще у многих других литераторов). И вот уже перемешавшиеся женщины и животные начинают мультимедийно говорить и двигаться. Но потом из-за технических помех (шумов) в голове оформителя они ограничиваются одним лишь безмолвным текстом. Безмолвным, но теплого эротического характера! В горячем стиле Арцыбашева-Миллера. Генри Миллера...

До 31.03.2020 все у них — Леды, Лебедя, Махи, Европы и Быка — идет по нарастающей. Однако в самый кульминационный момент — 23.59 — ужасно разгулявшийся автор, таки испугавшись недремлющей цензуры, благоразумно спохватывается и возвращает почти уже Содом и Гоморру собственной интерпретации в позолоченные рамки-багеты приличий.

 

Земля-землица...

(миниатюрморт с головными уборами)

 

Подойдя к горсовету, очень персональный пенсионер тов. Земельный снял с себя персональную пыжиковую шапку и получил в порядке ответной вежливости земельный надел. Изготовившись наложить благодарность на горсоветовскую бумагу, тов. Земельный ненадолго выпустил шапку из рук в непосредственную близость.

Подойдя к горсовету, очень рядовой пенсионер тов. Безземельный не снял с себя дедушкин кроличий треух и в порядке отказа не получил земельный надел. А получил тов. Безземельный — не от горсовета, а ранее — такую малоприличную болезнь, что как только сильно огорчался, то становилось у него острое недержание мочи, и приходилось срочно справлять малую нужду, куда придется.

Так вот, сильно огорчившись неполучению земельного надела, но блюдя горсовет, тов. Безземельный наделал в близлежащую шапку тов. Земельного. Впрочем, и горсовету досталась малая толика. А тов. Земельный, на радостях получения земельного надела, расслабился и, не глядя в последствия, надел свою примечательную шапку.

И поделом им — нечего земельным товарищам перед горсоветами шапки снимать, нечего горсоветам, кому ни попадя, землицу раздавать.

 

Косточки на тарелке

(миниатюрморт с примечаниями и ВЫДЕЛЕНИЯМИ)

 

Крепостные принесли матери слив, и ей пришла в голову странная мысль — дать их детям после обеда.

Они (сливы — прим. редакции) спокойно лежали на тарелке. Левушка никогда не ел слив (потому что в этой семье кормили детей лишь трюфелями и ананасами — прим. главного редактора) и все нюхал их. Очень хотелось съесть. Он все ходил мимо слив. Когда никого не было в обеденной зале, он не удержался, схватил одну сливу и съел, а затем, замечтавшись, съел (одну за другой — прим. автора) и все остальные сливы.

А мечталось Левушке о том, как вырастет он и наделает дел, а именно: привяжет городового к медведю и отправит их в совместное плавание по Неве, а затем ранит на дуэли какого-то Долохова (и, в завершение, женится на троюродной сестрице Наташке из Ростова... — прим. Левушки).

Перед обедом мать сочла сливы и видит, НИ ОДНОЙ нет. Она сказала отцу.

За обедом отец и говорит:

— А что, дети, не съел ли кто-нибудь сколько-нибудь слив?

Все сказали:

— Нет.

Левушка покраснел ОТ НЕГОДОВАНИЯ, как рак, и сказал тоже:

— Нет, я СКОЛЬКО-НИБУДЬ не ел. Цельный день... (БЕДНЫЙ Левушка — прим. крепостных.)

Тогда отец сказал:

— Что съел кто-нибудь из вас, это нехорошо, но не в том беда. Беда в том, что в сливах есть косточки (в отличие от трюфелей — прим. Википедии), и если кто не умеет их есть и проглотит косточку, то через день умрет. Я этого боюсь... А еще косточки можно разбить чем-нибудь, и оттуда зернышки достать; они горьковатые, но ИХ ТОЖЕ МОЖНО СЪЕСТЬ.

Левушка побледнел ОТ ДОСАДЫ и сказал:

— Вот этого я не знал, а потому ВСЕ косточки, а не сколько-нибудь, ОСТАВИЛ НА ТАРЕЛКЕ.

И все дети ПОКАТИЛИСЬ СО СМЕХУ, а все родители ЗАПЛАКАЛИ НАВЗРЫД. *)

*) «ПОДЕЛОМ им всем!» — примечание В. Ульянова на полях его гимназической хрестоматии. «НЕ возражаю!!» — более поздняя РЕЗОЛЮЦИЯ И. Джугашвили на той же странице.

 

Литератор и кур

(миниатюрморт с альтернативой и паллиативом)

 

Выбор был невелик. Равно как и денежный ресурс. А кушать, между прочим, хотелось…

Одна неощипанная курочка была ряба, другая — ощипанная — от фирмы «Наша ряба». Курочка ряба была сказочно старой и выглядела подозрительно. «Наша ряба» выглядела на «ять», но была сказочно дорогой. Альтернативой им был дешевый недоощипанный кур. По зрелом размышлении оголодавшего, сопровождающемся глумливыми взглядами продавщицы, — только взглядами, без единого слова, поскольку покупатель всегда прав, — эта альтернатива и была куплена.

Со смешанными чувствами умеренного удовлетворения и возрастающего голода альтернатива была донесена до кухни, там же доощипана и уложена в кастрюлю со вчерашними щами.

Тут кур логично, но неожиданно сказал: «Ну, попал я — как кур в ощип».

А щи его в поговорочном смысле небезупречно, но тоже логично и тоже неожиданно, поправили: «Как кур во щи».

За день и ночь — сутки прочь! — и тот (кур) и другие (щи) были съедены без остатка, и над литератором Немокловым Дамокловым мечом нависла суровая неизбежность очередного похода в магазин. В его голове вызревал паллиатив куриных яичек с альтернативой: как обычно, дешевых, с надколом, или сказочных золотых.

 

Несостоявшееся путешествие во внутренний мир

(миниатюрморт с широким использованием цитат)

 

— «Каждый человек живет в своем собственном субъективном мире», — закинул крючок внутренний голос, повторив многих.

— И только Г. живет в не принадлежащем ему внешнем мире — чужом и объективном, — не повелся на мормышку его единственный слушатель.

— «Но что этот каждый человек знает о себе?» — цитатно провоцировал голос.

— Согласен, ничего! — не остановил его оппонент. — Ну, разве что количество костей и хромосом...

— «Как ему разобраться в своем внутреннем мире? Как понять себя?» — завел старую царскую пластинку Азеф.

— А надобно ли? «Вот в чем вопрос».

— «А жизненный опыт, который заключен в нашем внутреннем мире, — благо или балласт?»

— Тут все ясно: «Мои года — мое богатство», а опыт — «сын ошибок трудных».

— «Лучшие умы человечества бьются над этими вопросами».

— Бьются-то они, бьются, причем давненько, но ответов, которые народ мог бы прагматично положить в гороховый суп или как-то иначе пристроить к повседневной практике бытия, что-то не видать. «Лучше бы помогли материально»! — подвел итог дискуссии потенциальный путешественник.

Кое-кому из глубокоуважаемых писателей не терпится совершить «путешествие во внутренний мир человека, в безбрежный океан, где человек подобен первооткрывателю в познании и понимании самого себя», но опытный Г. категорически против этого, поскольку «в этом бурном внутреннем океане ищущую душу ожидает немало» неприятных «неожиданностей». Другими словами, он наотрез отказался будить спящую в нем собаку.

Приняв это ответственное решение, Г. с успокоенным сердцем отправился обедать. В привычном внешнем мире, а конкретнее — в кухне.

 

О грибах и любви

(миниатюрморт с европейцами и цыганами)

 

За окном январь. Самая пора вспомнить о грибах. Давайте ненадолго закроем глаза и представим себе август и одну сибирскую рощу.

В этой роще есть несколько белых грибов. Они, как далекие самодостаточные европейцы, вольготно расположились здесь. И живут себе, припеваючи, без оглядки на Brexit и другие континентальные проблемы. У них крепкие толстые ноги и добротные меховые шляпки коричневого цвета, хорошо защищающие голову от почти круглогодичных местных морозов.

А подберезовиков в этой роще нет. Ни одного! И ни одной березы нет. Зато в ней полно осин и цыган. Они, погостив в Бессарабии, шумным табором передвижного военного лагеря — как это принято у чехов, венгров и других этносов — намедни расположились здесь же. Особенно симпатичны молоденькие цыганки. Они, как в танце, ловко кружатся на еще тонких ножках между осинами и европейцами, фасонисто надвинув на лицо темные шапочки с интригующими прорезями для глаз. А на смуглых плечах у них яркие шали. За ними — за умело вибрирующими плечами — стараются поспеть состарившиеся мужчины, которые своими дряблыми шляпками и страстными песнями под гитару не могут увлечь собирателя грибов.

Да, я люблю собирать грибы! И кушать их в разных видах: отварные и сушеные (в супе), засоленные и маринованные. И в этом я не одинок. Могу сослаться на Володю Солоухина и Виталика Бианки, но не буду.

А еще я люблю цыган. Например, Будулая. И цыганок тоже. Хотя и особою любовью, на безопасном концертном расстоянии.

Пожалуй, пора открыть глаза.

 

Они

(первоапрельский миниатюрморт [с местоимениями])

 

31.03 [1 тыс. девятьсот 17-го, — уточнила ОНА] в 23.59 [по Цельсию, — запуталась ОНА] ОНИ сидели на веранде придуманной дачи в несуществующем поселке Недоделкино [«в незабвенной беседке на берегу Сев. Лед. Океана», — тоже процитировала ОНА].

Сидели и пили. Чай. [Без заварки.] А закусывали сдобными шишками.

— Еловыми.

— Конечно. Кедровыми. (ОН был покладист.)

— Розыгрыш? — предложила ОНА.

— А то нет.

ОН улыбнулся в свои знаменитые усы, широким жестом товарища Б. смел фигуры устаревшей N-ской защиты с надоевшей шахматной доски и ловким жестом гражданина К. «поймал из» [революционного] «воздуха» потрепанную колоду. [55 листиков.] Перетасовал. [Одной рукой.] ОНА сняла (той же рукой). ОН находчиво свольтировал и раздал.

Между тем минута прошла [и наступило 32 мартеля].

Тут Цербер-счетчик [знаков с пробелами, — пояснила ОНА] заорал дурным голосом: «888 с заголовком и подзаголовком из 1500 возможных».

«У-у-у, тоска...», — подумал Он одно. А сказал другое: — Не бойся — это конкурс миниатюр шалит.

— Не повествуй, а демонстрируй. В смысле — ходи.

— Хожу. У тебя вся спина белая.

— Не вся, — сказала ОНА [спина] и придвинулась.

— И плечи тоже, — сказал ОН и незаметно для НЕЕ обнял ИХ... [ОНИ не сопротивлялись...]

«...И взглянул на то, что показалось». Но не «за», а ПОД «спиною». Увиденное вдохновило ЕГО. И тогда ОН... «Да»! [Да — Джойс. Да — «Улисс». Да — самое последнее слово!] Поцеловал ЕЕ — свою Фантазию.

 

Пишите и обрящете

(белозавистливый миниатюрморт)

 

О-о-о, сколько нас поэтов чудных...

(Семен Г.)

 

Не знаю, кого как, а меня, рядового сочинителя, так сказать, художественных текстов, по-школьному говоря, завидки берут...

Все уже придумали все. Каштанку и бедного Руслана, и старика, и море, и Улисса, и Свана. А также грозу в начале мая и сложную суперсовременную экстраметафоричную мегачувственную поэзию, включая двусмысленные одностишия. И облако в оригинальных штанах с дубликатом бесценного груза, и непорочно белеющие паруса (держащие путь, конечно же, в Зурбаган) в романтическом голубом тумане всех твердых и мягких поэтических форм. О миллиардах рифмованных лирических цветов, времен года и астрономических тел (особенно о Луне, Солнце и звездах нашей Галактики) даже помыслить страшно. (И не буду!) А на другом битком набитом фланге: Электра и любовь к электричеству, тропики раков и козерогов, обольстительные агенты спецслужб, лагеря, зоны и тюрьмы, и соответствующие побеги из них, КГБ и вампиры. И еще эти фэнтезийные гоблины и орки. Плюс ко всему перечисленному мемуары от «всех-всех-всех» бойцов, вспоминающих минувшие дни, и любовные страсти женских (и мужских тоже!) романов. И мхом обросший постмодернизм, и вечноюный социалистический реализм. А последней каплей, переполняющей (бездонную?) литературную чашу, — мертвое море соленых и перченых юмористов всех цветов и оттенков.

И получается, что в вышеуказанной «литературе художественной» опоздавшему сочинителю ловить нечего? Ничего подобного! Не тратя времени на отчаяние литературное, свободным вечерком берем откуда-нибудь (например, из старого сборника анекдотов) любую жидкую шутку и сливаем ее в лабораторную колбу с мелкодробленой строфой. Полученную суспензию хорошенько взбалтываем и ставим в холодильник на всю ночь. И спать! А утром (обязательно утром, поскольку оно вечера мудренее) вытаскиваем и смотрим на свет — не отскочила ли рифма? Если она уцелела, называем получившийся интеллектуальный продукт собственным именем. (Но не «Гарик», уже захваченный прытким Губерманом.) Например, «Гаврик». Новинка готова. Сочиняем пару дюжин по трафарету. Организуем сольный творческий вечер. Зачитываем. Всемирный (русскоязычный) успех гарантирован!..

 

Привычка

(миниатюрморт с классиками литературы)

 

Не так давно я привык укладываться поздно. Обычно, едва отшумят полуночные новости, глаза мои делают попытку закрыться, но мозг успевает одернуть их: «Атас!»

От 0.15 до часу с четвертью, лежа на спине, читаю, наверстывая упущенное в счастливом детстве. Читаю великих, нынче вышедших из активного употребления. Эжен Сю, Андре Жид, Марсель Пруст... Какая музыка в этих именах! Но, по совести говоря, они скучны до неприличия зевоты... Но ведь это кощунственно?! Или я не один такой? Надо пошарить на форумах... Тем не менее, изрядно мучаясь, всегда дочитываю их шедевры до конца. И горжусь этим!

С 1.15 до двух, на боку, «при веерном отключении любви к электричеству и дрожащем пламени ветхозаветной спермацетовой свечи» размышляю о прочитанном, но думы мои выбирают эгоистическое направление. Я ни секунды не воображаю себя тем, о чем говорилось в книге, — «церковью, квартетом, соперничеством Франциска I и Карла V». Ни Агасфером, ни фальшивомонетчиком.

Все помыслы вертятся вокруг Миниатюрморта. Экое наваждение! В какой-то миг Жар-птица незаурядной идеи своими крылами — или перстами, легкими как сон? — касается моего чела. Вот она, держи!! Но старческая медлительная рука никогда не успевает ухватиться за близкое перо. «Ничего, ничего, — утешаю я себя. — Не беда, непременно припомнится завтра».

Строго в 02.01 та же рука гасит свечу. Миниатюрмортист переворачивается на живот, проверяет ориентацию одеяла и удовлетворенно погружается в неизбежное. В сон... А громкое тиканье новозаветного будильника — побудка в 10.01 — ему нисколечко не мешает.

 

Прикладная анатомия

(миниатюрморт с частями бренного тела)

 

Голова — в кустах. (Она же — садовая. Она же — хлеб.)

Волосы — дыбом. (Распущенные...)

Язык — до Киева... (Он же — враг.)

Уши — на макушке. (Они же — торчком.)

Глаз — дурной. (Он же — алмаз. Оба — завидущие.)

Зуб — за зуб. (Оба — на полке. Оба — неймут.)

Грудь — в крестах. (Она же — колесом. Возможно, в «Крестах».)

Ребро — Адама.

Поясница — ноет.

Пятки — вместе.

Носки — врозь.

На голове — плешь. (На ней же — посуда.)

В бороде — седина.

На носу — зима.

На ушах — лапша.

На глазах — пелена.

На бровях — дополз.

На шее — огород.

На плечах — голова.

За плечами — грехи. (За ними же — стаж.)

В руках — синица.

На руках — дети. (Точнее — трое. Растут известно откуда.)

В ребре — бес.

На ребрышках — свинина.

В коленях — артрит.

На коленях — любовница. (Уже ушла.)

На пятках — натоптыши.

В пятках — душа. (Пока еще там.)

 

Сейф

(миниатюрморт с фикусом и тарелкой в терракотовых тонах)

 

Прямо перед нами, на живописной картинке с региональной выставки, сейф старинной конструкции. Он имеет терракотовый цвет, ключ и хозяина — майора К., начальствующего в военкомате мелкого городка. Когда-то у сейфа был и второй ключ, но уже десять лет, как потерялся. Уже пять лет на сейфе возлежит крупная тарелка. А на ней горшок с землей местного происхождения. Эта земля питает растение фикус из семейства тутовых. Сейф ненавидит тарелку, терпит горшок, уважает растение и безответно любит Нину, которая два раза в неделю поливает указанное растение. Все это безвестный автор картинки передал нам весьма впечатляющими мазками. Вдумчиво приглядевшись, обнаружим, что эту же Нину — законную единицу штатного расписания военкомата — любит и майор К.

Донельзя банально, но по возрастным обыкновениям биологической жизни, 25-летнюю Нину не тянет к 48-летнему К., а тянет к 32-летнему врачу, между прочим, искусному фальшивомонетчику. Понимая это и не в силах изменить это (разницу в годах), холостяк К. нередко открывает сейф и оттуда достает. Сейф все видит, все понимает, сочувствует, но помочь хозяину до поры до времени не может. Но однажды в городке объявят время «Ч»...

По фантастическому стечению реальных обстоятельств фальшивомонетствующий врач, найдя второй ключ, в особо опасный момент жизни не ново спрячет себя вместе со своими маленькими шедеврами в терракотовом сейфе, а тот, решив, что настала пора совершить Поступок, разобьет ненавистную тарелку о голову бесцеремонного пришельца.

Долой промежуточное повествование, даешь финальную картинку?! А вот она: 53-летний подполковник К. открывает сейф, чтобы оттуда достать. Тут же 30-летняя Нина, зашедшая к мужу, чтобы полить растение. Она с обновкой — новой крупной тарелкой.

 

Совет

(миниатюрморт с претенциозным названием)

 

«Проза, прозит!» Это еще что за зверь, ласковый и нежный?! Название произведения? Ну, не знаю, не знаю... Первое слово, предположительно, поймут многие, но второе... Да, конечно, Брокгауза и Ефрона пока никто не отменил. Равно как и Даля с Википедией... Но в сочетании?.. И еще эти знаки препинания! Ведь с ними в ладах лишь избранные. Да, с одной стороны, — оригинально. А с оборотной стороны медали, может случиться трещина преждевременного отторжения. Читателя от текста. Мол, умничает автор... А что если попроще? Тихий Дон, Хорь и Калиныч? Или еще проще — Процесс, Замок, Каштанка! И вот еще вспомнилось, из однословного: Ожог, Фальшивомонетчики, Овод, Улисс, Нос... Великий Бо... рхес, сколько уже всего придумано!.. И притом неплохо придумано. И написано тоже совсем-совсем неплохо. Можно даже сказать — хорошо!!

Между прочим, тут, молодой человек, то бишь автор, возникает вполне законный вопрос: стоит ли добавлять что-либо к уже имеющемуся в свободном доступе Килиманджаро? Ведь свой «прозит» вы воздвигли, предположительно, из сугубых соображений гонорара, а не литературной славы для? И если дело обстоит именно так, то хорошо. Очень хорошо. Ведь молодое тело надобно питать?! Притом ежедневно, а лучше — три раза в день, ха-ха.

Ну, что ж... ваш пространный эмоциональный ответ на этот сакраментальный вопрос художественной литературы мной понят. И даже принят. А добрый мой совет таков: на собственное усмотрение. Только на собственное!

Вы не устали? Тогда переходим к подзаголовку.

 

Юмористическая трагедия

(миниатюрморт с супом)

 

Как-то раз, когда Сенька, так себе учащийся средней школы, выразительно сидел за столом, тужась написать заданный на дом юмористический рассказик, к нему пришел известный школьный поэт Санька, обладавший, как считалось, большúм чувством юмора. Узнав о трудностях прозаика, он попытался заглянуть в Сенькину «Тетрадь для письма», но тот выпятил живот, слегка оттеснил им приятеля и укрыл чистую страницу.

— Тоже мне, пуп Земли, — поэтически образно приобиделся Санька.

— Ага! — отреагировал Сенька и быстро накарябал заголовок — «Суп Земли».

Краем глаза отодвинутый собрат по перу все же сумел заглянуть в заветную тетрадь.

— Суп Земли? Это не смешно.

— А крылышки Земли? — прибросил юморист, что-то вспомнив.

— Тем более не смешно, — хохотнул Санька.

— А сердце Земли? — продолжил искатель непонятную линию.

— Не смешно и глупо! — покраснел от случайно проступивших прозаических чувств отрицатель.

— А потрошки Земли?

— Не выводи себя из меня, — неожиданно сбился Санька.

— Хорошо, вернемся к супу, — покладисто сказал Сенька и притащил из кухни большую кастрюлю с супом.

Он открыл крышку и показал приятелю содержимое кастрюли.

— Пахнет вкусно, но юмором и не пахнет, — блеснул Санька. — Знай: с супом смешно никак не получится, — самоуверенно заявил эксперт.

— Никак?? Тогда получай шедевр!! — с этими словами отчаяния Сенька вылил суп себе на голову.

Получатель от смеха повалился на пол и там, корчась, сквозь новые приступы хохота, простонал: «И... вовсе... не... смешно!..»

Между прочим, за «Суп Земли» папа поставил Сеньке пять с плюсом, а мама свою оценку не огласила.

 

2. ЕЩЕ КОРОЧЕ!

 

Баран и Конституция

 

Один Баран хорошо разбирался в апельсинах и плохо во всем остальном. Это его огорчало, и он решил расширить сферу своей компетентности. Взял да и написал проект новой Конституции Фауны. И передал ее на обсуждение... Кротам и Рыбам.

 

Дятел и Реформы

 

Одного исключительно упитанного Дятла, некогда руководившего мелким населением Дерева, сокамерники законно спросили: «Как тебе, «дятел», удалось добиться такого высокого уровня демократии?». Фильтруя базар, реформатор ответил: «Я проводил непрерывную ротацию местных кадров».

 

Корова и Директор

 

Одна Корова подала заявление Директору стадиона о желании повышать свое футбольное мастерство. На самом же деле ее привлекала сочная зелень игровой площадки. Так и Бизнесмена, рвущегося в Депутаты, привлекает вовсе не служение людям, а перспектива пощипать «зелень» на бюджетном пастбище... А Директор заявление подписал, потому что любил Говядину.

 

Отец, Сын и Святой Дух

 

Один Отец-миллиардер для комплектности очень хотел прикупить свечной заводик. Его Сын-переросток для полноты ощущений очень хотел добавить «Бентли» к своему «Феррари». Святой Дух по достоинству оценил скромность этих желаний и одарил каждого по-крупному: по крупному золотому самородку и, дополнительно, по крупной пригоршне золотого песка. Чтобы подарки не потерялись, он разместил указанные активы в их... почках. «Не все то золото, что блестит. Яблоко от яблони недалеко падает. Дальше положишь, ближе возьмешь», — туманно прокомментировал Святой Дух свое решение любопытным средствам массовой информации.

 

Карп и Евровидение

 

Одного Карпа направили представлять Заповедник на песенном конкурсе Евровидения. Там, покорив жюри и зрителей своей зеркальной чешуей, он одержал блистательную победу. «Как же ты пел?» — спросил вернувшегося триумфатора Соловей. «Я издавал неподражаемые звуки задним проходом!» — ответил Карп. Первая мораль: у безухих и Карп — «соловей». Вторая мораль: у талантливого певца и задний проход эффективно работает на успех.

 

Кинорежиссер и Сценарий

 

Один Кинорежиссер как-то читал Сценарий. И комментировал.

— «Бревно в глазу»? Хорошо смотрится. Спецэффекты.

«Внучка заламывает руки»? «Бабушке»? Что-то в этом есть...

«Из пушки по воробьям»? Именно так — по воробьям! Исковерканные тела, крупные планы!.. Мундиры!! Массовка!!!

«Языком по голому заду»? Было, было, было. Впрочем, если намазать хорошим майонезом... Ладно, попробуем на натуре.

«Токарь работает за станком»? Не поймут. Однозначно!

Тут Сценарий почему-то заплакал.

 

Аннотация и Выходные данные

 

«Яблоко-груша раздора» — шикарная геометрическая повесть для средних и старших школьников о сексуально одаренной девушке Груше, прихотливо разлегшейся в основании равнобедренного любовного треугольника. Кто из Яблоковых — сиамских близнецов-братьев — опустит неизбежный перпендикуляр из общей точки их жуткого инцеста в самую середину женского естества, разрубив пополам тупой гордиев угол однополой любви? С ответом. С непредсказуемым ответом!!

Гарнитура Times New Roman.

С цветными иллюстрациями и гигиеническим сертификатом.

 

3. КОРОЧЕ НЕКУДА...

 

Известно, что русский язык все (с)терпит; он вынужден (с)терпеть, поскольку находится во рту, окружен там безжалостными резцами и клыками, а сбежать за границу, как Набоков, нет никакой возможности.

 

Дмитрий Б. в своем «Тайном русском календаре» иронично гиперболизирует: «Думая о руской арфографии, прежде всего преходит мысель отом, што она усложнена». А его внимательный читатель Семен Г. уместно и показательно дополняет: «А вот синтаксис у нас — русскоязычных, так сказать, писателей — очень простой; до смешного!..»

 

В человеке-женщине должно быть все прекрасно: и душа, и подвешенный язык, и нежный язык с мягкими губами, и туловище, и длинные конечности. И в человеке-мужчине должно быть все прекрасно: строго симметрично женщине, кроме губ второго языка.

 

Покажи мне свою безграмотную, косноязычную, невразумительную и тенденциозную рецензию на мое измышление, и я весело и аргументировано публично отвечу кто ты.

 

Новое поколение старых людей выбирает пепси. И кока-колу тоже. И пиццу. А жить при коммунизме оно не будет — как-то расхотелось.

 

Мы диалектику учили не по Гегелю (Hegel). А логику не по Геделю (Gödel). Младогегельянец Гугл (Google).

 

Криптовалюта не пахнет. А биткоин — суперстар.

 

Мир иной не без добрых людей.

 

Ничто так не выдает человека, как то, над чем он НЕ смеется.

(Иоганн Вольфганг Г. и Семен Г.)