Фальшивка

 

Петру Большову подсунули фальшивую купюру. Нагло подсунули, на базаре. И не какую-нибудь там десятку или сотню, а целую тысячу. Ещё полчаса назад у него была изумительная, хрустящая, с прелестным изображением города Хабаровска банкнота достоинством в пять тысяч рублей, и вот – на тебе! – вместо неё в портмоне куча мелочи и эта, ненас -

тоящая тысяча! Большов, может быть, сразу бы и не заметил её, если бы не привычка раскладывать деньги по отделам бумажника. Крупные он обычно бережно вставляет в самый дальний, на молнии, карман. Так вот эта ни в какую не вставлялась. Изгибалась, сминаясь краешками, заползала в машинку замка и в итоге надорвалась в том месте, где должна проходить скрытая нить.

Первое, что пришло в голову Петра, – немедленно вернуться на базар и бросить фальшивку продавщице в лицо. Но, поразмыслив немного, он передумал: «Чем я докажу, что именно она – наглая красномордая дрянь, сдала мне злополучную банкноту?! Сколько таких идиотов за день через её палатку проходит? Человек сто, не меньше!»

В критической ситуации Большов для приведения мыслей в порядок всегда принимал рюмку коньяка и ложился спать. Не стал изменять себе и на этот раз. Но сон почему-то не приходил. В голове, как стая рассерженных шмелей, роились, перелетали с места на место сотни разнообразных мыслей. В конечном итоге всё сводилось к одному: купюру нужно кому-нибудь всучить!

Легко сказать – всучить! А если подделку обнаружат сразу? Наверняка дело дойдёт до полиции – скрутят, увезут в отделение, не ровён час, начнут применять «спецсредства»…Не отмоешься! Но и наносить такой ощутимый урон своей заначке Пётр не собирался. На тысячу можно целую неделю после работы баловать себя пивом с рыбкой!

А во всём виноват Международный женский день. Ведь именно за подарком супруге Большов потащился на базар, где и обменял пятитысячную банкноту на кофеварку и эту злополучную тысячу.

Наконец, решившись, Пётр встал, оделся, заглянув на кухню, буркнул, что за сигаретами, и направился к ближайшему киоску.

Освещение у табачной лавки было то, что надо, – одинокая бледно мерцающая энергосберегающая лампочка. Внутри свет не горел. Оконце закрыто куском картонной коробки, на котором зелёным фломастером начертано: «Стучать!» Пётр указательным пальцем постучал по раме. После некоторой паузы освещение зажглось, заслонка сдвинулась в сторону, и в проёме показалась заспанная физиономия продавщицы. Пахнуло перегаром.

«Петра», красного, две пачки», – как можно непринуждённее промычал Большов и сунул купюру чуть ли не в источающий «аромат» рот. Тысяча исчезла в проёме, взамен на привинченной к прилавку черным шурупом тарелке появились сигареты и сдача.

Домой он не шёл, а бежал вприпрыжку, ликуя: «Удалось, удалось!» Быстро разделся, глотнул воды прямо из чайника и завалился под бок супруге. Уснул Большов почти мгновенно.

Застолье удалось на славу. Жена чуть не прослезилась, когда раскрасневшийся от удовольствия муж торжественно вынес из спальни коробку с кофеваркой. Хорошо, знаете ли, когда всё так благополучно заканчивается!

В понедельник утром всё было как обычно. Большов проснулся, обозначил утреннюю зарядку тремя взмахами рук, умылся, позавтракал и прошёл в коридор. Как заведено, супруга вышла проводить его. «Я с этим праздником поиздержался, дорогуша! – целуя жену, Петр пропел: Подкинь, плиз, деньжат на обед и проезд…» Супруга достала из сумки кошелёк, извлекла из него купюру достоинством в одну тысячу рублей и протянула Петру: «Хорошо, что вчера разменяла в киоске пятитысячную, когда покупала жевательную резинку в табачном киоске!»

Небольшой надрыв на ассигнации был именно в том месте, где в ней должна проходить скрытая нить.