Кормилец

 

Касаясь трех великих океанов,

Она лежит, раскинув города,

Покрыта сеткою меридианов,

Непобедима, широка, горда.

/Костантин Симонов/

 

Я хочу рассказать эту семейную история в знак огромного уважения к домашним животным. Всё началось за год до начала второй мировой войны.

Мои предки жили недалеко от Ленинграда в селе Рыбацкое в собственном большом доме. Рыбацкое – исторический район Санкт-Петербурга. Располагается в Невском районе между рекой Невой, рекой Славянкой, границей посёлка Петро-Славянка и рекой Мурзинкой. Мой дедушка, известный в те времена металлург Вильд Алексей Петрович был заядлым охотником. Он всегда держал в доме охотничью собаку. Эту породистую суку по кличке Леди не помнил мой отец. Ей было, как мне рассказывал папа, десять лет от роду, когда появился он сам на свет в 1940 году.

Роды у папиной мамы, моей, значит, бабушки Лены, проходили трудно, но разрешились к вечеру благополучно. И мой будущий отец Иван известил криком мир о своём появлении.

Буквально в одно время с родами хозяйки дома Елены ощенилась и любимая всеми в семье собака Леди. Она вывела на свет пятерых щенков породы Русская гончая. Породистые собачки в улёт разошлись по добрым рукам дедушкиных коллег.

Самого сильного из выводка кобелька по кличке Ахилл оставили, как подарок, для новорожденного мальчика Ивана Алексеевича.

Русская гончая – это крепкие собаки, грациозные, с отменными рабочими качествами. Они не требуют сложного ухода. Но такого питомца не рекомендуется заводить новичкам – русские гончие свободолюбивые, своенравные животные, которые могут проявлять упрямство.

Мой предприимчивый дедушка сразу начал приучать смышлёную собаку к охотничьим повадкам.

Пока его родной сынок-крепыш Иванушка осваивался на белом свете – учился ходить, разговаривать и любить ближних.

Через год началась вторая мировая война. Она нарушила уклад жизни многих людей. Алексей Петрович Вильд каким-то образом ухитрился отказаться от брони литейного специалиста. В свои сорок с хвостиком лет был дедушка высоким и очень сильным человеком. Черноволосый и темноглазый красавец-мужчина легко записаться в рядовые добровольцы и даже забрал с собой собаку Леди.

– Да куда вы привели пса? Не на охоту едем, поймите, а на фронт, – заругался пожилой командир роты. – Её кормить надо. Кто поставит на довольстве животину в части?

– Разрешите, товарищ капитан. Мы не расставались с ней никогда. Собака с понятием, не станет в тягость. А кормиться станет с моего пайка. Вот не пожалеете, Степан Васильевич, что взяли на службу такого пса.

Бывший завхоз завода, а теперь командир роты, грозно посмотрел на Леди. Собака весело завиляла хвостом, вплотную подошла к суровому мужчине и лизнула ему руку.

Тот засмеялся и махнул рукой:

– Ладно, придумаем что-нибудь с жратвой. Только смотри сам за своей скотиной.

– Это она будет смотреть за нами. Ни один фриц не подползёт близко, – обрадовался мой доблестный дедушка.

Мужчина с собакой отправился сражаться с врагом на Лужский рубеж.

В доме остались мои родные: бабушка, моя внучатая хохотушка тётя Ольга Петровна, ещё маленький папа, моя родная тётя – пятилетняя белобрысая сестрёнка папы Алёна, и подросший пёс Ахилл. Взрослые на семейном совете решили не покидать родные края, надеясь на доблестную Красную армию и собственный плодородный земельный участок, на котором всегда выращивали отменный картофель. Его обычно хватало большой семье на долгий год.

Также нужно заметить, что люди раньше были более практичные, чем моё избалованное поколение. Я родился спустя четверть века после войны. И меня назвали в честь известного дедушки Алексеем.

– Алексей Иванович звучит красиво, – гордо сказал мой папа Иван Алексеевич, вылитая природой копия Алексея Петровича. Рыжая, как солнышко, мама Женя была тоже не против. Она любила своего черноволосого и спортивного мужа и доверяла ему, как себе. Ну а мне было тогда безразлично. Это уже потом, заметив в семейном архиве портреты двух красивых собак, заинтересовался и подробно докопался до мельчайших подробностей жизни моих предков и их подопечных охотничьих гончих во вторую отечественную войну. И я по праву внёс дедушку в Бессмертный полк. Туда бы зачислил и Леди с Ахиллом, если позволила этика.

Возвращаясь к тому месту рассказа, откуда отвлёкся на себя, хочу добавить, что моя бабушка Елена задолго до войны начала сушить ржаной хлеб.

Она не соглашалась со своим мужем Алексеем Петровичем. Который утверждал, что жена занимается паникёрством, высушивая стратегический продукт на чёрный день.

– Наша армия самая мощная в мире, а советские пушки лучшие на свете! – убеждал он. – Мне стыдно, что ты не хочешь понять этого.

– Так я не отрицаю. У такого опытного металлурга не может быть некачественной стали. Только давай договоримся навсегда. Ты варишь хорошую сталь из чугуна, а я готовлю и кормлю всех вкусными обедами, – обижалась на него моя вечно стройная и молодая бабушка Елена Васильевна.

– Ладно-ладно, – заметив выступающие слезинки на её голубых глазах, сменил тон Алексей Петрович. – Дальше вари вкусные борщи и суши ржаные горбушки в запас. Только держи мешки с сухарями в чулане, чтобы никто не догадался о них.

На этом и порешили. Как говорится, договорились в семье, чтобы были и волки сыты, и овцы целы.

Уже на фронте Алексей Петрович размышлял о прозорливости его жены. Её «стратегический запас» поможет выжить его родным. Он даже об этом написал с фронта, похвалив любимую жену Лену за женскую мудрость. В этом же письме-треугольнике сообщил, что считал свой поступок правильным. Он пошёл на войну по зову сердца и не смог бы жить спокойно в глубоком тылу и варить сталь где-нибудь на Востоке. И воинское звание утаил тоже по расчёту. Какой из него командир? Мол, как рядовой солдат-ополченец принёс бы Отечеству больше пользы.

Ленинградское ополчение оказалось втянуто в жестокие бои уже в первые дни после прибытия на фронт.

Алексею Петровичу с собакой Леди приходилось туго на фронте в первые дни. Каждый день бомбежки, обстрелы изматывали до одури абсолютно невоенного мужчину. Но вскоре ополченец Вильд стал привыкать к оглушительным взрывам. Леди тоже не вздрагивала от каждого выстрела, лежала спокойно рядом со своим хозяином. Бойцы в часы затишья норовили подойти к животному и погладить его. Умная собака умиляла людей, напоминала мирное время, собственный дом и оставленных ребятишек. Солдаты щедро подкармливали Леди.

Глядя на такую любовь бойцов к животному, Алексей Петрович учинял иногда развлечение для них. После боёв на отдыхе он давал команды Леди:

– Сидеть, лежать, стоять, рядом, к ноге, ко мне, ползи, апорт, тубо, взять!

Собака с радостью и добросовестно выполняла приказы хозяина. Особенно ей нравилось хватать в зубы брошенную дубинку, красиво одним махом взлетать на бруствер и уноситься прочь метров на десять по нейтральной полосе.

– Ишь ты, к фашистам рванула, подарок понесла, – ржали солдаты.

– Чтобы глотку забить было чем немчуре, – смеялись они.

– А другим сказать, чтобы «тубо», мол, нельзя вытаскивать, пока не сдохнет фриц.

– Наш мохнатый замполит, вон, как народ тянется к Леди, – довольным голосом говорил командир роты Степан Васильевич. – Она и нервы успокоит, и предупредит ночью о вражеских лазутчиках.

Вскоре начались ежедневно ожесточённые бои. И ополченцу Алексею Петровичу стало не до «концертов» с собакой. Едва заканчивался вражеский обстрел позиций. Бойцы вылезали из окопов и щелей и спешили к брустверам, чтобы из винтовок отразить наступление немецкой пехоты.

Ополченец Вильд не прятался в траншее, добросовестно стрелял по темным фигуркам наступающего врага.

Немцы залегли и потом отступили.

– Не нравится? – кто-то радостно крикнул из бойцов. – Ближе подойти кишка тонка?

Пока солдатам удавалось сдерживать фашистов.

Но командир роты предупредил:

– Не расслабляйтесь, братцы. Это разведка боем только. Скоро навалятся со всей фашистской нечистой силой. Пока почистить и зарядить оружие, приготовить гранаты!

– И козью ножку скрутить! – созорничал ополченец рядом с Алексеем Петровичем.

– Покурить не возбраняется! – поддержал капитан.

Через час началось наступление немцев. После массированного обстрела артиллерией из ближайшего леса выкатились фашистские танки. За ними шли в полный рост в атаку немецкие солдаты.

Советская артиллерия начала обстреливать танки. Но сразу налетела авиация врага и принялась бомбить артиллерийские позиции.

Ополченцам дали приказ отсекать пехоту, а уцелевшие танки пропустить через позиции и держаться до последнего патрона на линии обороны.

Фашистские танки проутюжили спешно траншеи первой линии и грозно изрыгая пламя выстрелов загремели траками в направлении второго эшелона обороны.

Вдоль траншеи Алексея Петровича завязалась местами рукопашная борьба. Немцы ожесточённо истребляли оставшихся советских солдат. Бойцы сопротивлялись и в свою очередь убивали фрицев. Соотношение солдат было явно неравное, враг наседал большими силами. Алексей Вильд расстрелял последние патроны и приготовился выпрыгнуть из траншеи в штыковую атаку. Рядом ждали команду его поредевшие товарищи.

– Вперёд! – крикнул капитан. В этот момент к ногам ополченцев упала немецкая граната.

– Взять! – моментально среагировал Алексей Петрович.

Леди схватила зубами смертоносный предмет и одним мощным прыжком запрыгнула на бруствер. Заметив одобрительный взгляд хозяина, довольная собака рванула стрелой вперёд и в один миг оказалась у ног немецких наступающих солдат. Взрыв!

Что произошло потом никто не знал точно. Передовую траншею отбили советские части к вечеру и удерживали до утра. Почти все ополченцы полегли в бою. Нескольких уцелевших раненных защитников успели эвакуировать отсюда в тыл.

Среди них оказался капитан роты Степан Васильевич Луговой. Он написал письмо из госпиталя в Свердловской области жене своего ополченца, рассказал, как собака Леди погибла на его глазах, прихватив с собой нескольких фашистов. Она спасла жизнь ему, своему хозяину и ещё нескольким бойцам роты. В письме Степан Васильевич спрашивал, что знала Елена о судьбе своего мужа. Женщина ничего не слышала о нём ни к этому времени, ни потом.

Металлург Вильд Алексей Петрович пропал без вести в боях за Лужский рубеж.

Его семья осталась в селе Рыбацкое на северо-восточной окраине героического Ленинграда.

Осада города на Неве началась 8 сентября 1941 г., когда гитлеровцы окружили северную столицу и сомкнули кольцо. Со стороны противника действовали объединенные силы немецких, испанских («Голубая дивизия») и финских войск. План Гитлера был таков: Ленинград следовало не только захватить, но и разрушить полностью. Во-первых, воцарение на этой территории давало возможность Германии властвовать по всему Балтийскому морю. Естественно, в случае удачи был бы уничтожен советский флот. Во-вторых, падение Ленинграда имело огромное значение для укрепления духа немецкой армии и для осуществления попытки морального давления на все население Советского Союза: Ленинград всегда был второй столицей, поэтому, если бы он попал руки врага, духовные силы красных воинов могли оказаться сломленными. После Ленинграда значительно упрощалась задача расправы с Москвой.

В городе начался голод после разгрома Бадаевских складов.

Моя бабушка и внучатая тётя Оля работали в госпитале, получали небольшой паёк. Ивану с Алёной выдавали детские карточки. Большой приварок в питании давали ржаные сухари премудрой Елены.

Как вспоминала потом моя тётя Алёна, запах высушенного хлеба остался в её памяти до сих пор. Он казался ей прекрасней любой сдобы. Девочка смаковала каждый кусочек в блокаду.

Худо-бедно семья продержалась до сорок четвёртого года. С огорода получали картофель. Им кормились сами и сдавали часть в госпиталь. Ахилла кормили тоже, как члена семьи и отменного работника. Пёс весил не меньше тридцати кило и выглядел грозно. Мародёры не зарились на плоды огорода осенью, если видели там рычавшего Ахилла.

К концу блокады до фронта можно было доехать на трамвае. Дивизия стояла в Славянске. В Рыбацком без пропуска могли задержать любого. Мародёров не стало, но однажды участок изрыли тупорылые мины. Почти весь урожай разметало вместе с землёй по округе.

В довершении семейных бед выкрали карточки в трамвае из сумочки моей бабушки.

Хоть плач, хоть вой, а нужно жить дальше. Небольшой мешочек с оставшимися сухарями решили отдать детям. Хлебушек с чаем поддерживал их силы. Елене Васильевне и Ольге Петровне перепадал жиденький супчик в госпитале. Половину пайки они переливали в банку, чтобы порадовать детей. Ахиллу доставалось совсем мало из еды. Пёс терпел, но всегда с надеждой смотрел на женщин. Его молчаливые взгляды терзали сердца хозяек, но ничего нельзя было поделать. До следующего месяца нужно протянуть ещё десять дней.

И однажды Ахилл получил лишь миску с водой.

– Потерпи до вечера, – попросила Елена Васильевна Ахилла. – Что-нибудь придумаем для тебя. Я и Оля не кушали тоже ничего сегодня.

Ахилл повернулся и ушёл на своё место. Через час он исчез из дома.

– Обиделся наш пёс, – сказала горько Ольга Петровна.

– Мама, а он вернётся к нам? – спросила Алёнка.

– Будем надеяться, что простит нас, – ответила Елена.

Ахилл вернулся лишь к вечеру. Он принёс в зубах большого зайца и чинно положил у ног моей бабушки Лены. Видно было всем, что пёс голоден, но он терпел и дожидался своей доли пока женщины разделывали добычу.

В доме был словно праздник в этот вечер. Семья сидела за столом и ела настоящий суп с кусочками зайчатины. Ахиллу достались кишки, печень, желудок и ножки. Бабушка обрубила их с щедрыми кусочками мяса.

На этом не закончилась охотничьи вылазки в лес собаки. Она всегда приносила оттуда то зайца, то зазевавшегося тетерева. Новый месяц дал продуктовые карточки. Женщины и дети почувствовали забытую последнее время сытость. Ахилл повеселел тоже и неутомимо суетился возле дома или играл с трёхлетним Иваном Алексеевичем.

Новый 1944 год отметили прекрасно. Уже не было страха в завтрашнем дне. Женщины кое-что заготовили из дичины охотника Ахилла про запас.

– Давайте выпьем за нашего Кормильца, – произнесла тост Елена Васильевна.

Каждый член семьи сказал приятное своему домашнему питомцу. А Ольга Петровна на тарелке поднесла ему две куриные головы. Она поменяла их у соседей на заячьи шкурки.

– В день Победы получишь целую курочку, – пообещала Елена Васильевна.

В конце января этого же года было разорвано кольцо блокады. В город хлынули продукты. Жители больше не голодали. Ахилл продолжал исчезать из дома на охоту. Но возвращался реже с добычей в зубах.

Да это уже и не требовалось семье. Ахилл выручил её в труднейший период жизни.

Но целую курицу на день Победы пёс так и не получил.

В первых числах мая 1945 года погиб Ахилл на охоте. Он в стремительной погоне за лисой наступил на противопехотную мину. Её осколки догнали собаку метрах в пяти от неё и жестоко изранили верного друга семьи. Полуживой, страдая от боли, пёс добрался до своего дома, где родился, вырос и жил. Он умер на руках своей хозяйки Елены Васильевны, не дожив совсем немного до дня Победы.