Семь лет назад вместо того, чтобы завести собаку, мама родила Тоньку. Денис страшно расстроился. Во-первых, из-за собаки. Во-вторых, из-за маминого решения. Неужели им было плохо вдвоем? Появившаяся на свет Тонька орала целыми днями. Мама ходила с красными от постоянного недосыпа глазами и серым от усталости лицом. Ночами Денис зарывался головой в подушку и укрывался сверху пуховым одеялом, но ничего не помогало. Мощный Тонькин рев прорывался сквозь все преграды. Задыхаясь, Дениска высовывал нос наружу, жадно глотал воздух и все думал, зачем им с мамой это «сокровище».

Вообще на вопрос о том, откуда берутся дети, Денис давно знал правильный ответ. А вот откуда берутся отцы, понять никак не мог. В их маленькой семье отца не было у Дениски, но также не появился он и с рождением Тоньки.

Тонька росла тощей, болезненной девчонкой. Вечно у нее закладывало уши, воспалялись гланды, да и легкие, мама говорила, были слабенькими. Мама то и дело водила ее по врачам, а дома постоянно что-то натирала, отжимала, варила и парила, чтобы накормить Тонькин «скелет». Кроме скелета у Тоньки имелись лишь зеленые глазищи, белобрысые хвостики на голове, да ободранные коленки. Дениска не переставал удивляться только Тонькиным глазам – живо на все реагирующим, озабоченно-удивленным и всегда немного испуганным. Зелень играла в них, как газированный «Тархун».

 

Когда подошло время отправлять Тоньку в школу, Дениска зашелся в возмущении – мама поручила ежедневно провожать ее. А Денис не хотел никому даже рассказывать о сестре. Он не любил и ужасно стеснялся роли старшего брата, вынужденного заботиться о несуразной, белобрысой Тоньке.

Из дома дети выходили вместе. Крепенький Дениска легко шагал впереди, а тощая Тонька плелась сзади с огромным ранцем и мешком со сменкой. Подходя к перекрестку, Денис сбавлял темп, дожидался Тоньку и переводил ее через дорогу. Но как только они оказывались на другой стороне, Дениска набирал темп и, не оглядываясь, бегом уносился к школе. На крыльце его уже дожидались друзья, завязывался «солидный» мужской разговор или легкая утренняя потасовка. Мальчишки, балуясь и смеясь, запихивали друг друга в двустворчатые школьные двери, мутузили портфелями, а потом под разрывающийся в безумстве звонок мчались на уроки.

Домой Тонька возвращалась одна. Тетя Катя – мамина знакомая уборщица из продуктового магазина – лишь всякий раз выбегала из подсобки, чтобы перевести ее через перекресток. На шее у Тоньки всегда болтался ключ на веревочке. Подходя к квартире, Тонька смешно вытягивала его из-под одежды, не снимая с шеи, вставляла в замочную скважину, изгибалась змейкой, и, провернув два оборота, отмыкала замок. Пила чай из большой кружки, не обедала – ждала Дениску. А он часто задерживался и приходил незадолго до возвращения с работы мамы. Но что удивительно, Тонька ни разу не пожаловалась на брата. Только моргала своими зеленющими глазами и молчала.

 

Вторая четверть близилась к завершению. Тонька училась ни то, ни се. Вроде и без троек, но как-то неуверенно, будто сомневаясь. Учительница жаловалась на ее замкнутость, отсутствие подруг. Мама помогала Тоньке справляться со сложностями арифметики и не поддающимися прописями. Дочь старалась, пыхтела, но к восьми вечера выбивалась из сил и начинала клевать носом прямо за столом. Приходилось умывать ее и укладывать спать, в то время как полные энергии Хрюша со Степашей еще вовсю болтали и повизгивали в передаче «Спокойной ночи, малыши!»

На родительском собрании родителям было велено купить детям карнавальные костюмы. В конце декабря затевался большой новогодний праздник для первоклашек. В субботу мама подхватила Тоньку и отправилась с ней по магазинам. Денис был предоставлен сам себе. До полудня валялся в кровати, потом с аппетитом позавтракал и взяв коньки и клюшку, помчался на каток. Домой вернулся лишь к обеду, замерзший, но довольный. Накидали сегодня парням из соседнего двора – выиграли всухую шесть - ноль.

Мама разогрела борщ, положила на тарелки гречку с котлетами и солеными огурцами. Дениска от пуза наелся, а потом вдруг вспомнил, что мама с Тонькой ходили за костюмом. Оказалось, ничего нужного не приобрели. Воздушные газовые платья принцесс, с крылышками и пайетками, категорически не шли Тоньке. В костюмах белок, лис, тигрят и всякой прочей живности она могла изображать только позвоночник. В обилии искусственного меха и складок запутывалась и терялась. Все на ней сидело колом, мешком, было велико и несуразно. Практически выходя из магазина, Тонька на витрине высмотрела обычный зеленый костюмчик – штанишки и свитерок. Не карнавальный, не праздничный. Просто зеленый трикотажный костюм, в котором в лучшем случае можно было изображать гусеницу. Но он почему-то так поразил Тоньку, что она остановилась, как вкопанная, и ни за что не соглашалась выйти из магазина. Пришлось маме сдаться и купить его Тоньке.

Дома Тонька тут же напялила обновку, забралась в уголок дивана и затаилась, с любовью поглаживая мягкую ткань. Дениска взялся было шутить над сестрой, обозвал ее

худосочным стручком, но тут же прикусил язык – глаза Тоньки наполнились влагой, и по щекам ручьями потекли слезы. Дениска даже испугался, а мама обняла и принялась поглаживать Тоньку по светлой головушке, что-то ласково приговаривая и жалея свою зеленую девочку-прутик.

Когда Тонька успокоилась, удалось все-таки выведать, что же такого особенного углядела она в незамысловатом наряде. Оказалось, что Тонька хотела прийти на праздник одуванчиком. Да, так и сказала: «Хочу быть одуванчиком». Мама с Дениской переглянулись, а Тонька призналась, что больше всего любит мультик про одуванчика, у которого был тонкий стебелек и толстые щеки. Дениска не сдержался и прыснул. Мама сначала с укором посмотрела на него, но и сама тут же расплылась в улыбке: «Мурзик мой, ну какие же толстые щеки? Мы тебя восьмой год откормить не можем – не девочка, а шкурка от яблочка». Тонька на этот раз не расстроилась, а лишь изо всех сил надула щеки и стала такой уморительной, что расхохоталась сама, а с ней и мама с Дениской.

 

Задумка Тоньки оказалась почти не исполнимой. Мама пыталась придумать для нее головной убор, испробовала несколько вариантов, но все было не так. Дениска, сперва отстраненно наблюдавший за происходящим, тоже включился в процесс и принялся экспериментировать. Он втыкал в резиновую шапочку пластмассовые соломинки, внутрь каждой соломины просовывал зубочистки, но все разлеталось на запчасти, как только они с мамой пытались натянуть это сооружение Тоньке на голову. Она молчала, терпела все, что ни делал с ней Дениска, вечером с надеждой ждала прихода мамы – а вдруг ей в голову пришла новая идея! Но декабрь заканчивался, а костюм одуванчика так и не складывался.

Дениска переживал за Тоньку больше, чем за себя. В один из дней он притащил из школы друзей и в общем мозговом штурме они просидели до позднего вечера. Мальчишки спорили, предлагая разные варианты, но решения найти не могли. Тоньке было ужасно интересно с ребятами. Наблюдая за сестрой, Дениска впервые, пожалуй, отметил, какая она веселая и смышленая девчонка.

Когда в дверь позвонили, мальчишки с Тонькой гурьбой вывалились в коридор. На пороге стоял папа Лехи - одного из Денискиных друзей. Было видно, что нагоняя не избежать. Мама попыталась извиниться и оправдать мальчика, мол, задержались, не заметили как. Но тут Тонька подошла к мужчине вплотную и почти шепотом спросила, не знает ли дядя, как сделать ей шапочку одуванчика. Дядя слегка оторопел, но наклонился к ребенку и также шепотом переспросил, о какой шапочке говорит Тоня. Тут разом, перебивая и перекрикивая друг друга, загомонили мальчишки. Каждый пытался объяснить Лехиному папе, над какой не решаемой задачей они безуспешно бились вот уже полдня.

Папа задумался, снял шапку и шарф, повесил пальто на вешалку и прошел с ребятами в комнату. Они долго обменивались идеями. В конце концов, папа предложил разойтись и пообещал назавтра что-нибудь эдакое придумать. На том и порешили.

Вечером следующего дня в Денискиной квартире было не разойтись. Снова в сборе были его друзья, как и обещал, пришел папа Лешки, а с собой привел еще и чудо-умельца дядю Игоря. К маме приехала подруга, они разместились на кухне и шили Тоньке варежки в виде листиков. Соседка тетя Поля заглянула на огонек случайно, да так и осталась. Ее идея изготовить еще и воротничок была встречена с воодушевлением. Последним в поисках жены явился сосед дядя Ося. Тетя Поля тут же дала ему распоряжение нести пироги из дома, был накрыт чайный стол, и вся компания с причмокиванием принялась уплетать и нахваливать их.

Тонька восхищенными глазами оглядывала ребят и взрослых, маленькими глоточками прихлебывала чай и была абсолютно счастлива. Дениска потрепал ее по макушке, и Тонька с благодарностью ткнулась головой ему в бок.

Благодаря взрослым соорудили не просто головной убор, а нечто особенное! Дядя Игорь изготовил из толстой проволоки шлем. Вместе с Лехиным папой они насадили на проволочную основу прутики-пружинки. Женщины аккуратнейшим образом обвязали каждый прутик, да и сам шлем, белыми шерстяными нитками и примерили на Тоньку, впору ли. Ребенок согласно закивал. Головной убор сел, как нельзя лучше, плотно и удобно. Тонька робко прошлась по комнате, пружинки на шлеме легко подрагивали. Никто не успел даже среагировать, когда Дениска подскочил к сестре, взял ее за руки и раскрутил. В движении проволочки сильно накренились, но удержались. В комнате раздались облегченные вздохи.

Оставался последний штрих – пушинки. Мама решительно открыла шкаф и достала свое зимнее пальто с белыми, меховыми бомбошками. Тоня испуганно вскрикнула: «Мамочка!» Но мама в секунду отстригла их и подмигнула Тоньке: «Сейчас мы такой одуванчик смастерим, всем одуванчикам одуванчик!»

Мама распорола нитки, мех развернулся пышными полосками. На глазок она отстригла небольшой кусочек и приклеила пушинку к одному из прутиков. Получился маленький меховой зонтик. Тонька тонким пальчиком едва коснулась его: «Одуванчик». А следом уже все - Дениска с друзьями, мама с подругой, соседи и даже Лешин папа с дядей Игорем - принялись клеить пушинки.

Поздним вечером состоялся показ. Тонька нарядилась в зеленый костюмчик, надела воротничок и варежки в форме листиков, а мама тихонько водрузила на ее головку шапочку. Тонька стала такой хорошенькой! Разулыбалась, помахала ручками-листиками и вдруг со всей мочи надула щеки. Получился настоящий одуванчик из мультика. Дядя Ося подхватил Тоньку на руки, поцеловал в щеку: «Цветочек ты наш, девочка наша маленькая!» И даже, кажется, прослезился слегка.

 

Через три дня перед началом школьного праздника мамы и бабушки наряжали девочек в сверкающие блестками платья, в костюмы снежинок, бабочек, белочек. Мальчишки гордо вышагивали в образах разбойников, пиратов, бэтменов. Были даже человек-паук и ниндзя. Тонька в скромном зеленом костюме стояла с мамой в уголке. Шапочка лежала в пакете на подоконнике.

Но вот зазвучала музыка. Завуч позвала ребят в актовый зал. Началась суета, так как не только дети, но и их многочисленные родственники разом устремились в пахнущий хвоей большой школьный зал. Тоня замешкалась немного, пока мама надевала ей на голову шапочку, и зашла одной из последних.

В центре возвышалась настоящая, живая, ароматная елка. Ее огромные ветки растопырили в тепле лапы и распушились. А на них покачивались большие, сверкающие, разноцветные шары, золотые шишки, блестящие как леденцы сосульки. Тоня задохнулась в восхищении. Такую большую, красивую елку вот так совсем близко она видела впервые. Тоня не удержалась, подошла ближе и прикоснулась к одной из веток. Иголки немного ощетинились, кольнули Тоню сквозь варежки, но не сердито, не больно. Тоня вытянула шею и вдохнула елочный, смолистый, живой аромат.

«Эй ты, марсианин, чо там нюхаешь?» - услышала она за спиной. Мальчишки из класса с хохотом принялись повторять: «Марсианин, марсианин!» Тоня испуганно повернулась к мальчишкам и тихо сказала: «Я – одуванчик!» Тут разразился просто гомерический хохот: «Марсианин-Одуванчик! Одуванчик с Марса!» Тоня стояла одна перед толпой хохочущих, кривляющихся и дразнящих ее ребят и думала о том, что нельзя сейчас зареветь, никак нельзя. С другого конца зала, пробиваясь сквозь плотные ряды родителей, к ней на помощь спешила мама. Тоня слышала, как она крикнула: «Тонечка, не слушай их! Тонечка, я сейчас!»

Но, откуда ни возьмись, прямо перед Тоней выскочил Дениска, а с ним и еще четверо парней. Дениска буром попер на мелких пацанов. Бить не собирался, только одному лопоухому и самому противному сунул под нос кулак: «Только вякни еще!» Рядом тут же закудахтали мамы и бабушки, раздались вопли: «Хулиганы, житья от них нет, вызовите охрану!» Подоспевшая мама встала между Дениской и возмущенными родителями, не дав им возможности схватить сына. Тоня, сжав перед собой ручки-листики, смотрела испуганными глазами. В них плескались слезы, но она изо всех сил держалась, чтобы не расплакаться. А когда маме удалось спиной оттеснить к ней Дениску, взяла брата за руку и прошептала: «Пойдем отсюда».

Чтобы погасить конфликт, завуч попросила Тонину маму забрать детей, а сама принялась успокаивать возмущенных детей и родителей. Дениска зло глянул на обидчиков, обнял Тоньку, и они с друзьями и мамой через зал прошли к выходу. Уходить было стыдно. Дениска знал, что правда на их стороне, но мама попросила подчиниться и выйти. Ей самой было до слез обидно за свою маленькую Тоньку, не увидевшую праздник, за хороших мальчишек - Дениску и его друзей – вступившихся за Тоню, за всех случайно объединившихся людей, которые помогли ее ребенку осуществить мечту стать одуванчиком. А еще было ужасно стыдно за завуча, так непедагогично «разрешившую» конфликт. Маме никак нельзя было плакать, но по щекам предательски потекли слезы, и ничего нельзя было с ними поделать.

Вдруг уже на выходе из зала они услышали громкий низкий голос: «Сквозь леса дремучие, по полям бескрайним, вдоль озер и рек шел я к вам на праздник! Не тут ли собрались ребята? Не готовятся ли они встречать Новый год?» В зал в длинной красной шубе, расшитой серебром, с мешком в руках, большой, высокий и совсем настоящий входил Дед Мороз. Окинув быстрым взглядом заплаканную маму, взъерошенных парнишек, хрупкую тоненькую девочку в зеленом костюмчике и совершенно очаровательной шапочке, Дед Мороз ударил посохом об пол: «Кто обидел здесь ребят, кто хотел испортить им праздник? А ну-ка, идите за мной. Не бывает в Новый год такого, чтобы кого-то можно было обижать. Не разрешаю никому портить праздник!» В этот момент Дед Мороз сунул Дениске в руки мешок: «Донесешь? Не растеряешь? Вижу, вижу, что не растеряешь. Мальчишки, помогайте другу, помогайте, несите мешок к елке. А я пока вот это чудо с собой возьму». Дед Мороз легко подхватил на руки Тоню и понес прямо к елке.

Праздник удался на славу. Дед Мороз просто притягивал и манил к себе детей. Он громче всех кричал и звал Снегурочку, вел конкурсы, загадывал загадки, показывал фокусы, бегал вокруг елки, догоняя ребят, жаловался, что совсем стар и бегать так быстро у него уже нет сил. Но глаза его – озорные, веселые – подзадоривали, и игры продолжались и продолжались. Тоня тоже бегала со всеми, хохотала, пряталась за елку, уворачивалась и снова выбегала прямо перед Дедом Морозом. И забыты были уже обиды, и мальчишки, еще недавно дразнившие Тоню, теперь держали ее за руки и вместе с ней носились по залу.

Пришло время раздавать подарки. Они лежали около сцены в больших коробках. Дед Мороз доставал увесистые, яркие и блестящие пакеты, бережно передавал их в руки детей, каждого хвалил и каждому говорил что-то приятное. Подарков было еще много, но Дед Мороз вдруг спросил: «А где это моя любимая девочка-одуванчик? Где этот прекрасный ребенок?» Тоня замахала ему ладошками-листочками: «Я здесь, Дедушка Мороз». Да звонко так! Дед Мороз приобнял Тоню: «Вот и тебе подарок, держи!» Тоня с благоговением приняла подарок, на секунду задумалась и… надула щеки. Дед Мороз расхохотался: «А ну-ка, ну-ка, еще!» И Тоня снова надула щеки.

Вокруг смеялись все – дети, их родители, Снегурочка, Тонина мама с Дениской и даже завуч. Несмотря на то, что она давно вышла из школьного возраста, сегодня и ей пришлось поверить в чудо. В чудо преображения директора школы в настоящего Деда Мороза, в его умение быть близким и понятным детям, в ненавязчиво преподанный урок чуткости и деликатности. А еще в волшебство необыкновенного новогоднего праздника, делающего из девочек одуванчиков, а из их еще не очень взрослых братьев настоящих защитников. Праздника, дарящего счастье и радость, и на время делающего даже взрослых людей немного детьми.

 

Декабрь 2015