— Ты что такая напряженная? Вся на нервах? — Яна пыталась безуспешно успокоить подружку. — Может тебе чай заварить? Ромашковый.

— Не поможет, — уверенно ответила Ульяна, продолжая пробовать застегнуть чемодан, куда в беспорядке запихала кучу вещей.

— Ты же сама так хотела попасть на стажировку к самому Пьеру Анри! Лучшему шеф-повару Москвы.

— Да это просто хрустальная мечта каждого здравомыслящего повара нашей страны.

— Так в чем же дело? — Яна оттолкнула Ульяну, вытряхнула из недр чемодана вещи, и стала аккуратно складывать их обратно. — Всего одна неделя. А мне остаться с девчонками только в радость.

— Вот именно! — осенило Ульяну. — Вот, что меня и тревожит, и беспокоит. Девочки!

— Не поняла. — Яна спокойно застегнула чемодан, хотя туда могло без труда уместиться еще дюжина вещей.

— Выйдем на балкон? — предложила подруга.

Перед их взорами раскинулся двор, засыпанный осенними позолотой. Все девочки были во дворе, наслаждаясь тёплой погодой. Антонина что-то слушала на плейере и танцевала, пиная ногами декоративный колер из листвы. Варвара, тоже в наушниках и с ноутбуком, уютно устроилась в беседке. Полина с помощью «солнечного зайчика» гоняла по газону и тропинкам бедного Муслима.

— И что? — восхищенно спросила Яна, любуясь пейзажем. — Красота. Просто идиллия вырисовывается какая-то.

— Знаешь, в последнее время я стала замечать, что начинаю не понимать своих детей. Как-то отдаляемся мы друг от друга. Вроде и работать стала не больше, и перестала, наконец-то, гоняться за призрачным женским счастьем. Всеми вечерами, всеми выходными я нахожусь дома, в кругу семьи. Но толку-то мало.

— Что именно?

— Вон, Тоня, неожиданно, без предпосылок, становится готом. Кожаные штаны и куртка, цветные пряди, цепи с крестами и черепами, макияж на всё лицо. Даже свои любимые золотые серёжки заменила на какие-то колючки.

— Ничего страшного, не паникуй. Просто у них в классе появилась новая девочка. Говорят, очень даже красивая, да к тому же круглая отличница. Одни словом, наша Антонина вмиг утратила своё лидерство. Вот и пытается твоя девочка таким образом либо вернуть утраченные позиции, либо просто выражает протест. Это пройдёт, и совсем скоро. Характер у неё не тот. Да и слушает она, уж мне-то поверь, по-прежнему свои любимы хиты, а не какую-нибудь готическую мрачноватую музыку.

— Ну, допустим. А Варвара? Вот что она с таким усердием и упоением слушает в компьютере, и при этом что-то шепчет себе под нос?

— У Вари в последнее время снова возникли проблемы с английским языком. А теперь у неё есть диск с видео уроками. Она у тебя совсем умница. Не забросила, не запаниковала, а нашла выход, и решает свою проблему вот таким весьма увлекательным способом.

— Спасибо, подруга, прояснила ситуацию, успокоила, — натянуто улыбнулась Уля.

— Кстати, чтобы Полина по утрам не капризничала, собираясь в садик, надо просто сказать пару волшебных слов. И процесс сбора значительно сократиться, — лукаво засмеялась Яна.

— Какие еще слова?

— А Петя уже в садике.

— Петя? — удивлению Ульяны не было предела.

— Да! Девочка влюблена. Прислушайся сама, о ком она всё время говорит. У Пети красивая футболка. У Пени на шкафчике «человек-паук».

Ульяне стало совсем грустно и тоскливо. Она поспешно вернулась в комнату, где стало хаотично ходить из угла в угол. Яна молча наблюдала за подругой, дожидаясь, когда гнев дозреет и выплеснется наружу. Недолго длилось ожиданье.

— Вот объясни мне только одно: почему ты об этом знаешь, а я – в полном неведении.

— Я тоже до вчерашнего вечера ничего не знала о проблемах девочек, но столкнулась случайно с Григорием. И он мне за чашкой кофе поведал эти секреты, находящиеся под грифом «секретно».

— Гриша? — как оказалось, в прошлый раз удивление ещё не достигло своего апогея.

— Гриша, — подтвердила Яна. — Ты только представь себе: девочки со своими проблемами и секретами идут ни родной матери, ни к крёстной матери, а к соседу! И он успокаивает Тоню, покупает Варе диск с уроками, а уж про Полину и говорить нечего. Григорий в неё души не чает.

Ульяна буквально рухнула на кровать. Новость разрывали сознание, всполошили массу чувств. Она схватилось за голову, затеребила волосы, испортив окончательно только что уложенную причёску.

— И что мне делать в этой ситуации? Строго запретить девчонкам ходить к нему? Или поговорить с ним серьёзно и на повышенных тонах. Поставить ультиматум: либо он перестаёт привечать их, либо я заявляю в полицию.

— Лохматая, рыжая бестия! — диагностировала Яна, наблюдая за смятением подруги.

— А что ты такая спокойная? — удивилась Уля, и переключила гнев на Яну. — Сидит довольная, и улыбается еще.

— А теперь и ты успокойся и сядь. Постарайся выслушать меня, а главное – услышать. Услышать душой, услышать сердцем своим. И, пожалуйста, не перебивай. — Яна в одно мгновение стала серьёзной и сосредоточенной.

Ульяна знала и такое состояние подруги, поэтому постаралась дыхательной гимнастикой привести себя в норму. Уселась поудобнее, приготовилась внимательно выслушать Яну.

— Всё. Я готова.

— Радуйся тому, что ты имеешь на данный момент. Конечно, я не стану тебя отговаривать стремиться к большему. Тем более, это желание у тебя маниакально обострённое. Но жертвовать тем, что сегодня приносит тебе радость и удобства совсем не стоит. Надо научиться ценить и беречь достигнутого. А иначе, в погоне за призрачным счастьем, ты никогда так и не научишься чувствовать это счастье.

— Википедия! — не смогла сдержать иронию Ульяна, хотя смеяться не было никакого желания. Правота слов Яны не вызывали ни йоты сомнения. Прописные истины, которые все знают, всё понимают, но вот выполнять почему-то не желают.

— А теперь на счёт Григория. Да, на первый взгляд это не идеал. Далеко не идеал. И на второй взгляд, и даже на двадцать второй. Весь он какой-то несуразный, нескладный, я бы даже сказала – пыльный. Но если смахнуть эту «пыль», то перед нами откроется бриллиант.

— Да неужели? — ирония переросла в сарказм.

— Я про его внутренний мир, про его душу. Такую широкую, такую бездонную. Это просто сгусток добра, тепла и света. Ведь сама замечала, что стоит с ним только пообщаться, как чувствуешь прилив бодрости и оптимизма, как пробуждается в тебе желание жить, куда-то идти, что-то делать. Даже просто радоваться каждому мгновению.

Ульяна начала медленно заливаться краской, сама не ведая на то причину. И чтобы Яна не заметила её состояние, сама перешла в наступление:

— А раз он такой хороший, бриллиант без оправы, что же ты проходишь мимо? Почему не хватаешь обеими руками и не держишь крепко-крепко?

Яна, что так не свойственно её характеру и жизненным принципам, неожиданно тяжело и горько вздохнула:

— А я пробовала. Да, да, не округляй глаза. Я пробовала. Но Гриша любит тебя. Слышишь? Он любит тебя и обожает твоих детей!

 

Стажировку пришлось прервать за день до её окончания. После телефонного разговора с Полиной, Ульяна бросилась в аэропорт.

Родной город встретил её мелким, но всё ещё тёплым осенним дождём. Она уже в зале ожидания собиралась отчитать подругу, но Яна опередила её:

— Сейчас сядем в машину, и уже там, наедине, ты выплеснешь на меня свой праведный и мною заслуженный гнев.

Признание собственной вины для Яны было равносильно подвигу, что поразило Ульяну так, что она на время утратила дар речи и запал гнева. Но, едва захлопнув дверку автомашины, Ульяна строго глянула на Яну:

— Ну?

— Самое главное: с Варварой всё в порядке. Операция прошла успешно, врачи гарантируют, что никаких последствий не будет.

— Да, это главное, — выдохнула Ульяна. — А теперь всё по порядку и с подробностями.

— В тот злополучный вечер я ушла на свидание. Ой! Только без истерик! Девочки к тому моменту уже легли спать. А меня, кстати, ждал такой мужчина, такой мужчина. Грехом было бы отказываться от такого приглашение. Знаешь, какой он?

— Это потом, — резко перебила её Ульяна. — Так что, дети оставались одни в доме?

— Не, конечно, — возмутилась Яна. — Я же не совсем сумасшедшая. Гришу попросила. Ой, не закатывай глазки. Не спал он на твоей кровати. На кухне, на диване примостился.

— Дальше, — вдруг дико захотелось закурить, но данный себе обет был пока сильнее этого желания.

— У Варвары, как мы потом выяснили, оказывается весь день болел живот. Но она мне ничего не говорила, поверь. А вот ночью – пожалуйста, гнойный аппендикс. Гриша вызвал «Скорую помощь». Антонину оставил присматривать за Полиной, а сам поехал с Варварой. До меня, сама знаешь, в минуты романтического свидания не дозвониться. Я просто отключаю телефон. Ох, что он вытворял в постели.

— По делу давай, — повысив голос, потребовала Ульяна.

— Так вот, Гриша с Варей поехал в больницу. Сидел около операционной, потом выкупил одноместный номер, и остаток ночи просидел около Вариной постели. А тут и я объявилась.

— Вот молодец, — язвительно заметила Уля. — А главное: вовремя.

Яна надула губки и нахмурилась, сосредоточенно смотрела на дорогу. Но отошла от «придуманной» обиды достаточно быстро:

— В этой ситуации имеется один положительный момент.

— Да неужели?

— Ответственность за младшую сестрёнку, переживание за Варю, окончательно выбили из Антонины всю эту готическую дурь. Теперь наша Тоня – прежняя милая, домашняя девочка.

— Посмотрим, — Ульяна бросила взгляд на часы. — До которого часа в больнице разрешены посещения? До семи, кажется?

— Да.

— Тогда вези меня сразу в больницу, а сама, будь так любезна, забери Полину из садика и отвези домой. Я приеду после семи.

А дождик между тем совсем закончился. Ветерок разогнал остатки туч, и выглянуло солнышко. Пусть уже осеннее, но всё ещё достаточно тёплое и ласковое.

Первое, что бросилось в глаза, когда Ульяна переступила порог палаты, это огромный букет. Сухие веточки и осенние листья, во всей своей богатой цветной гамме. Зелёные и красные, жёлтые и бордовые, коричневые и багряные. Палитра была просто завораживающая.

— Мама!?

— Варенька! — Ульяна бросилась к дочери, с осторожностью присела на краешек кровати, и осыпала лицо Вари горячими поцелуями. — Как ты, моя девочка? Болит?

— Немножко.

— Я разговаривала с врачом, и он обещал выписать тебя через три-четыре дня.

— Я знаю. Я уже достала его этим вопросом.

— Поэтому он от меня шарахнулся, говорит «это, что, у вас семейное: задавать один и тот же вопрос через предложение».

Варя улыбнулась:

— Он хороший.

— Что тебе принести вкусненькое? Я завра с утра к тебе приеду.

— Сырники, — немного подумав, ответила дочь.

— С изюмом?

— Ага.

— А что ты читаешь? — Уля заметила раскрытую книгу. — Может, твою любимую привести, «Незнайку»?

— Это мне дядя Гриш принёс, посоветовал. Михаил Коршунов «Рассказы и повести».

— И как?

— Где смешно, где грустно. Но интересно. Как говорит одна команда КВН: «здесь надо подумать».

Ульяну так и тянуло ещё раз полюбоваться осенней композицией красок.

— Это тоже дядя Гриша?

— Красиво! Правда? Он ещё одно короткое стихотворение прочитал, когда принёс букет. Я его попросила прочитать ещё раз и записала на телефон. Хочешь послушать? — Варя не стала дожидаться согласия матери и нашла нужный файл. В палате раздался тихий, грустный голос соседа:

— Серое небо в глазах

Не нордическое вовсе

Заблудилась в горах

Лохматая осень.

— Красиво, — согласилась Ульяна.

Из коридора донесся голос медицинской сестры, предупреждающий, что часы приёма закончились и всех посетителей просят покинуть палаты.

— До завтра?

— Пока, моя хорошая, — Уля еще раз обняла дочь и поцеловала. — Я тебе еще вечером позвоню, и не один раз.

— Хорошо, я буду ждать.

 

Варвара, видимо, предупредила сестрёнок, что мама выехала из больницы, и поэтому те ждали её у калитки. Полина с визгом, Тоня со сдержанной радостью бросились к ней на встречу.

— Привет!

— Привет, мои хорошие. Как вы тут? — она не могла не заметить большие перемены, случившиеся с Антониной. Волосы вернули свой привычный природный цвет, боевая окраска исчезла бесследно. Испарились все браслеты, кольца и цепи, любимые серёжки вернулись на место. Но главная перемена случилась во взгляде. Антонина за какую-то неделю вдруг стала такой взрослой, ответственной и серьёзной девушкой.

Ещё больше удивил женщину шикарный стол, накрытый в честь её приезда. Фрукты и овощи, нарезка из рыбы, колбасы и сыра. Два вида салата. Из микроволновки просачивался аппетитный аромат запекаемого мяса.

— Ого! — не смогла удержать восхищения Ульяна. — Это вы всё сами?

— Нет, — не стала лукавить Тоня. — Нам тётя Яна помогала.

— А где она сама?

— Уехала. Сказала, что ты ещё на неё немного сердишься, и лучше дать тебе время остыть.

— Ладно, — Ульяна уже совсем не сердилась на легкомысленную подругу. — И как скоро будет готово мясо?

Тоня бросила взгляд на часики:

— Ещё двадцать минут.

— Отлично. Пойду, переоденусь и помою руки.

Глядя в зеркало на уставшее лицо, Ульяна вспомнила слова подруги «он любит тебя и обожает твоих детей», и в одно мгновение на душе вдруг стало так легко, так светло. Словно тяжелая ноша, наконец-то, свалилась с её плеч.

— Серое небо в глазах

Не нордическое вовсе

Заблудилась в горах

Лохматая осень. — Почитала она четверостишье вслух и рассмеялась счастливо. — Надо же, запомнила после единственного прослушивания.

Она вернулась на кухню, где дочери продолжали суетиться около стола, протирали ложки, вилки, укладывали веером салфетки.

— Уже скоро, — объявила Тоня.

— Пойду-ка я к Григорию. Приглашу на ужин. Надо же человека отблагодарить как-то. Вы не против, девчонки?

— Конечно, нет! — Антонина даже обрадовалась.

— Ты его в саду ищи, — посоветовала Поля. — Он всегда по вечерам там сидит. На осень любуется. А что там любоваться? — она пожала плечиками. — Я не понимаю.

 

Григорий сидел на столом, засыпанного разноцветными листьями. И сидел, видимо, долго и неподвижно, раз последний осенний привет в виде багряного листочка упал на его плечо. Шурша позолотой, Ульяна подошла и присела на скамью, напротив Гриши.

— Привет, — тихо сказала она. Хотелось говорить именно шёпотом, наверное, чтобы не спугнуть уходящую осень

— Привет, — в тон ответил Григорий.

— Спасибо.

— Чай будешь? — он кивнул на термос.

— Не хочется перед ужином.

— Это да.

— Знаешь, что я сегодня поняла.

— Что?

— Возможность наслаждаться каждым мгновением жизни, получать удовольствие от каждой прожитой минуты – вот это и есть настоящее женское счастье. Удивительно то, что его не надо искать, за ним не стоит гоняться. Оно живет внутри самой женщины. Надо просто это понять и постичь.

Григорий слегка улыбнулся:

— Это формула и для мужчины подходит.

Ульяна положила ладошку на его холодную ладонь:

— Пошли ужинать. Мы все ждём тебя, — а взгляд добавил к простым словам совсем не простые чувства, которые только-только начинали зарождаться в душе счастливой женщины.