Остров одиннадцатый.

Ненаписанная глава

 

В этом году, на майские праздники, я, как и планировал, мысленно переносился на свои Острова, провел там несколько дней, вернувшись, решил записать то, что там со мной происходило.

Так выглядело начало этой главы:

 

«Май, как всегда, начинался дополнительными выходными, и я, не упустив возможности, отправился на Острова, расположился за столиком своего любимого кафе «El Sueno» на береговой пешеходной зоне Города.

Ко мне подсел улыбавшийся Томи:

- Привет, Вадим.

Я испытал deja vu:

- Привет, только не говори, что приглашаешь меня на остров Исполнения Желаний!

Томи рассмеялся:

- Тебе одного раза не хватило?

- Вполне хватило. Ты разочаровал тогда меня, рассеял мою наивную веру в чудеса. Ты лишил меня иллюзий! – я улыбнулся в ответ.

- Извини, извини. Ты надолго?

- На пару-тройку дней.

- Чем планируешь заняться?

- Не поверишь, ничем. Бездельем.

- Тогда есть идея. Приглашаю тебя с нами на Беллу.

- С вами?

- Да, я и Молли едем туда. Детей пристроили к друзьям. Поехали. Там будет некоторое событие, а кроме того прекрасный пляж и вино.

- Заманчиво. А что за событие?

- Мой отец женится сегодня.

- Поздравляю. Но удобно ли, я его и не знаю?

- Вот и познакомишься. Там не будет королевского бала. Все достаточно скромно. Поехали. Я ему про тебя рассказывал, он поклонник твоего города. Ему будет приятно тебя увидеть.

- Ты всегда умел уговаривать, - рассмеялся я. – Когда отбываем.

- В два по пополудни ждем тебя на причале. Знаешь, откуда паромы отходят?

- Конечно. Я даже один раз был на Белле с очень интересной дамой, правда, только на кладбище.

- Вот по пути и расскажешь о своих романтических похождениях. Я побежал, надо еще кое-что купить. До встречи.

 

Никаких сомнений не возникало, что Томи не более тридцати пяти лет, поэтому я полагал, что его отец должен быть моим ровесником, но меня ждало разочарование. У выхода с причалов острова Белла нас встречал мужчина намного старше меня: среднего роста, достаточно поджарый, с на удивление густыми, абсолютно седыми волосами. Он стоял, прислонившись к дверце сверкавшей на солнце серебристой Тойоты.

Широко раскрыв объятия, он обхватил Томи, похлопал его по спине, приложился щекой к щеке сына, потом, галантно склонившись, поцеловал руку Молли.

- Отец, знакомься, это Вадим из Санкт-Петербурга. Вадим, это мой отец – Ренато.

- Вадим, - встречавший тряс мою руку, - какой вы счастливец, вам повезло жить в одном из прекраснейших городов мира! Я был там три раза! Я до сих пор под впечатлением от его величавости и небывалой красы!

- Спасибо, - я улыбнулся, - я тоже всю жизнь влюблен в свой город.

- Вы можете ежедневно наслаждаться видами его шпилей и куполов! А Храмы!

- Нет, нет, Ренато, я вас разочарую, я живу на окраине. Но родился и рос в центре, меня почти каждый день водили гулять в Петропавловскую крепость, это было совсем рядом с домом.

Томи сел на переднее сидение, рядом с отцом, мы, с Молли, сзади.

Ехали недолго, вдоль побережья, остановились у двухэтажного отеля, окруженного сосновой рощей.

В холле нас встретила очень милая женщина лет сорока. Стройная, в строгом костюме, разбавленном легкомысленной косынкой повязанной вокруг шеи. Каштановые волосы ниспадали крупными локонами на плечи, карие глаза хранили в своей глубине веселый, озорной огонек.

- Виктория, привет! – Томи подошел к стойке регистрации. – Мы сегодня с товарищем. Надеюсь, у тебя найдется еще одна свободная комната. Знакомься, это Вадим.

Женщина протянула мне руку, я аккуратно пожал теплую ладонь:

- Очень приятно.

- Мне тоже, меня зовут Виктория. Сейчас дам вам ключи, - она зашла за стойку, Томи проследовал за ней, что-то тихо говоря.

Женщина с удивлением оглянулась на меня.

- Вадим, лучшая комната вам обеспечена, - сказала она по-русски, без какого-либо намека на акцент. – Редко здесь можно встретить земляков. Можно ваш паспорт?»

 

Написав эту пару страниц, я застопорился, ну, не писалось никак!

Пытался через недельку продолжить, но строки не заполнялись словами, все отвлекало, было никак не сосредоточиться на сюжете.

Так и забросил этот текст. Сохранил его, на всякий случай, на своей странице в «ВКонтакте» в разделе «Заметки». Это, чтобы он был всегда доступен: на работе, в интернет-кафе, на смартфоне, короче, всегда и везде, хоть за своим, хоть за чужим компьютером, вдруг случится просветление, и возникнет желание дописать.

Так и пролежала нетронутой эта заметка уже почти полгода.

А сегодня я получил e-mail. Письмо, которое я не то что не ждал, а в появление которого никогда бы не смог поверить, если бы сам его не увидел и не прочитал.

 

«От кого: <Vika@gmail.com>

Кому: Vadim Sazonov <sazonov1960@mail.ru>

Дата: Пятница, 7 октября 2016, 12:32 +04:00

 

Привет, Вадим!

Это Вика с острова Белла, если ты еще меня помнишь. :)

Даже не знаю, с чего начать.

Долго хотела написать, но все откладывала, ждала, что ты допишешь сам свой рассказ про Одиннадцатый остров. Я нашла в твоих заметках в Контакте его начало. Все ждала. Кстати, спасибо за то, что я «очень милая женщина». Возраст мог бы и не указывать. :)

Но прошло уже полгода, а ты так и не собрался дописать. Попробую похулиганить и дописать его за тебя. Нет, конечно, это не будет рассказ, это скорее мой взгляд на те дни, которые ты прожил в моей гостинице.

Когда вы приехали, мне сразу же Томи нашептал, что ты писатель из Питера, как тут было не растаять, да и внешне ты произвел очень классное впечатление. Это правда! И еще, когда ты прожал мне руку… Нет об этом рано. Пусть будет так, что ты мне просто сразу понравился, к чему какие-то стеснения, буду писать честно. Мне сразу захотелось быть с тобой.

Я не сомневаюсь, что в те майские дни никто, кроме тебя, не знал мою историю. Только ты тогда знал ее во всех деталях, до мельчайшей подробности. Но может за прошедшее время она стерлась в твоей памяти. Напомню. Эти оправдания, скорее всего, от смущения, что я пытаюсь что-то написать. Пробую заменить настоящего автора, пересказать тебе то, что ты придумал..

Короче, я начинаю, можешь не читать!

Родилась я в Зеленогорске, это, как несложно догадаться, под Ленинградом (под Петербургом, если по-современному). Я была третьим ребенком в достаточно бедной, обычной для советских времен, семье. После школы работала официанткой в ресторане «Олень», а потом, через несколько лет, повезло устроиться буфетчицей в ДК Ленсовета, на проспекте Кирова. А там, как известно, проходили гастроли многих заезжих. Приехал туда и Джузеппе со своим оркестром. Там он меня и увидел. Итальянские ухаживания затмили разум в одно мгновение.

Мы поженились.

Уехала я к нему в домик в маленьком городке под Миланом.

Я думаю, что всем моим подругам такое счастье и не снилось – итальянский дирижер, собственный дом, Милан, Италия, заграница и все прочие прелести. Действительно, все было прекрасно. Через год родилась первая дочь, еще через год – вторая. Я не успевала задумываться, я была вся в своих детях, пока они были еще совсем маленькие, и в обожании мужем. Все было чудесно – гувернантка, повариха, тетенька, которая убирала дом, все, как в сказке. Но излишнее свободное время начало подтачивать представление о счастье. Это было счастье в золотой клетке. Джузеппе вечно в Милане, с утра и до вечера, со своим оркестром, а я дома, одна. Мне, выходить куда-нибудь без мужа, было не положено, я очень скоро поняла, что даже не могу об этом заикнуться. Дома мне не позволяли даже посуду помыть, когда дети немного подросли, я могла быть с ними только, когда к ним не приходил очередной учитель. Дочки знали по три языка, играли на рояле, гитаре и скрипке, их возили ездить на лошадях, мне порой казалось, что они забудут, как выглядит мама.

Нет, я не бросилась к алкоголю, я не впала в депрессию, я научилась читать, не в том смысле, что понимать буквы, я нашла в этом огромное удовольствие. Чтобы чаще быть с детьми, я брала уроки вместе с ними - я научилась играть на рояле.

Но золотая клетка угнетала. И, в конце концов, привела к восстанию.

Мы развелись, было очень тяжело, он настоял на разделение детей – старшая осталась с ним, младшая уехала со мной в Россию, в Питер, в Зеленогорск.

А там – тяжелые времена, хотя, когда они у нас были легкими?

А тут подвернулась подруга детства. Она уже второй летний сезон работала на Островах официанткой. Языкового барьера у меня не было, и я ринулась сюда. Попала в гостиницу на Беллу к Сержио Арнелли. Ему тогда уже было под семьдесят. Он смотрел на меня, как на икону, он даже боялся говорить со мной. Умер он через год, детей у него не было, он оставил мне гостиницу.

Так я и поселилась на Белле в качестве хозяйки отеля.

Вспомнил мою историю?

Ну, слава Богу!

Прошли годы. Дочка, которая была со мной, уже учится в Университете на Центральном, старшая стала известной пианисткой, выступает в Европе, часто заезжает, Джузеппе счастлив, он просто светится, когда присутствует на ее концертах. Он на наиболее значимые ее выступления обязательно покупает мне билет и оплачивает перелет.

Что сказать, мне очень повезло, что он когда-то, приехав с гастролями к нам, зашел в буфет выпить кофе, который по их меркам этим словом нельзя назвать!

И вот приехали вы – ты, Томи и Молли - на свадьбу Ренато.

Поселились в моей гостинице и умчались в церковь, а затем на торжественный ужин, а я порылась в интернете, нашла твою страницу на литературном сайте и прочитала все твои рассказы о наших островах, и еще несколько других.

Вы вернулись поздно. Молли ушла в номер, а вы с Томи еще на какое-то время уселись в холле, заказав вино. Долго о чем-то беседовали, я уже вся извелась, теряла надежду, что вы когда-нибудь расстанетесь, и я, наконец, смогу с тобой поговорить, посидеть…

Вот только не надо мне врать, что в тот момент, когда ты пожал мне руку, ты не почувствовал тоже, что и я! Я всегда буду уверена, что такие ощущения бывают только обоюдные. Одно прикосновение и сразу полная уверенность – это человек, с которым тебя что-то свяжет, который не просто пройдет вскользь по твоей жизни. Я не писательница, я обычная тетка, не знаю, как тебе объяснить это чувство, которое возникло сразу, без каких-либо сомнений.

Наконец Томи ушел, а ты сидел, сидел и ждал, когда я подойду и сяду рядом. Не спорь, ты этого ждал, ты ни на секунду не сомневался, что я подойду. Даже себе не пытайся соврать!

Я подошла.

Мы сидели до утра. Мы почти не пили, хотя я и принесла бутылку отличного вина. Мы задымили весь холл, но почти не пили. Мы говорили без умолку.

Но тогда я уже сделала одно открытие. Оно меня гнетет до сих пор.

Дело в том, что читая твои рассказы, пока вы были на свадьбе, я сложила для себя вполне определенный твой образ – немного романтичный, чуткий, понимающий, ранимый и тому подобное. Но вот реальное общение, и передо мной совсем другой человек – немного насмешник, замкнутый трепач. Ты был готов говорить обо всем, кроме того, что тебя действительно волновало. Ты представился мне двуличным – один пишет рассказы, другой сидит передо мной. Я никак не была к этому готова, я терялась.

Даже не могла подумать, что ты такой закрытый, как только что-то, что тебя реально волнует – общие фразы, шутки или молчание.

Хотя что-то и удавалось из тебя вытянуть. Так, крупицами. А мне же хотелось узнать тебя настоящего, но так и не смогла понять, где ты настоящий - в жизни или в рассказах?

Эта твоя раздвоенность меня просто убивала. Если ты настоящий в рассказах – хочется перед тобой раскрыться, поделиться сокровенным, если ты такой, как представляешь себя в жизни, то становится неприятно. Ты пытаешься производить впечатление совершенно неэмоционального, рассудочного человека.

Ты же говорил: «Зачем нервничать, не спать, если кому-то плохо, этим никому не поможешь. Надо помогать действиями, а не собственной бессонницей». Меня коробило от этих слов, как можно подчинять чувства разуму! Разве можно управлять переживаниями? Неужели все те переживания в твоих рассказах – это только тонкий расчет задеть читателя, увлечь его? Мне твоя рассудочность больше напоминала равнодушие, а это пугало.

Твои рассуждения по поводу независимости и свободы. Ты, похоже, сам не понимаешь, что грань между свободой и одиночеством очень зыбка, ее можно переступить, не заметив. Твои рассуждения о твоей самодостаточности, что тебе интересно самому с собой – мне кажется, это всего лишь поза, придуманная тобой роль, которую ты привык разыгрывать перед другими.

Может это не твоя свобода, а просто ты никому не нужен, ты когда-то испугался чьей-то близости

Я не про постель, я совеем о другом.

Ты же сам мне рассказывал, что в Питере теперь нет проблем – есть клубы, где пару раз в неделю встречаются одинокие люди, чтобы заниматься сексом, даже не запоминая имен друг друга. Я о другом, я о душевной близости, которую гораздо сложнее поддерживать. Да, для этого надо в чем-то себя ущемить, но зато получаешь такое ощущение, которого никак больше не добиться.

Как ты умело делал вид, что не понимаешь, о чем я?

Мне трудно объяснить. Но вот представь, ты в очередной раз слушаешь «Chi mai», сколько раз ты просил меня сыграть эту вещь. Вот подумай, почему она кажется совершенно печальной – потому что фильм, известный всем, был таким печальным, или все же фильм так печален из-за этой мелодии? Так и в жизни, никогда нельзя разобраться, что придает ей тот или иной оттенок, надо просто быть самим собой, не бояться проявлять чувства. Наверное, это женское, на твой взгляд, рассуждение, но я в это верю!

Помнишь, мы заговорили про свадьбу Ренато. Твое мнение, что он женился, потому что стал старым, нужна помощь. Как ты мог такое рассуждение применить? Он влюблен в свою жену, это видно невооруженным взглядом. Зачем ты строишь из себя такого циника? Никогда не поверю, что ты видишь в желании очень зрелых людей соединить свои жизни только прагматику. Не ври, ты бы не написал своих Островов, если бы так думал!

Почему ты только перед белым листом, на котором пишешь свой текст, не боишься быть самим собой? Что тебя так напрягает в общении с реальными людьми? Зачем эта маска?

Ты вспомни наши три дня.

Мы говорили, мы гуляли, я возила тебя к «La clinica de Adan», ты хотел увидеть эту гордость нашего острова, потому что тебя тронул чей-то рассказ о семье и потомках Адама. Ты мне рассказывал про Софию, про которую я уже читала, мне казалось, что я вижу, что ты веришь, что такая женщина была и ты с ней знаком. Я смотрела на тебя, и не сомневалась, что был Адам и его потомки. Я даже поверила в Остров Голосов.

Мы с тобой практически не расставались эти три дня, но ты ни разу даже намека не сделал, что мы должны уединиться в спальне. Ты не думал об этом. Тебе ни это было нужно. Тебе нужно было общение, тебе нужно было то, что и ты почувствовал, когда пожимал мне руку. Каждому нужен человек, который его понимает. Не говори, что это не так!

Я с нетерпением жду, появиться ли когда-нибудь зарезервированный тобой зачем-то Двенадцатый Остров?

Ты же уже написал финальный остров – Тринадцатый, в котором описал свой и мой любимый Бергамо (недаром эта глава называется «Остров Моей Мечты»), я почувствовала, что он и есть твоя мечта, как и все придуманные тобой острова – это фантазии, в которых ты пытаешься придать мечте реальные черты. А не страшно тебе реализовывать мечты только в текстах, ты не боишься потеряться их в жизни?

Я, уже после твоего отъезда, прочла твою повесть про мой родной Зеленогорск (она называется «Терийоки»). Я уверена, что ты и там среди всех этих мрачных и реалистичных историй создал один фантазийный образ в главе «Чиполлино» - это твоя мечта: писатель, который живет в Бергамо, это единственная глава, где ты не побоялся переступить рамки реализма. Эта глава вызвала у меня самые сильные эмоции! Я ее перечитывала – это как надежда человека на то, что жизнь не напрасна, она прекрасна, даже, когда она сталкивается с горем.

Ты можешь сколько угодно расхваливать свободу и независимость, но ты уверен, что это все же не одиночество? Зачем-то, в конце концов, ты придумал меня, зачем-то придумал те три майских дня, которые мы провели вместе, зачем-то придумал наши задушевные беседы и споры. Зачем, если все, действительно, тебе так хорошо самому с собой?

Прочитав, все, что у тебя выставлено на сайте, поняла, зачем ты придумал, что я родилась в Зеленогорске, зачем ты поселил нас с Джузеппе на пути электрички от Милана в Бергамо. Это мне все ясно – ты прописал меня в своих любимых местах. Но так и не могу до конца понять, зачем ты меня вообще придумал, если так и не открыл мне себя настоящего?

Не обижайся за вольный пересказ твоего сюжета про Одиннадцатый остров.

С надеждой на понимание, Вика».

 

Я несколько раз закрывал и открывал письмо, даже выходил из интернета, возвращался, но письмо не исчезало.

 

7 октября 2016 года.