Читайте и знайте ее удивительную историю. Или поезжайте туда (на третий день празднования ТРОИЦЫ). В этот день там ежегодно собираются христиане, проходит богослужение.

 

В Зуевке, Несмеяновке, в Летниково, Ореховке, в поселках Крутенький и Березовый, в других окрестных селах до середины шестидесятых годов ХХ века это место еще называли «Кузьминов родничёк». Он находится между бывшим поселком Крутенький и селом Летниково. Если следовать туда степными дорогами из Зуевки юго-западным направлением. Расстояние до пустыньки этой дорогой будет километров 12.

 

Вот уже много лет в эту пустынь собираются верующие из разных мест в определенные дни, в религиозные праздники. Раньше люди ходили туда пешком с верой избавления от физических и духовных недугов, в целях освобождения души от грехов. Зимой и летом шли они туда, терпеливо преодолевая свои болезни, непогоду и усталость.

 

В 1960 году я впервые посетил это удивительное место, услышав о нем загадочные таинства, работал киномехаником на поселке Березовый. Селяне тогда любили смотреть кино, поэтому и жители поселка Крутенький обязали меня ездить к ним с кинопередвижкой. Один раз в неделю я к ним приезжал на колхозной подводе, демонстрировал там кино в частном доме.

 

Там мне и подсказали, что на поселке проживает некий дед Рыбок, который любит о старине рассказывать и в поселке он всех старше. Я его и посетил.

Когда я зашел к Денисовым, дедушка лежал на русской печи, я поздоровался с его дочерьми и с ним за руку, сказал о цели моего визита. По совету дочерей и с моей помощью Рыбок спустился по ступенькам на пол. Уселись мы с ним для беседы в горнице. Старичком он оказался маленьким, щустреньким и, что особо меня обрадовало, разговорчивым, хотя и не сразу.

 

О Крутеньской пустыни прошу его рассказать.

- О Кузьминовом родничке штоль тебе рассказать? – переспросил он. - А чево о нем рассказывать? Все слыхали и все в нево ходють, - он рассмеялся, глядя то на одну дочь, то на другую. Но те ему посоветовали рассказывать, мол, человек он новый и тебя об этом просит.

 

- Ну. Кузьма жил в пустыне, старец. Он ее первым и обосновал. У землянки жил долго, потом саманушку люди ему сложили. Экий был загадочный этот старик. Сазон мне о нем рассказывал, еще мальцом он к нему верхом с пахоты ездил. На стане полевом уселись мужики кружочком - кашу сливную собрались есть, обедать, а соли не оказалось. Такая у них оказия вышла. Мужики за солью Сазона у пустынь и отослали. А мальцу - ему чево? Он и поскакал, мигом - и тама. К крыльцу подъехал, а дед кисет ему с солью уже подаеть, говорить «Вези соль-то быстрей. Мужики, небось, тебе заждались, кашу без соли сварили.

 

А там он себе, Кузьма-то родник за ручьем выкопал, - рассказывал мне дальше дедушка, - к нему народ стал страждущий приходить. Исцеляться к нему ходить стали на Пасху, на Святую троицу и в дни Светлого Крешения.

Ды ты пройдись по поселку-то и спроси; от хвори там народ как лечится, от испугов, от других недугов? И тебе посоветують, мол, иди у пустынь и водицей родниковой спрыснись. Она теперь святая, после того, как старик туда пришел.

 

Поэтому и в прошлую войну Гражданскую народ туда валом валил, а в Отечественную и подавно. Особенно женщины вдовые туда в войну шли и шли. Живой был еще Кузьма, а можеть и ево ученики. Они им точно судьбу и предсказывали. У плену ли, убитые ли, живые ли их мужья и сыновья, он узнавал - и они.

 

Эти легенды о пророке старце долго еще и потом передавались из уст в уста нашим народом. Слышал я и позднее рассказы о старце, который долгое время жил в Крутеньской пустыне. Эту историю мне рассказывала бывшая жительница Крутенького, Натарова Анна. Она ровесница дочерям Рыбока, которые меня добродушно тогда в свой дом приняли и которые потом показали тропу в пустынь. Она рассказывала:

 

И эта быль тоже о Кузьме-провидце, о приехавших к нему двух женщин. Я ее от своей бабушки еще слышала. Они приехали из Несмеяновки или из Ореховки, И тоже старец их встретил у своего жилища, не давая женщинам переступить даже и порога его кельи. Он их тут сначала внимательно выслушал, а после этого указал на одну из них, говоря «Ты доченька на мою проповедь оставайся, одна ее послушаешь. А ты миленькая, - обратился он к другой, - возвращайся быстрей домой. Так богу угодно».

 

А поскольку ослушаться старца, пустынника в то время не решался никто, она на подводе домой и уехала. А другая женщина хотя и с волнением, но службу выстояла до конца и заторопилась тоже уходить домой. Идти ей придется теперь пешком и к тому же одной, поэтому она и волновалась. Но подошел к ней Кузьма и опять загадочно сказал: "А ты доченька не торопись, успеешь. На лавке подождеть тебя твоя соседка".

 

Вряд ли догадалась она намека старца, но не трудно нам понять ее потрясение, когда придя в свое село она и услышит весть о внезапной смерти ее попутчицы. Говорили, к ее приходу покойную успели по обычаю уже обмыть, обрядить и положить на лавку в передний угол, под цветы, лампаду и под иконы.

 

А еще удивлялись его прихожане, разговаривая промеж собой «Интересно, а чем же наш старец питается, уж не святым ли только духом?» Говорили, что Кузьма запрещал им делать ему разные приношения. Хотя чему удивляться-то, если местность, где облюбовал устроить себе жилище старец, по природным дарам была более чем щедрой. Много там разных ягод летом поспевает, есть там в низинах целые заросли лугового чеснока, встречаются там целые кулиги зверобоя лекарственного, солодового корня, картофеля полевого и других ценнейших лекарственных и съедобных растений.

А на возвышенных местах, на холмиках и крутоярах, ближе к пустыни, росла издавна чилига мелкостебельная и полынь серебристая. Из этих растений местные жители заготавливали веники для себя и на продажу. Считалось, веники, если заготовлены в пустыне, они особо прочные, гибкие, более ноские и целебные.

 

Рассказывал мне Рыбок (по метрикам он Денисов Александр), как в его молодости (1915 – 1920 годы) в их пустыне появились еще два странника; Михаил и Федор. Предполагалось, что они раньше в святом логу жили, за Сашиновой горой от Зуевки

- Но к тому времени наш Кузьма стареньким уже стал. И он их принял себе на замену, а можеть и от репрессий их укрыл, - высказывал свои предположения Рыбок. - И правильно поступил, во-первых, он им передал накопленный опыт проживания в его пустыне, во-вторых, он им успел передать и глубокую веру в бога, опыт служения людям, которыми сам обладал. Говорили, что сам он после этого тихо и смиренно представился богу.

 

Но разговор шел между местными людьми о том, что и эти старцы там на надолго не задержались. А связано это было наверняка с былыми притеснениями властей, которые начались после закрытия Зуевской церкви (июнь – 1932 год) и других событий. Именно при закрытии церкви в Зуевке был зарезан активист сельского совета, секретарь местной партячейки Денисов Алексей Ильич. А это не осталось без отместки. Начались гонения на верующих, отправили в ссылку звонаря Рагузина Афанасия и самых верующих прихожанок Шмойлову Уляшу и Пенькову Александру. Говорили, после этих событий и домик старцев у того святого родника был разобран, а дом Денисова в Зуевке подожжен.

 

Но и эти события не уменьшили веру людей в силу духа и в чудо Крутеньской пустыни, которую они так и продолжали посещать. И там все такие же происходили странности. О них Анна Натарова мне тоже рассказывала:

- Однава с поселка Крутенокий пошли наши женщины в пустынь за серебристыми вениками. Там землянка бывших старцев уже на половину была завалена, но могилка Кузьмы и крест были целыми. Походили они вокруг нее и решили рядом с крестом веников наломать. Но послышались три глухих слова «Явилися, рабы божии!?».Три слова, от которых женщинам стало не по себе. И они поспешили уйти из пустыни без веников.

 

И все же как манила и манит теперь людей та Крутеньская пустынь.

Вот и я, когда услышал о ней первые подробностии от Рыбока, то сразу же и поспешил увидеть ее собственными глазами. На лыжах туда поехал, зимой, в мороз лютый поехал, не поленился. По заячьим тропам шел я туда с охотничьим ружьишком. Приехал, а там сказочный пейзаж, красота зимняя, первозданная, вокруг все в инее, белым бело и сказочная тишина. И только одна строчка лисьего следа виляла на снегу. По ней я и пришел к могильному холмику старца и единственному кресту. Деревянный, покосившийся от времен крест, который стоял одиноко и сиротливо на простуженном зимнем поле, привлекая к себе пробегавших мимо диких зверей. Походил я тогда там, посмотрел вокруг, молодой был. И мысли мои были еще свежими, перспективными.

 

И еще раз я пустынь посетил, но уже позднее, лет тридцать спустя. Теперь я был не один, а с бывшим жителем поселка Крутенький, с Иваном Григорьевичем Кортуновым. Его год рождения как ни странно, но совпадал с годом закрытия церкви в Зуевке с годом гонений тех старцев и верующих.

Ехали мы тогда с ним в село Летниково по делам колхозным той самой проселочной дорогой, которая пустыню не минует. Около нее остановились,

походили по ее территории, нашли бугорок, где когда-то была землянка последних старцев; Федора и Михаила. А рядом с ней добрыми людьми, их мастеровыми руками была выстроена самодельная часовенка, рядом срубовой колодезь и железный крест, на месте того креста деревянного. На нем был прикреплен рукописный портрет старца,Кузьмы, работы местного художника Ивана Ивановича Голубенко, с которым я дружил до последнего его часа. С рамки смотрел на нас старик, обросший весь, лица чуть видно, глаз цыганские, угольно черные, острый взгляд. Он в монашеском облачении, цветы свежие вокруг креста и на кресте.

 

Художник Голубенко, родом из Несмеяновки, говорил мне, что портрет старца о писал с фотографии, которую ему дали его селяне.

 

Иван Григорьевич все ходил по пустыне, вспоминал, мне рассказывал:

- Пустынь нас всегда к себе манила своей таинственностью, природой красивой, ягодами. Устанем, пока летом сюда идем, жарко, пить захотим. А тут родничок в овражке ключиком холодным бьет, ягод разных вокруг навалом. Наедимся их, кручи все крутые облазаем, овражки все проверим. Обратно домой придем еще больше уставшие, но довольные.

 

А однажды, во время войны это было, нас тут пугать кто-то стал. Только мы направимся в светелки, а там хлопки. А нам было-то, мне 9 лет, другим чуть больше, кому и меньше. Думаем, уж не пустынник ли воскрес?

Посоветовались, и решили понаблюдать издали. К вечеру заметили идущую женщину в Пустынь. Она с узелком в руках. Узнал в ней мой дружок Васька тетку свою. Она незамужняя, ходила в пустынь на свидание к мужчине, который жил тут, как оказалось.

Долго ходила. Потом по поселку слух прошел, забрали его милиционеры, посчитав его за дезертира. А наша женщина так и продолжала ходить туда еще потом долго.

 

P. S. - ПРОРОЧЕСКОЕ БЛАГОСЛОВЕНИЕ ПОЛУЧИЛОСЬ У СТАРЦА КОСЬМЫ...

 

Стекается народ православный в его пустыньку степную (Крутеньскую, Несмеяновскую, Летниковскую, Ореховскую, Самоольно-Ивановскую) в этот праздник и в другие праздники, где он проживал.

 

Прибыли и мы туда, к его покоям, к прославленным, святым местам, которые теперь неспокойные, судя по этой линии высокого напряжения, нависшей над его могилкой. Зато путники в этой необъятной степи не заблудятся, не проедут мимо этой линии, этой пустыньки, этого колодца с целебной, светлой водицей, завернут к былому житию Косьмы, Михаила, Федора, посетят могилки их, покланяются, помолятся, подумают о вечном, попьют родниковой водицы.

 

На сколько мне припоминается, на месте, где положен кем-то этот камень была их землянка, в которой трое этих старцев и проживали. А теперь на ее месте буйные заросли вениковой чилиги...

 

А далее - степи и степи..., необъятные их просторы.

 

Не безразлично нам с Раисой Васильевной был и наш обратный путь в Зуевку, который пролегал мимо пустующей теперь территории, где когда-то проживали жители несуществующего степного поселка Крутенький.

На их кладбища мы заезжали, чего от них осталось, сфотографировали..