На взморье, у прибрежных скал, Где правит бал Борей суровый, Поэт Онегина читал Мадмуазели Гончаровой. Но, не дослушав сей роман, Прервала классика Наташа: — Пардон, мон шер, вы графоман — Барков и тот рифмует краше. Слова — страшней, чем пистолет, Чем яд змеи, чем спирт палёный. И бездыханным пал поэт, Смертельным словом уязвлённый. А после мрак, и мёд речей, Поэт в гробу, невеста в коме — Про леденящий случай сей Поведал мне старик-еврей На чаепитии в дурдоме. |