На память тому, К кому так хочу, И верю в неизбежность встречи. И пусть мой труд Тебе напомнит, друг, Что перед нами еще вечность. ===================== Это было в ночь на воскресенье, Когда прохлада уже на плечи легла. За окном прошло наводненье, И вздохнула облегченно земля. Озон чистый в квартиры ворвался, Не смог лишь в келью мою, Где дым сигарет трепыхался, На меня нагоняя тоску. Одиночество, дела и заботы В ледышку сердце сковали. И заморозки на работе, И я у шефа в глубокой опале. А плюсом еще трактаты Ницше, Потерянный в душе покой. Лечу ли вверх? Ползу ли ниже? Зачем живу? Кто я такой? В миг вспыхнуло презренье К друзьям, врагам, к себе самому. И дикое желанье в расслабленье Родилось в воспаленном мозгу. «Пора немного охладиться» - С экрана порой произносит Кузьма. Может и правда, стоит забыться, На жизнь посмотреть из другого угла? Но финансы мои вновь запели, Дыра в кармане совсем не причем. Да желанье совсем уж заело, Пришлось наслаждаться вином, Что подпольно где-то разливают, Разбавляя технический спирт. Акцизные марки налипают: Пей же, Россия! Она же горит. Сказано – сделано. В чем же вопрос. Торговая точка рядом, под боком. Проснусь ли я? Уйду ли в навоз? Кто знает? Все мы ходим под Богом. Первая пошла, как всегда, хорошо, Все язвы мои по пути обжигая. Через мгновенье уж стало легко. И душе моей, что в дыму утопая Захотелось кое-какую культуру, И я включаю вновь магнитофон. И «Ласковый май» и «Sepulture» - Для упоенья широк диапазон. После второй мне б остановиться, И повысить словарный запас. Но подлый закон, как говориться, И жадность осоловевших глаз. Пустела бутылка, кончалась закуска, Дым сигаретный плавал вокруг. Был я один, и было мне грустно. Я спать собирался, как вдруг. Оторвав от предвкушения сна, Отодвинув его на расстоянье, В мою комнату вошла Она, Вся в воздушном одеянье. Её глаза, как две звезды, Как океан после стихии. Движенья грациозны и чисты. Так шествуют только богини. На краешек кровати тихо села, И улыбнулась мне слегка. Как будто в миг вдруг прилетела Моей любви далёкая весна. Я. Кто ты, о милое творенье, Мечта поэтов всех мастей, Художников эпохи Возрожденья, Эрато ли тебя послала мне? Тогда придётся вкусить огорченье – Я в руки давно не брал уж пера. А может ты горячка белая, Подружка суррогатного вина? Невезение. Уйми, уйми своё волнение Адреналин тебе сегодня ни к чему Просто-напросто: я – Невезение, Корректирую твою судьбу. Я. Ах, вот ты какая, Невезучка моя! Фортуна, повернувшаяся задом. В мужском обличье ждал тебя, Чтоб почесать кулаки в усладу. Я б тебе в ухо, я бы под дых. Под гжель расписал, хохлому Далее шел наш великий язык, Который без стыда передать не могу. Невезение. Какие слова! И чувства! И жесты! Тебе бы только на Таганке играть. Ну что же, в поединке честном Я твой вызов готова принять. Давай поспорим на разные темы, Любая правда в них рождена. В пух разобью я твои теоремы, Опровергну любые слова. Я. Я родился в живописном уголке, Между прочим, в белой рубашке. И была предназначена мне Жизнь, как райской пташке. Но вот ты, судьба -злодейка, Мою жизнь перевернула вспять. И цена ей теперь – копейка, Да и кто её захочет взять? Не отдать её запросто так, Даже кровному врагу своему. Не гений я, но и не дурак, Здраво мыслить иногда могу. Вот был бы я, хотя б здоров, По другому каналу бы плыл – Давно приобрёл себе кров, Лес посадил, да сына родил. Я горячился, и даже кипел, Говорил на высоких тонах. А в ответ мне только блестел Свет насмешки в карих глазах. Невезение. Ты не прав, мой милый друг. То был прекрасный фуэте: Вода со льдом, и твой испуг, Мой вклад – лишь вирус ДЦП. Три года головёшкой ты лежал, Живыми были только глаза. Дед Ерошкин успокоил, сказал, Что ходить ты будешь не спеша. Я. Ковылять – ковыляю. Но этого мало. На лбу глаза, в сердце охота – Пробежки, авто, велосипеды, Лыжи и далекие турпоходы. Невезение. Не горячись. Я всё знаю сама. Жадны глаза до запретного плода. Зато твоя закалилась душа, Ей не страшны речки без брода. А за здоровье была бы расплата Большою. Я ясно вижу её. Вместо пера – кирка и лопата, Или «баранка» скорее всего. А за нею друзья и ходки «налево». Деньги шальные жгли бы карман. Здесь я гадать сама уж не смею, Что б получилось: пропал или пан. Скорее всего, ты бы сопился Склонностью такою лет к сорока. По девичью залёту женился, Не любимая мозолила б глаза. И маялся так до скончание века. Шагал там, где биллионы прошли. Сейчас же клеймо «Калека» Даёт шанс по-другому прожить. Одиночество тебя воспитало, Именно так закаляется сталь. Тебе дана судьба иная, И глумиться над ней перестань. Я. Ах, как не люблю я нравоученья, Мне дерьмом мозги не заливай. Жить одному – одно лишь мученье, По твоим же словам, получается рай. И пью я не меньше, видишь сама, Змий зелёный крепко сжимает. Пусть он – исчадие ада и зла, Мне он друзей покупает. Невезение. Ты пьёшь от недалекости ума, Вычеркивая у жизни дни. И на счёт друзей – туфта, Не могут так называться они. Сколько раз я подсылала к тебе Друзей таких, и шлю поныне, Где вы братаетесь в вине, Потом удар, опять же в спину. Это пакость моя в дебет пошла, Ты стал в людях разбираться. На многое открылись глаза, Не стал всем подряд доверяться. Скажешь правду – и дружбе конец. Истинный клад – то молчанье. Боль и усталость наших сердец В глазах иных – непониманье. Но есть у тебя друг, он же брат. Добрая сотня – цена в дни базара. Помнишь тот цветной снегопад, Когда судьба вас вместе связала? Тут я взорвался, как в шахте метан, Жар на красавицу весь выливая. Был я тогда уж достаточно пьян, Речи её не совсем понимая. Я. Не трогай Серёгу своими руками! Неужель эту встречу подстроила ты? В тот памятный день мы часами Открывали друг другу двери души. То была не ты, а добрая фея. Подарок такой мне принесла. Нужное место и нужное время, Боль сердец и души пустота. Мы с ним тогда были похожи, Мысли и думы, и болезнь одна. И тебе, Невезучка, негоже Перетряхивать этот ворох белья. Он лучший мой друг, я не скрою, Только редко видимся мы. Каждый раз вечерней порою Услышать пытаюсь его я шаги. О нём говорить могу я часами Кому угодно, но ты подождёшь. Вдруг своими чёрными делами Красивые ноги к нему повернёшь. Кричал и кипел. В кровати метался, Белокурая девица была хороша. Алыми губками мне улыбалась, И озорные огни метали глаза. Невезение. К чему я ему? Я же твоя. И не брошу тебя ни за что. У Сергея Невезучка своя. Не будем больше трогать его. Хотя сказать всё же охота: Не плохо, что редко видитесь вы. Повседневные дела и заботы Усталость общенья уже б принесли. Интересен ты сам. О тебе разговор, Хотя и полночь уже на часах Многие темы не тронул наш спор. О любви, например, о стихах. Я. О любви говоришь? О стихах? Им давно уже пора остаться В ультрамариновых мечтах, А ты ещё сеешь смеяться. Тебе пора! И на дорожку Вновь скажу проклятья слова Мало того, что слепой хромоножка, Ещё влюблённостью одарила меня. Нравятся все кто немного красива, С точеной фигурой без намёка на неё Ну а если заговорит, улыбнётся мило, То готов пойти тогда я на всё. Теряю голову вместе с рассудком, Не слушаю то, что мне говорят. С радостью готов я на попутках Уехать с нею хоть чёрту в …ад. Невезение. Время проходит, и жар угасает – Это я промываю мозги и глаза. А в тебе мазохист пропадает, На одни же грабли ступает нога. Любовь – коктейль. Мёд и пряность, Слезами поэта обильно полита. Кидаешься из крайности в крайность: То Горгону тебе, то Афродиту. Помнишь Русалку? Любила тебя. Ты же жестоко так мимо прошел. А Наталья? Наивная душа. Позволил, чтоб другой увёл. Я. Вот спасибо тебе, стервочка, Низкий поклон тебе мой. Почему в меня влюбляются девочки С красотой, да пустой головой? Пусть красота, кровь с молоком, Но начинка дороже стократ. В красивой бутылке – дорогое вино, В блестящей фольге – шоколад. Встречались такие мне на пути. До сих пор на сердце ноют раны. Не много их было. Всего-то три: Людмила, Елена, Светлана. Первую любовь звали Людмилой, Холодной красотой была одарена. Я любовался ею, как картиной, Мадонной в мыслях называл всегда. Когда я с нею повстречался, Как факел живой воспылал. Боже, как до этого я ошибался: Любовью душевный порыв называл. А это любовь! И её я вкусил. Все прелести рая и мучения ада. По ночам я молитвы творил, За эту божью награду. Но время шло, разошлися пути, Мы давно уж не видим друг друга. Я противился и плакал в ночи, Но жизнь неслась по новому кругу. Дни учебы быстро помчались, К Людмиле своей я уже остывал. Вот тогда я с другой повстречался, Еленой Прекрасной её называл. Как же бегал за ней, унижался, Стихи и подарки постоянно дарил, Краснел, когда в любви признавался, Мимо других девчат проходил. Их было не мало, да я видел одну, И когда гарбуза от неё получил, Подумав тогда: жить ни к чему, И бритвой по руке полоснул. На себе я тогда вовсю применил Бутузова Славки слова. Кто теперь знает: жил бы, не жил, Если б не мои верные друзья. А она? Что она? Посмеялась С врагом моим злейшим ушла. И любовь как-то быстро умчалась, Остались лишь боль да зола. Долго потом моё сердце молчало, Пока не покрылось коркою льда. Но Светлана меня повстречала, И растопили лёд голубые глаза. Света, Светочка, Светлана. Видит Бог, как я любил. Легла на сердце новенькая рана, Которая доселе вся в крови. Хотя прошли уже года, Но их я помню и поныне. Жжёт в груди Амурчика стрела. Впрочем, потом были и другие Мне её уж не забыть никогда, До самого миропаденья. Само совершенство, сама доброта Со мной проводила мгновенья. И пусть любви принять не смогла, Не в обиде я за то на неё. Она молчала, смущаясь слегка, Но и не смеялась в лицо. Не говорила странных слов, Что я птица не того полёта. Вот и вся моя любовь! Вот такая у меня непогода! Пьяные слёзы по лицу бежали. Я не стыдился, не прятал я их. Рука очередную сигарету искала, Вновь о грустном зарождался стих. В унисон заплакал дождь, Земля уже вовсю купалась. Слезами Невезенье не проймешь, Она очаровательно смеялась Невезение. Не всё то золото, что блестит, Не вся любовь, когда голову теряешь. Поверь, еще не раз ты на пути Своих идеалов повстречаешь. Всё может быть, всё может статься. Любовь большая ждёт тебя. Воспоминаньям станешь придаваться – Засмеёшься над этими тремя. Я. Ты не смеёшься, уже издеваешься, Ложью пропитаны твои все слова. Может быть, ещё повстречаются, Но скромностью душа заражена. При девчонках я же немею, И поделать ничего не могу, Как шлюха в церкви потею, Как задница в гостях молчу. Пока смелости в себе набираюсь, За горизонт уходят они. И вновь сквозь слёзы улыбаюсь, Не сплю ночами – пишу стихи. Единственная в жизни отрада – Лист бумаги и скрип пера. Вот была бы большою наградой, Если б поэтом признали меня. И друзья б появились тогда, Оды, дифирамбы мне посвящали. Девчонки замечать стали меня, Финансы вмиг петь перестали. Невезение. Лямо, лямо, посе туа. Фантазией ты, друг, не обделён. Но это лишь безумия слова, Сейчас ты низок и смешон. Где ты видел, чтоб поэта Ещё при жизни признавали? Один Нерон купался в свете, Под плёткой слушать заставляя. А так: лишь гас их свет дневной, Их воздвигали в лик святых. Тальков, Высоцкий, Виктор Цой. Да разве мало их таких. Но ты, мой друг, не обольщайся. Не строй воздушные дворцы. В юности своей ты задержался, Погряз в болоте суеты. Как ты, пишет любой идиот, Тоже мне горе-писатель. Ты не поэт, а рифмоплёт, Обыкновенный бумагомаратель. А что печатают в газете, И круг друзей так восхищен, Дилетантов хватает на свете, И ты их светом ослеплён. Но может быть наступит время – Человечество признает тебя, Если утратит разума семя, Модными станут пустые слова. И тут во мне проснулся зверь, Не зайчик кроткий далёко, Вскочил и показал ей на дверь, В гневе бросил прямо в лицо. Я. Ты меня запутала в конец, Я ни капельки уже не понимаю. То утверждаешь, что молодец, То деянья все мои осуждая. Знай, что завтра всё будет иначе, Понедельника не стану я ждать. Поставлю новые задачи, С упорством пня стану решать. В ажуре всё будет, в порядке. С зелёным змием навек завяжу. Начну заниматься зарядкой, Террор чёрный к себе применю. В день читать не меньше романа, Научусь варить, шить и стирать. Возьму уроки игры на баяне, Брошу о химере мечтать. И удача придёт как-нибудь, Ты знаешь, чему равен успех – Когда в одиночестве проходит путь, Когда за спиной слышится смех, Когда дни и ночи напролёт Бедному художнику не спиться, Когда с кровью перемешан пот, Когда вокруг безразличные лица. И тебе уж, красавица милая, Меня никогда не достать. А то глянь: на бедах упитана, Теперь начнёшь ты угасать. И на старуху бывает проруха, Сгорит красота в один день. Так что желай ни пера мне, ни пуха И прячься поскорее в тень. И так мне верилось в свои силы, Что разволновался до слёз. В это время проходил как-то мимо И напустил сновиденья Гипнос. Я лежал, и уже засыпая, В беспробудную ночку спешил. Поток слов ее, меня догоняя, Остатки нервов мне теребил. Невезение. Попытка – не пытка, мой друг. Слова твои уверенно пели. Но жизнь – это замкнутый круг, И привычки твои застарели. Спишь и видишь в цвете сны, Являясь героем сновидений. Как говорят великие умы: Первый признак умопомраченья. Никто не подаст счастье на блюде, Светлого не осталось у вас ничего. Ежедневные дела, суета и заботы ЧЕЛОВЕКА в человеке убили давно. Вы молитесь опять истуканам – Деньгам, величию и власти. Опутались паутиной обмана, И лица попрятали в маски. Куда не глянь – везде маскарад, А голос добра всё глуше и глуше. На всех плиссированный наряд, Скрывая ваши гниющие души. Вы же в тесном мире живёте, Задевая друг друга плечами. Свои пораженья не признаёте, Победы других не замечая. Не слышите вы вокруг ничего, Не видите дальше своего живота. Тепла и света ищете днём, Глоток воды у родника. Вы не люди, а просто стадо, Вас ведёт одна паршивая овца. Никто не подумает: а надо ль Идти под лозунгом мнимого отца? Ладно: на пороге XXI век. На плечи брошено непосильное бремя. Но как же гордо звучит ЧЕЛОВЕК, Так найдите для Библии время. Время, хотя б пролистать. Сперва молодой, потом беззаботный, Потом уверенность начнёт убивать, Потом счастье, успехи в работе. И лишь тогда придёт озаренье, Когда смерть у порога твоя. Начнёшь вымаливать прощенье, Крест наложить дрогнет рука. Человечество разбилась в мелочах, Все заповеди Господа нарушив. Не спасёт мир ваш красота, Лишь любовь излечит ваши души. Но не та, которой ты больна, Философы, музыканты и поэты. Вот чья беда, вот чья вина – Они разносчики заразы этой. Человечество, грядет тебе конец, Осталось мало времени понять: Есть три любви, достойные сердец – Лишь Бог, лишь Родина, лишь Мать. ========================== Ах, судьба ты моя, Невезение. Проснусь я в кромешной тиши, Для борьбы уже нет настроения, Я всего лишь покорный твой сын. Я частица разношерстной толпы, Мне выше её не подняться. Давят к земле шальные грехи, И времени нет очищаться. Уваженья к себе вновь теряя, Рубаху всю ту же я одеваю. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
