Вечерний сумрак днём и утром.

Придав всему оттенок серый,

Хамсин покрыл деревья пудрой,

Пробравшись пыльною химерой

Во всё доступное пространство.

Глухой молитвой муэдзина

Ложится тень магометанства,

Скрывая солнце жёлтой тиной,

Где в прах истлевшая картина

Восточной местности пустынной

Лежит в мазках засохшей глины

Кривой столешницей старинной.

 

***

 

И мысли вяжутся лениво,

Смешав сумятицу понятий

В тяжёлый хмель смурного пива

Благословений и проклятий,

Скрывающих желаний смыслы

Под шапкою шипучей пены.

Отсчёт обратный дням и числам

Грызёт сознание гиеной,

Ломая с хрустом кости истин

В кровавом месиве событий,

Где правят зависть и корысти

На трупе съеденных наитий.

Где в каждом слове ложь и похоть

Смешали лозунги с делами

И дружно хвалят тупость лоха,

Пытаясь, боль заткнуть деньгами.

Решив, что слабым так и надо,

И, выдав ложь за благодетель,

Они с улыбкой камнепада

Умело вяжут грозди петель.

 

***

 

Хамсин, - слепая пыль живущих,

Раздутых собственным значеньем,

От скуки пьющих и жующих,

Глухих до полного забвенья,

Чтоб в нём свою реальность пряча,

Покрыть весёлостью страданье,

Не веря в то, что их удача

Спала без них со дней созданья.

Что бог далёк и безразличен,

А рядом яд раздутой кобры,

Но им до ужаса привычен

Их спящий бог, превечно добрый.

Неважно, истинно ли слово,

Любым словам мерило - вера,

Висит в сознании подкова

С надеждой скрыть от изувера

Привычный быт и сытный ужин,

Свои достатки и потомство,

Пригретый мир вдали от лужин

Чужой борьбы и вероломства.

Надежда - самый мощный стимул,

Сильней свершившегося счастья.

Она ведёт неукротимо,

Без данности, под хрупкой властью

Идей бессмертья человека

Вне ига тела в жизни скорой.

Коварным злом была у греков

Надежда в ящике Пандоры...

Да, можно греться у камина,

Когда мечи готовы к бою,

А если нет, то есть причина

В тепле не тешиться судьбою.

 

***

 

От веры в мир потусторонний

Сместились жизненные центры.

В ничто несут надежды кони,

А вслед свистят косые ветры:

Любовь, возьми любовь с собою!

Согрейся истиной иллюзий,

Она с настырностью слепою

Умело свяжет радость в узы.

В пути наполнят наслажденьем

Надежда с верой вперемешку

И скроют вместе дно паденья,

Печалясь горестно, в насмешку...

Но лучше пасть, в любви сгорая,

Отринув ревности убийство.

Безумства линия кривая

Содержит разума витийство,

Что высшей мудрости моложе,

Но спрятан код в земное тело,

Противно духу слово "Должен!",

"Хочу!" - вот слово в жизни смелых!

 

***

 

Быть в жизни смелым - так непросто,

Не грех сомнения и выбор,

Без них не будет сердцу роста,

Что каждый день идёт на дыбу.

Не грех изменчивость суждений,

Не зная их, возможно ль спорить,

Какого цвета бродят тени

Чужих понятий, априори?

Но судят всё-таки предвзято,

Невинным - казнь за виноватых,

Давно в почёте предоплата -

Свобода сильных и богатых.

Блажен бедняк, он меньше должен,

Но нищих путь - примета слабых.

В ком дух сильней, тот хочет больше

Себе и почестей, и славы.

Ведь дух - он тот же сластолюбец,

И полный к правилам презренья,

Дробит их зёрна в медной ступе,

Лишённый юности смущенья.

 

***

 

Быть сильным - зло для очень многих,

Презреть закон - себе дороже,

За то съедят соседи-боги,

И ближний косточки обгложет.

Кишит народ червями в бочке,

Одна идея - путь единый,

Но жизнь на них рисует точки,

И плети истин режут спины.

Идеи служат тем, кто правит.

Платить - всем прочим, ждать и верить,

Толпясь у мнимой переправы

На призрачный желаний берег.

За всё платить - уже свобода,

Скажи за то, что есть - спасибо!

Ведёт сознание народов

От платы к смерти жёсткий выбор.

Кто выбрал смерть - душой не гибок.

Готовы кровь пустить всем прочим

С безумством дикого талиба,

Воюя, "надо" с вечным "хочет".

Быть сильным - ушлая химера,

Клин клином быстро вышибают.

И лев, и гибкая пантера

Не жаждут мести, убивая.

В них нет безумной жажды крови,

Как в людях, алчущих свободы,

Хоть звери выглядят сурово,

Они свободны от природы.

Вся мудрость зверя приоткрыта

В убийстве быстром, жизни нужном,

Он добрый, если дремлет сыто

И самку балует искусно.

Не звери люди, вот и мало

Одних утех любовно-сытых,

Достать бы кремень и кресало,

Чтоб всем владеть и жечь убитых.

 

***

 

Кому противна правда жизни? -

Тому, кто ладить с ней не в силах,

Кого она рукой капризной

К себе презреньем окропила.

Ему ходить все дни в забрале,

Звучать в сюите диссонансом,

Хотеть, во что бы то ни стало,

Считать себя счастливым шансом

Для всех иных и непохожих,

Диктуя им свои уставы,

Не слыша отзвуков негожих

Своей неверности в октаве,

Поющих ладно, по законам,

Для них являющих сакральность,

Ему же, слышащейся звоном.

Он сам - ущербная реальность.

Крадётся смерть за ним блудливо

И тянет руки, как проситель,

Ведёт по тропке косо, криво,

Но входит в дом, как победитель.

 

***

 

Вражду враждой не успокоить

В себе самом, тем паче - в людях.

Коль есть желание благое,

Пусть третий спорящих рассудит.

Есть жизнь и смерть, а между ними

Отрезок временных сомнений.

Горячность мёртвой Хиросимы -

Не способ ставить на колени.

Душа слагает звёздам оды,

Стремясь на вечное свиданье,

Но так же требуют свободы

Твои порочные желанья,

И тело стонет в их веригах,

Взлетая вверх, ныряет в прорубь.

Мечта - подвешенное иго,

Где в общей клетке хорь и голубь.

Полёт закрыт, упасть опасно,

Живут соседи в гиблой ссоре,

Свободы жаждут оба страстно,

Сполна глотая страх и горечь.

Будь трижды добрым и любимым -

В закрытой клетке выжить трудно.

Блистают в роли чёрной примы

Печаль и страх - герои будней.

 

***

 

Хамсин сломался. Грязью с неба

Свалился дождь, в сверканьи молний

Из туч стекла на землю небыль,

Её прохладою наполнив.

Виднее стала серость дали

И неба часть заголубела,

А тучи, съёжившись устало,

Бредут лениво и несмело.

Лежал на небе мёртвый ангел,

До гор свисали крылья-плети,

И грыз шакал его останки

В вечернем сумеречном свете.

Добро и зло - две ипостаси,

Сливая желчь, одно в другое,

Багрово-серым цветом красят

До них создание нагое.

И в мутном мареве притворства

Скрывают вычурность могилы,

Где жизнь - итог противоборства

Химер спокойствия и силы.

 

***

 

В попытке выжить между ними,

Уже без веры и надежды,

Все мысли кажутся простыми.

А утро вновь открыло вежды

И солнце гладит синь лучами.

Блестят медалями озёра,

Дороги вымыты ручьями,

На листьях капли мельхиора

Висят слезами очищенья

От жёлтой одури хамсинной,

А слух улавливает пенье

Пичуг, рассевшихся картинно

На ветках смоквы и заборе.

Хамсин в душе идёт на убыль,

И вновь выигрывают в споре

Рассвета трепетные губы.

Любовь, не страсть волны кипучей,

Лежит, пригревшись сонной кошкой,

И светит жизнь - счастливый случай,

Улыбкой солнечной в окошко...

 

Хамси́н (араб. خمسين‎ — «пятьдесят»).

Сухой, изнуряюще жаркий ветер южных направлений,

несущий мелкий песок, закрывающий солнце.