1.

К концу декабря мороз в Москве слегка ослаб. Временами срывался мелкий снежок, и новогодняя ночь обещала быть весьма благоприятной для встречи послевоенного 1954-го года. Однако рассчитывать на шумное застолье Виктору Светлову, студенту горного института не приходилось – его денежный лимит был исчерпан накануне. Не раздеваясь и не включая свет, молодой человек лёг на свою койку в студенческом общежитии и с грустью принялся наблюдать, как в свете фонаря за окном, обгоняя друг друга, неспешно планировали редкие, но довольно-таки крупные снежинки.

 

Семнадцать лет было Виктору, когда, будто снег на голову, свалилась на огромную нашу страну страшная беда – война, перемоловшая судьбы всех без исключения граждан СССР. Двадцать второе июня – этот день стал для людей незримым рубежом, каким-то водоразделом. Осталась в прошлом счастливая мирная жизнь, и был запущен отсчёт неимоверно трудных смертоносных дней и ночей великой битвы. На нас напали, и очень многое из того, что до этого казалось важным и обязательным, вдруг потеряло всякий смысл. При этом все понимали, чувствовали, буквально осязали тот безжалостный дикий ужас, который надвигался на страну с запада. Медленно, но неотвратимо невиданная военная машина нацистов поглощала человеческие жизни, леса и поля, города и сёла огромной страны, отчего проснулось в душах людских неистребимое желание выстоять, победить, уничтожить орды ненавистных завоевателей. Причём, было совсем неважно, какую цену придётся за это заплатить.

 

Юноши и девушки 1924-го года рождения. Как мало их осталось в победном сорок пятом! И Виктор, как никто другой, понимал, что жизнь каждого вернувшегося с войны солдата была обеспечена десятками невинно убиенных его товарищей – желторотых юнцов, которых не дождались их матери и невесты. Тех ребят, что передали выжившим победителям своё право любить, растить детей, быть свободными людьми... И это понимание личной ответственности перед погибшими определяло многие мысли и поступки фронтовика, наполняя его жизнь каким-то почти сакральным смыслом.

 

Наш герой вырос в разорённом войной Донбассе. А потому справедливо рассудил, что с дипломом горного инженера он больше сделает для восстановления и дальнейшего развития родного края. Да, именно такое было тогда воспитание. Ребята и девушки заботились не о себе, а о Родине, которую они же и защитили с оружием в руках. Тем более Светлов был молодым коммунистом, фронтовиком, прошедшим горнило великой битвы, имел ранения и боевые медали. Такие люди тогда ценились, им полагались льготы, в том числе и при поступлении в вузы.

 

Десятилетку Виктор окончил в сорок первом, но экзамены сдать не успел – помешала война. Демобилизовался только через семь лет, и за это время напрочь забыл все суффиксы и квадратные корни. Однако довольно быстро сумел подготовиться и сдал экзамены – сначала выпускные экстерном, а затем и вступительные в московский горный институт.

Для него это был подвиг – сродни тому, что совершил он там, на фронте, за что был награждён орденами и медалями. Особенно дорога была Светлову первая медаль «За отвагу». Он был представлен к ней, потому что не струсил, не убежал из окопа в разгар боя, а истекая кровью, продолжал стрелять из своего старенького противотанкового ружья по ползущим, будто ужасная чёрная смерть, танкам противника. Один точно подбил, а потом потерял сознание. В память врезалось лишь серое от пыли лицо медсестры или санитарки, которая, рискуя жизнью, вынесла его из-под огня.

 

Однако подвергать насилию свои мозги, закостеневшие за годы вынужденного простоя, оказалось не намного легче, чем воевать. Особенно тяжело давался фронтовику английский язык. В школе он изучал немецкий, однако говорить на языке поверженного противника не захотел. Да просто ненависть у парня зашкаливала после фронтовых передряг! Как член партии, он, конечно, не имел права на такие мысли. (Идеи равенства и братства всегда лежали в основе мировоззрения коммунистов.) Но сколько его хороших друзей обрели вечный покой между Сталинградом и Берлином! При этом вся страна лежала в руинах. Какой уж тут, к чертям, немецкий?!

 

2.

Лидия училась в педагогическом. С бравым фронтовиком-победителем она познакомилась, когда тот впервые приехал покорять Москву. В военной форме, в начищенных до блеска сапогах, позвякивая боевыми наградами, он, наконец, увидел своими глазами Красную площадь, Мавзолей, Спасскую башню и Куранты, размеренный бой которых ежедневно транслировался всеми репродукторами нашей огромной страны.

 

Случайная встреча у стен Кремля растянулась на годы романтических свиданий, прогулок, студенческих вечеров... Молодым людям нравилось открывать для себя тайны древней Москвы. Театры и музеи, узкие улочки и широкие проспекты – где только они не бродили вдвоём! И конечно, искра любви соединила эти открытые молодые души. Но не более того! Как и Виктор, Лидия приехала в столицу из провинции, была воспитана в строгости, и до свадьбы никаких вольностей своему потенциальному жениху не позволяла. Ровно в одиннадцать вечера двери её общежития закрывались для посторонних, и Виктор – хочешь, не хочешь – отправлялся домой на последнем трамвае.

 

А дружба их окончательно укрепилась на почве изучения английского языка. В конце первого семестра для Светлова этот предмет стал настоящим камнем преткновения. Как ни старалась Лида научить его правильному произношению, ничего не получалось у бравого вояки. Времени оставалось немного, и тогда девушка сделала ход конём:

– Ты представь, что у тебя полон рот еды, манной каши, например. Представил? А теперь попробуй что-нибудь сказать!

 

Виктор скорчил презрительную гримасу, но всё же сделал так, как посоветовала ему будущая учительница. На лице его отражалось то старание, то усталость, то полное отчаяние: могли ведь и отчислить за нерадивость. Удивительно, но у него действительно стало получаться нечто, отдалённо напоминавшее английскую речь с каким-то неестественно-чудовищным акцентом. Используя этот нестандартный приём, парень хоть и с трудом, но выучил на двух языках отрывок из популярной в те годы книги американской писательницы Этель Войнич «Овод», и сдал-таки проклятый зачёт.

 

3.

Весёлая в общежитии горного института подобралась компания – совсем молодые ребята соседствовали с ветеранами войны, которые прошли огни и воды. Шутки-прибаутки, анекдоты, смешные розыгрыши – всё это было в изобилии. Но и помогали друг другу, как могли. Стипендию будущим шахтёрам платили повышенную, но всё равно её едва хватало на пропитание. И те, кто не умел экономить, растягивая эти крохи, частенько переходили на хлеб и на воду, безнадёжно залезая в долги. Поэтому предложил Виктор организовать в общаге коммуну.

 

Многие студенты были членами партии, да и сам он вступил в ряды ВКП(б) на фронте, что несомненно вызывало у однокашников уважение и поднимало его авторитет в их глазах. Коммунизм, коммуна – эти слова тогда ещё не были пустым звуком. До войны многие комсомольцы пытались жить по-новому – этакими общинами, с помощью которых идейные вожди некогда собирались в корне изменить человеческое общество. Однако что-то пошло не так, и, исправляя ошибки, Сталин объявил, что в СССР не коммуна, а именно семья является основополагающей ячейкой общества.

 

Но молодость всегда искала непроторённые пути. И вот полушутя, полусерьёзно однокашники объединились в весёлую молодёжную организацию – этакую кассу взаимопомощи. Председателем, естественно, выбрали Виктора, как самого опытного в житейских делах. Он же собирал деньги на пропитание коммунаров – кто сколько даст, по совести. Закупали продукты, готовили. А чтобы не скучать, придумали юморной устав и ритуал приёма новых членов сообщества. Весело жили.

 

Все мы с радостью и умилением вспоминаем свою молодость, годы учёбы. Поэтому, сделав поправку на иную эпоху, легко можно представить, чем жила весёлая студенческая коммуна тогда, в послевоенные пятидесятые годы прошлого столетия. Это было поколение победителей, и они искренне верили, что впереди их ждёт светлое безоблачное будущее.

 

4.

Снег за окном общежития повалил хлопьями, а настроение у Виктора испортилось окончательно. Сколько лет он упорно «ходил» с Лидией, только с ней одной, ни на кого из девушек не обращая внимания! Но на большее, нежели на короткий ни к чему не обязывающий поцелуй, она так и не согласилась. Друзья рассказывали иногда в компании о своих победах на амурном фронте, а он лишь отмалчивался и уходил от прямого ответа. К тому же, не принято было в те годы откровенничать на подобные темы, и лишь наедине со своей верной подругой Виктор возмущался иногда – так, между прочим. Но на этот раз он поставил вопрос ребром и надолго рассорился с девушкой в самый канун Нового Года.

 

«Вот же идиот, – в который раз ругал себя Виктор, анализируя причину размолвки, – не мог подождать до первого января. Погуляли бы по-человечески, а потом, возможно, проблема и разрешилось бы сама собой! Тем более до конца учёбы осталось – всего ничего».

 

Преследуемый этими мыслями, Светлов рассеяно следил за хороводом снежинок, затем слегка прикрыл глаза, и лёгкий, но тревожный сон накрыл его своим волшебным покрывалом. Привиделось парню безоблачное довоенное детство. Будто мать с отцом ещё живы, а сам он – счастливый беззаботный малыш. И будто бы пришли к ним под Новый Год Дед Мороз со Снегурочкой. А внучка лесного волшебника всё смотрит, смотрит на Виктора и улыбается – светло так, только немного загадочно. И лицо у неё нежное, доброе, ласковое, а глаза – цвета небесной лазури. Хочет Виктор подойти к новогодней волшебнице, но почему-то не может ступить даже шага, и лишь любуется ею издалека. А ещё кажется ему, что где-то он уже видел и эти глаза, и светлые волосы, и гибкий стан под голубой шубкой. Но память молчит – не узнать, не догадаться, не вспомнить…

 

Пришло время дарить подарки, и достаёт Снегурочка из мешка Деда Мороза невиданное чудо – мнущийся пакет, полный прозрачной родниковой воды. А в нём – золотая рыбка. Дивная, манящая, будто подсвеченная изнутри волшебным фонарём игрушка. Переливается она всевозможными оттенками пурпурно-рубинового цвета, плавники и хвост едва шевелятся, и спокойная умиротворяющая мелодия звучит непонятно откуда.

 

– Ну, что смотришь? – говорит Виктору раскатистым басом лесной волшебник. – Загадывай три желания, пока я добрый!

Но только протянул паренёк руку к чуду чудному, как Дед Мороз почему-то вдруг страшно рассердился, застучал по полу своим волшебным посохом, стал ругать и парня, и внучку – на чём свет стоит:

– Не отдавай сему лоботрясу золотую рыбку! Недостоин он такого подарка, да и мал ещё! Смотри, как он к ней тянется, утащить собрался, от людей спрятать! А она у нас одна такая, на всех одна!

 

Но Снегурочка его не слушает, хочет сделать по-своему. Мол, какой же Новый Год будет у парня без подарка? И тогда, будто обиженный ребёнок, заскакал Дед, заплясал, запрыгал вокруг ёлки:

– Не отдавай, не отдавай, не отдавай!

Потом запыхтел, затопал, загремел ещё громче, закричал каким-то старческим не своим голосом и вдруг затих…

 

Проснулся Виктор от шума и суеты за дверью, в которую тарабанили, кажется, уже ногой. Не до конца ещё придя в себя, он встал, открыл задвижку. На пороге стоял его однополчанин Сергей, учившийся на другом факультете, а за его спиной толпилась целая компания – не только ребята, но и какие-то незнакомые Светлову девушки. Одна из них, голубоглазая черноволосая красавица невольно привлекла внимание парня. Где-то он её уже видел!

 

– Привет, Витюня! – обратился к другу боевой товарищ. – У вас в коммуне лишних денег не завалялось? Взаймы! А то Новый Год на носу, а у меня, ты знаешь, карман дырявый: сколько туда ни клади, а он всё равно пустой. Ребята, вон, тоже на мели. В общем, финансы наши поют романсы!

 

Светлов впустил гостей в комнату, и чтобы хоть немного прийти в себя, молча присел на койку. Ещё раз окинул взглядом эффектную незнакомку и ответил в том же духе:

– Здорово, Серёга! Рад бы тебе помочь, но обанкротилась наша коммуна. Вчера последний червонец разменял. Продукты до стипендии закупили, а дальше – как бог даст!

– Ну вот, спросонья и бога вспомнил. Ты же атеист. Лучше дай в зубы, чтоб дым пошёл!

– Это можно, – улыбнулся Виктор.

 

Он достал пачку «Беломора». Ребята сели, закурили. Девушки отошли к окну.

– А ты чего здесь киснешь один? Где твоя Лида? Ваши, я видел, на каток умотали. Небось, пируэты там на льду выписывают! – весело балагурил гость, мастерски пуская дым кольцами.

Но заметив, что товарищ не в духе, предложил:

– А пойдём-ка с нами, Светлов. Вон, Татьяна сегодня без кавалера, будешь за ней ухаживать!

 

Девушка, на которую обратил внимание Виктор, засмеялась:

– Мне такие ухажёры не нужны. Пусть сначала улыбку на свою кислую рожу примерит, а там посмотрим!

– Да ты просто не знаешь, от кого отказываешься! – повернулся к ней Сергей. – Это мой друг Виктор! Герой, орденоносец! Вот гимнастёрку наденет, сама увидишь. У него наград поболее моего будет! На фронте, случалось, из одного котелка хлебали, только я в госпиталь загремел, а он уж там без меня геройствовал…

 

Но наш бравый вояка не нуждался в представлении. Его зеленоватые с лёгкой грустинкой глаза смотрели на девушку с восхищением и даже с некоторой долей удивления. Где-то он её уже видел! На студенческих вечерах? А может быть во сне? Красавица прошлась по комнате, и ему вдруг показалось, что она плывёт, будто царевна-лебедь, не касаясь ступнями пола. И тогда, пытаясь стряхнуть наваждение, он резко замотал головой, тем самым спровоцировав понимающие улыбки у девушек.

 

– Ой, я, наверное, ещё не проснулся, – заметил слегка смущённый Виктор, и лицо его вдруг просияло.

– Ну вот, совсем другое дело, – расхохоталась Татьяна. – Такие улыбчивые кавалеры нам нужны!

 

5.

Новый Год – наш самый любимый, самый тёплый семейный праздник. И скорее небо упадёт на Землю, нежели московские студенты не сумеют достойно отметить это феерическое торжество. Так было, так есть и так будет во все времена, исключая допетровскую эпоху, когда, думаю, с ещё большим размахом в Москве встречали Рождество Христово. Вот и вышеописанная разудалая, но безнадёжно обнищавшая компания нашла своё место на этом светлом празднике жизни. Было и шампанское, и весёлые тосты, и минута молчания под бой курантов, когда каждый спешил задумать своё самое заветное желание, а все вместе эти ребята мечтали о будущем. О том самом – светлом коммунистическом, которое они страстно желали построить. Собственно, для того и учились.

 

Татьяна и Виктор были рядом. И каждая совместно прожитая минута этой волшебной ночи убеждала их в том, что они созданы друг для друга, что в их душах навечно поселилась любовь, о которой поэтами и философами было написано бесчисленное множество книг, стихов и трактатов.

– Татьяна, ты колдунья, – шепнул ей на ушко Виктор, когда они кружились в ритме вальса, виртуозно избегая столкновений с другими парами в переполненном фойе общежития.

 

– Конечно, я ведьма, – с улыбкой в тон ему ответила девушка, – странно, что ты только сейчас об этом догадался! Сегодня я опоила тебя колдовским зельем, и теперь ты станешь моим на веки вечные. Ну, до гробовой доски – это точно!

– Ой, ли? – рассмеялся парень. – Не так легко взять меня в плен. Ведь я из когорты победителей – не боюсь ни чёрта, ни дьявола, ни даже смерти лютой! Да и в поповские сказки, извини, тоже не верю.

 

– Ах, ах, ах, не надо хвастать! – улыбнулась Татьяна. – Не ты один на фронте геройствовал. Девушки там тоже служили. Медсёстрами, например. А в санитарном эшелоне такие ужасы, порой, случались… нет, лучше не надо о грустном! Теперь по поводу колдовства… хорошо, уговорил, пойдём со мной. Узнаешь, какая я колдунья!

 

Они поднялись по лестнице на один из верхних этажей общежития и нашли-таки тёмный закуток в бесконечном лабиринте полупустых коридоров. Убедившись, что поблизости никого нет, девушка не спеша подошла к Виктору, встала на цыпочки, взяла его голову в свои изящные нежные ладони и крепко-крепко поцеловала в горячие губы. Так, что у нашего героя бешено заколотилось сердце, а голова вдруг закружилась от сладкой истомы.

 

– Ну что, поверил теперь в колдовские чары? – спросила она негромким грудным голосом.

– Да!.. – только и сумел выдохнуть он.

– Хорошо, тогда колдуем дальше. Слушай меня внимательно! – ещё более загадочно ответила парню красавица. – У тебя на левой ноге чуть выше колена есть шрам от осколка…

 

И Татьяна, будто заправская цыганка, поведала Виктору, где, когда и при каких обстоятельствах он получил сие боевое ранение. Затем осторожно провела ладонью по тому месту под одеждой, где осталась у парня страшная памятка об ушедшей войне.

– Но откуда… кто тебе рассказал?.. Или?..

– Вот именно: или! – рассмеялась девушка. – Эх ты! Не узнал, забыл! А я ведь тебя когда-то под пулями почти километр на себе тащила! Радовалась тогда, что медицинский жгут на ногу вовремя наложила. А то вытекла бы из тебя твоя буйная кровушка – капля за каплей… Оно, конечно, мёртвому на войне спокойнее, но с кем бы я тогда сегодня Новый Год встречала?

 

– Боже мой! Снегурочка! – приглушённо воскликнул Виктор. – Как же я сразу тебя не узнал?!

– Немудрено. Виделись-то мы мельком. Ты чуть живой был, нога по земле волочилась. А я… я тебя не забыла. Такой красивый мальчик, молодой! Всё думала: «Выживет – не выживет?» Страшные тогда бои были, много наших полегло.

– Да ведь ты мне снилась недавно!

И Виктор рассказал о своём вещем сне, о золотой рыбке, о Снегурочке…

– Ну вот, а ты не верил, что я колдунья! – громко расхохоталась Татьяна. – Одно из двух: либо приносишь мне сейчас свои извинения, либо…

 

Страстный, но в то же время ласковый и нежный поцелуй не дал ей договорить. Растревожили душу парня колдовские чары, и он вдруг провалился в нирвану: понял, осознал, почувствовал, что останется другом и спутником Татьяны-Снегурочки на всю свою оставшуюся жизнь. Ведь нет на этой Земле ничего сильнее любви, освящённой великим фронтовым братством!

 

Они вышли на заснеженные улицы Москвы, держась за руки. И только тут Светлов вдруг вспомнил о Лидии. Но теперь он был даже рад тому, что между ними, по сути, так и не произошло ничего, кроме милой студенческой дружбы. Конечно, он дал себе слово объясниться со своей верной подругой и по возможности сохранить с ней добрые товарищеские отношения. Или познакомить её с кем-то из своих друзей? Он пока не решил, как именно поступит в этой непростой жизненной ситуации.

А Татьяна… трудно выразить словами, но Татьяна – это было совсем другое. И оба они не сомневались в том, что не расстанутся теперь никогда, будут идти по жизни рядом до самой гробовой доски.

 

Новогодняя ночь распростёрла свои объятия над огромной страной, поднимавшейся с колен, будто сказочный богатырь после великой кровавой битвы. А двое влюблённых, держась за руки, стояли на Красной Площади и наблюдали, как в небе над их головами расцветают чудесные огненные цветы главного московского салюта. Того, что освятил их большую чистую любовь, а заодно и этот Новогодний праздник, будто специально придуманный для нашего героя-победителя и для его прекрасной фронтовой подруги.