Константин Евдокимов

 

Схватка.

 

Они возвращались из разведки. В этот раз им не везло с самого утра.

Серое небо Балтийского моря просматривалось плохо, а надо было найти немецкий транспорт. Покружили в заданном районе – пусто, расширили квадрат поиска – пусто. Но не возвращаться же, не выполнив задание!? Чутье разведчиков подсказало проверить один островок, что севернее на 50 километров, и, точно – три транспорта стояли прикрывшись крутым берегом. Передали координаты, сфотографировали с бреющего и скорее домой, на свой аэродром.

Теперь серая туманность была им в помощь. Задание выполнено, настроение хорошее, но до линии фронта 200 километров и их надо бы пролететь в одиночестве. Миша, командир экипажа, Серега, штурман и Иван, стрелок-радист – экипаж пикирующего бомбардировщика Пе-2 напряженно молчали, наблюдая, как предательски светлело небо, открывая обзор на 20-30киломметров. Только бы пролететь!

Увы! Справа почти параллельным курсом шли три пары самолетов. Вот они, обнаружив одинокую Пешку, развернулись и стали быстро расти по величине. Это были немецкие истребители Ме-109, Мессершмиты.

-Что будем делать, Серега?,- спросил командир штурмана. -Принимай бой, Миша, нам не уйти – ответил Давыдов. -К бою! прозвучал приказ и самолет стал круто набирать высоту. Преимущество в высоте в воздушном бою – половина победы, ведь наклонить самолет вниз, чтобы взять цель гораздо легче, чем задрать его нос, с установленными в нем пулеметами. Да и на случай ухода от врага, за счет эффекта планирования скорость у самолета заметно возрастает.

В кадрах кинохроники войны с фашистами мы часто видим, как в воздушном бою самолеты гоняются друг за другом, выделывая крутые виражи, пикируя, делая «свечи», «горки» и другие фигуры пилотажа. Дело в том, что пулеметы в самолетах прикреплены к корпусу жестко и не имеют своей наводки в цель. В ходе развития боевой авиации выяснилось, что наводить на цель непосредственно корпусом самолета летчику удобнее, чем наводить на цель пулемет и одновременно управлять боевой машиной. А это означает, что по направлению фюзеляжа самолета можно понять, где пройдет пулеметная очередь, прочертив мысленно прямую от самолета вперед по его ходу. А чтобы видеть, где прошла твоя очередь, в пулеметную ленту вставляют через четыре-пять обычных один трассирующий патрон. Это позволяет видеть пули и управлять своим « лучом жизни».

.Прочертить и не попасть в его « луч смерти», а самому поймать врага в свой «луч жизни». Только и всего-то – не дасться и поймать. Вот и гоняются в смертельных догонялках истребители друг за другом, стремясь «зайти в хвост», « достать на вертикали», «срезать на вираже», «взять в лобовую», прошив брюхо отвернувшего врага.

И здесь важно всё: маневренность самолета, мощность его моторов, опытность и выдержка пилота, огневая мощь его оружия, меткость стрельбы, знание слабых и сильных сторон машины врага и много всего другого. Наш Петляков не был легким истребителем и не был тяжелым бомбардировщиком, бомбовозом. Он был, весьма, подвижным и крепко скроенным, пикирующим бомбардировщиком, назначение которого уложить бомбы с самого близкого расстояния, пикируя и выходя потом из пике.

В воздухе мы его легко узнаем по раздвоенному хвостовому рулю. Удачная это была машина, прослужила она всю войну и после войны еще пожила вплоть до появления реактивной авиации. Имея экипаж три человека, и вооруженный четырьмя, а позднее и пятью пулеметами, он был крепким орешком для вражеских истребителей. Не зря при докладах о сбитых самолетах немецкие летчики всегда добавляли – в том числе столько-то Петляковых.

А пока мы здесь с вами рассуждаем, герои нашего рассказа набирают высоту. Ровная легкая дрожь машины от работающих двигателей приятно сливается с шумом пропеллеров, чувствуется хорошая тяга, стрелка высотомера упорно ползет вправо. Летчики напряженно вглядываются в небо. Командир контролирует всю переднюю полусферу, штурман верхнюю правую и заднюю правую, а стрелок-радист нижнюю заднюю полусферу. Моторы в два сердца, довольные полной нагрузкой, ревут, винты гребут и тянут, высотомер показывает 4500 м.

Но что это?! моторы взревели на бешеных оборотах, винты засвистели, а самолет потерял тягу и падает вниз! Воздушная яма! Это вихрь воздуха к земле, сильный и почти вертикальный. Он бывает чаще всего по краям грозовой облачности, а на календаре июль. Понятно, но от этого не легче. Хорошо еще, что успели, запастись высотой. Но машина, почти лишившись тяги, падает, беспорядочно кувыркаясь и кружась. Тяжелое это испытание для самолета и экипажа – воздушная яма. Не все остаются жить после такого. Действуя «как учили», Миша на остатках тяги направляет самолет в пике, догоняет попутный воздух и тянет штурвал на себя. Самолет, повелеваясь воле командира, и приобретая осознанные движения, пытается отвернуть нос от земли, но скорость его так велика, что не хватает физической силы человека, чтобы вытянуть штурвал до конца. Серега! кричит командир, но штурман, подкатившись на поворотном сидении , и перегнувшись через плечо командира уже сам тянет руки к штурвалу. В четыре руки и из последних сил они вытянули-таки штурвал и, перед самой кромкой воды, вывели самолет вверх. Кровь подступила к глазам, в ушах страшная боль, но они живы, живы! Немцы злорадно наблюдали издали за этими пируэтами и, как только самолет набрал достаточную высоту, пошли в атаку.

Разделившись по направлениям, они заходили: двое слева, двое справа и двое сзади снизу. Левая сторона самая уязвимая у Пешки, и командир то и дело поворачивая корпусом самолета и угрожая левой паре, заставлял их отвернуть в сторону. Но справа сверху пара пошла в атаку.

-Миша, вниз! прокричал штурман, которому не хватало угла обстрела, чтобы достать эту пару, но ведущий немец уже взял их в прицел и пули простучали крупным градом по правой плоскости. Мимо! Но ведомый тоже выходил на атаку.

-Миша ещё вниз! уже заорал штурман, но самолет уже принимал нужное положение и в момент выхода из атаки ведомого, Сергей взял - таки его на прицел и всадил в его желтое ненавистное брюхо длинную очередь. Мессершмит вспыхнул мгновенно и, потеряв управление, пошел вниз.

-Есть один! взликовал штурман в переговорном устройстве.

-Открыли счет – добавил довольный командир. Ведущий из правой пары на некоторое время отошел в сторону.

Но тут левая пара, воспользовавшись моментом, что на их маневры не реагируют,

зашла на линию атаки. Мессершмиты дали сразу две сходящиеся на русском разведчике очереди. Пули пробили стекло фонаря, а Сергей получил удар по обеим ногам. Пошевелил ступнями – ноги слушались, но в обоих сапогах потеплело от крови. Ну, слава богу, кости не задеты – подумал штурман и опять приклонился к пулемету – «Мессер» заходил с его полусферы. Дав упреждающую очередь, Давыдов поубавил пыл смельчака. Бой продолжался.

Стрелок-радист Ершов держал на прицеле свою пару самолетов и те, видя, что очереди от русского стрелка проходят редко, но метко, не лезли на рожон.

Ваня два дня назад получил суровое внушение от командира за свой проступок, который состоял в том, что в предыдущем бою он не доложил о самолете сзади, рассчитывая, что он справится с ним сам. Но, немец увернулся от его очереди и ушел в облака, а затем сверху накрыл их из двух пулеметов. Самолет получил тяжелое повреждение и на одном моторе еле дотянул до своих. Помня это, Иван был сегодня особенно подтянут и зорко следил за маневрами врагов.

Но, стоп! Где второй самолет? Через нижний люк его не видно, посмотрел через фонарь астролюка – там тоже его нет. Что за черт! Куда же ты провалился? Отодвинув капот фонаря, он высунул всю голову и нашел потерянный самолет. За его штурвалом, видимо, сидел опытный асс,– он пристроился сзади нашего самолета, на линии его полета, находясь в мертвой зоне наших пулеметов. Сейчас ему не было смысла стрелять, так как пули проскользили бы по почти параллельному им корпусу фюзеляжа, и он выжидал, когда наш самолет, совершая маневр, раскроется, и примет свинец в себя. Зная, что с приближением к нашему самолету область его безопасного нахождения расширяется, он приблизился до каких-то ста метров, чтобы ударить наверняка. Мгновенной мыслью Ваня оценил всё это, и ужас неминуемой смерти парализовал волю человека. Всё…! Конец! Но не зря же он рос в Сибири, где с детства привыкали бороться за жизнь, и потому-то сибиряки – народ крепкий. В следующее мгновение в душе прозвучало русское «Врешь, не возьмешь», и воля, очнувшись, подсказала: пулемет! снять со станка! Лететь по прямой!.

- Миша, прямо! на хвосте немец!

-Понял, ответил Ерохин и как бы застопорил штурвал. Скользнув вниз к полику, где было устройство наведения крупнокалиберного пулемета, Ваня отвернул барашки винтов крепления и извлек пулемет из гнезда. Отодвинутый колпак астролюка прикрывал его от встречного воздуха, и Иван, держа на весу эту метровую двадцати трех килограммовую штуковину, и, высунувшись почти на полкорпуса из самолета, взял врага на прицел. Тот, видя все это, и понимая, что отвернуть сейчас это значит раскрыться, замер, покорившись судьбе. Пучок трассирующих пуль уперся в кабину Мессершмита, и немец безропотно принял смерть в себя.

Самолет клюнул носом и пошел к земле. - Отлетался, гад! послал ему мысль вдогонку Ваня и прокричал в шлемофон:

-Есть второй!

Кто следующий? - весело откликнулся Давыдов. Но оставшаяся четверка уже отваливала от этой такой кусачей Пешки.

- Ура! вскричали все разом, когда увидели наш берег и родной аэродром.

Этот бой продолжался тринадцать минут, а еще почти три года войны были впереди.

 

Рассказ написан по материалу фронтовой газеты « Красная звезда» от 20 августа1942года, который взят из книги Виктора Парамонова «Легендарный штурма Балтики», а также по книге Андрея Калиниченко «В небе Балтики». В книге В.Парамонова говорится о нашем земляке Сергее Давыдове, Герое Советского Союза, имя которого носит одна из улиц Камышина, в районе Центрального рынка.

 

8 февраля 2015г г. Камышин.