Вновь гляжусь я в хрустальную лужу, отдающую сизым мерцаньем. И опять! – выплывает наружу толи трип, толи всхлип, толи знанье: Белоглазый помазанник божий весь лоснится и пахнет елеем, и гундяво вещает пригожим гласом вкрадчивым, веры лелея. Ласки жаждая, крови алкая всех младенцев «Во Имя Господне!» для скрепленья единой и тайной сделки с раем и всей преисподней. Чтоб обресть и впечатать в кадастры всех анналов священное право «На владенье землёю и паствой никому неподсудной державы». И, творя диктатуру закона (так, чтоб сурдо- дошло переводом), распасами, как шулер исконный, хороводит факир сей народом. Чтоб понятно, мол, вот он – мессия! Свой! Но чу! – не от мира сего он!.. Одному – его имя Россия, СэСэСэРом – он слышен другому, а иной – видит дух сингулярный, что явился помочь матерьяльно… И играет вся паства суммарно в постановке его театральной... Чур меня! Надо срочно от лужи убежать, чтоб туда не бултыхнуть!.. Вряд ли может быть что-нибудь хуже… Разве что… под Газманова пыхнуть!.. |