Сосновая роща посреди большого смешанного леса смотрелась вызывающе одиноко и отчужденно в любое время года. Весной - это ярко-зеленое, вечно живое существо, ощетинившееся своими острыми ветками во все стороны, не пускающее в свою хвоистую сердцевину никакую постороннюю древесную живность. Все попытки кленов, ясеней, березок и прочих желающих породниться, жестко пресекались валенковатым ковром из сухих упавших в разные годы иголок. Через эту ершистую скорлупу у подножья стройных многоруких сосен - великанов не могли просочиться шустрые семена их лесных собратьев. Летом и осенью терпкий запах хвои отпугивал всяческую мелкую живность, предупреждая - нет, мол, и не будет никакой поживы в этом лесном анти- оазисе. Не водились на сосновом току грибы, ягоды и прочие вкусности, столь милые для охочих любителей. А зимой сосновая роща, сомкнувшись длинными нижними ветками крайних деревьев, обороняла себя от ветров и снегов, накинувшихся на лес стаей голодных волков. Но однажды поздней осенью эта непобедимая лесная крепость приманила и надолго приветила лохматых длиннорылых пахарей - проходное стадо диких свиней. Раньше они через наш лес лишь проходили, как просо сквозь густое сито. Шли цепью, делая своими рылами глубокие отметины вокруг дичек - лесных груш и яблонь. Упавшие хвостатые дары - небольшие корявые плоды с короткими плодоножками, жадно пожирались свиньями. Плодоножки цепко удерживали столь обожаемые свиньями лакомства и разжимали свои объятья только с приближением зябких позднее-осенних ночей. Поэтому стадо наведывалось в наш лес только перед первыми снегами. Приходило, рылось вокруг дичек, подбирало щедрое угощение и повторно появлялось только через год. Враз и навсегда установленный свинячий распорядок шустро и решительно вмешалась моя мама - отважная хозяйка кордона, жена местного лесника. Имевшая в дворовом хозяйстве коров и свиней, гусей, уток и кур, она нашла возможность в трудное зимнее время подкармливать многочисленных лесных жителей. Вокруг кордоновских построек были распаханы большие поляны под огороды, на которых выращивался минимум продукции для содержания семьи лесника и домашних животных. С приходом моей мамы на кордон посев овощных резко увеличился. Появился большой излишек картофеля, свеклы, капусты и моркови. С начала зимы к дому лесника подтянулись косули и зайцы, приблудилась пара седоватых, медлительных лосей. Для косуль был сооружен орешниковый навес, в щели которого затыкались пучки пахучего лугового сена. Зайцам на зимний прокорм оставлялось значительное количество увесистых капустных голов. Ушастики, разрывая глубокий рыхлый снег вокруг качанов, время от времени поднимались на задние лапы, вслушиваясь в остервенелый собачий лай. А кряжистые лоси оказались самыми смелыми: каждое зимнее утро подходили под самые окна кордона и хрустко управлялись со стоговым сеном. Часто бывало, что с одной стороны стога вытаскивали свои порции кордоновские коровы, а с другой - смелые лесные чужаки. С крыльца через высокий забор на это общение с улыбкой наблюдала звериная сводница - Петровна и мечтательно жаловалась курам на отсутствие у нее фотоаппарата. Разномастные охранники лесничьего дома - собаки, подбегали к забору и пытались воздействовать своим брехом на лосей и зайцев. Однако угрюмые молчаливые звери на назойливых собак внимания не обращали, а зайцы лишь прядали ушами, да лишний раз оглядывались на близкий дом. К хвойному райку Петровной была пробита- протоптана среди снежного заметья извилистая глубокая дорожка. По ней перед вечерней дойкой женщина носила на коромысле ведра с картошкой, морковкой и свеклой. Тяжелые ведра порой задевали за нависшие над тропкой ветки, крутили ведроношу, заставляя оступаться и останавливаться. Но все снежные и древесные преграды сердобольной отшельницей отважно преодолевались. Под самой большой сосной, Петровна называла это могучее дерево Архангелом, огородное угощение разбрасывалось на утрамбованный острыми копытами снег. Кормление продолжалось всю зиму, до первой капели. Пестрое, лохматое стадо удивительно быстро находило овощи, повторяло свой визит в хвойной раек дня через три, и оставалось в лесу на постоянное местожительство. Вожак-секач недалеко от кордона нашел зимнюю лежку для дневок. Густые, непроходимые летом и зимой заросли скрученного до невозможности лозняка стали надежным прибежищем для стада. На кормежку свинячий отряд выдвигался ближе к полуночи. Маршрут стада к еловому райку проходил совсем рядом с тыльной стеной кордона. Треск сушняка под неосторожной свиной молодью был отчетливо слышен в ночной тиши. Сторожкие собаки сразу же начинали кричать свой караул. Секач уверенно вел своих подчиненных строго по проложенному маршруту, не обращая внимания на такое незначительное собачье препятствие. Пожирание успевших подмерзнуть картофельных клубней и свекольных булыжников продолжалось до самого рассвета. На весь лес разносился визгливый писк шаливших полосатых еще малышей и утробное хрюканье взрослеющих секачей. Эти несколько часов дикие свиньи были настоящими хозяевами леса и ни от кого им не было угрозы. После пиршества стадо возвращалось своим протоптанным шляхом на дневную лежку. Вожак-секач шел первым, ломая и раздвигая сугробы, каждый раз находя для себя новую дорогу. Перед заходом на лежку, свиньи выстраивались длинной лентой, шли по одной тропке, даже малыши не нарушали строй. Обнаружить их убежище неопытному человеку было довольно трудно. В свинячьей столовой не надо было убирать - оставался лишь утрамбованный многочисленными копытами снег и желто красные крошки по всей еловой столешнице. Завязкой этой истории стала обычная лесная тропка, пробегавшая совсем рядом с сосновым райком. В учебные дни ею ходили за знаниями мальчишки и девчонки из деревни. Их школа располагалась в большом селе за железной дорогой и лес не мог быть серьезным препятствием для учеников старших классов. За каникулярное лето тропка зарастать не успевала, а с сентября ее постоянно обновляли и в дожди, и в снега. Ходили по ней и взрослые из деревни: за лесом пробегал «рабочий» поезд, притормаживая на минутку на разъезде. О разудалых ночных пиршествах кабанов знали все деревенские жители, поэтому тропа людям служила лишь в светлое время суток. Но в то злосчастное раннее утро наша тропка привела на сосновый раек загулявшего путника. По причине случайной встречи с большим количеством спиртного, путевой обходчик Витек, по кличке Розочка очень сильно подзадержался в казарме. Так именовалось краснокирпичное жилище смотрителей и ремонтников железной дороги. В казарме Витя Розочка долго пил, а после долго шел и поэтому набрел на покидающее свою столовую стадо. Ему бы остановиться и пропустить густым клином идущих свиней, но хмель затуманил не только глаза, но и нетрезвое Розочкино сознание. Витя в момент этой встречи был ужасно отважным человеком, его смелость подогревалась горячими хмельными парами. Крепкий самогон стал на время Розочкиным командиром. При ярком лунном свете они стояли друг пред другом: выпитый Розочкой самогон и повелитель стада - секач. В близком взгляде кабана Витьку увиделась ненависть всех забитых им деревенских хрюшек. Испуг пришел позже, а в тот момент самогон дал Витьку команду - не уступать каким-то там хрюкающим. Выход нашелся мгновенно - напугать кабана, убрать его с тропы. Наш сильно нетрезвый путевой обходчик ловко и точно бросил в противника новое цинковое ведро, похищенное им из гостеприимной казармы. Ведро, громыхая, описало высокую дугу и точно приземлилось на выдвинутый вперед клык секача. С трудом освободившись от надевшегося на клык металла, разъярившийся кабан вначале растоптал податливое ведро, а затем бульдозером бросился на обидчика. Самогон испугался первым, предательски бросил своего верного друга и растворился в еловом морозном настое. Витя остался один на один с огромным диким зверем. Намерения кабана ему сразу стали ясны, другого выхода, кроме как бежать, у него не было. И бежать надо было очень быстро. Взобраться на ближайшее дерево он уже не успевал. Марафонская дистанция на этот раз была значительно короче, чем у отважных спартанцев - метров четыреста, но уверяю вас - спартанцы были бы в шоке от его скорости. Витя летел по тропке, проложенной Петровной, в сторону кордона быстрее своей мысли, которая в это время уже прочно сидела на длинных кабаньих клыках. Тропка была крайне извилистой, но бегуны ее капризы не учитывали. Ломая грудью кусты, смело раздвигая сугробы, они неслись в направлении, выбранном вмиг протрезвевшим Розочкой. Убегавшему светила возможность навсегда забыть вкус самогона, а может быть и погибнуть. Он просто обязан был добежать первым. Кабаном двигала обычная дикарская месть и желание доказать стаду законность своего руководства. И вот он - финиш! Жителей кордона разбудил страшный удар в ворота, потрясший весь огромный по периметру двора забор. Внезапный лай трех кордоновских собак, истошный рев застрявшего в воротах кабана, заставил хозяев лесного дома заполошно вскочить с постелей, ухватить висевшие на крючьях заряженные ружья и кинуться на залитое электрическим светом крыльцо. На заснеженном крыльце лежал огромным черным пятном человек, как впоследствии выяснилось., являвшийся тем самым Розочкой. Ноги его еще бежали, то есть активно дергались, но их хозяин уже был без сознания. В пробитых воротах торчал наполовину пролезший во двор кабан с обломанными окровавленными клыками и свирепо вращал обезумевшими от ярости глазами. Получив два выстрела в упор, кабан умерил свой гнев и успокоился навсегда. Собак от него отогнали и привязали. Только тогда хозяева занялись бегущим лежа незнакомцем, продолжавшим и без сознания молотить сапогами по доскам крыльца. Его занесли в дом, положили на лавку, остановили ноги, прижав их руками. Узнали странного посетителя кордона только тогда, когда обмели тряпкой облепленное снегом лицо. Розочка с содроганием всего организма пришел в себя, протяжно выпил стакан успокоительного самогона, вновь упал на лавку и заснул тревожным, крикливым сном. Расследование происшествия происходило уже без него. Но прежде была разборка со вторым незваным пришельцем - вожаком свинячьего гурта. Появилась сухая солома, запылал посреди широченного двора яркий костер. Лесник, Петровна и приехавший в отпуск сын споро и привычно разделали неожиданную радость и только после этой необременительной работы занялись тщательным выяснением победителя в марафоне. Уже окончательно рассвело, марафонская тропа была как на ладони. Шли от финиша до старта вдоль марафонской трассы, стараясь ее не затоптать, чтобы оставить для потомков след двух бегущих соперников. Напуганное металлическим дребезгом изуродованного ведра и странным исчезновением вожака, стадо уже давно забилось в свои густющие заросли на лежке. Деревенские дети по причине зимних школьных каникул еще отсыпались в своих теплых постелях. Никто не мог помешать тщательному анализу ночного происшествия. От места старта и до низины перед кордоном бегуны неслись почти вровень, будущий победитель лишь на пару прыжков опережал своего клыкастого соперника. А вот в беге на крутой обледеневший бугор и выявился явный победитель. На кордоне гостили дети, приехавшие с отпускным папой. Они немного «подкузьмили» дорогой бабушке, облюбовав ее тропку и превратив бугор в длинный ледяной каток. Дети обильно облили тропинку водой, а потом с наслаждением и поросячьим визгом неслись меж кустов на картонных санках. Так вот, победитель в марафонской дистанции Витя Розочка несся многометровыми прыжками по разскольженной горке, абсолютно не годной для ходьбы и бега. Кабан же многократно скользил и сползал вниз, раз за разом возобновляя свой путь с самого низа. На ноги кабана были надеты острые, как новое лезвие у колхозной косилки , копыта, а человеческий марафонец был обут в изношенные, не сгибающиеся в подошве заскорузлые сапоги. Не меньшее восхищение у наших судейских вызвало преодоление победителем забора, невероятно высоченного, непреодолимого обычным спортсменом. В момент прыжка на забор кабан уже настиг беглеца, но не рассчитал: всей своей трехсоткилограммовой массой врубился в низ ворот. Он пробил новые доски - сороковки, и застрял в самом широком месте своего массивного тела. Победитель лишь у забора на мгновение опередил своего преследователя, но не ударился в него, чтобы застрять, как глупый кабан, а перемахнул изящно, почемпионски. Вот что значит воля духа, освобожденная от самогонных паров! В обед проспавшемуся чемпиону в награду были поданы очередной стакан самогона и украшенные лаврами санки с запряженной в них кобылой. Дорога от кордона к Розочкиному дому не очень длинна, но его ноги, пережившие марафонскую дистанцию, еще долго отказывали своему хозяину. Рекорд был зафиксирован и доведен до широкой деревенской общественности. Но в связи с оторванностью нашей советской действительности от неизвестной нам в то время книги рекордов Гиннеса, этот рекорд в мировые аналоги не попал и все остальные марафонцы могут спать спокойно. А всей деревне известный герой Розочка ходит на работу окружной полевой дорогой, не желая повторять свой зимний подвиг. Родители спортсмена отказались откармливать домашних свиней. Ну не могли же они резать дальнюю родственницу благодетеля, так легко «отговорившего» их сыночку от любимого им с детства самогона. Стадо же выбрало себе нового вожака, может быть более быстрого, но уже не устраивавшего спартанские соревнования. Деревенский марафон заглох к превеликой радости путевых обходчиков. И лично Вити Розочки.