И в безмятежный штиль, и в штормовой циклон ты щедро даришь нам своё особенное обаяние – цвет старого золота стен, ажур оконных переплётов, печать покоя, ощутимого присутствия природы. И всяк переступивший твой порог испытывает благостное чувство…

Обращённая к трём сторонам света, подобна носу корабля, в любое время дня в себя вбираешь животворящие лучи! В потоках первого тепла ты – островок блаженства среди мартовского снега. Когда ж неумолимый летний зной неистово утюжит стены, раскрытое настежь окно поит твоё сухое, жаркое нутро чистейшим воздухом из сада.

И в тусклую, безрадостную хмарь ты светишь нам древесной золотинкой, рождённой где-то там, в неведомом лесу. Её не зачеркнёт ни нудно моросящий дождь, ни хлёсткий ливень, ни буйная гроза, громово и картинно полосующая мир за стёклами!

Ночною же порой таинственным шатром укрыта воедино с тёмным садом. Былые голоса, виденья, смех витают в тишине, запечатлённые тобою… Заглядывая в окна, луна выхватывает воровато то в рамке натюрморт, то призрачный букет… кусок стены с корягой-балериной… Овальный стол! Вкупе с годами полированной скамьёй, он – стержень мирозданья! Каких здесь не бывало застолий! Весельем брызжущих и грустных, покойно радостных и горьких… Каких не бывает историй…

Неси ж и впредь по переменчивым волнам благодарных путешественников!

 

 

В детстве он мечтал стать моряком и плыть на корабле навстречу неведомым опасностям. Стоять на носу корабля с подзорной трубой в руках, всматриваться в далекий синий горизонт, слышать, как разбиваются о борт тяжелые морские волны, и чувствовать холодные брызги на своем лице, а на губах - вкус морской соли. Там, в своих мечтах, он был капитаном, бесстрашным воином, которому покоряются моря и открываются тайны. Он был готовым на любые подвиги ради достижения цели, и, конечно же, ради своей любимой, которая ждала его где-то, далеко-далеко, в стране туманов и высоких белых гор.

Потом он видел себя скалолазом, покорителем снежных вершин, героем со страховкой в руках. Бесстрашным, дерзким, упорным и надежным, как скала. Там, в мечтах, он не боялся трудностей, и тащил на себе неподъемные рюкзаки, карабкаясь вверх – к вершине. Сжимая зубы, он держал товарища, который оступился, и с необыкновенным наслаждением прихлебывал чай из алюминиевой кружки на привале, чуть ли не засыпая от усталости, но, все равно, любуясь закатом...

И только в старости, когда сын хлопнул его по плечу и сказал: «Ты лучший отец в мире», а жена обняла и прошептала: «Спасибо за любовь и верность», он понял, что мечтал в детстве не напрасно.