По дороге домой

 

Во времена СССР служили Родине большие сроки, и часто за границей. Поэтому солдаты там разлуку с родными, с домом, с лугами и речкой, где детство проходило, переносили тяжело. Испытал эти ощущения и я, прослужив в Восточной Германии старшим радистом танкового батальона три года и два месяца.

И вот зачитан приказ о демобилизации. Сборный пункт, где собралось нас, солдат, ефрейторов и сержантов со счастливыми лицами полторы тысячи. Построение на привокзальной платформе, духовой оркестр, прощальный марш «Варшавянка», команда сопровождающего майора «По указанным вагонам разойтись!», и мы наконец-то едем в Россию. Мечтаем о будущем, планируем о его обустройстве. В армии думать о своей судьбе не приходилось, за нас командиры думали. А теперь пора пришла размышлять о своей жизни самому. А как жизнь наша после армии сложится, по какому руслу потечет, никто не знает.

 

Со мной четверо земляков ехало. С ними я на сборном пункте встретился. Случай в дороге у нас интересный произошел. Мы Харькове решили в ресторане привокзальном встречу нашу отметить. Сказали, что поезд здесь стоять будет два часа. И мы еды, выпивки заказали, расслабились, не спеша беседу ведем.

И тут неожиданно объявляют «Поезд номер 734 -ый отправляется». Сгребаем со стола чего можно взять, выбегаем на перрон, а наш поезд уже набирает скорость. И только благодаря прыти солдатской, тренировки спортивной успели мы догнать состав и сесть в последний вагон.

 

В Куйбышеве (Самара) была нашаконечная остановка. Там мы никуда не спешили и в ресторане тоже привокзальном хорошо посидели. С Николаем троих местных в городе оставили, а сами отправились попутным транспортом в наше районное село Утевка.

В столовую зашли, обедаем с сослуживцем, а с соседнего стлика на нас двое мужчин внимательно смотрят. И на них погляделпвнимательней. Они газету стали разворачивать. Угадал я одного из них, Зуева Петра Ивановича, председателя сельского совета. Подошел я к ним, представился.

- А мы на вас смотрим и гадаем, мол, солдаты-то не зуевские, - подавая руку и улыбаясь, ответил мне Петр Иванович. - А мы тут с Николаем Ивановичем оложенковым районную газету"Сталинский луч" разглядывали, обсуждали. О культуре статья, а он клубом заведует. Давно ее не читал? - подал ее мне. - На досуге почитаешь.

 

С ними на санной упряжи мы и пристроились с Николаем Останковым. По накатанной дороге резвая лошадка доставила нас

 

быстро. В Алехином проулке я поблагодарил их, распрощался и задворками направился к дому. Чемодан тяжелый, идти неудобно. Пока из одной руки в другую его перекидывал, прошел мимо своего двора. В баню соседа уперся, по ней стал ориентироваться.

В дом родимый вхожу, мама из чулана выглянула, угадала, обрадовалась, шагнула мне навстречу. Обнимаемся, а от ее одежды запахами хлеба подового, приятного исходят.

С ней разговариваем, а из горницы медвежьей походкой вываливается брат Михаил. С нм мы шесть с половиной лет не виделись. Ему двадцать пять, широкий стал, солидный и голос не таким стал, каким-то приглушенным. С ним, здороваемся, обнимаемся, о службах в ГДР (он в Дрездене, я в Виенберге и Ютербоге) рассказываем.

И пока мы с ним там о разном говорили, родная сестра пришла с бабукой. И мама успела стол за это время в чулане накрыть. Уселись кругом тесным вокруг него, ужинаем наверно. Так как времени местного было шестнадцать, а пора зимняя. За окном смеркалось.

 

На следующие дни ходил по родственникам. Встречи они мне теплые, традиционные организовывали. И естественно у них ко мне встал один и тот же вопрос "Как дальше жить будешь, чем заниматься?" И вспомнил я тогда прочитанное в местной газете «Ленинский Луч» газетное объявление. Перечитал его еще. Объявляли "Куйбышевская школа киномехаников ведет прием абитуриентов. Срок обучения одиннадцать месяцев". Загорелся я желанием ехать туда и учиться на киномеханика До нового года съездил в райвоенкомат, стал на военный учет. Посетил и районный отдел культуры. Там меня принимал Юрий Андреевич Власов, участник войны, офицер. И одежда на нем была еще полувоенная.

Он мое желание быть киномехаником одобрил, так как она романтическая. И так специалистов в его отделе не хватает. Поэтому, выдавая направление на учебу, он пожелал мне успехов и обязательного возвращения в район, к нему в отдел культуры.

 

Советское кино в те годы зритель любил, киносеансы активно посещал. Потому, как кино по содержанию было жизненным, правдивым. Порой развлекательным, но обязательно воспитательным.

В прошлом кино экранные события режиссеры увязывали с жизнью. Поэтому, зрителя тянуло в кино.

Моя молодость и мир кино долгое время шагали рядом. Там всего хватало: развлечений, любви, ревности, трагедий.

«Ты жива ль моя старушка?

Жив и я, привет тебе, привет...».

Эти строки Сергея Есенина хорошо понятны людям пожившим.

О прошлом времени они часто вспоминают. И обязаны вспоминать, рассказывать о своей молодости своим детям , внукам, правнукам. И молодые люди должны знать о жизни своих предков.

Например, я наслышан о жизни моих предков.

 

Мой дядя, Георгий Меженин с немцами воевал, оставаясь живым и невредимым первые полгода. А под Вышним Волочком осколком его задело. Истекая кровью он терял сознание. А придя в себя шептал о полковой медсестре «Сестричка, где ты? Где...? Помоги...» И сестричка к нему под пулями и бомбежками подползла. Назвалась «Нина», перевязала рану. На брезентовых носилках она долго волокла Георгия в полевой госпиталь. Так они познакомились, а позднее и поженились.

И, спустя годы при нашей встречи он вспоминал тот день, брал баян и напевал грустную песенку собственного сочинения. Она звучали так:

«Мед - сестра, до — ро — га - я Нинуся,

Под - ползла, про — шеп - тала, - «Живой!?»...

 

Есть у каждого человека чего-то заветное свое, заветное.

У меня есть воспоминания о моей Нине. О первой встречи с ней, о романтической любви. Опишу и я кратко о моих воспоминаниях.

 

Школа киномехаников

 

Размещалась она на одноименной улице города Куйбышева. Это рядом с трио кинотеатрами: Молот, Ленинский комсомол и Художественный (треугольник). Вход в школу был с улицы, через арку. А учиться я в нее поступил в январе 1958 года, придя только что из ГДР с Советской армии.

 

Директором школы киномехаников был Виталий Александрович Ржепницкий, завучем - Игорь Левитан. Оба евреи: умные, способные, высоко образованные интеллигенты преподаватели большого таланта.

Ржепницкий потом будет работать много лет на Куйбышевском (Самарском) телевидении.

Общежития при школе не было. Иногородним по прибытию давались адреса съемных квартир. Стоила такая квартира для курсантов 10 рублей в месяц.

Я пока живу на колхозной квартире «Аксаковская - 8». После занятий по адресу поехал смотреть и снимать квартиру на улице Арцибушевской. Молодая хозяйка частного дома встретила меня радостно. Поговорили мы с ней, условия проживания она мне рассказала, велела с вещами переезжать к ней завтра же.

Обрадовался быстрым решение квартирного вопроса, с настроением бегу вниз по скрипучей лестнице. Во дворе соседушки-старушки сидят, спрашивают:

- Не на квартиру нанимаешься, сынок?

- Да, - отвечаю.

На окна квартиры одна бабушка осторожно поглядела, прошептала:

- Обчистят... . Не приходи.

Я поблагодарил их за предупреждение и на квартиру эту не пришел.

По коридору школы в перемену брожу, горюю. Вокруг мальчишки и девченки гуляют, щебечут. Мальчик белобрысый, годов ему шестнадцать, подходит. Назвался Толяном, я назвал себя. О квартире заговорили. Он на Обороне комнату снимает один, а койка в ней двухспальная.

После занятий иду с ним. До его дома от школы ходьбы пять минут.

Анне Георгиевне, хозяйке, старушке мудрой, интеллигентной я понравился. Деревенских квартирантов она пускать предпочитает. Толик пензенский, деревенский. И я деревенский

Мужа недавно хозяйка схоронила. Работал он шофером на дальних рейсах, простыл в дороге, воспаление легких схватил и скоропостижно умер.

В комнатке импровизированной, отгороженной ширмой от хозяев мы теперь размещаемся. Толик мне шепчет.

- У Анны Георгиевны есть еще дока Нина. Работает чертежником в конторе и учится в строительном институте.

- Красивая? - спрашиваю.

Толик молодой, ответил неопределенным пожатием плеч.

Вечером Анна Георгиевна угощая нас чаем. О Нине сама заговорила:

- С мальчиками она после работы на коньках в городском парке фигурным катанием занимается.

К семи часам заявляется и Нина: с косой русой, богатой, собранной сзади головы, в шляпке вязаной, с родинкой на щеке, с глазами огромными, стройная, красивая. Такой она мне запала тем вечером в душу.

Поздоровалась она со всеми, а проходя в комнату, мельком на меня взглянув, спросила маму:

- У нас что, новый квартирант появился?

- Да, дочка, - ответила мать. - И он тоже из деревни, зовут его Ванюша. После армии к нам приехал.

Но Нину ее подробности по мне явно не интересовали. Она хотела есть, и спешила к своим ребятам на каток.

Так было до конца ее первой рабочей недели.

В субботу у Нины выходной день. Она долго спала. До обеда и у нас тоже отсыпной день. А после обеда были свободные занятия. Мы учились демонстрировать фильмы, устраивали самодеятельные сценки, пели, играли, танцевали. То есть, готовили себя к культурно - просветительной работе.

Но нам это утро не спалось, мы с Толяном - проказником о чем-то перешептывались. Он к Нине за ширму то и дело заглядывал, ей спящей улыбался, потом мне.

Наконец Нина встала, умылась. Перед зеркалом стала прихорошиваться. Завтракали хозяева поздно, за стол, пригласила Анна Георгиевна и нас. Хотя обычно мы с Толяном ходили завтракать в закусочную на Ленинградской. Она по наших карманам. Там бесплатно хлеб прилагался к заказам. Мы этим умело пользовались. По паре стаканов чая себе заказываем, а подносы с хлебом стояли всегда на столе.

Во времена Хрущева Никиты Сергеевича такое в СССР было.

Пригласили как-то в школу мы и Нину. Анне Георгиевне и Нине это понравилось.

А в одно из воскресений Толик позвал Нину прогуляться с нами по набережной.

- Кто же зимой по набережной гуляет? - засмеялась она. И, обращаясь уже ко мне, сказала - А правда, пойдем, по морозцу побродим. На улице Куйбышевской стиляг наших посмотрите.

Предложению девицы-красавицы меня обрадовало. Случай выпадал побыть с ней рядом, пускай и втроем.

Толик на прогулке часто пропадал. Спрячется в подъезде и смотрит, как его близорукая Нина ищет среди блуждающих без дела стиляг в пестрых пиджаках, в зауженных брюках, в ботинках на толстых подошвах. А Толик, выждав время, выбежит озорно из-за укрытия и скажет, улыбаясь «Ну как, испугались моей пропажи, небось?»

- Вот мы с ним по воскресениям раньше так и гуляли, - сказала Нина.

- А как бы ты хотела гулять? Как та вон парочка?

А впереди нас шла парочка обнявшись. Привлек легонько и я к себе Нину.

- Обнимаетесь!? - озорно и по детски заулыбался Толик, шагая за нами следом.

 

Начало любви

Вечером Нина на каток к мальчикам не ушла, они с мамой стали играть в лото. Научились и стали играть в лото с ними по вечерам и мы.

В понедельник после работы Нина опять позвала нас с Толиком гулять по Куйбышевской, здорово удивив этим собственную маму.

- Нина, а ты Эдика предупредила, что сегодня к нему не придешь? - спросила она. Явно волнуясь и подозревая между нами чего-то неладное.

 

О каком Эдике идет речь, я знал. Он студент юридического института. Провожал ее до нашего дома с работы, увивался около нее, рассказывал ей о каких-то сообщениях «Би-би-си». И мы от Нины знали кое-чего об Эдике. Он единственный сынок известных в городе Куйбышеверо дителей. А по словам Анны Георгиевны, Эдик еще и культурный, хорошо воспитанный мальчик.

Но Нине он чем-то не нравился, хотя мама ее спит и видит Эдика в роли своего будущего зятя.

Нине тогда шел девятнадцатый год. И у нее впереди предстоял еще большой срок учебы в строительном институте. И маме она так говорила:

Мама, по моему о замужестве моем с Эдиком пока рано мечтать. Я еще молодая, мне еще учиться надо и учиться. Да и моя жизнь вся еще впереди.

- Правильно! - рассердилась мама. - А Эдик ждать тебя до той поры должен!? Да, до той поры, как ты загадала, и я-то не доживу.

 

Анна Георгиевна видом и правда выглядела не важно. Она щупленькая старушка, худощавая, лицо уставшее, иссеченное морщинами, волосы седые, плечи опущены вниз, глаза мутные и взгляд потухший. А тут в разрез ее мечтаниям ее Нина увлекается не Эдиком, а мной, простым парнем из глухой деревни. Да еще и с будущей «детской» специальностью киномеханика, с туманной перспективой.

Можно Нине ее и понять психологически-то. Понять, почему ее мама была против нашей любви. Но Нина ей говорила «Мне нужен человек хороший, а не его хорошая профессия. Нужен человек, которого я бы любила».

 

От этих слов ее мама долго не ложилась спать, она сидела за столом с нами в зале, где мы с ней занимались конспектами. Тогда Нина придумала вариант: под маркой занятий физикой, которую проходила в институте и которую я сносно знал, она стала приглашать меня в городскую библиотеку. Там мы занимались физикой и любовались друг другом.

Приходим с Ниной домой, а мама ее ждала, не спала, вздыхала.

Однажды она нас застала без света на кухне и один Бог знает о чем подумала.

На следующий день Анна Георгиевна пришла к Нине на работу нервной, вызвала в коридор, сказала, что им нужно обязательно идти в больницу. Нина подумала, что с ее мамой плохо. Но она свою Нину, как малолетнюю девочку привела к врачу. От Нины я потом все это узнаю. Но врач попался разумный, который выслушал сначала маму, потом и Нину. Понял ситуацию, сделал вывод и смог успокоить Маму.

 

Но и после этого препятствовать нашим встречам Анна Георгиевна продолжала. Она всякими способами отговаривала дочь от меня. Но наша любовь ее желаниям сопротивлялась.

По весне мы с Ниной стали ходить в парк имени Горького на танцы, на набережную ходили Волгой любоваться. Знакомила она меня с парнями, причесанных и блестящих под селезня с помощью заграничных кремов. Требовало она и от меня такого же стиля, стараясь под них окультурить. А моя кудрявая и густая шевелюра волос ей казалась не стильной. С одеждой проще — ее переделали, а что и подкупили. С манерой поведения под стиляг у меня не получалось.

Окультуривать деревенского парня ходили мы с Ниной и в театры, даже в оперный. Водил и я ее на свои вечера. Они проводились наши массовиками в школе киномехаников. Там новинки кино мы смотрели, танцевали. Нина в школе уже считаласьсвоей.

 

В июле Нина справляла свой день рождения. Присутствовал ее старший брат с женой. Влиятельными, интеллигентными людьми Анна Георгиевна нам с Толиком их представила. Присутствовал не дурной на вид и какой-то парень. Он из города Новокуйбышевска с родственниками Нины приехал.

Осидели мы за столами, выпили хорошо, плотно закусили. После этого Нина и этот парень (назовем его Федором) исчезли из дома. А вечером, гуляя с Толяном по набережной, он указывает мне на молодую пару. Это были они.

Я естественно в поведении Нины усмотрел измену. Обида меня глодала и требовала мщения.

 

На другой день с Геннадием, курсантом из нашей школы мы прогуливались в загородном парке. Парень он симпатичный и способный балагур. И мы быстро познакомились с двумя красивыми девицами. Моей приятельницей оказалась Зоя. Она очаровала меня копной черных волос , карими глазами, излучающими свет, очаровательной улыбкой и простотой общения. Зоя украинка, работница куйбышевской обувной фабрики.

В тот же вечер приехали мы с ней на трамвае на улицу Владимировскую ( там Зоя проживала у своей тетки). От остановки шли по плохо освещенной улицей. Встретили парни, Зоя назвала меня своим родственником. Свернули на задворки, пришли пустому курятнику. В нем влюблялись.

Возвращался я от Зои с последними трамваями. Открывала квартиру Нина. Призналась, что их встречу с Федей организовал ее братом по просьбе Анны Георгиевны.

- Мы с ним пообщались и поняли, встречаться нам бессмысленно, - сказала она мне. - И ты об этом знаешь.

Нина правду говорила. Не разлюбил и я ее. Но и Зою одномоментно бросить я не мог. Совесть не позволяла, и воспитание... . Я провожал ее несколько вечеров. А Нина не выдерживала, открывая дверь, обнимала меня, заплакала. Говорила «Прости меня». Верующие на это отвечают «Бог простит». Но мы были атеистами. По человечески я ее простил, наверно и она простила меня за Зою.

 

Практику я проходил в кинотеатре Молот. Поэтому, фильмы в нем я мог смотреть бесплатно. Я этим пользовался, но не один, а смотрел фильмы то с Ниной, то с Зоей. Но на свой выпускной вечер я пригласил только Зою. А почему? Чтобы там с Зоей окончательно поговорить и расставить точки над «И» в наших отношениях.

Но по простому не получилось. Пришла туда и Нина.

После организационных мероприятий началось наше кино. В зрительном зале я сижу между Ниной и Зоей (треугольник). Я их до этого знакомил, но положение напряженное. Зоя выдержанней, мало нервничает. Нина места себе не находит.

Это замечает Зоя.

Умница Зоя. Она предлагает мне проводить ее к выходу. Но я проводил ее дальше, до трамвайной остановки. Там она мне сказала:

- Не надо, Ваня, нам больше встречаться. Не надо нам мучить и твою Нину.

Прощался я с ней на время, а вышло навсегда.

 

После этого вечера было наше благословение Анной Георгиевной.

Которая сказала:

- Не надо вам больше прятать от меня вашу любовь. Я вас благословляю на нее и на женитьбу.

С этого времени я стал равноправным членом их семьи. С трудоустройством тоже получилось просто, администрация кинотеатра Молот, где я проходил практику, зачислила меня в штаты киномехаников. Я решил в городе жить и работать.

 

В августе Нину от их организации отправили в совхоз убирать овощи. Пора стояла жаркая, Толик позвал меня на Волгу купаться. Но не на городской пляж, где мы с Ниной обычно купались, а за Волгу, на Рождественский Проран. Не хотелось мне туда на лодке переплывать, но Толик уж очень сильно расхваливал те места.

Переплывали Волгу, купаемся. Я узнаю от Толяна. Он плавать не умеет. Купался он вблизи у берега, глубже не заходил.

Тогда я, для его безопасного купания при нем же обследую дно. На всякий случай предупредил, чтобы он к глубоким местам близко не подходил.

На что он ответил «А я знаю о них, я давно здесь купаюсь».

 

Искупались мы с ним, на прибрежном песочке играла молодежь в волейбол. Мне захотелось тоже поиграть. На это Толян ответил:

- Поиграй, я белье с себя постираю, - сказал он.

Не думал я и не гадал, что с живым другом вижусь в последний раз.

Пришел на то место, на веточках просушиваются стираные им майка и носки, на траве его брюки, рубаха и обувь. Среди купающих Толика не видно. Спрашиваю одного, другого:

- Паренька низенького, белобрысенького здесь не видели?

- Тут темноволосеньких и белобрысеньких купалось много.

Я сначала подумал, что он меня в очередной раз разыгрывает, прячется. Время шло, я стал волноваться. После обеда поплыл на частной моторке в водную милицию. Сказали «До утра подождем».

 

Не нашли утром ни Толика, ни одежды. Я оказываюсь под подозрением. Следователь докапывался за что я его утопил. Переживал от неопределенности трое суток, пока Толик не всплыл на третьи сутки. Опознавал я его в морге. Легче стало, когда следователь объявил «Насилия на теле утопленника не обнаружено». Меня он посчитал не виновным.

Хоронили Толика всей школой. Мне директор школы Виталий Алекусандрович Ржепницкий на похоронах присутствовать не рекомендовал.

- На них присутствовать будет его отец, мать и старший брат. - сказал он. - И

мы не знаем какие у них мнения по причине смерти твоего товарища. Не знаем как они себя поведут по отношению к тебе.

А мою Нину из колхоза на похороны отпустили. Потом она рассказывала мне о том, что брат Толянов у могилки высказывали претензии в мой адрес. Упрекали, что я его оставил одного у Волги, зная о его неумении плавать.

P. S. - Пройдет месяц с того трагического дня. Жара в городе не спадала. Душно было даже вечером. Поэтому горожане театры не с охотой посещали. Их они заменяли вечерними прогулками по городским улицам, где транспорт не ходил, по набережной, где от реки исходила прохлада. От чего финансовые сборы от представлений, в том числе и от кино сильно истощали.

 

Организовано было областное совещание на этот счет. Там культурным работникам разных направлений начальники и специалисты подсказывали пути привлечения зрителей в театры. В перерыве совещания, где я был с моей Ниной Смирновой, меня увидел Ржепницкий. Поинтересовался, почему я после выпуска нашей группы из школы киномехаников не уехал работать в кино.

- А это вот Нина Андреевна виновата, - сказал я.

- Ты успел уже в Куйбышеве пожениться!? - удивился он.

- Не оженились мы, но думаем. И я работаю киномехаником в «Молоте».

- А я тебе добром советую, поезжай пока не поздно! - угрожая и повышая голос, проговорил Директор. - Там селяне тебя ждут, у них киномехаников не хватает, а ты в театр устроился.

- Я тут на заочном отделении в техникуме учиться хотел, - оправдываюсь я.

- И там есть возможность заочно учиться. - не отступал директор. - И там есть такие же красивые Нины. Проверите на расстоянии вашу любовь. И если он у вас настоящая, крепкая, приедет в деревню твоя Нина. А в городе тебе делать нечего. Тут киномехаников и других специалистов без тебя хватает.

Уехал япо совету разумного Ржепницкого в село проверять себя на состоятельность и проверять на прочность нашу любовь с Ниной. Время показало: любовь наша была не совсем серьезной, а мое увлечение городской жизнью было временным, поверхностным.