Я два года не мог, не писал о войне, Потому что она всё клокочет во мне, Потому что она всё выносит мозги, По колено в душе пулемётной лузги. Мне те гильзы придётся всю жизнь разгребать, Только прошлого «я» не найти, не сыскать. На себя я взглянул, как в кривое стекло – Отраженье моё смрадным потом текло. И опять по ночам страх безумных атак, И мне кажется, я сделал что-то нет так. Только сон не кошмар – не проснулся ни разу – До конца я воюю, до кошачьего глазу. И встаю поутру, в красных пятнах от пуль, И жена шепчет мне: «Что, прорвался, лапуль?» Нет… Опять я убит… Не дошёл до конца. Боже, сколько во мне сновидений свинца! Но однажды дойду, доберусь, доползу – Пулемёту тому жаркий ствол отгрызу… И вздохну, и проснусь, и подарит рассвет Мир, где только любовь, и войны больше нет. |