Не всякую дверь открывать можно. Но – закрывать необходимо всегда. (пятое правило) 18.04.1943г. Гриф «Совершенно секретно» Заместителю начальника Особого Отдела СМЕРШ Северо-кавказского фронта генералу Белкину М.И. Оперативное донесение … 5) Кроме того, среди беженцев, прошедших через пункты фильтрации, имеются случаи выявления гражданских лиц призывного возраста без документов, либо с документами, не вызывающими доверия, и потому отправленных на дополнительную проверку… Особое внимание прошу обратить на случай с Ганиевым Р.М. (национальность: татарин или башкир; возраст: 28 -30 лет; рост: 1,64м; вес: 57кг; видимых повреждений, предполагающих инвалидность, не выявлено…). При проверке в ПП Ганиев Р.М. предъявил удостоверение (№2114, выдано 09.10.1939г. Печать – отчётлива, подпись – неразборчива) оперативного работника 3 Отдела 3 Управления ГУГБ НКВД СССР… Дальнейшая проверка по документам выявила отсутствие в списочном составе 3 Отдела 3 Управления Ганиева Р.М.. Задержанный отказался давать по этому поводу какие-либо разъяснения, ссылаясь на приказ некоего Арова (Справка: по результатам проверки в структурах НКВД не числится). При попытке применения к задержанному рекомендованных методов физического воздействия скончался… Проводится служебное расследование… 6) Так же прошу обратить внимание ещё и на недостаточность следующих мероприятий по… Начальник юго-западного Пункта фильтрации капитан СМЕРШ Пономарёв С.Я. *** То, что Раиса нет в живых, Анастасия почувствовала за обедом, который ей принесли из коммерческого ресторана по звонку с телефонного аппарата совершенно необычного вида и размеров прямо на одноразовую конспиративную квартиру «Старого» на улице Аладьина, 8. С трудом проглотив ложку каши, обильно сдобренную ленд-лизовской тушенкой, она подняла к потолку глаза, будто пытаясь высмотреть что-то в аляповатых узорах лепнины-розетки над пыльной люстрой. - Инициация не прошла. Я бы её уловила. А так – одна тошнота и голова кругом, – продолжая разглядывать потолок, объявила подошедшему к ней щуплому человеку. Подошедший был в строгом тёмно-синем костюме и с такими совершенно седыми волосами, что они, казалось, делали верх костюма совершенно чёрным. – Теперь, если в течении трёх суток не поймать, то потом и не найдёшь – кого Дар выбрал… Ведь сейчас там народу… И Анастасия, отняв, наконец, взгляд от потолка, отодвинула недоеденную кашу и посмотрела прямо в глаза подошедшему человеку. - Что, снова скажете – по-другому нельзя было? Необходимость – да? А что – можно было вот так от человека, который под Брестом месяц с фрицами в кошки-мышки играл, заставляя их там торчать, взять и отказаться? А кто под Красной горкой фашистской пушке стрелять мешал – забыли уж? А этой польской проститутке Андреасу мозги кто полоскал, чтоб тот, не дай боже, в тылу «второй фронт» не открыл? Тоже – память отшибло? И меня – так же? Да? Что, сказать нечего? Эх вы!.. Девушка замолчала. Из её серых широко раскрытых глаз катились крупные тяжелые слёзы и почти беззвучно падали на зелёное сукно стола… Седой подошёл вплотную к плачущей девушке и как-то – очень осторожно и робко – положил ладонь на её дрожащую голову. Постоял, помолчал. Потом достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо, слегка помятый и в каких-то грязноватых разводах, тетрадный листок в косую линейку и положил его перед Анастасией. - Вот. Раис ещё месяцев восемь назад, после этого твоего Андреаса, перед началом операции, для тебя написал. Никому не доверяя, спрятал за радиатором отопления в том самом подвале Центрального универмага. Специально, нарушив мой запрет, вышел туда на полминуты – и сразу же обратно… Чем такое напряжение хромокинетику грозит – не мне тебе объяснять. Он – не ты, чтоб вот так по дверям шастать… Так вот, мой человек сразу же после ареста Паулюса незаметно вытащил это послание, пока СМЕРШевцы в чемоданах генеральских рылись – и мне успел передать. Но, видать, кто-то что-то заподозрил. И его, несмотря на то, что он генерал-майор, сразу же «взяли в оборот», в Москву вызвали – якобы для отдыха в санатории… Только не в тот его санаторий… А мне ему и помочь нельзя – иначе сразу всё, и прошлое, и будущее – коту под хвост… Так-то вот, дочка. Анастасия развернула бумажку: «Настёна, воробушек мой сероглазый. Это для меня – последняя операция. Потому что ещё одного мерцающего перехода не вынесу. И всё тогда прахом пойдёт. Время, сама ведь знаешь, оно как резина: пока в новой форме не застынет, всё в первоначальную норовит возвратиться. И если я ещё хотя бы на год задержусь – все наши усилия псу под хвост. Потому – и ухожу. Со «Старым» способ уже оговорен – так что ты на него не кричи: он только помог мне … Живи. Время придёт – и я вернусь… Прощай. Твой Раис». В памяти всплыло лицо невысокого смуглого паренька с чемоданчиком в руке рядом с калиткой, за которой стояли усыпанные беленькими цветами яблони…. Девушка подняла глаза на «Старого». Тот, словно давно дожидаясь этого взгляда, вновь запустил руку во внутренний карман пиджака и вынул оттуда пакет документов. - Вот. Теперь ты у нас Иванова Анастасия Васильевна. Москвичка. Медсестра, старший сержант медслужбы. Месяц назад по причине сильнейшей контузии, полученной в феврале, комиссована. Вот, здесь всё. Ознакомишься на досуге… Можешь не проверять – документы настоящие, оттуда. Где никто больше и не проверит… Мужчина взял коробочку странного телефона со стола, положил её в карман и повернулся, собираясь уходить. - Да. Вот ещё. Твоя сержантская форма – в шкафу. Там же – сидор с бельём, консервами – сама разберёшься. Больше четырёх часов оставаться здесь не рекомендую. Коридор – ровно пятнадцать метров, можешь не считать. Выход я не контролирую. Теперь ты – сама живи… Ох, чуть не забыл, склеротик старый! Муж твой сейчас в госпитале, в Солнечногорске, под Москвой. Ногу ему по колено – того… Так что – живите. Только не забудь – по новым документам – вновь замуж за него выйти… А я… Может, потом, после войны, и свидимся… Я ж тебе ещё Первую Дверь показать ведь обещал – помнишь? Так что – носа не вешай! И – ещё раз – спасибо тебе, Настя. Спасибо… Совсем старая апа Фарида сидела на низенькой скамеечке, которую заботливо вынесла за калитку невестка старшего сына Земфира. Ласковое в мае астраханское солнце грело морщинистое подвижное лицо женщины, её корявые крепкие руки. Но ноги, обутые в валенки, по-прежнему мёрзли под этим майским солнышком. Скрипнула калитка. На улицу, заполненную весёлыми солнечными бликами от многочисленных луж и ручейков, бежавших по разъезженным колёсами телег и машин колеям, выскочил белобрысый мальчик лет пяти. - Бабушка Фарида, а Шафкат не приходил ещё. Мы с ним вчера договорились кораблик мастерить… Старуха улыбнулась мальчонке. - Нет, Юрчик, не приходил еще Шафкат. Да ты сам к нему сбегай. Я твоей мамке скажу, когда она с почты придёт… - Ой, спасибо, бабушка! – и мальчик вприпрыжку побежал к дому напротив, растопырив в сторону руки и тарахтя, как самолёт. Апа Фарида с улыбкой покачала головой. Уже почти полтора года семья беженцев – женщина с двумя детьми – жила у них. Старший – Юрка – из испуганного захудалого заморыша превратился в крепкого пятилетнего мальчонку, улыбчивого, доброго, готового в любую минуту прийти на помощь кому угодно – даже совершенно незнакомым людям… Вдоль совершенно раздолбанной проезжей части пробежал порыв небольшого ветерка. Перед мальчиком, оказавшимся уже на середине широкой улицы, вдруг возник маленький смерчик. Юрик остановился, удивлённый невиданным доселе явлением, и протянул к воздушному завихрению руку. Старой Фариде на секундочку-другую показалось, что мальчик вдруг исчез, и всё вокруг почему-то сделалось блёклым чёрно-белым – как на старых фотографиях. Старуха поднесла правую руку к глазам, потом сморгнула. Краски вернулись на свои места. А вот Юрика на улице не было. - Бабушка! Здорово получилось, да? – раздался за спиной голос пропавшего мальчика. – Меня дядя Раис научил… - Какой такой Раис? Шайтана козни, упаси тебя от них Аллах! Иди сюда, родной! Дай осмотрю тебя… С тобой всё в порядке? - Да зачем, бабушка, ты меня ощупываешь. Ой, щекотно как! Да нигде я не ушибся, ну – ни капельки нигде!.. И в лужу не упал даже ни разу. И в ушах, и в носу ничего нет – не надо там ковырять… Я лучше, бабушка Фарида, щас к Шафкату побегу, ему расскажу! Ладно?.. И мальчик, вырвавшись из плена старухиных узловатых пальцев, растопырил в сторону руки и, тарахтя как самолёт, понёсся, перепрыгивая через лужицы и ручейки, к дому напротив… «Почудилось, видно, на старость лет. Или задремала… Вот и приснилось такое, – подумала бабушка Фарида, провожая взглядом удаляющуюся фигурку малыша. – Да и ноги что-то ломить перестало. Прогрелись на солнышке, наконец-то. Вот и хорошо…» *** Через три года, в 1946 году, Ксения Михайловна Вырицкая (урождённая Дубельт, 1918 года рождения, вдова полковника Вырицкого Евграфа Владимировича – погиб на Сандомирском плацдарме 23 августа 1944 года, захоронен в г.Дембица), с детьми Юрием и Ольгой вернется из эвакуации в Москву, где устроится по специальности на работу в ОКБ-66 (сейчас ОКБ «Гамма») в п.Ивантеевка Московской области. В 1969 году выйдет на пенсию. В 1977 году умрёт в Первой Градской больнице г.Москвы от лейкемии. Юрий Евграфович Вырицкий, 1938 года рождения, окончит в 1957 году в Москве общеобразовательную среднюю школу №212, в том же году будет призван на военную службу, которую будет проходить на кораблях ТОФ. После демобилизации поступит в Московский ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени институт инженеров железнодорожного транспорта МПС СССР. Окончит с отличием, станет работать инженером, а впоследствии – ведущим инженером – в лаборатории перспективных разработок НИИ Автотранспорта. В 1974 году (по предписанию) будет переведен на работу в Управление «Т» Второго Главного управления КГБ СССР… В 1982 году переведён в Отдельное 13 управление 3 Главного управления КГБ СССР… Ольга Евграфовна Вырицкая-Стокферд, 1940 года рождения, окончит в 1958 году в Москве общеобразовательную среднюю школу №212, поступит в том же году в МГИМО на факультет внешних экономических отношений. В 1966 году окончит институт с отличием. На 4 курсе выйдет замуж за студента медицинского факультета УДН Патрика-Мориса Стокферда (Аргентина). Впоследствии будет работать – сначала торговым представителем, потом –Полномочным представителем по внешнеэкономическим связям в посольстве СССР в Аргентине... Её супруга – Патрика-Мориса Стокферда, занимавшего должность главврача 5-го Общегородского госпиталя Буэнос-Айреса – 14 сентября 1977 года расстреляют неизвестные в его собственном кабинете в госпитале. Несмотря на то, что убийцами будут оставлены многочисленные отпечатки пальцев и использованное стрелковое оружие, а так же – составлен фоторобот по свидетельским показаниям сотрудников госпиталя, расследование этого убийства аргентинской полицией окажется безрезультатным… *** …Когда разлитая в четыре рюмочки зеленовато-дымчатого стекла из выставленного графина крещенская вода была выпита, трое гостей, встав из-за стола, сняли куртки и, прижав ладони к животу, поклонились портрету мамы, висевшей в углу над телевизором. Потом самый пожилой из них, тот, который был котом, выступил вперёд и, вынув из за отворота своей шафрановой тоги свёрнутый в трубку чуть желтоватый лист бумаги, протянул его мне. На развёрнутом тугом бумажном листе, для надёжности прижатого к столу по углам пустыми тяжелыми рюмочками, были начертаны контуры какой-то местности. Единственная линия долготы перекрещивалась с такой же одинокой линией широты, а в центре перекрестья был совсем схематично изображен какой-то город или посёлок. Я в продолжении молчаливого действа достал из верхнего ящика телевизионной тумбочки заранее приготовленную старую стеклянную чернильницу с чернилами и такую же старую деревянную перьевую ручку с тускло отблескивающим ученическим пером на конце. Обмакнув конец пера в чернильницу, я по памяти написал три пары чисел на конце горизонтальной линии, а, после повторного обмакивания – ещё три пары на вертикальной. Потом слегка мазнул плоскостью пера по правому указательному пальцу и приложил его к верхнему правому краю бумаги – прямо рядом с ножкой рюмки… Написанные цифры вдруг заблестели, испуская небольшое белесоватое сияние и, трансформируясь в совершенно иные, потускнели, изменив европейское написание на древнюю на арабскую вязь. Сразу напряжение, как бы разлитое в комнате, исчезло вместе с тишиной. - Брат Ууртай Манул, – пожилой монах с поклоном протянул мне руку для пожатия. – Это – брат Бороо Усны. – Он показал на мужчину лет сорока, которого вплеснуло в прихожую ветром. Тот подошел ко мне и с поклоном так же пожал руку. - А это – послушник, - брат Манул подвёл ко мне молодого человека, выдававшего себя за стальную дверь. – У него пока нет настоящего имени, потому зови его просто Темрийн. По вашему – железка. Хотя вряд ли он тоже когда-нибудь сотрясателем станет. Другое у него предназначение. Ну, ты видел… Темрийн, встав на одно колено, взял мою ладонь и положил себе на бритую макушку. Потом аккуратно убрал её оттуда, встал и, отойдя на шаг назад, поклонился. - Ну, раз все формальности наконец-то соблюдены, то и вы можете обращаться ко мне просто – Бродяга. – Я убрал обратно чернильницу и ручку, свернул бумагу в трубочку и протянул её Манулу. – А теперь – на кухню. Помойте руки – и вперёд. А то картошка, небось, уже вся льдом покрылась. И гости, слегка поплескавшись в ванной комнате, прошли следом за мной на кухоньку. Там, на столе под полотенцем, томился небольшой чугунок картошки «в мундире», а рядом с ним стояло несколько деревянных плошек – с солёными рыжиками, с маринованными огурчиками, с ароматной квашеной капустой с клюквой, заправленной постным маслом. На подоконнике стояла плетёная корзинка с ломтями черного хлеба и стеклянный полуторалитровый кувшин с квасом… Когда гости расселись, я, на правах старшего и хозяина разлив квас по пиалам, поднял свою, и, глядя поверх голов, прошептал: - За закрытую Дверь… И мы все молча выпили… Потому как только мне назначалось теперь её закрыть. Ведь открытой всегда должна быть только одна Дверь. Самая Первая. А без хороших помощников мне одному этого не осилить… *** 21 декабря 1978 года по вызову из МИД СССР Ольга Евграфовна Вырицкая-Стокферд покинет Аргентину с двумя детьми - Раулем и Александром на самолёте Аргентинской авиакомпании. Через тридцать две минуты, при прохождении самолета над малосудоходной частью Атлантики, связь с ним будет утеряна… Поисковые операции, проведённые ВМС Аргентины в течении двух недель после исчезновения самолёта, ни к чему не приведут… 30 ноября 2016 года – при освобождении сирийского города Алеппо от террористов – Юрий Евграфович Вырицкий пропадёт без вести… По некоторым причинам – в сводке потерь он упомянут не будет… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
