Поднимается каждый день на холм, нагруженная холстами, мольбертом, мечтами...

 

...а утро начинает за несколько минут до рассвета, прочитав молитву обо всём новом... Чтобы всё новое было теплым, вкусным, радостным, разноцветным... Чтобы не вырубали леса и не охотились на зверей. Не кидали ракеты друг в друга. Не врали друг другу. Чтобы любили своих детей по-настоящему. Чтобы не покупали дипломы и женщин. Не подделывали лекарства. Слушали рассказы стариков... Чтобы замирали, дотрагиваясь друг до друга в любви и на миг ощущая её бессмертие...

И чтобы не уничтожали отличных от себя...

 

Она моет полы, заваривает травы, подметает дорожки в саду... Снимает с веревки высохшее за ночь белье... Внимательно читает новости, надеясь найти отзвук на свои вчерашние желания, вчерашние молитвы... Вдруг услышаны? Не находит.

Не расстраивается, когда не находит. Завтра будет день... может, завтра?

 

Придерживая длинную льняную юбку, в свободной блузе – художница! – она пробирается по камням, вверх, ловя знаки: вот облако в виде чайки… Это к добру! Репей прицепился к юбке – к настоящей любви… а к чему же?

Крепит холст, расцвечивает палитру. Находит перспективу…

 

Каждый день она надеется нарисовать жизнь – с чайкой в небе… или с пятилетней девчушкой в красном сарафанчике, или с лосями в малиннике… Или увидеть с холма дождь стеной, смывающий грязь и пыль, и суметь нарисовать чистоту и свежесть земли.

Вот на что она надеется.

Нарисовать чистоту.

 

 

Кроуживо – так назывались первые опыты плетения заморской диковины из серебряных и золотых нитей. В Италии да Бельгии рукодельные проворки по-другому величались: верхушка ли зубчики, а у нас – кроуживо, да и занятие в основном мужское было. Но и правда, что позже девушки крепостные облюбовали забаву, придумали из льняных ниток круживо заплесть, а ниточки сканные – по две или три свитые - на коклюшки наматывать, проворней круживо получалось, вернее дело шло.

Скрути, сплети, ш-ш-ши-кок-ш-ш-ши-скок… Ой, то не вечер, да не вечер….ш-ш-ши-ток-ш-ш-ши-ток…Бывало по вечерам стук коклюшек раздавался из всех домов!

Но в любом круживе самое главное сколк - рисунок, по которому вывязывают мастерицы плетешки’, узелки, да решеточки. Сколки рисовались на бересте, а если на бумаге, то укреплялись тканью, проклеивались; хранились и передавались по наследству, потому как редкое это было умение – правильно сколк нарисовать, вот и хранили его рядом с иконами.

Прижилось на русской земле плетение кружев на коклюшках. Пословицы появились; скор русский язык на новое - в самый корень смотрит, а своё изобретать не забывает: не плети коклюшки, мол, говори прямо, без обиняков. Или вот еще ядрёная сметка: подпустить коклюшку – обмануть, хитрость придумать!

Да только всё больше жизнь коклюшки подпускает, такие кружева по своим сколкам, только ей известным, мастерит, что дух занимается. А какое кружево получится: застывшая музыка узелков в вихре переплетений или рваная клочкастая дерюжка, зависит только от тебя, сумеешь ли передать свой сколк да круживо по наследству?

Ш-ш-ши-скок-ш-ш-ши-стук…