Неожиданно в иллюминаторе вспыхнули звёзды и будто застыли на месте. Что это!? Команда межгалактического космического корабля и члены научно-разведывательной экспедиции обеспокоенно кинулись в рубку управления.

Незнакомая галактика! Но её не должно быть на их пути! В маршруте предписан выход из подпространства вовсе не здесь, а в созвездии Ониокс, в сотне световых лет от родной Триесты. Почему же это произошло?

Пока командир успокаивал собравшихся, бортинженер Потиер вывел данные бортового компьютера на экран.

«Сбой программы связан с отказом системы управления. Так быстро устранить неисправность не удастся. Серьёзное дело», – подумал он и

и шёпотом доложил об этом командиру Круезу. Тот, отправив учёных в кают-компанию, собрал членов команды.

– Повтори ребятам, Потиер, то, что ты мне сказал!

Бортинженер поведал о катастрофе, которая грозит их кораблю.

– И что будем делать? – помощник капитана Илиес задал вопрос, который был у всех на языке.

– Ещё не знаю. Это у специалистов, надо спросить. Но думаю, необходимо как можно скорее куда-нибудь сесть, а там уже точно выяснять причины неисправности и устранять их, – грустно проговорил Круез.

– Правильно! Я тоже так думаю и уже рассчитал расход топлива. Если экономно расходовать, то должно хватить для возвращения домой – ещё на скачок, – подтвердил бортинженер.

– Ближе всех у нас вот эта яркая звезда, – указал астрофизик Лиер на панораму звёздного неба. – Как показывают приборы, вокруг неё вращаются с десяток планет. Наибольшее притяжение, которое хоть как-то соотносится с нашим, вот на этой – с атмосферой, – пояснил он, указывая на третью планету от звезды.

– Да нам без разницы, есть там атмосфера или нет. Мы же ненадолго.

Ликвидируем неполадки – и домой, – Илиез, как всегда, мчался впереди паровоза.

– Хорошо, ребята, – согласился с выводами Лиера командир, – переходите на ручное управление и готовьте посадку, а я пойду, извещу наших «пассажиров» о непредвиденной задержке, обрисую ситуацию, что ли….

 

***

 

Планета, на которую высадились облачённые в скафандры с противорадиактивной защитой астронавты и члены экспедиции, действительно, имела атмосферу, два больших материка, много воды и – была обитаемой. В траве среди низкорослого кустарника и карликовых деревьев копошились какие-то мелкие зверьки, летали насекомые.

Астробиологи взяли пробы воздуха и воды и отправились в лабораторию делать анализы. Часа через полтора они вышли и объявили, что составы воды и воздуха на планете такие же, как и на Триесте. Вирусов не обнаружено. Радиация в пределах нормы. Некоторые сняли шлемы скафандров. В лёгкие полился живой ароматный воздух, каким не дышали уже целую вечность.

Начальник экспедиции собрал экстренное совещание учёных, членов научно-разведывательной экспедиции.

– Всё равно будем ждать, пока вы почините корабль, а мы тем временем, чтоб не бездельничать, исследуем планету, – пояснил он свои действия командиру корабля. – На сколько дней нам можно рассчитывать в своей работе?

– Ориентировочно… на неделю, – сокрушённо вздохнул Круез.

Но ни через неделю, ни через месяц устранить неполадки не удалось. И перспектив никаких…. Командир боялся даже про себя произнести окончательный вердикт – «никогда». Единственное, что он смог сделать в этой ситуации, это передать в Центр управления полётами Триесты сообщение о трагедии, постигшей его космический корабль, и координаты планеты, на которую они высадились, – ребятам удалось вычислить её местонахождение во Вселенной. Но если сообщение и дойдёт до адресата, то нескоро – пройдут, может быть, сотни, тысячи, миллионы лет…. Поэтому выход один: пока не терять присутствия духа и обживаться в новом мире.

Круез объявил общий сбор для пассажиров и команды корабля. Не глядя им в глаза, «вынес приговор».

Невозможно передать словами то чувство, с которым они приняли страшное известие. Ведь это значит: «прощай, вся прошлая жизнь» – родные, друзья, неосуществившиеся планы, широкие улицы городов и океанические пляжи….». Одним словом, всё, что составляло существование любого триестянина. Команда, правда, держалась довольно стойко, её готовили к подобной вероятности, но учёные…. Достаточно сказать, что этот же день двое из них покончили жизнь самоубийством.

 

***

 

Первые месяцы и годы высадившиеся на планете астронавты, переступая через себя, через безысходность положения, чтобы не «свихнуться», а отчасти, по инерции продолжали жизнь прежней жизнью: обслуживать оборудование корабля, изучать и описывать новый мир, его флору и фауну. Но более мелкие бытовые проблемы вставали перед ними всё чаще. Особенно всех беспокоил вопрос пропитания. Запасы пищи на корабле закончились, а переходить на местные продукты было очень затруднительно: слишком мелкие плоды – на один зуб, а зверьков, чтобы одному наесться надобно с десяток.

Всё большая часть времени проходила в поисках пищи, всё чаще триестяне отъезжали на вездеходах на дальние расстояния от корабля.

Как-то Илиез, Лиер и ещё небольшая компания изголодавшихся отсутствовали целую неделю и вернулись с полным багажником мяса – наконец-то, им встретились животные, похожие на триестянских ящероподобных – завров. С такими же мощными хвостами, длинными шеями, маленькими головками и мясистыми боками. Обнаружили они стадо завров у берега пресного водоёма.

Продемонстрировав товарищам розовое филе, довольный Илиез, возбуждённо воскликнул:

– На них можно по-настоящему охотиться! Как когда-то охотились наши древние предки!

Но радость была недолгой. Дичи оказалось не так уж и много. Вскоре вся она попала на стол, и появилась необходимость искать новые ареалы обитания этих животных.

Зато на этой небольшой планете, новосёлы её назвали Гея, встретилось редкое во Вселенной явление – разумная жизнь. И не просто разумная. Учёные, наблюдающие за гуманоидами, утверждают, что гияне почти копия триестян. Только уменьшенная. Великаны и карлики!

Гияне обладают довольно развитой речью, и космолингвисты даже пытаются вступить с ними в контакт.

Теперь все ходят, чуть ли не согнувшись, и смотрят себе под ноги, чтобы ненароком не раздавить хозяев планеты, которые называют себя людьми. Живут они в лесу, строят из ветвей хижины. Главное их занятие – охота. На контакт геяне не идут: убегают или прячутся в густой растительности. Круез думает, что это из-за поведения астронавтов. Многие употребляли людей в пищу, пока учёные не объявили их разумными.

Со временем корабль обветшал, и у космических «гостей» появилась необходимость возводить себе жилища…. И кто-то уже вырезал бластером пещеру в меловых отложениях местных гор. Другие нарезали плит и сложили из них дома. Построили даже что-то похожее на библиотеку или обсерваторию, куда снесли информационные носители и вообще всё ценное оборудование с корабля.

Таким образом, получился целый посёлок. Главным остался Круез.

Однако со временем произошло самое неприятное, что может случиться в коллективе, – начался разлад между отдельными группами новосёлов, связанный с различными взглядами на дальнейшее существование их на Гее. Шли постоянные научные споры и не только научные. В отдельных случаях дело доходило чуть не до драки. Расхождения были самые разные. Например, многие требовали создания полигамных семей (для продолжения рода) – женщин среди триестян были единицы.

Круез оказался не готовым консолидировать усилия всех на какой-то одной цели. Это не то, что управлять командой астронавтов, привыкших к порядку и дисциплине!

Условно жители посёлка разделились на три группы: клириков, естественников и астрогенов.

Клирики считали, что нужно установить тесную связь с аборигенами, стать для них кем-то вроде богов и постепенно, малыми порциями, передавать им знания. Среди этой группы были не только мужчины, но и женщины, родились и дети, так что продолжение рода «богов» обеспечено на тысячелетия, была бы пища. Но аборигены, конечно, не оставят их голодными.

Клирики ушли из посёлка первыми.

Естественники предполагали наличие некой генетической совместимости у триестян и жительниц Геи и вели исследования по искусственному оплодотворению самок аборигенов. Они решили вывести новую расу геян, более крупных, и воспитывать их в традициях собственной культуры.

Естественники тоже ушли на новые места.

В итоге, в посёлке, в центре которого памятником стоял полуразрушенный корабль, спустя три столетия по гиянским меркам, остались командир Круез и трое членов его команды: Потиер, Илиез и Лиер. Они были голодны и злы, но продолжали подавать сигналы, и не только в свою Галактику, но и в свободный космос.

Перед отлётом Круез слышал в Межгалактическом управлении, что организуются ещё экспедиции на край Вселенной.

«Что, если… вдруг… неожиданно… случайно…. Ведь всё бывает на свете! Разве они сами думали, возвращаясь из успешного полёта, полные научных открытий, уверенности и оптимизма, что могут закончить свои дни на этой заштатной планетке? Но это случилось же? Может случиться и обратное. Сигнал поймают, их спасут….» – так размышлял Круез, сидя на своём месте, в кресле командира. Он часто приходил сюда в рубку управления старого звездолёта. Ему казалось, что только здесь приходят правильные мысли…. Хотя корабль был почти пуст. Разобрали внутри всё: мебель, стенки, лестницы… обшивку…. Кстати, Круез себе выточил из металлической обшивки что-то вроде старинного ченока, каким его видел в музее, обоюдоострого ножа с длинной ручкой. И он ему уже много раз был полезен.

Жаль, что эта четвёрка астронавтов во главе осталась без средств передвижения: оба чиненых-перечиненных вездехода были захвачены ушедшими группами. Вместе с ними отправилась в новую жизнь большая часть библиотеки с научным и медицинским оборудованием. Единственное, к чему Круез не допустил своих земляков, это к фонону – средству связи и своеобразному уловителю космических сигналов, который он снял с корабля, и всё последнее время с ним не расставался. Аппарат, можно сказать, был вечный, поскольку зарядкой для него служил любой источник энергии. А на Гее их хоть отбавляй. Это и яркая звезда днём, пышущие огнём и пламенем горы, да хоть и костёр из сухих карликовых деревьев!

Астрогены – самая малочисленная группа триестян, кучка тех, кто надеялся на помощь извне. Им удалось усовершенствовать сигнализатор. Кроме того, обдумывали другие способы подачи сигнала. Но, к сожалению, большую часть светового дня Круез с товарищами были вынуждены чуть не на коленях ползать по Гее, выискивая что-нибудь съедобное. Они похудели и осунулись, не проходящий голодный блеск в глазах указывал о начавшихся разрушениях психики.

Однажды на рассвете Потиер проснулся от того, что перед ним на корточках сидел Илиез и смотрел на него жадными, безумными глазами. Потиер закричал и разбудил остальных. Только тогда Илиез пришёл в себя.

– Всё, нам тоже надо уходить отсюда. Иначе мы съедим друг друга. Представьте, что где-то ходят жирные завры, а мы тут от голода сходим с ума.

– Ты прав Илиез, я уже думал об этом, – согласился Потиер, – исчерпан весь пищевой потенциал территории.

Все повернулись к командиру. Круез был далёк от этих мыслей, с маниакальной упёртостью ждал сигнала, известия оттуда…из космоса. Неважно, что это может быть. Просто он верил в удачу, в свою звезду. Он был всю жизнь везунчиком, и вдруг такое приключилось. Должен, должен быть у этого приключения счастливый конец!

Все смотрели на него.

Круез «спустился со звёзд»: «А что если не будет счастливого конца, и товарищи договорятся – съедят одного, потом другого…»

– Собираемся, – сказал он отстранённо. – Завтра уходим.

Взяли самое необходимое: оружие, личные вещи, Круез закрепил на поясе впереди фонон, сбоку ченок. Шли на юг, вглубь материка, медленно, по полдня отвлекаясь на добывание пищи. Глотая горстями мелкие, горькие плоды, пополам с листьями, Потиер, горестно вздыхая, шутил:

– Так за ненадобностью скоро и зубы атрофируются.

Вскоре закончилась и такая пища. Впереди лежала степь, покрытая то ли колючей травой, то ли кустами. На разглядывание не было уже сил. Обламывая колючки, отправляли в рот кислые стволы. Но они не утоляли голод, лишь раздражали язык и нёбо.

Кое-как преодолев степь, астронавты вышли к речке, вдоль которой заметили рощицы с обглоданными деревцами.

– Кто-то нас опередил, - разочаровано проговорил Илиез.

Лиер, приставив руку к глазам от слепящего полуденного солнца и вглядываясь в дрожащую даль, проговорил в сомнении:

– Или мне кажется, или действительно я вижу завров?

– Да, это они, – вскоре подтвердили остальные, – мы спасены.

Животных оказалось немного. И одни самки.

Видно, откладывали яйца, – заметил Круез.

Когда разделали первую тушу, сильно разочаровались – настолько истощена она была.

– Вероятно, им тоже не хватает еды, – предположил Потиер.

– Да, но они травоядные, – возразил Илиез.

– А я согласен с Потиером, – кивнул Круез. – Листья объедены, а трава настолько мала, что они не могут её даже ухватить.

 

***

 

Астронавты ничего не ели уже трое суток. Единственное чего было вдоволь – это воды. Напившись, приятели сели передохнуть на берегу речушки.

– Кажется, впереди только горы, – вздохнул Потиер.

– И никакой еды, – добавил Илиез.

– Надо было идти не на юг, а на северо-восток, как я говорил, – пробурчал Лиер, – здесь мы сдохнем.

– Хватит ныть, друзья, удача не минет нас, – попытался успокоить их Круез, – пошли вдоль берега. На водопой приходят и более мелкие зверушки, необязательно завры.

– Я согласен даже на этих, рогатеньких. Или аборигенов. Эдак, на десяточек, – поднимаясь, тяжело выдохнул Лиер. Они медленно плелись, поглядывая на кромку воды, ища глазами хоть какую-то живность подходящего размера.

Через некоторое время изумлённые путники остановились как вкопанные. На берегу речушки они увидели триестянина (?)– кажется, астробиолога экспедиции. Круез даже не помнил его имени. Тот спал, раскинувшись на горячих камешках.

Приятели не стали ждать, когда он проснётся, и разбудили несчастного. Худой и бледный, с погасшим взором, астробиолог, казалось, даже не удивился столь неожиданной встрече. Из его рассказа друзья узнали, что группы «естественников» больше нет. Он последний.

А начиналась их новая жизнь замечательно. Учёные нашли прекрасное для жизни место с естественными гротами, чистой водой, лесом, населённом геянами, и на небольшом расстоянии от всего этого пастбище завров. Два-три дня пути на вездеходе. Одни из группы занимались исследованиями, другие – охотой. Потом менялись, чтобы никому не обидно было.

– Для исследований и опытов нужны были, разумеется, молодые самки аборигенов. Мы их отлавливали почти каждый день. После неудачных опытов съедали. Геянам это очень не понравилось. И они начали против нас войну, – проговорил астробиолог, сморщившись от воспоминаний. – Однажды они проникли к нам в жилище, когда все спали, и ослепили острыми пиками. Меня в это время не было дома. Когда вернулся, обнаружил товарищей с окровавленными лицами, стенающих от боли. Я, как мог, оказал им первую помощь. Тогда они попросили есть. Я решил поехать на охоту один, но вездеход оказался неисправен. Это они, геяне!

Сам я кое-что ел. Но как я мог накормить моих слепых товарищей!

Они все умерли. Я засыпал камнями вход в пещеру и ушёл…. Вы ведь меня не бросите?

– Не бросим, – вздохнул Круез, – правда, мы сами не в лучшем положении. Голодно….

Через пару дней бесплодного пути, когда светило склонялось к закату и глаза искали место, где бы упасть, великаны наткнулись…. на завров. Да, на завров, но только неживых. Целое поле мёртвых завров. Трупов! Они вздулись и смердели.

– Как жаль, – сказал Круез, прикрывая нос рукой.

– А что если….– воскликнул Илиез.

– Не вздумай! – перебил его Круез. Он поднял бластер и направил его на помощника. Но остановить его и остальных друзей он уже не мог. Разум покинул их. Ему и самому хотелось вонзить зубы в кусок этого вонючего мяса. Но рвотный позыв согнул его пополам. «Значит, я ещё в уме», – мелькнуло в воспалённом мозгу. И он побрёл прочь от этого адского пиршества. Пожевав сухой травы, он запил её водой, лёг на прогретую землю, положив под голову ченок, и не заметил, как уснул. Снились ему обрядовая песня матери на его проводах в дальний космос и сигнал фонона.

 

***

 

Тарасу Гунько далеко за сорок. У него двое детей-подростков, а он всё никак не найдёт место в жизни. Если б не жена, которая работает в лесхозе главным бухгалтером и неплохо получает, неизвестно, на что бы жила семья. Сам же Тарас, краснобай с вьющимся чубом и чёрными круглыми глазами, – в свободном полёте: он уже много лет пытается заняться индивидуальным предпринимательством. И каждый раз неудачно.

Разводил как-то кур, однажды утром проснулся, а несколько сотен цыплят лежат в рядок мёртвые – ласки постарались.

Было, занялся утками – они у него улетели осенью на юг.

Тарас плёл корзины из ивовых прутьев, но в станице никто не покупал, таких умельцев было много, а в город везти, себе дороже.

Короче говоря, всё, чем занимался, а лучше сказать, увлекался Тарас, не перечесть. Но он не унывал. Все неудачи запивал самогоночкой и заигрывал баяном.

Последнее его увлечение – гончарное дело. Он даже прошёл курсы у настоящего мастера в Анапе и, вроде, договорился с хозяином ларька на трассе, что тот будет торговать его изделиями.

Он купил гончарный круг, глазурь, переоборудовал сарай в мастерскую, осталось за малым – найти глину, подходящую для изготовления посуды.

Первую партию этого материала он привёз издалека. Невыгодно. К тому же, как говорят, первый блин комом. Хозяин ларька даже не взял его горшки, уж больно неуклюжими они выглядели.

Был месяц май, в связи с таянием снегов в горах начались оползни. Даже в одном месте перекрыли трассу – машины шли в объезд. Владелец ларька посоветовал Тарасу поехать туда и посмотреть срезы. Когда-то недалеко от того места был глиняный карьер, глинище.

Тарас, скорый на подъём, сразу туда и отправился на своих старых «жигулях». Часа два он ехал в гору, до запрещающего знака. Потом пошёл пешком: место схода пласта было огорожено. Он выломал палку и осторожно начал шевелить почву под ногами. Вроде, не ползёт.

Чуть выше начинающий гончар увидел срез, а в нём – искомую белую глину! Он решил подойти ближе и взять пробу. Осторожно сделал шаг, другой…. В это время в метрах ста от него земля медленно поползла вниз. Тарас, почти не дыша, застыл на месте. И чуть не умер от страха: почва вместе с кустарниками и чахлыми деревцами сползала, открывая его взору что-то совсем нереальное, даже фантастическое – гигантский человеческий череп.

С громадными ямами глазниц и зубищами по полметра. Из-под черепа выглядывали эфес и лезвие огромного меча….

Вскоре в газете появилась заметка, сообщающая, что недалеко от города Геленджик в предгорье Кавказского хребта кубанским предпринимателем найден скелет десятиметрового гиганта. Углеводородный анализ определил возраст находки - девять миллионов лет.

Исторические хроники последних трёх веков часто сообщают о находках в разных уголках земного шара скелетов людей аномально высокого роста.

Рисунки на камнях инков, обнаруженные в Перу и собранные в музее Джавира, показывают, что люди жили одновременно с динозаврами. Сравнивая эти рисунки на камнях, можно обнаружить удивительный факт: человек и динозавр имеют примерно схожие пропорции. Возможно, люди, которые жили во время динозавров, были гигантами.