Егор Тодераш, мальчик девяти лет, шёл по песчаному берегу канала… - Заключённые на строительстве канала, - сказал Генрих Ягода, нарком, - мрут как мухи. Иногда думаю… - Да? – взглянул на него Сталин. - Да нет, Иосиф Виссарионович, я… - Ничего, ничего, - сказал Сталин. Сталин имел привычку сажать всех, но не сразу. Юморист сказал бы – по очереди: Ягоду он потом тоже посадил, но сперва ему было позволено руководить строительством Беломорско – Балтийского канала, начатое в сентябре 1931 года. - Эту стройку, - сказал Сталин, набивая свою трубку, - я для того и задумал, чтобы она поглотила как много больше ненужных жизней, всех этих заключённых. - Я думал, стране необходим канал. - И канал необходим и зэки нам не нужны: бесплатная рабсила. - Рабы! – сказал Ягода. - Рабочие! – поправил Сталин. Мимо бараков заключённых, ночевавших перед завтрашним следующим трудовым рывком на сталинском фронте строительства Беломорканала, прошли два охранника. Охранники были из добровольцев – блатняков, на строительстве, где работало до изнеможения сто тысяч обречённых, находились всего 37 чекистов. Потом, когда эти сто тысяч ложились костьми в землю за Сталина… - И за будущее нашей талантливой молодёжи, - добавил Нафталий Френкель. …привозили другие сто тысяч заключённых. У Ягоды на строительстве канала было шесть главных подручных, Френкель был одним из них. В женском бараке все спали, кроме двух работниц канцелярии: они предчувствовали всеобщую смерть. - Ну, и зверь этот Френкель! – сказала Лиля Видрашку. Родика Пэдурец лежала под примитивным одеялом; на дворе резал жестокий мороз марта 1932-го. Сегодня на перетаскивании тачками валунов от непосильной тяжести, травм и от мороза погибли несколько сот заключённых. - Ворам здесь хорошо, - шепотом сказала Лиля. – Им везде дорога. Неужели при коммунизме будут благоденствовать они? - В коммунизм войдут только честные, - сказала Родика. – Без предрассудков и без комплексов. Остальных Нафталий Френкель, Матвей Берман и Лазарь Коган прижмут к ногтю. Лиля посмотрела внимательно на неё – не смеётся ли она? - Ты, - спросила Родика, - ты бежала бы отсюда, если бы имела возможность? - Куда бежать? – разочарованно возразила Лиля. – Во всём Союзе, куда ни поверни – Сталин и его дыхание. Добропорядочные советские граждане, чтобы не посадили их, сдадут чекистам нас. - Остальных добропорядочных, - сказала Родика, - посадят позже. - И за рубеж, - продолжала возражать Лиля, - нам ходу нет, там – акулы капитализма. «А здесь?» - подумала Родика и повернулась лицом к стене. Она пролежала час в темноте с открытыми глазами: по обвалившейся штукатурке серой стены ползали какие-то клопы и гниды. «Уйти! – думала она. – Куда они – туда и я!» Родика ждала прихода из мужского барака заключённых Женю Кодряну и Гошу Чебану – они собирались в эту ночь втроём бежать со строительства канала. В мужском бараке дежурил в эту ночь гроза зэков – чекист Александр Лупу. Гоша с Женей должны были его пырнуть ножом, иначе им из барака было не уйти. Если Жене позавчера удалось украсть нож и припрятать, то… Родику прошиб лёгкий пот. То ребята придут сюда и они вместе удалятся; между покорёженным дубом и тонкой берёзой закопан мешок с хлебом, луком и картошкой на дорогу. «Долго ли ещё до утра?» - думала Родика. Слышен был скрип крыс под стеной. Что они грызли? «Чтобы крысы имели что грызть, - думала Родика, - прежде всего люди должны иметь на столе. А крысы уже воруют у людей, если у них осталось немного на завтра». Послышался скрип открываемой двери барака. Родика повернулась, привстала и посмотрела в темноту: да, это были Женя и Гоша. «Они зарезали Александра Лупу!» - улыбнулась Родика. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
