Непройденный маршрут

 

Последний день. Последний день полевого сезона для нашего поиско-вого отряда подходил к концу. Упаковывались рюкзаки, еще раз просматри-вались и пересчитывались фотоснимки, геологические и топокарты, снаря-жение и много, много прочего, вроде бы совершенно, на первый взгляд, не-нужного, но без чего, как не крути, в тайге не прожить и дня. Чуть в стороне от палаток дымит костер. Наш повар Гешка, по совместительству радист, или наоборот, священнодействует над котелком и кастрюлями - готовится прощальный ужин. В такие минуты от нашего рыжего нужно держаться по-дальше. В это его царство, его епархию никому он не позволяет даже близко подходить. Никому не позволяет подходить к костру до полной готовности своих деликатесов из «даров природы» по той простой причине, что мы безрассудно слопали все продукты заблаговременно. Кроме нескольких ба-нок тушенки, остатков риса и макарон у нас ничего нет. Пожуй, только за-варки чая у нас оказалось с излишком. Все наши ребята готовятся к зав-трашнему расставанию. Вроде бы упаковано все нехитрое имущество, ут-ром останется свернуть спальники и палатки, и в путь. Три «горнячки» с тридцати - сильными «Вихрями», причаленные к берегу, ждут своих пасса-жиров. Утром две из них начнут долгий спуск вниз по реке. Но это будет только завтра. А пока мы все рассаживаемся за нашим праздничным, про-щальным столом. Гешка, как всегда, «в ударе». Из остатков риса и глухаря, приготовлен шикарный плов. На куске бересты нарезан малосольный тай-мень, а в придачу горячего копчения хариус. Просто царский ужин. Рядом со мной сидит хмурый Димка, студент - практикант свердловского горного института, выбирает посочнее кусок тайменя. В мыслях он наверняка уже в городе среди огней дискотек со своей милой подружкой Светкой, о которой так много он мне наговорил в длинные дождливые вечера в отсыревшей па-латке. Только хмурится он не зря. Нам с Димкой придется задержаться еще дней на пять - шесть, пройти несколько контрольных, и оставшийся самый дальний и, пожалуй, Самый сложный маршрут по высокогорью. Точнее мы останемся не вдвоем. Третий с нами Буран. Веселый, беззаботный, годова-лый песик, породистая, хантыйская лайка, которая со всеми находит общий язык и ни на кого не огрызается, поэтому всегда сытый и довольный, тем более сегодня, только подумать, сколько достанется вкуснятины. Лайки во-обще дружелюбные и преданные животные, неутомимые и выносливые, но что удивительно, никогда не лезут к костру, где пьют чай или обедают, а скромно лежат в сторонке и ждут, следя внимательными глазами, чтобы вкусный кусочек не пролетел мимо.

Первым, как всегда, из-за стола вывалился наш проходчик Сенька Ас-тахов, БДС - как он себя окрестил. Позднее он пояснил, что БДС - это ни много, ни мало, а бич дальнего следования, вот так. И действительно, где они с напарником Фонарем только не побывали, и на Камчатке, и в Якутии, и в Саянах, обшарили Иркутскую область и побывали бог весть еще где. Но видно Приполярный Урал приворожил и их. Последние десять лет, каждую весну перед началом полевых работ в том кабинете появлялись независи-мые БДС и Фонарь, готовые хоть завтра «к черту на рога».

Сенька, что-то мурлыча себе под нос, поплелся за дровами для дого-рающего костра, отправив Фонаря в палатку за гитарой. Все притихли, за-думались, один Олежка, еще сонный, швыркает брусничный чай, да и гово-рить пока ни о чем не хочется. Олежка, наш техник - геолог, завтра отправ-ляется с лодками на базу экспедиции. Дорога не близкая, да и река изрядно обсохла, обмелела, повылезали отмели и перекаты. Из полноводной и спо-койной реки она превратилась в коварную, полную неожиданностей, стре-мительную горную реку.

И у меня на душе тревожно и почему-то неспокойно, хотя, кажется, сделано все: проверил загрузку лодок, не дай бог, подмокнут полевые мате-риалы, карты, потом хлопот не оберешься. Остатки продуктов поделили по-ровну. По хорошему - это всего лишь на пару дней. И все же осень в тайге - это осень. Рыбы, ягоды, да и рябчика или глухаря можно добыть. Не зря го-ворят - «золотая пора». Про непогоду и скорый снег думать не хочется, ведь тогда все, труба: рыба уйдет, ягоды и грибы останутся под снегом, и надей-ся тогда только на себя или на удачу. Может быть, именно это где-то глубо-ко в душе и беспокоит, и раздражает, хотя пока погода и стоит отменная. Вечер на удивление тихий, ни ветерка, только еле слышно журчит речка, да вверху шумит перекат. По приметам, если шумит перекат верхний, то день будет, во всяком случае, без дождя, а если слышен нижний, то жди непого-ды. Ну а завтра, вроде бы, день обещает быть добрым. И все же что-то не так. Ладно, поживем - увидим.

У костра, кажется, уже угомонились. Олег подложил дровишек, и кос-терок весело потрескивает. Фонарь молча слушает, как Сенька тихо бренчит на гитаре. Никто никого не торопит, спешить некуда! Нарушает покой толь-ко Гешка, гремя посудой и убирая чашки, ложки во вьючник, как всегда ворчит, что чашки вымыты кое-как и, вообще, все ленивые и лодыри, а в следующий сезон каждый свою посуду будет таскать с собой, и есть из грязной тарелки. Димка и я молчали и курили, говорить, вроде бы, и не о чем. Один Олег еще где-то у лодок перекладывает ящики, пробы, все ему кажется, что что-то упущено и напрочь забыто. Но как ни старайся, потом окажется, что все равно забыли прихватить что-нибудь самое необходимое, но и это потом. Как говорится, «близок локоток, да не укусишь». Все это известно всем и испытано не однажды, но все же...

- Сыграй что-нибудь Высоцкого, а..., - тянет Фонарь, пододвигаясь ближе к Сеньке, протягивая гитару и тлеющий сучок.

Душа просит, а Сень.

- Подожди, Фонарик, дай покурить. А ты, случаем, лодырь не забыл мою кайлушку в лодку сунуть? А то душа просит, на базе-то я из тебя эту душу и выну.

- Что ты, Сень, все аккурат, в один мешок сложил и свой, и твой инст-румент, так что все в ажуре.

-Ладно, тогда поехали, - негромко запел Сенька о близких горах и об-рывах, о скалах. Гитара в руках Сеньки ожила и запела задумчиво и груст-но, вторя в унисон Сенькиному тенору.

БДС работает быстро и аккуратно, а играет и поет так, что просто поза-видуешь. Все здесь у него ладится, но, похоже, нет у него только личного счастья, не судьба, видно. Не любит он распространяться на эту тему. Вес-ной в обнимку с Фонарем появляются в конторе, а осенью, получив расчет, исчезают, как туман на рассвете, чтобы на будущий год повторить все сна-чала.

Димка незаметно подкатывает к Сеньке и просит сыграть «Полонез» Огинского. Песни Высоцкого сменила грустная мелодия Полонеза. До позднего вечера теперь будет звенеть гитара, будет гореть, потрескивая, костер, швыряя снопы искр в звездное небо. Не сразу ребята заснут, будут ворочаться в своих спальных мешках. И я не исключение, я тоже допоздна не смогу уснуть, в памяти всплывут с отчетливой резкостью прошедшие картинки промелькнувшего лета. Шумный приезд, разбивка лагеря, первые маршруты и первые неудачи. Перед выездом в поле мы с Олегом наметили маршруты и линии горных выработок, хотя на местности часто случается совсем не так, как намечено. Где должны быть шурфы и канавы, торчат скальные утёсы, и впору не копать, а взрывать. Всякие такие неурядицы вносят изменения в наши намеченные планы и объемы работ, что, в общем - то, и не ново. Каждый пройденный полевой сезон — это пересмотр планов и переосмысление часто самой геологии района, где мы работаем. Конечно, впереди будут и тысячи анализов, и всевозможные лаборатории, и споры до хрипоты о том или ином. Понемногу сон берет свое, у костра смолкла гита-ра. Фонарь заливает байки нашему студенту, вполголоса поддакивает БДС, а мне кажется, что я уже дома, в Саранпауле и снова, как всегда, вожусь с картами и разрезами, а потом все исчезает: и шум реки, и костер, и... Но что это? Кто это трясет мой спальник? Открываю глаза, а это Димка!

- Вставай дед, что-то ты заспался, да и чай уже готов,- говорит сту-дент, хохоча и вылезая из палатки.

- Димка, где твоя совесть? Я же только уснул, спать хочется до ужаса. Сейчас встаю, - кричу ему вслед, швыряя сапог.

Но, правда, уже и утро, хотя солнце еще и не взошло. Я выползаю из палатки, глаза еще полузакрыты, слышу, Димка трясет в другой палатке горняков, откуда доносятся шаги и рев Фонаря, но от Димки не спрячешься, он настырный, как черт. У костра уже мельтешит Гешка, кипит чайник, шкворчат лепешки на сковороде. Ох, ох, ох, еще бы полчасика вздремнуть, но на часах уже половина седьмого и давно пора быть на ногах. Я нехотя плетусь к реке. Ледяная вода смоет остатки сна в пять секунд, и снова жизнь продолжается. К реке плетется Олег, кляня все и всех, но больше всего на-стырного студента Димку. Но все смиряются с неизбежностью, умываются в реке и дружно рассаживаются вокруг костра.

Гешка все приготовил и ушел в палатку, так как в семь часов связь с базой, надо настроить радиостанцию и ждать вызова. Он доложит, что все в порядке и, что часть отряда отбывает, пусть ждут.

Олег с ребятами сворачивают палатки и таскают в лодки спальные мешки. Гешка упаковал рацию и тоже готов в дорогу. Еще раз проверяю, что, где и как уложили, проверяю моторы, бензин, все в порядке. Правда, моторы опустят в воду через пару дней, а пока будут сплавляться на шестах, кое-где таща лодки на бечеве. Ну, вот вроде бы и все, лодки готовы в доро-гу, мы с Димкой отталкиваем их поочередно. Слышатся последние настав-ления, шум, гам, брызги. Лодки, подхваченные стремительным течением, резво потянуло вниз. Олег опытный в деле спусков, и я очень на него наде-юсь. Мы смотрим с Димкой, как лодки исчезают за поворотом, стало пусто и одиноко.

II

- Вот такие наши дела, Димка. Пойдем, к костерку да подумаем, как жить дальше.

- Иду, Михалыч,- из-за кустов отзывается Димка, бредя к костру.

- Собери продуктишки, мешочки под пробы, а потом покурим да, на-верное, пойдем. День стоит подходящий. Быстрее закончим работу, быстрее будем дома.

- Щас, Михалыч, - бубнит в палатке Димка, ищет где-то свой геологи-ческий молоток, свою гордость, ведь это первый Димкин геологический мо-лоток, и он чуть ли не протирает его каждый вечер тряпочкой, как охотник по вечерам протирает и смазывает ружье. Бережет его Димка, и не только его, но и свои знаменитые дремучие дедовские часы "Победа".

Вот и Димка показался со своим незаменимым молотком и рюкзаком, устраивается у костра, наливает чай и хрустит сухарями. Я допиваю свой, намечаю на карте маршрут. В сумке, вроде бы, все на месте: компас, каран-даши и всякие мелочи типа ластика, лейкопластыря и прочего. Буран уже крутится под ногами, видя наши сборы и радуясь предшествующему путе-шествию. К лодкам он даже не подошел, почему-то не любит воду. Он толь-ко из кустов с лаем проводил уплывающих.

Вот собрались и мы. Я вешаю полевую сумку на плечо, ищу свой мо-лоток. Димка заливает водой костерок, цепляет рюкзак, молоток, и мы от-правляемся. Путь нам лежит вверх по реке. Около шести с половиной кило-метров все по берегу, и только потом повернем к горам.

Закуриваем по сигаретке и смотрим на горы, откуда вырывается наша Хулга, правда в горах она именуется Грубе-ю, ну а здесь Хулга, и все тут.

Покурив, двинули вверх по берегу. Буран уже исчез в береговых кус-тах и тявкает где-то далеко впереди. Димка молчит, молчу и я, в мыслях прогоняя предстоящий маршрут.

Нам надо пройти заболоченный с останцовым рельефом карбонатный Девон, еще раз по горным выработкам проследить зону контакта с Силуром. Может, повезет надолбать фауну, пересечь предгорный Силур с темными эффузивами, ельниками и кедрачами. Выйти в Ордовик, но это отвесные скалы, курумник и все прелести неприступных гранитных вершин. Но нам туда не надо. Пройдем с километр по Ордовику - комплексу кремнистых сланцев, кремнистых пород, и вернемся снова к Хулге через Силур и Девон. Отложения Девона нас интересуют больше всего. Во-первых, это боксит, выходы которого мы обнаружили в предыдущем сезоне. Это вообще гран-диозно, это первая находка боксита на Приполярном Урале. Боксит есть на Северном Урале - знаменитый на весь Союз Северо-Уральский бокситовый рудник. Есть также и на Полярном, на реке Щучей. А теперь есть и у нас в междуречье рек Хулга и Тыкотлова. А это что-то да значит. Неожиданно взвыл и залился звонким лаем Буран где-то недалеко в густом ельнике. Димка тоже очнулся от своих грез и жалобно уставился на меня.

- На, бери, - протягиваю ему ружье и пару патронов, - да смотри, не прозевай наш ужин. Рябчик был бы нам совсем не лишний, так как тушенки всего три банки и то только на маршруты.

Резко грохнули один за другим два выстрела. Смолк пёсик. И вот из кустов вывалились гордый и довольный Буран, а за ним и Димка с двумя рябчиками в руках.

-Да, это уже солидный ужин.

-Не говори, видал, как я их: трах-бах и готово.

-Ладно, хватит, Димка, свистеть, подвесь на ветке, на обратной дороге заберем, а вечером заварганим мировой суп.

И мы двинули вперед, и так запозднились с выходом. Маршрут, прав-да, совсем не сложный, мы проходили по этим местам в середине лета, но еще раз пройти здесь нужно. Обнаженность на этом участке более полная, то есть безымянный ручей в своих береговых обрывах обнажает на свет почти всю древнюю геологию нашего участка. Информации можно полу-чить довольно много.

Димка с ружьем и Буран умчались вперед, и будут ждать меня на кру-том изломе реки, где омутится глубокая яма. Как-то Олежка поймал там крупного тайменя килограммов на восемнадцать - двадцать. От этой ямы мы и начнем забирать круто к горам по кромкам болот и останцам.

Работать в это время года легко, комары уже исчезли, гнуса стало за-метно меньше и мы его не замечаем, ночами, правда, становится холоднее, а по утрам лужицы покрываются тонким ледком. Но часов в девять все стано-вится на свои места, нехотя поднимается над елями солнышко, становится теплее. Вот - вот из-за поворота появится Димка. Над водой чувствуется за-пах дымка от костра, и действительно на галечной косе за тальниками ды-мит костер, на таганке висит жестяная банка - наш походный котелок, где закипает вода. Навстречу вылетает неутомимый Буран и звонким лаем док-ладывает о моем прибытии.

- Михалыч, присаживайся, я уже заварил чай, хлебнем и пойдем.

- Давай, Димоша, плесни кружку, чай никому никогда не мешал,- го-ворю я, устраиваясь на валун у костра.- Наверное, пообедаем плотнее по-позже.

- Вполне, Михалыч. Сухарики, чай, сигарета - этого достаточно. День сегодня не очень трудный. Димка, довольный, потягивается, допивая чай и поправляя энцефалитку. На боку у него висит огромный нож в ножнах и компас, ну прям заправский таежник.

- Пойдем, Димка, хватит сачковать, залей костерок. - Да, да, пять се-кунд, - подрывается Димка и уже бежит к реке с банкой. Валит пар от кост-ра, летят щепки, шипит недовольно, затухая костер, и мы покидаем нашу коротенькую стоянку. Маршрут уводит нас вглубь тайги, говорливая Хулга остается за нашей спиной.

- Димка, слышь, далеко не уходи вперед, следи за мной, - как всегда предупреждаю на выходе. В тайге разойдешься, уже не встретишься - это не город, здесь нет улиц и площадей, и свидания не назначить. Глухая дрему-чая тайга и неприступные горы.

- Не переживай, не потеряемся, - лес все равно выведет хотя бы к дому.

Но мы так и будем идти в пределах видимости, у каждого обнажения я буду сидеть, описывать, отколачивать образцы, а Димка будет вертеться ря-дом, выискивая что-нибудь такое необычное. Так и пройдет незаметно наш день, переходы от обнажения к обнажению, их описание, замеры компасом падения, простирания пластов пород и много, много сплошь специального, совсем не интересного читателю.

Возвращаемся с маршрута тем же порядком: изрядно нагруженный образцами Димка, впереди мелькает Буран, ко мне перекочевало ружье. В рюкзаке лежат наиболее интересные образцы, которые нужно еще раз про-смотреть у костра. Снова набраны хорошие отпечатки древней фауны, кото-рые мы бережем, как древний фарфор, не дай бог разбить. Плохо только то, что мы не можем определить, руководящие формы это или нет. Поэтому и набираем в каждом маршруте обломки брахиопод, кораллов и множество других окаменелых разновидностей древней жизни. Постепенно мы спуска-емся к реке, которую уже знаем довольно хорошо и напрямую ломимся сквозь мелкий густой ельник и березняк, переходим вброд протоку и оказы-ваемся на берегу Хулги. Шустро потопали по галечнику к дому, по дороге, не забыли прихватить и пару Димкиных рябчиков. Домой возвращаемся как всегда веселые, хотя дом то - всего одинокая палатка на берегу нехоженой реки в глухой тайге, где вчера еще суетились неугомонные ребята в своих застиранных, прожженных энцефалитках, клееных – перекленных резино-вых сапогах.

Сегодня здесь запустение и тишина. Сбрасываем рюкзаки и дружно лезем в палатку, нужно переодеться, снять болотники, покурить и отдох-нуть. Я немного устал и разочарован, нового в этом маршруте установить ничего не сумели, все то же, как в учебнике. Черт, задумался, и сигарета обожгла пальцы. Просто, по простиранию выявленный пропласток боксита не прослеживается, а где-то выклинивается. Завтра придется пройти вдоль склона..., мысли убегают, в следующий день... да что день грядущий нам го-товит.

Пока я размечтался, Димка успел сбегать к реке и умыться, а я что-то замешкался. Беру полотенце и тоже иду к реке.

- Михалыч, ты разводи костер, а мне оставь птичек. Димке почему-то нравиться щипать перья, готовить боровую дичь, особенно, если добыл ее сам.

-Кто бы возражал, разве я против? Только с чем ты будешь варить, у нас же нет ничего, а впрочем, возьми, Димка, из НЗ пачку макарон, пусть будет нормальный суп.

Бросаю в палатку полотенце и принимаюсь за костер. Немного бере-сты, тонких веточек, которые моментально вспыхивают, сверху аккуратно укладываю валежник покрупнее, а затем вешаю котелок для супа и банку для чая. Затем прикуриваю от веточки. Курю и смотрю в разгорающийся костер. Огонь завораживает, непонятно почему, или это от предков, или еще что-то из глубин подсознания, но ведь огонь газовой горелки на кухне нико-го не заманивает.

- Димка, долго ты будешь курей щипать, вода уже закипает.

- Иду, осталось только вымыть и запустить в котелок, - вторит Димка.

А я снимаю пока банку с бурлящим кипятком, завариваю чай и ставлю у костерка, пусть попреет. Ну, вот и ладно, в котелке булькает варево, мы с Димкой пыхтим сигаретами, Буран свернулся клубком, чуть в сторонке ле-жит, дремлет, но ушки чутко реагируют на каждый звук, и не поймешь, то ли он спит, то ли подслушивает.

- Димка, - прошу я, - принеси из палатки карты и образцы, еще раз по-смотрим, пока не стемнело.

- Вот, Михалыч, - выкладывает Димка мешочки с образцами, карту с маршрутами, - а я пойду, половлю рыбку.

- Димка, ты возьми-ка спиннинг, да сбегай на ближнюю яму, вечером может и таймень подойдет.

- Попробую, но только вряд ли, смотри, по реке уже вовсю несет опавшие листья. Значит и рыба скатывается, уходит вниз в глубокие ямы, хариуса еще может, и прихвачу, да и ненадолго я. Пока супчик довариться я и прибегу.

- Ладно, ладно, иди, - поудобнее устраиваюсь у костерка, пытаюсь со-средоточиться с картой, но резкий порыв ветра швыряет в мою сторону ис-кры. Немного отодвигаюсь от костра в сторону, так спокойней.

Невеселые мысли не отпускают меня. Неожиданная находка боксита в прошлом сезоне коренным образом изменила намеченные планы на этот год, но проведенные работы нового ничего не дали. Линза бокситов выкли-нилась и пропала, и как мы не бились, больше ее нигде не зацепили. Необ-ходимо глубокое бурение. Но сюда, за сотни километров от жилья, по боло-там, никакими судьбами с техникой и буровой не пробиться. И чего я еще пытаюсь найти. Наверно правильнее было бы вместе со всеми уплыть на ба-зу экспедиции, так было бы спокойнее. И чтобы в тиши кабинетов еще все раз пересмотреть, переобдумать. Подойдут новые данные из химических лабораторий, заключения палеонтологов, и только тогда наметятся перспек-тивные точки. А пока мы бьемся вслепую, на удачу, и какая-то незавершен-ность заставила меня остаться, задержаться, но что это даст?

Похоже, суп у нас доварился, пора и снимать, ужин готов, только сту-дент с Бураном где-то задерживаются. Карты просмотрел, маршрут на зав-тра вынес, образцы промаркированы можно все убирать.

Ветер сменил направление и дует с резкими порывами, а это плохо, явно к перемене погоды. Раскачивает верхушки елей. Дым от костра заме-тался и потянул над водой вниз по реке.

Где-то еще Димка бродит, придется мне поужинать в одиночку, а ему оставить у костра, чтобы не остыло. Я нехотя похлебал суп, а чай пить по-шел в палатку, где уже почти темно. Зажигаю свечу, устраиваюсь в спаль-нике с сигаретой и чаем.

Осенние дни короткие, темнота наступает быстро и незаметно, а в плохую погоду тем более серый день быстро меркнет, переходит в промозг-лую ночь.

Сигарета незаметно догорела и погасла, и еще беда, кончается курево, осталось пять пачек, а в день уходит пачка на двоих. Для курильщика лучше остаться без еды, чем без сигареты у костра на привале. Куда ни кинь, везде клин- все на исходе.

Наконец пришел студент, брякает котелком у костра, проголодался па-рень, молод еще и организм требует сытной еды, а меню у нас более чем скромное.

Димка вваливается в палатку с котелком и кружкой чая.

- Да, Михалыч, рыба и правда уходит, дошел аж до дальнего прижима, а поймал всего трех мелких харьюзишек, или просто не берет?

- Ешь, Димка, да ложись, все может быть.

- Слышь, Михалыч, к дождю, однако, прохладно и ветрено, дым сте-лется низко над водой.

- Не каркай, ложись лучше спать, да сбегай-ка сначала, закрепи полу-чше лодку, если вода прибудет, унесет, я забыл ее подтянуть повыше на бе-рег.

- Шас, чайку глотну и излажу. Да, дождь нам совсем ни к чему, какое лето было чудесное. Неужели под конец не повезет.

- Не знаю, Димка, несколько бы нам погожих дней не помешали, ина-че, зачем мы здесь остались?

- Все в порядке, - слышится с берега Димкин голосок, - штырь крепко сидит, не смоет лодку.

Под шум ветра я незаметно задремал. Из забытья меня вывел Димка, ворочается в спальнике так, что палатка ходуном ходит, но и он потихоньку затихает. - Что нам день грядущий готовит?

Проснулся я резко и неожиданно. Рассвет чуть брезжит, резко хлопает полог палатки. Студент забыл застегнуть вход палатки на ночь и теперь по-рывами ветра палатка пузыриться и норовит взлететь. Выползаю из теплого, нагретого за ночь спальника, на ощупь застегиваю палатку, и сразу стано-вится тише, спокойнее. Мерно и довольно плотно по брезенту палатки ба-рабанит дождь. Думать ничего не хочется, забираюсь в спальник. Пару ча-сов еще можно подремать. Если к утру дождь не утихомирится, считай, день пропал. Под шум дождя легко засыпаю, и спится мне крепко, без сновиде-ний. Но как неприятно утром вылезать из тепла спальника, хорошо еще, что мы поставили в палатке маленькую жестяную печурку, есть запас сухих дровишек и береста наготове, пять минут, и в палатке будет тепло.

Прислушиваюсь, Димка мирно посапывает под шумок дождя. Кряхтя и чертыхаясь, встаю и затапливаю печку. Береста быстро подхватывается, и печка весело гудит, заполняя крохотную палатку теплом. Отстегиваю выход и вываливаюсь наружу. Утро - не утро, не понять, серой пеленой дождя скрыло противоположный берег реки, низкие тучи протягивает по верхуш-кам вековых елей, похоже, это серьезно и надолго. Хватаю котелок и чай-ник, и рысцой несусь в палатку, пару минут и промок насквозь. В палатке уже тепло и сухо, ставлю на печку котелок с остатками супа и воду для чая. Переодеваюсь в сухое, пристраиваю сушиться энцефалитку, брюки, вот ведь промок весь насквозь за какую-то секунду.

Ворочается во сне Димка, вздыхает, наверное, жарко стало, но лучше жарко, чем холодно. Пусть спит, спешить некуда, день пропал напрочь. В дождь никуда не пойдешь. Будем, гонять чаи, слушать радио, листать пере-читанные книги, до одури валяться и курить.

В прошлом году дня два поливал такой же промозглый дождь, и ночью поднялась вода. Хулга вышла из берегов, и из спокойной речки с голубой, прозрачной водой, превратилась в буйный рычащий поток. Палатки снимать было поздно, вода уже плескалась по колено, и все прибывала. Правда, с ве-чера мы приготовились, подняли на лабаз продукты, снаряжение, и надежно укрыли брезентом. Но такой прыти от реки мы не ожидали, и пришлось удирать на лодках на крутой уступ террасы. Так что в это году лагерь мы поставили на высоком яру, и наводнение нам не грозит. В этом плане нам с Димкой нечего бояться, нас поджимает только время. Время, которого ката-строфически не хватает, да и продукты на исходе, так что дождь совсем ни к чему.

Третий день полоскает дождь. Если завтра не прекратиться, тогда при-дется сворачиваться и тоже сматываться на базу. Контрольный срок воз-вращения - пять суток, хотя искать нас никто и не будет, но все же...

Сегодняшнее утро не обещает ничего хорошего, моросит мелкий, нуд-ный, осенний дождь. Димка уже одурел ото сна, но ему нравится валяться на постели и ни о чем не думать, институт так далеко, далеко зачеты, сес-сии, экзамены, так что он не очень то и торопиться возвращаться в цивили-зацию. Я достаю плащ, натягиваю жесткий брезент и выбираюсь под дождь. Буран даже и не вылезает из-под мохнатой ели, пригрелся на сухом местеч-ке.

Река поднялась, но до нас еще ей очень далеко. Вода какая-то корич-неватая прет сплошным потоком. Нередко проносит мимо с корнем вымы-тые могучие ели и кедры. Несется вниз неуемная Хулга. Но дождь, кажется, становится реже, да и ветер сменил направление.

Я подошел к берегу, лодка причалена надежно, но еще на всякий слу-чай привалил якорь валунами, набрал котелок мутной воды и побрел в па-латку.

- Вставай, Димоша, чайник уже закипел, будем завтракать. - Да, пожа-луй, пора вставать. - Чай пить - не дрова рубить, глубокомысленно изрекает студент и выпрыгивает из спальника.

- Иди, иди лежебока глаза смочи водой, опух совсем ото сна, да песику брось пару сухарей.

Не спеша, проглатываем наше варево, лежим, покуриваем. Дождь и правда стал стихать, сегодня после обеда с кустарников и деревьев обдует остатки влаги. А утром пораньше уйдем в оставшийся последний в этом се-зоне маршрут. Два контрольных мы уже не успеваем, но этот пройти надо. Хотя бы потому, что есть еще одна зацепка - наша находка, резко подни-мающая перспективность площади, кроме боксита в прошлом году. В обна-жении найден эклогит - невзрачная, массивная, зеленая порода, но - это час-то и алмазосодержащая порода, и забывать об этом не следует.

Так что путь наш лежит на перевал, к границе Азии и Европы. Успеем ли мы завтра за световой день обернуться? Скорее всего, нет. Придется, на-верно, заночевать у костра. Страшного ничего нет, ни впервой. Возьмем ку-сок полиэтилена, сделаем навес у костра, и ночлег готов.

- Пойду на реку, покидаю спининг, может и попадет что-нибудь. - Возьми, плащ, дождь еще моросит, да прихвати ружье, патроны в рюкзаке. Придешь, дозарядишь патроны. Поплывем вниз, на реке некогда будет во-зиться с патронами.

- Хорошо, вечером приготовлю. - И исчезает. Димка еще молодой, а опыт приходит с годами, после проб, ошибок, неудач, когда по интуиции из многих вариантов выбираешь один единственный.

Несколько дней непогоды изменили незримо обстановку вокруг. Вчера вечером и сегодня утром над головой со скрежетом, рассекая воздух, проно-сились стаи уток, в небе тревожно перекликались лебеди. Где-то на севере занепогодило, выпал снег и погнал с насиженных мест в теплые края пере-летных пернатых. И получается, что со дня на день жди первый снег и здесь. В предгорьях выпавший снег уже не стает, а останется лежать до вес-ны. Да, то, что снег не за горами - это факт, и нам надо поторапливаться. Дождь уже стих, пора выбираться из палатки и мне. Накидываю потрепан-ную штормовку, иду к лодке. Нужно вычерпывать дождевую воду, нахле-стало почти пол - лодки. Посмотрел мотор, вроде в порядке, он нас не под-водил еще пока ни разу, запускается с пол - оборота и тянет, дай бог. Одна надежда на него. Ближайшее население, пожалуй, Ясунт, а до него триста вёрст с гаком. На Север, Запад, Восток, вообще ни души, только на Юг, где люди, тепло и свет, наш дом, и где нас ждут. Пока студент где-то бродит, надо развести костер. В палатке прихватил бересты, сухих дровишек на рас-топку, затем полез в густой ельник, даже после таких дождей там можно на-ломать сухих веток, да и кедровый сушняк- валежник быстро разгорается, особенно смолевые сучья долго не промокают и ровно горят. Дрова в тайге - не проблема. Костерок нехотя занялся, задымил, накидал сверху сырых дров - теперь будет гореть. Полез на лабаз, нужно снять сверху остатки продук-тов, еще раз проверить, что мы имеем. А имеем НЗ в дорогу: две банки ту-шенки, столько же сигарет, то есть две пачки, немного сахара, чай и сухари, килограммов пять - шесть, и все. На предстоящий маршрут продуктов не имеется, с чем идти? На чае два дня не протянуть, по горам не попрыгаешь. С чем придет Димка?

Дождь прекратился, но серые тучи клубятся низко над головой, хоро-шо, что их несет с запада, от гор, можно надеяться, что к утру протянет и день будет добрый. Эх, дней пять бы еще теплых, без снега, а там мы будем уже дома, хочется надеяться на лучшее.

Подбрасываю в костер охапку сырых веток, и с грустными мыслями убираюсь в палатку. Укладываю в рюкзак полевую сумку, чай, немного са-хара, сухарей, и все же сую банку тушенки. Эх, хоть бы крупы какой-нибудь, но такого ничего нет. Вроде бы на завтра все. Включаю радио, тихо играет какая- то музыка, наш приемничек всегда настроен на «Маяк», музы-ка и последние известия никогда не надоедают, и мы слушаем охотно все подряд. Наливаю полную кружку горячего чая, закуриваю, что еще нужно человеку? Почему-то в тайге, в одиночестве, всегда тянет на воспоминания и философию, но я стараюсь гнать от себя и то, и другое, начнешь хандрить, беда. Достаю топокарту, надо проложить предстоящий маршрут, да, нелег-кий он будет. Забираться придется на горки выше километра, а придется подняться на две такие вершины, и обе безымянные, а потом по самой се-верной рамке карты пересечь верховья Тыкотловы и выйти на Хулгу, а по-том по реке вернуться назад, и всего то получается около сорока километ-ров. Нет, за день не уложиться, придется ночевать. Погода была бы хоро-шая, а так выдюжим.

Вот и Димка пришел, что-то брякнуло в лодке, поскуливает, наверно, голодный Буран, лезет к палатке, а пса кормить тоже нечем.

- Нет, Михалыч, ни одной рыбешки, спустилась, наверно.

- Заходи в палатку, Димка, чайник здесь, не промок?

-Да, вроде, нет. Вниз ходил, пошарил по ямам, нигде ничего не пле-щется.

- Может быть, в непогоду рыба не очень то и ловится. А уток совсем не видно?

- Пролетная, все верхом идет, не садится, не везет сегодня.

- Пей чай, Димка, покури, да отдыхай, время то уже, восьмой час, ско-ро темнеть начнет, долго ты пролазил.

- Пустым не хотел возвращаться, - устраиваясь с кружкой, бормочет Димка.

- Сухарь дай собачке, не жадничай, и палатку не забудь застегнуть, - по привычке ворчу я.

Забылся и задремал, проснулся от холода. Печка прогорела, в палатке холодина, студент сопит в спальнике, на часах уже двенадцать, начало пер-вого, лезу в спальник и я. Утро вечера мудренее, умные люди так говорят.

Просыпаюсь довольно рано, нет еще шести, но надо вставать, затопить печь, поставить чайник. Чем раньше выйдем, тем лучше, раскачиваться нельзя, тормошу Димку. Печурка уже гудит, в палатке тепло, и студент еще пытается всхрапнуть, но напрасно.

- Подъем, Димка, посмотри какое утро, даже иней выпал, и ни тучки.

- Да будет вам, вчера еще дождь полоскал, и вообще время еще дет-ское, спать и спать.

- Вставай, спать дома будешь у мамочки.

- Ладно, ладно, я еще припомню, как измываться над бедным студен-том. Вообще-то Димка покладистый и выносливый паренек, разногласий у нас с ним не было, может быть, поэтому я и оставил его с собой, не отпра-вил на базу экспедиции. Практика у него это первая, и в геологии он не ахти как разбирается, но любит побродить с удочкой, и неравнодушен к природе.

- Поднимайся, «бедный студентик», жалеть будет Светка, последний рывок остался, и домой.

- Уговорили, встаю, - бормочет Димка и выползает из спальника.

Я уже позавтракал, забрал ружье, рюкзак, и вылез из палатки. Бурану тоже подбросил сухарик, чтоб не забывал. Прикурил, пошел на берег, да, чувствуется, что лето кончилось, вода холоднющая, под берегом сплошной лентой несет желтую упавшую хвою и листья. Солнце нехотя поднимается из- за вершин кедрача противоположного берега, где в тени еще блестит на хвое и траве иней, но через несколько минут он исчезнет, испарится. Ну, на-конец-то появляется не совсем проснувшийся Димка, потягивается и еще зевает.

- Смотри, какое утро, Димоша, просто мечта.

- Не говори, как вспомню вчерашний день, а перед ним слякоть, холод, бр...

- Не забудь прихватить топорик, и собираемся.

Закидываю за плечи рюкзак, ружье, помогаю Димоше снарядиться, и мы готовы в дорогу. По уже утоптанной тропинке ходко идем в сторону гор. Утро просто чудесное, куда делись тучи, а сними и мерзкое настроение, да-же как-то веселее жить, когда светит солнышко. Без перекура за три часа доходим до подножья гор, солнышко уже вовсю светит, и даже теплее как-то стало.

- Покурим, давай, смотри, сколько прошли, а Буран ни черта не обла-ял, где-то носится, ни слуху, ни духу. Сбрасывай рюкзак, минут десять от-дохнем, посидим, на, закуривай, - протягиваю сигареты.

- Да! Это я понимаю - гора, и нам туда надо забраться? Но мы же не альпинисты, Михалыч.

- Придется, Дима, придется. Где пройдем, где проползем. Не так уж и страшно.

Вот и ладно, покурили, вздремнули, и вперед. Подъем начинается по-логий, и мы весело запрыгали вверх с камня на камень. Под ногами плиты и глыбы кварцита и гнейса. Первые сотни метров прошли без особого труда, сложнее будет потом. Подъем становится все круче, чаще встречаются ко-варные осыпи и нагромождения курумника, осыпавшихся некогда величе-ственных скал. Идти становится заметно труднее. Тайга осталась позади, лишь чахлые малорослые елочки еще сопровождают нас с Димкой на кру-том склоне. Подъем становится не только тяжелее, но и опаснее, неверный шаг, и можно загреметь вниз. Достаю из рюкзака и распускаю кусок капро-нового фала, получается метров пятнадцать, достаточно, чтобы подстрахо-вать ползущего чуть позади Димку. Остались далеко внизу плотные, задер-нованные участки, по которым без опаски можно было подниматься, а впе-реди перед глазами маячат только нагромождения скал и глыб, и ни кусти-ка, за который можно было бы ухватиться, поддержаться. Но мы упорно ползем к вершине. Все чаще останавливаюсь, поджидаю Димку, но он дер-жится совсем неплохо, лезет и не скулит. Еще немного, еще чуть-чуть, со-всем как в песне, да, осталось совсем не так много, последний участок рос-сыпей курумника между останцами, и уже вершина. Медленно поднимаем-ся, с трудом одолеваем последний отрезок и вот мы выбираемся наверх, Бу-ран давно уже поджидает нас, весело помахивая хвостиком. Что ему какие-то горы? На четырех лапах он не скользит и не буксует. Димка пыхтит, с трудом переводит дыхание, но доволен до чертиков.

- Вот это видок,- вот панорама, - восхищается студент, - да, действи-тельно стоит попотеть, чтобы увидеть такое.

Под ногами плоское ровное плато, поросшее мелкими карликовыми кустиками брусники и какой-то травы, больше ничего не растет на такой высоте, все же полторы тысячи метров над уровнем моря и ветер, не пре-кращающийся ни днем, не ночью.

Впереди Европа! Далеко внизу зеленеет травянистый пожухлый по-кров, голубой ленточкой вьется река Кожим, а дальше сплошной стеной еще не пожелтевший лиственный лес. Странно, но западнее почему-то кедра со-вершенно нет, сплошь лиственница, а в реках семга - тайменя тоже почему - то нет. Возможно климат другой, хотя до Кожима от нас рукой подать. За спиной Совершенно другой ландшафт. До горизонта простирается заболо-ченная, плоская с многочисленными мелкими и крупными озерами и ручья-ми, Западно-Сибирская равнина. От гор до Хулги сплошная темная тайга, дремучие кедрачи и ели, а дальше за рекой торфяные равнины и болота с чахлыми перелесками, одним словом - Азия.

Димка обалденно крутит головой и восторгается, у него сотни вопро-сов - почему? И зачем? Но я прерываю его восторженный рев.

- Пошли, Дим, вон в ту ложбинку, пообедаем и перейдем на ту горку, видишь?

- Это уже площадь следующего года работ. - Пошли, - охотно согла-шается Димка, - но только где дрова? Сплошь камни.

- Ничего, на маленький костерок что-нибудь наскребем. Хотя, по правде сказать, вокруг одни серые камни, поросшие травой, нигде не видно ни веточки, ни щепки, да и откуда им взяться на такой высоте, в сером без-молвии скал. Но у меня в рюкзаке, в кармашке, всегда лежит туго скручен-ный рулончик бересты, а перед подъемом в последнем лесочке я засунул в рюкзак с десяток сухих кедровых сучков, так что чифирбак мы вполне мо-жем вскипятить и разогреть банку тушенку. Воду мы тоже перед подъемом набрали во фляжку. Спускаемся в распадок, вокруг все те же серые камни, сплошь кварцит и кремнистые сланцы, но зато ветер не так задувает. Выис-киваем заветренный уголок для костерка. И вот сизый дымок закрутился над баночкой с водой для чая, шипит тушенка. А мы лежим и молчим, гово-рить ни о чем не хочется. Буран тоже напрыгался по камням, притих, свер-нувшись калачиком чуть в сторонке.

Среди хаотичного нагромождения древних скал и незыблемого покоя мысли всегда разбегаются и так трудно на чем-то сосредоточиться. Лезет в голову всякая ерунда о смысле жизни и почему она такая короткая, вроде бы жить и жить, ан - нет. Все в мире распределено и определено раз и на-всегда. Все в мире не вечно под луной.

- Михалыч, что размечтался, пора подкрепиться, - как всегда не вовре-мя ворчит студент.

Молча опустошаем банку тушенки и запиваем, горячим чаем. Закури-ваем. Бурану достается скудный обед - долизать банку и съесть сухарик, по-ка все.

- Потопали, Димоша, последний рывок, последний подъем и будем возвращаться на базу.

Подняться к вершине будет несложно, подъем из распадка пологий, поросший травой с редкими останцами кварцитов. Как ни обидно, но экло-гита в коренных скальных выходах в этот раз мы не встретили, где-то про-шли рядом, прошли мимо. Что ж, бывает и так. Поднимаемся неспеша, вни-мательно простукивая все останцы, но ничего нового на пути не встречает-ся, все та же сырая однообразная толща, ордовика, кварциты, сланцы и сно-ва кварциты. Наш пес Буран, трусивший чуть впереди, настороженно за-стыл и как-то даже припал к земле, интересно, что так его напугало? Под-хожу ближе, ничего вроде бы нет. Димоша тоже оглядывается, но ничего подозрительного не замечает.

- Димка, заряди-ка ружье картечью, так надежнее, и будь вниматель-нее, не шуми.

- А где картечь, Михалыч, патроны все одинаковые.

- Посмотри, которые залиты парафином - там картечь.

- Нашел, - еле слышно шепчет Димоша.

Буран жалобно жмется к ногам, шерсть на загривке вздыбилась. Пес весь сжался и явно напуган. Только чем? Хозяину тайги, Топтыгину, здесь делать совершенно нечего, ни ягод, ни добычи здесь в горах нет. Да и вряд ли его здесь встретишь. На всякий случай, и я лезу в рюкзак, вытаскиваю свой ТТ. В новенькой кобуре и вешаю на пояс. Пистолет так и проносил весь сезон в рюкзаке, да и куда стрелять. Патронов выдали всего обойму и один в стволе. Раз пальнешь, а потом неделю будешь отчитываться, куда и зачем стрелял, кучу объяснительных напишешь. В рюкзаке и ему и мне спо-койнее, иногда только под настроение вечерами разбираю пистолет, проти-раю и смазываю, чтобы не заржавел от сырости, да и стрелок из меня ахо-вый, с десятка метров в мишень не попаду. Беспокойство пса передалось и нам, впечатление такое, как будто кто-то пронзительно смотрит в спину, инстинктивно оглядываюсь, но никого сзади внизу нет, странно. Осторож-но, с оглядкой, стараясь не шуметь, стали подниматься. Димке дал знак, чтобы шел сзади. Буран тоже отстал и где-то нехотя крадется следом. На-пряжение с каждым шагом нарастает, и последние шаги к вершине даются с большим трудом. Но вот и останец - кусок торчащей пятиметровой скалы, а за ним вершина. Осторожно поднимаюсь, никого и ничего нет. Впереди ровное, плоское, продолговатое плато примерно двести на триста метров. Сзади подтягивается встревоженный Димка и непонятливо оглядывается по сторонам, но и он ничего такого не видит. Лишь наш Буран испуган не на шутку, шерсть дыбом, уши прижаты, и тихо повизгивает. Что-то он чует, но что?

Какая-то сторожкая липкая тишина окутала плато, даже ветерок стих, как будто все замерло. На душе не очень приятно, ноги так и норовят по-вернуть назад и дать деру под горку. Но не зря же мы сюда упорно подни-мались. Нужно пересечь плато и по северному склону спуститься вниз, где и заночуем у кромки леса у ручейка. Но пока еще не вечер, и мы не спеша, выбираемся на плато. Ничего необычного. Ровная, как доска, площадка, по-росшая мелкой травой, и тишина, которая давит на нервы и держит в неес-тественном напряжении.

-Димоша, ты не лезь вперед, держись немного сзади, не шуми, посмот-рим, что здесь за колдовское место.

- Не говорите, у меня аж колени подгибаются, такое впечатление, как будто кто-то тянет назад и шепчет, не ходи туда, не ходи - вернись.

- Не трусь, студент, со мной тоже не все в порядке, но мы же втроем! Чего нам бояться?

Поправляю лямки рюкзака и двигаю вперед по плато - «плато Дьяво-ла» - иначе и не скажешь. Вот она и первая неожиданность! Под ногами по-сверкивает, переливаясь в лучах солнца, зеленовато-голубой полупрозрач-ный кристалл сантиметра три – четыре длиной и около двух в поперечнике. Он даже кажется цвета морской воды, но такого я не встречал никогда в жизни, это точно. Хотя камней я перевидал немало, да и своя коллекция до-ма довольно приличная. Свою коллекцию я начал собирать еще в те далекие годы, когда учился в миасском геологоразведочном техникуме. Ильменские горы это мечта всех любителей камня. Там было все от пирита до алмазов. Позже, дополняя коллекцию в университете, я сохранил страсть, так что коллекция у меня довольно приличная, но как я уже говорил, найденный кристаллик ни на что не похож. Молча сую его в карман энцефалитки, за-стегиваю понадежнее, чтобы не потерять.

- Димка, посматривай внимательней под ноги, может еще попадется такой же камушек.

- Да я и так смотрю во все глаза. А вон посмотрите чуть левее метров за шестьдесят какое-то пятно.

- Точно, Димка, пошли-ка посмотрим, что еще там такое, держись мет-рах в десяти за мной и не подходи, пока не позову.

Вытаскиваю из кармана дозиметр, нажимаю кнопку, слежу за цифрами, ничего, нормальный фон, около восьми микрорентген в час, радиацией не пахнет. Засовываю в карман радиометр и снова смотрю на темнеющее пятно впереди. Подходим поближе, на сером фоне плато ясно вырисовывается квадратное углубление примерно два на два метра. Под ногами все чаще попадаются зеленые кристаллики. Димка набрал их уже порядочно, третий пробный мешочек укладывает.

-Хватит пока, не бери больше и стой, не подходи. А сам я подошел к краю ямы. Идеально квадратное отверстие уходит вертикально вниз, но ме-ня беспокоит другое, если это выработка, то где выброшенный грунт? Ни-каких отвалов, все чистенько и ровно по краям отверстия, из черной глуби-ны которого тянет холодом.

- Иди-ка сюда, Дима, достань шнур, посмотрим какая глубина. Наш пес так и не подходит к нам, взъерошившись, остался лежать у Димкиного рюкзака.

- Михалыч, шнура не хватает, глубина наверно приличная, шнур ведь пятнадцать метров.

- Ладно, сматывай шнур. Бросаю вниз зеленый кристалл, но звука па-дения мы так и не услышали. Странно, без взрывчатки здесь делать нечего. Кремни, кварциты и с взрывчаткой не так-то просто осилить, пожалуй, са-мая крепкая порода. И эти идеально правильные формы шахты, гладкие зеркальные стенки — все это создает впечатление нереальности. Людям это не под силу! Пока нет таких возможностей и техники на вооружении у гео-логов. Похоже, что мы соприкоснулись с какой-то тайной. Скидываю свой рюкзак рядом с Димкиным, закуриваем, часа полтора в запасе еще есть, можно посмотреть вокруг повнимательнее. Плохо только, что мы вышли за рамки участка, и на эту территорию у нас нет топокарты.

- Дим, ты побудь здесь, пока пособирай еще камушков, да заворачивай каждый отдельно, чтобы грани не побились, набери килограмма три-четыре должно хватить. А я похожу, посмотрю что тут и как.

Стараюсь скрыть свою тревогу и ничего не объясняю студенту. Мень-ше знаешь - крепче спишь, так говорят. Пока Димка собирает кристаллики, я успею все осмотреть повнимательнее. Еще раз подхожу к шахте. Нет, не люди ее пробили, не суметь, нет такого инструмента, чтобы продолбить та-кую идеальную выработку и на такой высоте, куда не так-то просто пешком добраться. Иду и внимательно поглядываю по ноги, не пропустить чего бы важного, но, удаляясь от шахты, исчезают только эти зеленые кристаллики, а так все то же: щебень кварцитов и редкая мелкая травка. Но нет, что-то впереди непонятное, подхожу поближе, вот теперь вроде бы становится яс-нее. Прямо передо мной округлая площадка диаметром метра в два, где ще-бенка оплавлена, а травы и в помине нет. Огромная температура сплавила остроугольные обломки кремня в сплошное пузырчатое месиво. Это уже точно дело не рук человека. Теперь почти все стало на свои места. Лабора-тория даст нам точный анализ зеленых кристаллов, их состав: химический, молекулярный, спектральный и другие. Теперь нужно быстрее возвращать-ся и доставить эти бесценные находки в экспедицию. Это будет сенсация. Что там эклогиты, алмазы это пыль по сравнению с нашей находкой.

-Димка, - машу ему рукой,- пошли уже поздно, к черту всю эту дья-вольщину, нужно уже подыскивать место для ночлега, с дровами, водой, в горах худо.

Студент, не задумываясь, скатывается за мной вниз по склону в лож-бину, чем дальше от загадочного плато уносят нас ноги, тем спокойнее на душе. По времени мы, кажется, успеваем засветло добраться до речки, где на берегу можно устроится на ночевку. Чебурашка как будто бы угадывает мои мысли, резко смывается вниз по склону, за ним спешим и мы.

Продираемся через мелкие густые ельники, россыпи курумников, вот и крутой последний спуск к реке, все правильно, только-только начинает смеркаться, все же успели!

Засветло присмотрели место для ночлега, развели костер. Булькает, кипит котелок для чая, пара сухарей вот и весь ужин. А после всего пережи-того, так хочется плотно забить, чем нибудь желудок, да ладно не впервой, выдержим.

- Михалыч,- окликает Димка,- а что же все-таки такое было?

- Не знаю, мне много чего непонятно,- ближе пододвигаюсь к огню, костер догорает. Слушай Димка - за всю мою кочевую, неустроенную жизнь я много чего повидал, необычного и интересного, но это не тот случай, про-сто фантастика какая-то, бред сплошной, хотя наши находки кристаллов со-всем не бред. Ох-ох, как не хочется отрываться от теплого костерка - наси-женного места. Но надо.- Пойдем, Димка свалим пару лесин на нодью, ночи уже холодные, без огня околеем.- Быстренько валим толстую сосну, хоть поменьше будет искр, чем от елки, стаскиваем к костру и аккуратно укла-дываем друг на друга пару лесин. Вот часов на пять хватит, а там соорудим следующую, натягиваем небольшой тент с наветренной стороны, стелим лапник вот и наш ночлег готов. От непогоды и холода мы укрыты.

-Так вот Димоша, мы с тобой столкнулись с каким – то очень стран-ным и непонятным явлением. Если сумеем добраться до базы с нашими об-разцами, может что-нибудь и прояснится. А пока, пока давай еще курнем по последней, и спи, вот наш дружек уже дрыхнет. - Полусонный Димка еще что-то бормочет, отодвигаясь от разгорающегося костра, и мгновенно засы-пает, да молодость..., беззаботное времечко.

Вновь который раз достаю из кармашка штормовки кусочек камня - вроде - бы камень как камень ничего особенного, похож на хрусталь - тот тоже бывает синий - называется аметистом, все бы ничего, но у наших ка-мешков семь!!! граней, что уже совсем неизвестно науке вот так. У хрусталя их шесть.

Посапывает Димка, где-то в темноте чутко дремлет, свернувшись в клубок Чебурашка, да за спиной вздыхает уставшая замерзающая Хулга, ка-кой тут черту сон, хоть бы вздремнуть пару часиков под утро. Затемно мы должны покинуть ночевку и в быстром темпе, бегом, к лодке, и в низ на шестах до большой воды. По реке протягивает пока еще мелкие ледышки и снежное крошево, студенту ничего не говорю, зачем пугать раньше време-ни.

Но стоит температуре опустится ниже пяти — восьми ниже ноля и за ночь река станет, тогда хоть волком вой, завьюжит, запуржит. Не пройти ни берегом, ни по тайге, а в спереди нас столько рек и речушек, через которые нам никакими способами не перебраться по тонкому льду.

Стараясь не шуметь, иду к реке за водой. Подправляю костерок, под-кладываю сухих веточек, жду, пока закипит вода. Завариваю круто кипяток бужу студента, быстренько без раскачки пьем чай и в путь. Буран уже под-жидает нас и, не огладываясь назад на приютивший нас табор, резко уходим в низ по реке.

Пасмурное хмурое утро окутывает нас как липкий туман, темная хо-лодная вода реки густеющим потоком скрывается за поворотом. Небольшие забереги пока не внушают особого страха, доберемся до большой воды, а наш тридцатый "Вихрь" вытянет нас из снега и тонкого льда. В хорошем ритме проходим больше половины пути до нашей лодки. Рюкзаки потяже-лели, и лямки все заметнее оттягивают плечи. Привал, перекур десять минут разрешаю я, терпеливый Димочка молча валится на спину, хоть и здоров, но притомился и он.

- Михалыч, сколько нам еще топать?

- Минут сорок в таком же темпе. Дым сигареты немного взбадривает, это первая сигаретка, как мы вышли, минут сорок — примерно километра четыре и мы на таборе где нас ждут одинокая палатка, лодка и НЗ продук-тов.

- Пойдем Михалыч,- поднимается Димка- все же чем дольше идем, все ближе к дому.

-Пошли, пошли - соглашаюсь я.

И снова под ногами захрустел галечник, по берегам склонился поник-ший тальник, печально кивая одиноким путникам с облетевшими листьями, ветками. Все живое притихло, затаилось в ожидании зимы, ледяных ветров и неимоверно стужи.

- Всё, Димоша последний поворот, а там мы и "дома", отдохнем, поси-дим у костерка и с богом - по перекатам. - Да, помоги нам Господи - только на тебя и остается нам уповать больше и не на кого, шепчу я про себя.

- Ура! - Михалыч, вот и палатка, и лодка виднеется на берегу,- завере-щал Димка и в припрыжку припустился по берегу к палатке, куда усталость делась.

Из-за поворота показалась причаленная к берегу, лодка и одинокая наша палатка, но что самое странное около палатки дымится костер, значит у нас гости!

И правда, у костра нахохлившись, сидит старый хант в потрепанной всепогодной суконной малице, покуривает небольшую можжевеловую тру-бочку. На костре побулькивает варево, тут же горячий чай, как будто нас тут ждали.

-Паси рума - приветствует нас старик,- однако Василий Самбиндалов буду.

– Паси, паси – приветствуем старого охотника.

-Похлебка готова, глухаря вот варим, чай свежий, беда сухарей нет - говорит Василий - избушка далеко на Тыкотлове, вечером только дойду.

Сбрасываем рюкзаки, плечи прямо одеревенели, закуриваем и подса-живаемся к огню.

-Принеси Димка сухари, поедим и в путь, часик можно отдохнуть. Че-бурашка крутится невдалеке с двумя зверовыми лайками старика.

Димка принес сухари и выложил на кусок брезента, где в большие чашки разлит суп. Не спеша, принимаемся за еду, под неторопливый рас-сказ Василия. Однако в тайге скучновато стало, не с кем перекинутся сло-вами, раньше промышлял со старшим сыном Игнаткой, а нынче он ушел в свои угодья ближе к реке Сыне. Там и зверя больше рыбы и мяса, ох, ох, со-всем один остался, но ничего пока ноги тропу чуют, однако перезимуем.

Под говорок Василия я и задремал, незаметно пролетел, час отдыха, пока спал, Димка загрузил лодку, и нам осталось ее столкнуть на стремни-ну. Попрощались со стариком охотником, оттолкнулись шестами от берега, и река мягко приняла нашу лодку и понесла вниз, навстречу долгожданному отдыху и теплу.

С веслом я устроился на корме, Димка с шестом на носу, Чебурашка пристроился на палатке в середине лодки.

Погода нас не балует, хмарь с утра не развеяло, тучи стелятся по вер-хушкам высоких елей и вот-вот готовы посыпать нас бисером затяжного дождя или липким сырым снегом.

Подправляю веслом лодку на струю, Димка нахохлился на носу, похо-же дремлет. Дым сигареты ест глаза, но не мешает думать, до ближнего зи-мовья около тридцати километров, хорошо бы успеть затемно, все же кры-ша под головой, печка - не костер на берегу. Чуть слышно шуршит шуга по бортам лодки, завтра еще один день сплава, а там мотор на воду и с ветер-ком до дома.

А пока наша лодка не спеша, скользит в низ по течению, по берегам все замерло, не шелохнется ни ветка, ни кустик, тихо и мрачно. Поворот сменя-ется поворотом, скатившись с rop в долину, Хулга петляет и выписывает, немыслимые кренделя. В этих местах вообще-то мало, кто и появляется, редко когда можно встретить забредшего охотника или авантюриста рыба-ка.

В носу лодки заворочался Димка, замерз, похоже, да и "долгожданный" дождик заморосил, забарабанил по брезенту. Сумерки надвинулись одно-временно с первыми каплями дождя.

Правда и до избушки осталось совсем немного, вот-вот устье Балабан-ю, а там и зимовьюшка, где нас ждет тепло и крыша над головой, да вот и устье, с правой стороны вытекает горная чистая Балабан-ю. Летом светлая, говорливая речушка полная хариуза и совершенно не проходимая для слу-чайного люда, а сейчас такая же холодная медлительная, как и Хулга

- Димка проснись. Подплываем к избушке. Лодка мягко ткнулась в от-мель, первым, как всегда вылетел с лодки Чебурашка и исчез в кустах.

-Ух, и замерз я, ворчит Димка, вываливаясь из лодки.

- Да, зима, катит в глаза,- лезу из лодки за всеми и я. Подтягиваем ее повыше, надежно увязываем,- пойдем Димка,- беру еду, ружье,- где-то и свечки, возьми Димка.

Тропинка вывела нас на яр к избушке, где уже нас поджидал Чебураш-ка, в избушке темно и сыро, в углу возле печки лежат заготовленные впрок сухие дрова, береста для растопки, в мешочках подвешенных под потолком есть и соль, сухари и спички. Все самое необходимое для путника, попавше-го в беду. Пока я вожусь с печкой, которая упрямо дымит и не хочет разго-раться, Димка зажег свечку и убежал за водой, но вот и дрова в печурке ве-село затрещали, заполыхали.

- Димка ставь котелок, я пойду за спальниками, да и воду из лодки на-до вычерпать. Пока возился с печкой, совсем стемнело, с фонариком и Че-бурашкой идем к берегу. Дождь без устали барабанит по брезенту и в лодке уже порядком воды. Вычерпал воду, подхватываю спальники и бегом в из-бушку. В домике уже тепло, скидываю фуфайку, сапоги - развешиваю у печки, где уже сохнут Димкины тряпки.

Чай разлит по кружкам, несколько сухарей вот наш и ужин, подкрепи-лись и в спальники, за день так продрогли, что еще ни, как и не отогреешь-ся.

Утром просыпаюсь от необычной тишины, ни звука, выбираюсь из спальника, растопляю печку, выхожу на улицу, и только тут становится по-нятно - все затихло укутанное белоснежным покрывалом. За ночь снега на-валило почти до колена. Чебурашка покрытый снегом, не спешит выбирать-ся из своего гнезда, и следит за мной хитрыми глазками, ждет свой сухарик.

- Потерпи Буран, будет тебе сухарик, Димка пошевеливайся, хватит ночевать. Зима пришла, замело наглухо.- бужу я Димку.

- Сейчас начальник, как зима?- Не понял Димка,- а как до базы доби-раться будем,- Спросонья бубнит Димка.

- Как, как - в темпе и бегом, говорю, давай завтракай, и собираемся, не забудь оставить в избушке сухарей и пару пачек чая, дрова вроде бы еще остаются, ну все давай.

Поторапливаю Димку, забираю спальник, ружье, рюкзак и тащу все в лодку, по пути Чебурашка получает пару своих сухарей. Снег продолжает сыпать, крупные хлопья тихо ложатся на берег, лодку и исчезают в темной Хулгинской воде, к обеду все равно растеплеет и снег перейдет в дождь. За-бираюсь на корму, опускаю "Вихрь" в воду, нужно рискнуть уходить на мо-торе, пока есть время, пока позволяет река. Дергаю шнур запуска, мотор чи-хает, кашляет, но не запускается.

Подкачиваю бензин. Снова с остервенением начинаю дергать, и мотор нехотя схватывает, затарахтел родимый - теперь пусть прогреется на холо-стых оборотах, пока студент погрузится и вниз.

Вот и Димка подошел с рюкзаком, спальником.

-Димка, свистни Чебурашку и давай в лодку резину тянуть некогда.

- Да, Чебурашка давно уже в лодке, вон под брезент залез.

-Ты тоже Димочка теплее одевайся, с мотором пойдем, продует в пять секунд, околеешь, и брезентом укройся.

- Михалыч, а как же я с ружьем в брезенте сидеть буду.

- Ладно, давай устраивайся, как хочешь, и поехали.

Отталкиваюсь от берега на глубину, добавляю газ, и мотор утробно за-урчал и понес нас ближе к дому. Скорость довольно приличная, не то что с веслом, зевать не приходится, вниз по течению гораздо сложнее плыть, не видно бурунов подводных камней и перекатов, первый твой камень и хоро-шо если полетит шпонка или лопасть винта, все это у нас есть в запас, а ес-ли шарахнет серьезнее, то и мотор накроется.

Вот такие перспективы, но других вариантов нет, река вот-вот станет, и день терять мы не можем. Вмерзнем, тогда пропали, помощи ждать неот-куда на сотни верст ни души. Так, что только вперед.

День за мотором, все время в напряжении, пролетел быстро. Слава бо-гу, без поломок и аварий мы причаливали к берегу в Саранпауле.

-Все, приплыли - мы дома. Выгружаем лодку, переносим наш груз в балок на берегу. Завтра все разберем и вывезем в экспедицию, а пока налег-ке уходим домой. Димка конечно рад, и ему еще не верится, что все уже по-зади.

- Михалыч, я пойду в общагу к ребятам, а завтра к девяти, как штык на работе, сегодня надо встряхнуться - прийти в себя.

-Ладно, Димоша, не темни, отдыхай и завтра тоже. В понедельник подходи дел еще много.

И Димка, тут - же испарился в экспедиционных постройках, а я с Че-бурашкой, уставший, как черт бреду в свою холостяцкую квартиру.

Вот и мой дом, включаю свет, все так - же как весной, когда я его по-кинул, только слой пыли говорит о том, что давно никто здесь не был. В хо-лодильнике пусто - шаром покати, придется бежать в магазин за продукта-ми - голод не тетка. Вновь одеваюсь, благо магазин рядом, шурую за едой, еле успеваю, магазин уже закрывается. Второпях хватаю хлеб, сахар и т.д. и т.п. и конечно хорошего коньяка и коробку шоколадных конфет. Мы все не боги, и побаловать себя любим, тем более повод для коньячка более чем со-лидный - нервы на пределе - последние находки просто сводят с ума. Сгре-баю все покупки в охапку и несусь домой. Смахиваю со стола пыль, водру-жаю на середину все покупки, включаю телевизор - вот и все, я дома, что еще нужно человеку, немного расслабиться, забыться. Ставлю на газ чай-ник, готовлю себе стол. Поужинал в гордом одиночестве, расположился пе-ред телевизором, смотрю все подряд - новости, мультики так соскучился по цивилизации. Попиваю коньячок, и кофе-полный балдежь, как говорят. И вновь в который раз беру со стола странную находку - голубой кристалл, когда на него смотришь, впечатление такое будто - бы он тебя гипнотизиру-ет, вбирая в себя твою волю и силу - это я почувствовал еще, когда подхо-дил к загадочной шахте.

Непонятный страх тогда обуял нас всех, даже Бурана, что это преду-преждение? от кого? зачем? Ясно только одно - это не наше не Земное, как сейчас модно говорить НЛО и внеземные цивилизации, что - то из них это точно. Ладно, утро вечера мудренее, еще нужно принять ванну и спать.

И снова промозглое серое утро, правда, здорово похолодало даже дома заметно прохладно. Ползу к умывальнику - протираю глаза, чашка крепкого кофе, как раз, кстати, одеваюсь и несусь в контору. Поднимаюсь к главному геологу Рожкову.

- Разрешите Владимир Иванович?

- Заходи, заходи пропащая душа, всю экспедицию ведь на уши поста-вил Ч.П. ведь - не вернулись с поля, а сегодня и река встала, черти, где вас искать прикажете. Сегодня в плане вертолет, заказали на ваши поиски вот - так то.

- Все понял Владимир Иванович, виноват.- Кратенько доложил о на-ших результатах, полный отчет будет позднее, и молча выложил на стол главного заветный кристаллик.

- Что это? Что ты мне суешь? Кварц что - ли.

- А вы посмотрите внимательнее Владимир Иванович, наверняка вы его видите впервые.

И тут до него дошло, что это не просто камень. - Ух, ты! Вот это да! Где взяли?

И пошло, и поехало, пока я ему все растолковал, прошло часа два. Вла-димир Иванович - взмолился, мне - же нужно спуститься к ребятам, хоть поздороваться.

- Ладно, проваливай, но выговор тебе обеспечен, учти это.

- Учту, учту - пока, и исчезаю за дверью.

Внизу в нашем кабинете кутерьма, Димка не усидел в общаге, успел - смотаться на берег и вывез все наши вещи.

- Михалыч! - Заорали ребята, хватая меня в охапку, устраивая кучу - малу.

- Тише черти,- взмолился я.- Руки, ноги поотрываете, давайте лучше разберем образцы, посмотрим, что мы добыли. Олежка вы с Димкой разбе-рите пробы, составьте опись и в лабораторию. Да, Димка, а где мешочки с кристалликами из шахты?

- Михалыч, я уж второй раз перебираю все, а их не могу найти. У меня нехорошо, что-то екнуло в груди, не может быть, подумал я.

- Димка, ищи,черт тебя подери, я же сам укладывал их в рюкзак - что они испарились, что ли?

- Нет их Михалыч, все на месте, а этих трех мешочков нет — это точ-но.

- Ладно, Олег перепишите то, что осталось. Чудеса, да и только.

Походил наш голубой кристаллик по кабинетам, все поахали, поохали и послали мы его в центральную лабораторию, а через неделю нам сообщи-ли, что при испытании он вспыхнул, как магний и исчез — испарился. Вот так и закончилось эта история, как я думал эпопея с НЛО. Но самые неверо-ятные события только и начались с этого момента. Димка собрал материалы по практике и умотал в институт с обещаниями на следующий год вернуть-ся.

Но обо всем этом потом. Заметелила - закружила зима, захороводила, трескучие морозы сменялись оттепелями с буранами и метелями. Снега на-мело под крыши. Иногда перед работой час - полтора машешь лопатой и метлой, чтоб прочистить дорогу себе и соседу.

Все однообразно и серо - серое небо, скучная житуха - одна радость, приходишь домой затопишь печурку, Чебурашка свернется у ног клубком, рюмашка коньяка и телевизор, иногда хороший детектив. Так и проходят почти все зимние вечера, в нашем экспедиционном поселке, пока еще не знающем компьютеров и цветных телевизоров.

Но всему свое время, отшумели метели, утихли морозы. Даже сол-нышко стало ярче, поднимаясь в голубое небо. Прямо на глазах день стано-вится длиннее, а ночь укорачивает свой бег. Весна, весна не за горами, как говорят.

Первыми на Север устремляются лебеди и гуси, трубя и гогоча, про-плывают низко над поселком парами и стаями, хотя снег еще не сошел, ле-жат сугробы, пернатые торопятся занять свои места гнездовий. Утки в небе появятся позднее, когда появятся проталины и лужи, перед самым летом и солнце будет припекать во всю.

Самое время и для геологов - полевиков. Вытаскивается на свет божий нехитрый инвентарь - палатки, рюкзаки, резиновые лодки для просушки и ремонта кругом царит праздничная суета смех, шутки, прибаутки. И лишь в нашей камералке, поселилось уныние и тишина. Олежка, как тень бродит по конторе, так же как и я не может найти себе место. И все это случилось из-за нашего хитромудрого геолога Валерки Петрова, оставаясь летом на базе экспедиции, не отправил присылаемые образцы в лабораторию и ничего не подготовил к приемной комиссии - в итоге наши работы забраковали - по-левой сезон "козе под хвост", а проект отряда свернули, как бесперспектив-ный. Нашу площадь передали соседней съемочной партии Леньке Севасть-янову, который и устраивал сегодня "банкет" в честь этого события, в каме-ралке, куда приглашены и все мы - неудачники - к концу рабочего дня. Хоть это немного утешает, на "халяву" посидеть вечер в кругу друзей, в который раз услышать устаревшие байки и анекдоты, повспоминать о прошлых маршрутах и разных страшилках. Да, везучий Ленька Севастьянов, молодой начальник Хотангской съемочной партии. Изредка в тайге пересекались наши с ним маршруты. Вывалит Ленька из непролазного ельника в засти-ранной энцефалитке с молотком, ружьем, коренастый, крепкий, как черт и заросший, как медведь - одна купеческая борода чего стоит. А вьющаяся густая - густая шевелюра, не одну геологиню свели с ума, обнимет, аж кос-точки затрещат. В такие деньки распалим мы с ним костерок, сварим чайку, посидим, покурим, и разбежимся по своим дорожкам. Все то у него ладно и путем, материалы отменные, объем работ перевыполнен, а здесь и премии, и почет. А о себе даже и думать не хочется. Одна радость, спихнули хит-ренького Петрова с джакондовской улыбкой вместе с площадью Севастья-нову. Пусть и он горюшка хапнет. Вечер у Севастьянова прошел на славу, как говорится: и мы там были, мед, брагу пили, по усам текло да в рот не попало.

С утра поплелся я к начальнику экспедиции Бакулеву с заявлением на очередной отпуск, чем сидеть в конторе, отдохну-ка я пару месяцев по сво-ему усмотрению. То, что я должен вернуться, на то чертово плато, с темной шахтой, я не сомневался, а здесь такой удобный случай. Проблем с отпус-ком не возникло, начальник даже без сопротивления подписал мое заявле-ние, пожелал отдохнуть на югах, за что я и сердечно поблагодарил его, ска-зав, что непременно воспользуюсь его советом, хотя мои мысли были уже далеко, на вершинах седого Урала.

День от дня становится все теплее. Приподняло лед на Ляпине - это река, на берегу которой и стоит наш Саранпауль. Ляпин начинается от слияния рек Манья и Хулга, в верховья, которой, я и собираюсь. От слияния до нашего поселка всего ничего пять – шесть километров. Ляпин судоход-ная река, к нам приходят большие баржи с углем, продуктами и всем необ-ходимым для жизни деревни, а вверх от Саранпауля мели и перекаты, в за-сушливое лето не проходимые даже для горнячек. По этому с нетерпением я и прихожу, каждый день на берег, посмотреть, когда тронется лед и поти-хоньку стаскиваю в балочек на берегу сухари, консервы, чай, мотаюсь по магазинам, закупаю, не торопясь, все, что может понадобиться в тайге. Так, что весь в делах и заботах — жизнь бьет ключом. Только что-то Олежка стал странно коситься на меня, почему я такой жизнерадостный и как-то не выдержал:

-Михалыч ты все что-то темнишь, куда-то намылился, меня бы, что ли с собой взял, с тоски же здесь загнусь.

-Терпи, Олежек, не все жизнь пряники, есть и обратная ее сторона.

-Да, тебе - то хорошо, отпуск и все такое.

-А тебе че? Шурши бумажками все лето или на буровую попросись, хоть с керном пообщаешься.

А что я могу ему еще сказать, брать с собой его в это авантюрное и на-верняка опасное путешествие мне, честно говоря, не хочется.

-Не знаю, Михалыч, не по душе мне здесь протирать штаны, а ты вон все с берега не вылезаешь, мотор лодочный, поди, уж пятый раз перебирал, все что- то таскаешь и таскаешь туда, явно не на рыбалку.

-Что поделаешь, Олежка дела, все дела, потерпи, там видно будет, что-то туманно изрекаю я, пряча глаза за очередным геологическим разрезом.

Сегодня я еще на работе, а завтра отпускник- вольная птица. Со дня на день вздыбится лед на реке и потащит его вниз... Огромные льдины, круша друг - друга с грохотом и треском будут ломаться, крошиться, пробивая се-бе дорогу вперед и вниз по течению к Сосьве и Оби, чтобы растаять и стать частичкой реки, которая все равно пробьется к океану. А дня через три- че-тыре можно будет трогаться в путь и мне, по разлившейся полноводной ре-ке. Отсыпаюсь, спешить никуда не надо, красота, будильник не звенит. Че-бурашка не тявкает - балдежь.

Но все же надо вставать. Весь день не проваляешься, бегом на кухню ставлю чайник на газ, умываюсь, между делом щелкаю магнитофон и под музыку Поль - Мариа продолжаю маневры по квартире. Первый марафет навел вовремя, чайник возмущенно засвистел, - захрипел пора и утренний кофе принять и выкурить первую сигаретку. Чебурашка давно у порога си-дит и ждет, посматривает укоризненно - ты чё, хозяин одурел, а кто на рабо-ту пойдет - все Чебурашка отпуск, открываю ему дверь, иди, гуляй, - свобо-ден, и только хвост мелькнул, Чебурашка выскочил в теплое солнечное без-заботное утро.

И правда утро солнечное на небесах ни одной тучки, и небо голубое ни конца, ни края, день наверно будет жаркий. Только размечтался, вдруг в дверях звонок - кто там ФСБ, как в песенке какой-то, открываю дверь - Олег своей персоной.

-Ты что не на работе?

-Так тоже в отпуск отправили, вернее предложили.

-Пропади пропадом эти перестройки и этот хитромудрый Петров, по его дури вся эта заваруха. Что теперь делать? Ехать некуда, да и не хочется, что посоветуешь Михалыч?

-А что советовать Олежка, если захочешь, поедем со мной, а там видно будет. И выкладываю без утайки свои планы на будущее. - Маршрут очень сложный, Олег, а может и опасный, хорошенько подумай, не торопись. Мо-жет быть, проведешь отпуск здесь - порыбачишь, отдохнешь. Дюральку свою с мотором тебе дам, чем не курорт. Дуй пиво, катай девчонок на лод-ке, живи, как бог, что еще нужно молодому геологу.

- Михалыч о чем ты, одумайся, какие девочки, какое пиво с курортом. Все, бегу домой собирать рюкзак, готовить боеприпас и в дорогу.

-Подожди не так быстро, если уж ты решил со мной, то иди, переоде-вайся, и через час идем смолить лодку на берег и прихвати баночку пива.

-Все понял, через час буду.

За Олежкой на улицу вышел и я. Свистнул Бурана, положил в чашку еды, за одно пристегнул ему и цепочку, чтоб не мотался с нами на берег. Пусть дома на цепи посидит, успеет еще набегаться. Да и тепло стало, бичи понаехали, а им тоже кушать хочется, они отнюдь далеко не вегетарианцы. Пока я прибирался во дворе, появился и Олежка, довольный, как черт, как будто на Канары собрался, а не в тайгу к комарам и гнусу.

-Порядок, пивка набрал,- готов к бою.

-Иду, иду, только прихвачу что-нибудь поесть, до вечера придется проваландаться. Набрасываю в пакет отварной картошки, оленины, пару вя-леных сырков, хлеб - вроде все, можно двигать.

До берега добрались без приключений. Знакомых никого не встретили, и не пришлось врать и выкручиваться. Лодка ждала на берегу. Я ее заранее перевернул, отмыл от песка, а сейчас можно смолить, день разгулялся жар-кий, обсохнет в момент. Пока я сходил в балок за гудроном и бензином, Олег развел костер, и подвесили ведро с накрошенным гудроном на огонь, как гудрон расплавится, снимем с огня немного отстынет и разведем бензи-ном. Краска готова, бери кисть и крась — смоли лодку. Часа через три ума-занные, но довольные, смотрим, как сверкает черным глянцем днище лодки, теперь ни грамма воды не просочится и в лодке все будет сухое.

-Бери, Олежка, ведра, пойдем в балок, перекусим, проведем инвента-ризацию, что есть, а что надо подкупить, а лодка пусть сохнет, если ночью дождя не будет, опрокинем ее и приколем, - будем ждать воду.

В балке, хорошо, прохладно. Вытаскиваю нехитрую снедь на стол, по-является пиво,

- А это что?? Олег, мы же не договаривались!

-Ну, Михалыч, извини - такое событие, как без этого, и бутылка Пли-ски заняла свое почетное место.

Хотели по рюмашке, а получилось, как всегда, под тары – бары- раста-бары выпили и пиво, и Плиску, а дома допивали вторую. А утром! - Лучше не вспоминать, что было! Гудела голова, и мутило, и тошнило, - в общем, полный синдром, от которого избавился только к обеду и то только после литры пива. Кое - как покормил и отпустил побегать Чебурашку. У Олега, поди, тоже болит головушка, но вообще-то он молодой, организм крепкий. А вот и он легок, на помине.

-А я Михалыч на берег сбегал, на плахи перевернул лодку и приколол, так, что все в порядке. А это тебе лекарство, пиво еще не вредило ни кому.

-Цены тебе нет Олежка, а я прихворнул немного.

Олежка парень бесхитростный, про таких говорят, что на уме, то и на языке, но честный и не сачёк, а главное добрый и отзывчивый.

-Олежка ты командуй на кухне, так, что жарь - парь, а я займусь пи-вом.

-Ты, иди Михалыч в комнату, забирай пиво, посиди у телевизора, я по-зову

когда все будет готово.

-А разве я против, я всегда за.

И на полусогнутых убираюсь в комнату, на тахту. Попиваю живитель-ную влагу и ощущаю, что жить становится заметно лучше, и даже решаюсь включить телевизор - правда идет какая-то мура, да мне все равно, лишь бы что-то мелькало.

- Пойдем, Михалыч, готово. - Минут через десять зовет Олежка, обе-дать, приходится вставать и тащиться, кляня все на свете на кухню. Молча едим яичницу, допиваем пиво.

-Принеси, пожалуйста, еще пива, деньги вон, на столе, вроде бы уже получше, а потом просмотрим списки, еще много, чего нужно добрать я ведь все приготовил для одного, а теперь нас двое.

-Не нужно деньги. У меня есть, я ведь тоже отпускные получил.

-Тогда иди, не тяни резину. Через два-три дня нужно отправляться, по-года стоит отличная, но в горах еще холодно на северных склонах лежит снег, так что придется брать спальники и палатку, а может даже и печку. По моим расчетам по времени мы уходим на месяц, но как получится в дейст-вительности? Никто не знает, что нас ждет там, в далеких таежных урманах, неприступных горах седого Урала - одному богу известно.

Незаметно в сборах, в предвыездной суете, время отправления подкра-лось быстро. Главное не забыл предупредить Леньку, - когда появятся БДС с Фонарем, чтобы определил в свою партию. Горных работ, в Хотангской партии шурфов и канав на этот сезон тоже достаточно, так - что без работы не останутся.

Пораньше с утра мы с Олегом уже грузили лодку, стаскиваем на берег и укладываем аккуратно в лодке продукты, спальники, палатку, ружья — все, что нам может понадобиться в автономном плаванье, даже взяли не-много спиртного — все может сгодиться. Плотно укрываем брезентом. Ос-тавляю место в носу себе и Чебурашке. Олежке остается место у мотора — рулевого, пусть рулит, он может сутками держать румпель, не смыкая глаз и в дождь и в ветер.

 

III

 

- Все вроде,Олег, давай присядем перед дорожкой по обычаю и тро-нем. Присаживается Олег, закуриваем, молча наблюдаем, как катит, свои воды Ляпин вниз на встречу Сосьве. –

- Михалыч вода большая и все прибывает, было бы здорово добраться до места на моторе, а не перетаскивать все на горбу.

-Возможно, проскочим. Ну, все по местам. Чебурашка на место, - от-талкиваю нос лодки и запрыгиваю, за мной прыгает и Олежка, отгребаемся, отводим лодку от берега, мотор пару раз чихнул и утробно ровно загудел. Лодка, описав дугу, плавно выровнялась, и ходко набирая скорость, понес-лась прочь от поселка, людей и цивилизации.

Первую ночевку мы провели в благоустроенных условиях, и, пожалуй, последнюю, в Савинской избе, на левом берегу Хулги, чуть ниже впадения речушки Нерка-ю. Действительно изба, а не охотничья избушка, как захо-дишь, справа большая металлическая печь из толстенного железа, прямо стол справа и слева нары, на которых свободно могут улечься человек де-сять. Старые бревна стен, почерневшие от времени и копоти испещрены вырезанными ножом надписями, есть и свежие, совсем белые, но и которые еще хранят историю 30-х годов. Сплошь фамилии, имена года и даты — проходящих здесь охотников, туристов, ныне здравствующих и покинув-ших этот бренный мир. Названия городов и учебных заведений - целый ат-лас - кого только здесь не было! Дальный Восток, Иркутск, Кавказ, Москва не перечислить, короче

здесь был Вова, как пишут везде, с ошибками и без оных любители ос-тавлять свои автографы, некоторые наши граждане.

К вечеру заметно похолодало, пришлось растопить печку, ужин приго-товили на костре. Поужинали, как в ресторане при свечах и с музыкой, по-скольку электричество в тайге не предусмотрено, ну а Спидола всегда под рукой. Потом накормил Чебурашку, на улице тишина - аж звенит в ушах, пасмурно и холодно. Темнее уже не будет - время белых ночей, как в Пите-ре по ночам можно читать без света. Спустился к реке, лодка увязана на-дежно, все укрыто беспокоиться нечего, но и лишний раз проверить не по-мешает.

Вернулся в избушку, а Олежка уже спит, эх молодость беззаботное времечко, задуваю свечу и лезу в спальник. Сон пришел незаметно, в тайге спишь крепко и почти не видишь снов. Проснулся и не понял, или пора вставать, или можно еще покемарить, но нет, на часах полшестого - подъем. Олежка пусть поспит, пока разогрею вчерашний ужин, долью в бак бензин, пройдет час, не меньше. Стараясь не шуметь, выхожу из избы. Чебурашка встречает повиливанием хвоста, ждет свой законный завтрак. Накладываю ему еду, чтоб не приставал. Развожу костер, вешаю на таганок вчерашний суп, чайник, а теперь и первая сигарета. Сижу, тупо уставясь в огонь, мысли никакие не идут в голову ни умные, ни глупые, просто сижу, смолю сигаре-ту- благодать. Тишина, ни спешки, ни шума просто бесконечность и тиши-на. Пока греется еда, спускаюсь к лодке, доливаю в полупустой рабочий бак бензин все вроде готово к отплытию. Завтрак на столе, поднимаю Олега.

-Вставай, лежебока завтрак на столе, пойди, умойся и за стол.

-Минутку, встаю,- и как солдат выпрыгивает из спальника, хватает по-лотенце, мыло и несется к реке.- Все, Михалыч я тут - и бодро брякает лож-кой по тарелке,- а где чай?

-Разуй глаза, вон под столом и не спеши, успеем, теперь все время на-ше.

-Я и не спешу, Михалыч, послушай, а мы, сколько проплыли, почти весь день и никого не встретили ни лосей, ни мишки, а куда вся дичь поде-валась.

-Так сейчас на берегах зверью и делать нечего гнуса - комарья нет, тальники еще голые, им и в лесу хорошо, подожди, пока зазеленеет тальник молодой свежие листья - весь лось будет на берегу, а появится мошка, и хо-зяин тайги будет отлеживаться на продуваемых косах. Все будет Олежка, но позже. Ну что поел, тогда поехали.

И снова, привычно, как всегда скатываем спальные мешки и стаскива-ем все в лодку. В обычном порядке отталкиваемся, Олежка дергает стартер: и вперед, следующая ночевка намечается на устье Тыкотловы, но уже под открытым небом. Чувствуется приближение rop, воздух становится все све-жее, через несколько поворотов Хулга "прижмется" к горам. И вот они, ро-димые, рукой подать. По берегам исчезнут светлые сосновые бора - бело-мошники, сплошной стеной упрутся в небо непроходимые темные ельники и разлапистые необхватные кедры.

Укутываюсь поплотнее в суконную штормовку, что-то холодно, при-жимаю ближе теплого Чебурашку и незаметно под шумок мотора засыпаю. Просыпаюсь от резкого толчка лодки.

-Ошалел что ли Олежка?

-Все, приехали, обед. Что-то горячего хочется.

-Ну, что ж обед - так обед, соглашаюсь, где мы на Балабан-ю, что ли?

-Да, - соглашается Олег, прихватывая чайник, вылезает, а что варить будем или нет?

-Как хочешь, у нас правда колбаса еще есть и сыр, а можно и суп из пакетиков сварганить.

-Лучше суп тогда, Михалыч.

-Суп тоже не плохо, бери вон рюкзак с провиантом, да топор иди на-верх, я пока кастрюлю поищу, лодку не забудь, покрепче закрепи. В лючке нахожу кастрюлю, пару картошин пока почистил картошку, накрошил, а у Олежки уже булькает, закипая чайник.

-Михалыч, ты, где пропал, с голоду можно так окочуриться.

-Да, вот пока картошку чистил то, да се.

Вешаю кастрюльку для супа, подкидываю сухих жарких кедровых сучков, через пятнадцать минут суп из бич - пакетов - как мы их зовем, бу-дет готов, присаживаюсь ближе к огню, замерз немного, хоть и лето почти, а на воде холодно.

И снова жужжит мотор, наша лодка ходко чешет вверх по реке, через пару поворотов покажется и наша знаменитая Тыкотлова, где в прошлом году, в начале сезона был наш базовый лагерь.

-Олег, причаливай чуть ниже устья и ветра нет, и дров в кедраче вдо-воль, да в ельнике вроде и ничего, но елка совсем не пригодна для костра, одни искры, а тепла никакого.

-Пойдет, Михалыч, поздно уже, пора и табориться.

Лодка мягко приткнулась носом в торфяной берег и затихла.

-Выгружаемся, Олежка, по полной программе. Перетаскиваем все не-хитрое наше имущество. Место выбрали удачное, толстая мягкая подушка кедровой хвои как постель, а рядом место для нодьи есть и где пристроить полог, чтобы жар нодьи не убегал в ночное небо, а грел путников, все хо-рошо. Только плохо, что уже два дня на реке, а не попробовали еще ушицы.

-Михалыч, разреши пока не поздно, пробегусь немного вверх по Ты-котлове, не может быть, чтоб, ни рыбки не попало, с Чебурашкой, что ни будь, да добудем.

-Идите, а то уж засиделись совсем, а я что нибудь сварганю, да и но-дью надо приготовить.

В одиночестве развожу костер. Благо вокруг полно кедровых сучьев, даже ломать не нужно. Принес на пробу чайник Тыкотловской студеной во-дички, водрузил на таган, присел рядом на валежину закурил и задумался. Если все будет хорошо, завтра к вечеру доберемся до того места, где мы с Димошей прошлым летом спустились с плато "Дьявола", как я его окрестил за его злые шутки. Там на берегу поставим капитальную палатку и от нее и начнем плясать, а там видно будет. Хотелось бы конечно ходом пройти по горам, по старым хрустальным разработкам в верховьях рек Хобе-ю, Манья, попасть на Пуйву и Неройку, только, вот незадача - наша лодка, не бросишь же ее, может, кто и подвернется и спустит нашу горнячку домой. Не преду-смотрел я этот случай, но никого лишнего посвящать в свои планы не хотел. Забубнил, зафырчал чайник - заварил чай и снял с огня, на место повесил кастрюлю для супа и пошел чистить картошку, на берегу тихо, Хулга не гремит по порогам и перекатам, а стыло, несет свои мутные полные воды вниз. Еще не скоро река войдет в свои берега, снега в горах еще достаточно. У реки хорошо - тихо, спокойно, но надо идти к табору готовить еду поис-кать хорошую валежину для нодьи.

Вода в кастрюльке во всю кипит, запустил картошку, пару суповых мясных пакетов, потом еще баночку тушенки сверх и суп будет отменный.

Походил вокруг, рядом нашел толстенную кедровую сушину, нарубил и перетаскал кряжи к костру, потом нарубил пахучего пихтового лапника - мягка, будет постель, осталось натянуть брезентовый полог и ночлег готов.

Вот, пожалуй, на сегодня и все. Где - то Олег задерживается, далеко забрел наверно, хотя и особой нужды нет, продуктов взяли с запасом - про-блем не предвидится. Ладно, придет - голод не тетка, и точно где- то непо-далеку взлаял Чебурашка и стрелой подлетел к костру, все-то он понимает, через минуту показался и Олег.

-Ну, где добыча промысловики?

-Пусто, ничего не летает и не плавает.

-Присаживайтесь, добытчики, ужинать, а тебе, Чебурашка, вот, - и от-ношу в сторонку полную вчерашнего супа чашку с сухарями - нет дичи - нет тебе лапок и крылышек.

-Проголодался я Михалыч, как черт. Назад чуть не бегом скакал, урчит Олежка, уминая суп в вперемешку с колбасой и вяленой рыбой, одна мечта наесться от пуза и спать, даже курить не хочется.

-А ты сам-то Михалыч поел, что-что мычит с полным ртом Олежка.

- Да ты ешь, ешь, успею, уже поздно, расстилай спальник и ложись. Нодья разгорелась и ровный жар заполняет все уголки под пологом, иди, пока ложись поверх спальника, а то одуреешь от жары.

- Наелся, как бобик, сытно бурчит Олежка, устраиваясь под навесом, и правда какой спальник, здесь жарко, как в бане, уже сквозь сон бормочет Олежка и безмятежно засыпает.

Подправляю костер, наливаю себе кружку чая, делаю бутерброд с кол-басой и сыром, жую и поглядываю на огонь, угольки неяркие покрытые, как дымкой пеплом, обычно это верный признак быть дождю, может, пронесет - весна все же. Ну а если нет, то переждем непогоду здесь, место вроде хоро-шее — сухое, дров много, продукты есть, ничего страшного. Весенние дож-ди скоротечные, прошумят струи дождя, смотришь, и снова светит солныш-ко.Чебурашка тоже дрыхнет, вот кому хорошо, мошка не беспокоит, лежи, посапывай да поглядывай свои собачьи сны. Прибираюсь у костра, продук-ты в рюкзак и в полог, вдруг дождь. Костра хватит часа на три, там встану, подложу. Укладываюсь и я. Сон долго не идет, все же заснул, проснулся от холода и шума дождя. Ливень хлещет во всю, разгулялся ветер гнет и лома-ет вершины елей и кедров. Положил быстренько на догорающую нодью но-вую порцию кряжей и чуть не промок до нитки, зато костер будет греть нас до утра.

Забираюсь в спальник и уже крепко засыпаю под завывания ветра, с сознанием выполненного долга. Олежка во сне забрался в спальник, видно тоже продрог, и только посвистывает во сне.

крепко видно я заснул и снился мне все время странный сон: перед нодьёй на валежине, где вечером пил чай, сидит старый манси охотник Ва-силий, покуривает свою вересковую трубочку, и говорит: Проснись Касюм (младший брат) и выслушай, что я тебе скажу. Сажусь я рядом с Василием, тоже прикуриваю сигарету и жду, когда старый охотник заговорит.

- Давно то было... . Давно так, что если птица памяти туда полетит, об-ратно не вернется. Прадед моего прадеда говорил, что были такие времена, когда была тьма, много тьмы и было холодно люто, холодно, так что на лету замерзали птицы, и зверь замерзал в норах и дуплах. Было много тьмы и мало света и было больше холода, чем тепла.

Солнце только зарождалось и появлялось не надолго в голубых утрен-них туманах, изредка выглядывая из золотой юрты великого Торума. Народ манси спасался от холодов и тьмы в Сосьвинских урманах, где было вдо-сталь зверя, птицы. Ставили свои чумы и юрты в глухих местах - сосновых борах.

И жил в стойбище Яны-Пауль знаменитый в округе охотник, из рода ястребиный коготь, - Прокоп Пакин. Не знал усталости и страха, так молод и силён был Прокопка, прокладывал след его небольшой аргиш аж до По-лярного Урала, был и за Камнем у Коми и Ненцев.

Много добывал он ценной пушнины и золотистого соболя, белого, как снег песца и горностая, его стрела не знала промаха и била в самое сердце сохатого.

И вот однажды ушел, Прокопка из Вор-Кала - охотничьей избушки, и сказал Касюму - младшему брату:

-Жди меня семь дней и семь ночей, на восьмой день утром возвращай-ся в Яны-Пауль и ждите меня там, - а сам встал на лыжи и только поземка, замела его следы, так быстро он бегал.

И вела его Ворнэ, покровительница охотников, по зверовым местам. Много было богатой добычи у Прокопки, можно было бы и домой возвра-щаться, только то ли Комполэн - Болотный Дух подшутил, то ли Куль - Но-ер - царь чертей, непонятно, только увидел Прокопка в густых ветвях кедра, мелькнул черный-черный соболь - редкий зверек для этих мест. Натянул Прокопка тетиву, да мимо пролетела стрела, только вспугнула соболюшку. Впервые промахнулся Прокопка, Астюх! Яван ходячий возьми тебя-злой дух, воскликнул, Прокопка и бросился вдогонку за соболем. День бежал охотник, второй, только хитрый больно зверек попался, путает следы, пет-ляет по болотам, урманам. То в глухом кедраче в дупле затаится, то забьется в темный густой ельник и все тянет свой след соболюшка к верховьям Хул-ги в истоки Грубе-ю, не отстает от него и Прокопка, след в след петляет, сбивая кухту с еловых лап и белых берёз. Петлял хитрый соболюшка по тайге и вынес его шайтан на вершину плоской горы, прямой тропой, как по-лет стрелы пролетел соболюшка и скрылся в развалах камней и курума. Долго караулил его Прокопка, знатный был зверек, видно все впустую. Не добыл его Прокопка, и тамга его осталась на камне, а сам Прокопка пропал, никто его больше не видел. Говорили оленные, люди - ненцы из-за камня, что в то время разверзлось небо громом, грохотало так, что сыпались камни с гор, падали вековые лиственницы, а в небе сверкали тысячи молний и не было ни ветерка, ни тучки. Долго еще потом отзывались эхом, вторили ска-лы и осыпались с них камни, а когда все стихло, увидели люди две серебре-ные лыжни уходящие в небо к солнцу, к золотой яранге Великого Торума.

Не вернулся, Прокопка в родное стойбище Яны-Пауль, и никто не ви-дел больше отважного фартового охотника. Только осталась родовая тамга ястребиного когтя Прокопки вырубленная на камне на той самой плоской горе Касюм, где ты и был в прошлое лето.

-Не ходи туда больше Касюм, не топчи туда тропу, обратной дороги может и не быть, оглянулся я, а старый охотник Василий исчез и костер по-тух.

Проснулся я и удивился, небо чистое голубое дождя, как и не было, во всю светит солнышко, а костер и вправду затух, только легкий дымок вьется над остатками нодьи.

Зачем приходил Василий? то ли во сне, то ли на яву, о чем предупреж-дал. Или все это легенда вогульская, странный сон, очень странный. Разво-жу быстренько костер, благо сухих дровишек с вчера натаскали под навес, как чувствовали, и пошел с котелком на берег.

Подходя к берегу из-за елок, хорошо, что еще не вылез, на противопо-ложном берегу увидел, даже и не знаю, как сказать, мужик не мужик, баба не баба - существо, покрытое сплошь короткой плотной шерстью и росточ-ком три-четыре метра, бегает резвиться по травянистому лугу на косе.

Я так и замер на месте, пошелохнутся, боюсь, не видит, меня не чует, знай, себе прыгает, катается по траве меж редких мелких елочек, и не заме-тил я, как к нему присоединилось еще двое, один взрослый и малый. Шерсть у всех примерно одинаковая желтовато-коричневая, малый наверно чуть посветлее.

Вот тут у них началось: друг дружку догоняют, барахтаются, а бегают с такой скоростью, что лося догонят, и все это без звука и крика. Далековато конечно, но по воде звуки далеко доносятся, и я слышал только легкое по-свистывание.

Но тишина стоит, как в немом кино. Засмотрелся я и не заметил, как они играючи скрылись в ельнике. Очухался я и стою ни жив, ни мертв, не пойму, зачем я и пошел, пока не увидел, что в руке котелок. Постоял, подо-ждал, но больше они не показались, как лесные призраки, аж в дрожь бро-сило, быстро зачерпнул воды и к лагерю, там все по-прежнему - спит Олег, и Чебурашка свернувшись клубком, дремлет рядом с навесом. Разогреваю остатки вчерашней еды. Пора будить и Олежку, накормить Бурана, и прочь с этого места, с его легендами и гуманоидами.

- Олежка, подъем, завтрак на столе, проснись, какая погода! ...Решил ничего не говорить Олегу, не буду его пугать, пусть все идет своим чере-дом. Вспоминается где-то в журнале "Знание - сила" была большая статья: "Березовское чудо" о встречах в тайге, на лесных кордонах с этими стран-ными существами - много очевидцев рассказывали о том, как и где их виде-ли. До сих пор ищут с ними встречу ученые, но это чуть выше по Хулге в ее притоке в верховьях реки Дзеля-ю, но не на Хулге же, кто бы подумал.

- Олежка, проснись, пора в дорогу.

- Слышу, Михалыч, а проснуться не могу, спал бы и спал. Заворочался, завошкался, выбираясь из спальника Олежка, сейчас ополоснусь и я готов к бою.

-Как там водичка Олежка? Не шибко холодная?

-Не вода, а лед Михалыч, ужас холодная.

- Это хорошо, сон как рукой снимет, накладывай, ешь суп, хлеб вон в том пакете, на меня не смотри, я давно уже позавтракал. Ты ешь, не спеши, а я потихоньку буду, грузится в лодку.

Собираю в охапку спальники, рюкзаки, стараясь не шуметь, иду к бе-регу, в надежде еще раз повидать уникальных существ, но нет. Такие чудес-ные встречи бывают только раз в жизни, а я не верил статьям в журнале о существовании таких существ, ан-нет, природа многообразна и не спешит открывать свои тайны. Верь, не верь, а гуманоиды существуют, и я убедил-ся в этом своими глазами.

- Ты, что, Олежка, уже поел что ли, или по реке соскучился.

- Давно ушел, Михалыч, все нет и нет, вот и пошел вдогонку.

- Ладно, клади в лодку груз, да пойдем на дорожку чайку хлебнем и поедем.

Устраиваюсь у костра с кружкой остывающего чая, прикуриваю от тлеющего сучка сигарету, стараюсь о плохом не думать, но куда денешься, мысли, как ручейки после дождя бегут сами по себе, их не остановишь, не вернешь вспять.

- Послушай, ты или не выспался, а может, заболел? А, Михалыч, все молчишь и молчишь.

- Нет со мной все в порядке, иди, готовь лодку я сейчас подойду. Не объяснишь ведь ему, что вокруг нас столько много странных вещей проис-ходит. И началось это еще все на базе экспедиции, а может быть раньше? Когда мы с Димошкой еще спускались по замерзающей реке? Пропали именно те мешочки с голубыми камнями, и случайно ли сгорел последний голубой кристаллик, который я так оберегал.

Олег еще молодой и не обращал внимания, что вокруг нас царит тиши-на. Не пролетит пичужка, не закричит истошно сойка, не видно ни белки, ни бурундучка, даже рябчиков нет.

Впечатление такое, как будто бы мы за каким то экраном и за нами кто-то внимательно следит, за каждым нашим шагом, каждым словом.

И не зря привиделся под утро старый охотник Василий, и откуда взя-лись гуманоиды гигантского роста. Неужели все это звенья одной цепочки? Нет, если забивать всем этим голову не долго и свихнуться, лучше пока об этом не думать. В конце концов, мы и идем к горам, чтобы разрешить все эти задачи. По-моему, так, доливаю остывающий чай, заливаю костер во-дой, основательно затаптываю, чтоб ни дыминки, оглядываюсь еще раз во-круг, все ли взяли, и спускаюсь к реке.

Олежка с Бураном уже на месте ждут только меня, отталкиваю и за-прыгиваю в лодку.

-Водный последний бросок, Олежка, и самый сложный, будь внима-тельнее.

-Я всегда внимательный,- ворчит Олег, дергая за шнур стартера, взры-вается гулом мотор, нарушая первозданную тишину, как и прежде описав полукруг, лодка плавно берет курс в верховья и ближе к горам.

День начинается теплый, солнечный, погода разгулялась и от ночного ненастья не осталась и следа. Дойдем ли сегодня до места стоянки, пустит ли нас река в свое верховье, а так хочется проскочить на одном дыхании этот участок, без поломок не меняя шпонок, винтов, без остановок.

Но пока еще удача на нашей стороне, вода большая и мы, не задевая мелей и перекатов, чуть после полудня подруливаем к берегу, к самому то-му месту, куда мы с Димкой вышли с мешочками туго набитыми голубыми камнями. Это место хорошо запомнилось мне - рядом глубокая курья, а вот и вековая в три обхвата лиственница с орлиным гнездом на верхних ветках - скоро и хозяева подлетят, надменные орланы, но пока их нет, и гнездо тор-чит одинокой заброшенной кучей сухих веток.

 

- Вот и прибыли, Олежка, это и будет с тобой наша основная база, вы-скребаюсь с трудом из лодки, засиделся весь. Поставим на каркас палатку непременно, завтра дровишек наготовим, с печкой будем, как белые люди. Чебурашка, брысь из лодки, пригрелся, и вылезать не хочет.

- Значит, это конечная остановка, лодку наверно в курью можно будет загнать?

-Да, сейчас разгрузим и в курью, она довольно глубокая и не пересы-хает. Подавай мне вещи Олежка, а я пока на сухом месте уложу, потом вы-берем место, куда ставить платку.

-Принимай Михалыч, все подряд потом разберемся.

Сложил в кучу все наши вещички, отогнали лодку в курью, хорошень-ко забили якорь и еще обложили для надежности якорь булыганами. Лодку из курьи и так не унесет, но говорят береженного и Бог бережет.

Лагерь мы организовали на удивление скоро и быстро, радует вид па-латки на берегу, недалеко соорудили кострище и уже чайник над огнем на-бирает жар. Вокруг костра для удобства положили волежины, так что есть и стол, и стулья, и крыша над головой. Чебурашка как прыгнул из лодки на берег, так и исчез, пока все не обегает, не познакомится не придет - свисти, не свисти.

- Вот мы и прибыли с тобой, Олежка. Пару дней отдохнем, порыбачим, может, подфартит, что-нибудь, и поймаем, - черт возьми, мы же в отпуске. Олег, тащи-ка флакон, отметим прибытие.

- Флакон дело хорошее, пять секунд и готово. Пока Олежка пошел в палатку я готовлю походную закуску - колбаса, сыр, лук, маринованные огурчики - не так уж и плохо для тайги. Сварить пока не успели, но попоз-же, что нибудь, сварганим. Все вроде бы на месте, водка в кружках, закусь на столе.

-Давай Олежка первую по традиции " за тех, кто поле" - кто не с нами.

- За них, Михалыч, за них. Хороший это обычай поднимать первый бо-кал, за парней кто в тайге, в палатках, вдалеке от дома, от родных и близких, ну с богом Михалыч.

-Принеси музыку, гулять так, гулять, без музыки и праздника нет, одна скука

-Поищи, Олег, может "Маяк" настроится, тогда и музыки будет нава-лом.

-Есть "Маяк", вот Пугачева заливается.

-Ну и ладно, пусть поет, поехали дальше

Вот так не спеша, с разговорами и байками прошел день. С утра реши-ли заготовить дровишки для печки, да и так для костра, что бы был запас сухих дров, вдруг занепогодит, а тогда не найдешь нигде сухой веточки. Ча-са два таскали валежник, сушин, понатаскали изрядную кучу под навес, те-перь непогода нам не страшна.

-Михалыч, может, хватит, здесь дров на целую неделю, пойдем, по-бросаем спиннинг, проверим, рыбешка есть или нет.

- Пойдем, если только хариус или таймень поднялся, то, что нибудь и поймаем, а если рыба еще где-то в низу, то ясно море, не будет ни шиша. Пойдем вверх, познакомится с местностью. В этих местах никто и не быва-ет, оленеводы, и то наверно тысячу лет не были.

- Да, уж в такую даль, кто попрется, бензина уйдет только бочка, а он сейчас денежки стоит. Места конечно дикие, нехоженые, даже следов чело-вечьих нет, ни кострища, ни зарубки или сваленного дерева нет. Михалыч интересно видит все это или просо молчит, сам себе на уме. А в обще-то мрачно здесь нависающие горы темные холодные и Хулга здесь быстрая, прет с гор, сметая все на своем пути, стоит постоянный гул - это по дну реки кувыркаются метровые глыбы базальтов, гранитов. Река будет тащить их, пока не выдохнется, пока не иссякнет напор, пока не кончатся силы великой реки Хулги. Вышвырнет где-нибудь, на косе и будет лежать эта глыба до весны, а там прихватит ее льдина и понесет ее вниз, растают по дороге льдины, искрошатся, и будет лежать огромная глыба на песчаной отмели или косе и будет уже лежать веками.

Ну, что там долго Михалыч собирается, я уж рюкзак собрал - чай, са-хар, кружки, полбулки хлеба прихватил и пару банок тушенки, кто знает, куда заберемся и когда дома будем. Наконец то и Михалыч вылез из палат-ки, с ружьем удочкой просто заправский браконьер и Чебурашка тут, как тут.

- Двинули, Олежка, на разведку, посмотрим на реку, просто пойдем, прошвырнемся,

прихвати ружье, чем черт не шутит, места нехоженые и зверь не пу-ганный.

- Уговорил, только возьму «тозовку», она намного легче.

Места вокруг хмурые и неуютные, река бьется в скалистых обрывах, с ревом бросается, вгрызаясь от одного берега к другому, стоит постоянный несмолкаемый гул. Пытались кидать и спининг, и удочку, нет, не плеснется нигде рыба, не сверкнет серебром в брызгах воды. Не поднялась еще, вода холодная, жирует хариус, таймень в низовьях и только вода начнет прогре-ваться от жгучего летнего солнца, только тогда будет рыба двигать к верху к холодной горной воде. Усталые, но довольные вернулись в лагерь.

- Смотри, сколько проходили, но ничего и никого не встретили, как будто все вымерло.

- Да, странные, Михалыч, места, безлюдные и дикие.

- Завтра махнем с тобой в горы, там что-то да будет, что нибудь инте-ресное.

- Кушать совсем, что-то не хочется, может, чайку хлебнем или кофей-ку да спать ляжем, а, Михалыч?

- Я тоже не шибко-то голоден, давай заделаем, по бутербродику, да на боковую.

Немного сухих веточек, бересты и заполыхал костер, затрещали дрова, взметнулись в небо искры, нарушая вековой покой природы. Поудобнее устраиваемся у костра. Ни говорить, ни двигаться не хочется. Молча поку-риваем, глядя в огонь, думая каждый о своем.

Завтрашний день не обещает быть трудным, но для меня он очень важный, ради одного этого дня и затевалась эта поездка, ради одного, со-всем небольшого маршрута. Встаю, надо принести баночку растворимого кофе, сливки, хлеб и масло.

-Сиди, Олежка, я все принесу, вот и чайник закипает, лучше сними с огня.

Устраиваемся поудобнее, кофе, сигарета, наигрывает музыка, потре-скивает костерок - полная идиллия, - что еще нужно человеку.

- Пойду, Олежка, что-то в сон клонит, костер притуши, когда будешь уходить. Забираюсь в спальник, и почти мгновенно засыпаю, не слышу, как приходит Олег, как вошкается - ворочается в спальнике, вздыхает. Утром просыпаюсь рано, еще солнышко не припекает, немного прохладно. Бегом чешу к реке, споласкиваюсь и снова бегом к костру.

На завтрак у нас макароны "по-флотски" с тушенкой, традиционный чай, Чебурашке, как всегда остатки, так мы и варим всегда с избытком, за-спанный вылазит и Олег из спальника.

-Ты что так рано, еще не готово.

-Не спится что-то, все бока отлежал, пойду пока лицо хоть вымою.

-Иди, пока помоешься и довариться.

Сливаю воду с макарон, вроде сварились, банку тушенки, все переме-шиваю. Завариваю чай - вот и все, быстро, дешево, сердито. Сосредоточено ест Олег, видно беспокоится, что-то его волнует, хотя и не говорит.

-Все, спасибо, Михалыч, наелся, пойду собираться. Что берем с собой?

-Как обычно, Олежка, еду, мешочки пробные, компас, молотки, ору-жие. Да и шнур капроновый прихвати. Пока Олег ушел собирать рюкзак, кормлю собаку, в свой рюкзак укладываю кусок бересты, ломаю мелко сушняк для костра, набираю фляжку воды. В горах не будет ни того, ни другого, все это надо брать здесь в низу.

- Пойдем Олег, держись за мной, спешить не будем, потихоньку забе-ремся. Рюкзак, ружье, геологический молоток - все кажется на месте, у Оле-га тоже.

Как и в прошлом году, через болотину, террасу, круто по ельнику ухо-дим вверх к горам. Идти не трудно - прыгаем с камня на камень, поднима-ясь вверх. Каменистые осыпи, заровненные землей, а распадки заросли оль-хой и редкими ельниками. Не подъем, а просто прогулка, как вспомнишь наш подъем с Димошкой, с южной стороны по скалам и курумникам, не-верный шаг и загремишь вниз, аж мурашки по спине бегут. Шаг за шагом, не торопясь, поднимаемся вверх.

-Не устал, Олег?

-Нет, у меня все в норме.

- Выйдем из лесной зоны, там и перекурим, как раз будет полдороги. Местечко там удобное.

- Михалыч, а что это с Чебурашкой под ногами путается, в сторону не шагу.

- А кто его знает, что у него на уме, вот смотри Олежка, последний кустарник и коряга там и перекур устроим, два часа протопали, еще столько же, идти.

-Это ничего, незаметно пролетело время, даже не устал не капли.

-Устал, не устал, давай садись, курнем по сигаретке и снова в путь. Скидываем рюкзаки, ружья присаживаемся поудобнее на коряжине,

покуриваем. Солнце во всю пропекает, даже в сон клонит от дурманя-щих запахов нарождающейся листвы и первых побегов цветов и трав.

-Пойдем, а то и уснуть тут не долго, взваливаю рюкзак на плечи.

-А я чуть и не заснул, Михалыч.

И вновь мы бредем вверх по распадку, чем выше поднимаемся, тем сильнее обдувает нас ветерок и жара не так досаждает. Крутой последний подъем и мы выйдем на чертово плато, под ногами похрустывает мелкая щебенка, крупных камней уже не видно.

Еще рывок и мы на верху! Вот оно дьявольское плато, глазами рыскаю, ищу место, где была шахта, и где бисером были рассыпаны голубые искры кристаллов.

Все вроде бы то и не то.

- Посиди Олежка, покури, отдохни, а я пока похожу, посмотрю. Сни-маю рюкзак, ружье и с молотком ухожу по плато, к месту, где по моим рас-четам должна находится злополучная шахта. Как помнится там, рядом была здоровая глыба - да вот, все правильно, чуть левее в метрах ста лежит оди-нокий валун, около него должна быть и шахта. Чувство тревоги и страха, как в прошлый раз не ощущается - все обыденно, ничего сверхъестествен-ного. Все, как всегда, солнце, голубое небо и уходящие в синеву белоголо-вые вершины гор.

Направляюсь к одинокому валуну некогда частичке огромной скалы. Обхожу вокруг валуна, но признаков шахты нет, нет и россыпей голубых камей. Еще раз обхожу глыбу - ничего, подхожу к камню, и сразу бросается клеймо - тамга, родовой знак вогулов, но как на камне можно такое сделать.

Машу рукой Олегу, чтоб шел ко мне, а сам не могу оторвать взгляда от тамги.

-Смотри Олег ты бы смог такое вырубить.

- Михалыч, простому человеку это не под силу, тут нужен каменотес, нужен инструмент, а топором и ножом только пыль скрести. Неужели это мог сделать простой охотник.

- Нет, Олег, конечно охотнику это не под силу. Вот тебе Олежка ка-рандаш и бумага в точности срисуй эту тамгу, постарайся, чтобы было все, как один, к одному.

-Попробую, если только получится.

-Ладно, рисуй, что получится, а я пока похожу еще посмотрю.

Странно, куда подевалась шахта два на два метра и невероятной глу-бины ума не приложу. Еще круг даю, нет, шахты, нет в помине. Никаких следов, ни шахты, ни голубых камней, только, чуть в стороне поблескивает круг оплавленных колец. Где, как я думал, садился и взлетал неизвестный аппарат или космический корабль и, похоже, это было очень давно, если эта история уходит в древние легенды манси. Но тамга - родовой знак, ястреби-ного когтя - Прокопки. Неужели это не сон, - древний охотник Василий - кто он на самом деле - шаман? Подхожу к Олегу.

- Ну, как дела, как творчество?

- Да пожалуй, все, заканчиваю, вот посмотри. Беру в руки лист бумаги, да почти один к одному. Черточки, палочки - кружки, все это символы дав-но ушедших лет, для нас это не понятно, но в поселке старые манси расска-жут о каждой черточке, кружке и точке, ибо для народов севера это откры-тая книга, как для нас азбука.

- Вот Олежка пришли мы на место, только чертовщина, какая то нет шахты, нет голубых кристаллов.

- Может быть, это не то место.

- Нет, Олежка, все то, и наше с Димкой кострище в распадке, где чай пили и глыба та же. Все то же, только нет шахты, ты знаешь, метров пятьде-сят глубиной с зеркальными стенками идеальной формы – исчезла как дым как будто, после появления людей, кому-то надо было скрыть эту тайну – что и с успехом сделали.

-Пошли, походим по плато, хотя бы один - два голубых камешка надо найти, смотри лучше под ноги у тебя глаза получше моих, оставь рюкзак здесь пусть Чебурашка сторожит, все равно, что- то ему здесь не хочется бе-гать.

И мы разошлись по разным углам на плато. Обошли все углы и зако-улки не единожды обследовали каждый квадратный метр, но нет, чисто, ни одного камешка.

Чисто, стерильно чисто, кто-то позаботился, ни где не сверкнет голу-бой огонек, чьих рук дело не понятно. Пока шарили глазами по мелкой ще-бенке, земли. В небе все изменилось. Голубое небо потемнело, хотя по вре-мени еще рано, солнце стало тускло багровым, и яркие стрелы солнечных лучей не достигали земли, а вязли где-то в вышине, скудно освещая землю. И так стояла тишина гробовая, а тут еще и ветерок утих - все замерло в не-мом безмолвии.

-Олежка, бери рюкзак быстрее с Чебурашкой, вниз, в тот видишь рас-падок, быстрее уходите, торопись и осторожнее. Хватаю рюкзак и следом за Олегом скатываюсь в распадок.

Только успели скрыться в глубоком распадке - небо словно "взорва-лось" северным сиянием. В потемневшем небе метались, и кружились в безмолвном хороводе огненные всполохи, исчезая в одном, и с новой силой появлялось в другом месте неба. Голубовато-зеленые, красные, желтые, не-вероятных оттенков цвета, какофония красок, в какой то стройной очеред-ности сменяли друг - друга это было, что-то невероятное. То, свиваясь в ту-гую спираль, красно-бордовые вихри, зеленых ярких цветов разлетались по всему небосводу, чтобы превратится в огненный хвост, который, пройдясь по небу, стирал старые картины, а в другой стороне нарождался новый вихрь огней и красок, что бы создать новые еще более яркие рисунки.

Взвыл Чебурашка, никогда я не слышал, такого тоскливого и жалобно-го собачьего воя. Кажется, у меня волосы зашевелились на голове, да и у Олежки, видно, тоже.

- Успокойся, Чебурашка, иди ко мне, вот так, ты ведь умница, Чебу-рашка, поглаживаю и успокаиваю его, ну вот и молодец, сейчас все это кон-чится, и пойдем в палатку.

Но еще долго взрывался небосвод невообразимом фейерверком, нико-гда в жизни не видел подобного, хотя северное сияние не в новинку ежегод-но с поздней осени и перед сменой погоды всю зиму можно по ночам ви-деть загадочные всполохи, но летом никогда. Хотя я прожил на Севере бо-лее тридцати лет.

Отполыхало северное сияние, враз посветлело небо и солнышко, как бы заново народившись, поливает землю яркими лучами, как будто ничего и не было.

- Михалыч, пошли в палатку, хватит на сегодня приключений, у меня уж коленки прогибаются.

- Пошли, Олежка, хорошего помаленечку.

Как и в прошлый раз, шустро попрыгали вниз под горку, Буран враз повеселевший, довольный, где- то мелькает впереди меж кустов и деревьев.

Завтра непременно нужно еще раз подняться на плато, разобраться, что к чему, подняться на соседние вершинки, посмотреть и там, где-то дол-жен быть ключ к разгадке этих всех тайн, не может быть, что бы мы ушли, не уяснив что, к чему, оставив это белое пятно. Пойду один, Олежку с соба-кой отправлю вниз по реке с удочками, а сам утречком махну в горы. Спус-каться по пологому склону одно удовольствие, перебирай только ногами и смотри, не споткнись за валежину.

Издалека слышен глухой, рокочущий гул Хулги, бьется она в берегах, стараясь их раздвинуть, бросается от скалы к скале - от прижима к прижи-му, но не сгибаются, стоят веками скалы, не поддаваясь напору вод, а толь-ко ускоряют бег Хулги к нижним местам, широким и вольготным.

На шум реки вышли почти у палатки, метрах в ста вниз по течению. Чебурашка, нас встречает уже в лагере, гордый, как хозяин, помахивает хвостиком.

-Кушать что будем готовить, сегодня или тоже перебьемся кофейком?

- Ты отдыхай, Олежка, я все сейчас организую, развести костер, когда есть береста и наготовлены сухие дрова дело пяти минут. На первое достаю банку щей, а на второе остатки макарон, рядом пристраиваю чайник и через десять минут, пожалуйте к столу. Вот и вода в кастрюле закипела, выклады-ваю банку щей, закипит вновь, отпущу еще банку тушенки и щи готовы.

- Олег подходи ужин на столе, хлеба только нарежу.

- Иду, отзывается из палатки Олег. Непонятно, что хочет здесь оты-скать Михалыч, кроме валуна с насечками на плато ничего нет, да - сияние конечно классное, расскажешь, никто и не поверит, тем более летом, место здесь конечно мерзкое, ну ладно.

- Спишь, что ли, Олежка, ужин стынет. Сам я уже поел, правда, без ап-петита, так по быстрому, проглотил щи, макароны допиваю чай.

- Куда, ужин денется, - остынет не беда и такой пойдет - иду, иду Ми-халыч.

- Олежка ты завтра собирайся на рыбалку, пойдешь вниз. До Тыкотло-вы около двадцати километров, это и будет твой рубеж, дальше не ходи, Чебурашку возьми с собой. А я еще раз поднимусь на плато. Продукты я возьму дня на два- три, так, что особенно не жди. Отдыхай, рыбачь, загорай одним словом.

- Хорошо, только, продуктов бери с запасом, ружье не забудь, места здесь аховые.

- Чувствую, Олежка, что все здесь не чисто, попробую разобраться, а пока давай спать укладываться, тебе рано вставать, ты должен уйти раньше меня, а я вслед за тобой двину к горам.

- Ложись, а я еще посижу у огонька, покурю, последние известия по-слушаю, а потом футбол, так что пару часиков я посижу у костра.

- Посиди, только не увлекайся, подниму рано.

Утро занялось пасмурное, солнце, с трудом пробиваясь сквозь низкие тучи, тускло освещает вершины елок. На часах уже шесть, пора и подни-маться, пока поедим то да - се и будет восемь.

- Олег подъем! Труба зовет! что- то бурчит Олежка, залезая поглубже в спальник. Пусть еще поваляется, время есть, пока разведу костер, погрею завтрак. День будет пасмурный, но тепло, лишь бы дождя не было. С поло-тенцем спускаюсь к реке, Чебурашка крутится под ногами, мешает идти, пока мне не до Бурана, слегка ополаскиваюсь, вода еще холодная, сон раз-гоняет, как и не было, Олег тоже проснулся и хлопочет у костра.

- Михалыч, варить наверно ничего не будем, с вечера еще осталось на-валом.

- Хорошо, ты ешь, бери Бурана, и идите, а я еще соберусь. Попозже позавтракаю.

Слышно как брякает кастрюлями, Олежка, кормит Бурана, ест сам, ну вот, кажется и ушли в лагере тишина. Пора и мне, наспех перекусываю, все уже собрано, закидываю за плечи рюкзак, карабин, и покидаю, ставшим уже родным домом, временный табор.

Небо все еще хмурится, но дождя, похоже, уже не будет. По протоп-танной тропинке выхожу к подножью плато, вокруг тихо и спокойно. Не-спеша, поднимаюсь к вершине плато. Все так же, как и вчера никаких изме-нений. Еще раз обхожу его вдоль и поперек, нет ничего.

Вокруг громоздятся серые безмолвные вершины скал и утесов, край вечного покоя и тишины. Только сейчас они меня не манят, да и туда без альпинистского снаряжения не подняться. В прошлый раз я приметил кру-той распадок уходящий по северному склону в полумрак буреломной тайги - вот туда то я и собираюсь пойдти сегодня посмотреть, куда он выведет.

По крутому склону спускаюсь вниз к распадку, который начинается чуть заметной впадиной, расширяясь и углублялась, разрезает склон плато, раздвигая скалистые породы с крутыми отвесными стенками. Продираюсь упорно по дну распадка среди развороченных глыб и обломков скал, под ногами журчит махонький ручеек, пробивающийся из-под скалы это совсем неплохо, вода есть, дрова найдем. Пора подумать и об обеде, время уже по-рядочно, где-то там по берегу бредет Олежка с Бураном, интересно, наловит он рыбы или нет, река уже вошла в свои берега, оголились перекаты, повы-лазили острова, значит, и рыба должна подходить к своим местам кормежки и нереста. Свежая рыба, это неплохо, но и банка тушенки, разогретая на ко-стре, с янтарным чаем вполне устроит, чем я и занялся. Распалил небольшой костерок, вскрыл банку тушенки, пристроил к огню, рядом чифирбак пять минут и обед готов.

И снова в путь. Распадок, сбегая вниз по склону, расширяется, скалы расступаясь, открывают ягельные поляны, чистые, не засоренные бурело-мом и валежником, не запятнанные следами не только человека, но и зверя. Нет следов - набродов ни медведя, ни лося, обходят стороной звери неуют-ные эти места. Неспеша заморосил дождь, тучи еще плотнее запеленали не-бо, объяли необъятные вершины гор, закрыв сизой пеленой тумана. С ран-него утра грозился дождь, закрыть изморосью непроходимую парму и горы, и лишь к вечеру тайга укрылась моросящими дождями. Вроде и не дождь вовсе, а так пыль водяная, незаметная, только через час, все пропитается на-сквозь и телогрейка и брюки, в сапогах забулькает вода, не останется сухого места, отмокнут спички, сигареты все промокнет насквозь.

Самое лучшее, что можно придумать - растянуть тент, натаскать дро-вишек и развести костерок. Раскатал под тентом пуховый спальничек, по-пил всласть чайку, покурил. Забрался с головой в спальник и под мерным шумом дождя напрочь уснул. После трудного дня и нервотрепки, утро не принесло облегчения, проснулся поздно с тяжелой головой. Нет, что - то меня разбудило, какой-то посторонний звук. Кто-то возился недалеко от моего тента. Выглядываю из спальника - вроде никого, но костер, потрески-вая, дымит! Хотя я точно помню, костерок потух под моросящим дождем. Кто бы это мог быть? Карабин рядом, рюкзак, компас - все на месте, выле-заю из спальника, одеваюсь. Дождь вроде прошел и небо чистое, солнышко, как апельсин катается где-то за вершинами, но скоро выглянет из-за гор и все разом просохнет и встрепенется, а пока я вижу, как Василий тянет кед-ровую валежину для костра.

-Здравствуй Василий, паси руми старый охотник. Какими судьбами оказался ты здесь, Паси, руми Касюм, однако давно мы не встречались, не пересекались наши тропы в урманах.

-Ай- е! Ай-е. Сторово Игорь, О, Шайтан! Здорово живи милый мужчи-на! Стравствуй, брат! Отнако знал я что, ты придешь сюда, мало, мало ша-манил, Пупий-Шайтан сказал, что наши дороги пересекутся здесь. Вот я и пришел в Сайрын Хатулум! - в Белый Светлый день. Это великий день и ты Касюм многое познаешь. Но сначала ты должен принести клятву великому Торуму - небесному Богу, что все, что ты познаешь, расскажешь людям, ко-гда хозяин жизни призовёт тебя.

-Обещаю, старый охотник Самбиндалов Василий, все что увижу и ус-лышу, передам только внукам и правнукам, если только доживу до этого времени.

-Хорошо сказал Касюм, я верю тебе, пей чай, курим табак и пойдем, мне много надо тебе показать, а умирать не нужно, ты еще молодой.

-Спасибо, что веришь мне Василий. Присаживаюсь к костру, чай уже готов. Молча выпили по кружке чая, покурили.

-Готов я, Василий, пойдем?

-Оставь все здесь, мы скоро вернемся, Касюм и недалеко это. Пройдя, чуть дальше вниз по распадку, за темным ельником, за раскидистыми веко-выми кедрами открылась ровнехонькая поляна, хоть самолет сажай, порос-шая брусничником и ягелем. Почти от самого края поляны возвышаются вырезанные из дерева разноликие фигуры- идолы, вырубленные в кедрах и лиственницах - застыли с открытыми всевидящими глазами, Боги народов манси. Разошлись идолы от края поляны до дальнего края, сливающегося вдалеке в предрассветном тумане с темным ельником.

- Вот, смотри, Касюм - это Боги ушедших людей манси, души которых увели свои аргиши к великому Торуму. Я последний хранитель Богов и ка-пища, только не долог мой путь по земле, скоро уйду и я к верхним людям, ибо пришел в мои сны страж Камня и сказал: «Уйдешь со мной!» Вместе со мной уйдет и капище, так сказал земной Бог - Шайтан. Теперь пойдем к то-му трехголовому кедру - вон там видишь?

- Вижу, вон тот самый огромный?

-Да, идем к нему.

Не кедр, а великан тремя вершинами, подпирает небо, и три человека вряд ли обхватят его, до того могуч кедр. Как срослись три ствола непонят-но, только внизу, как бы огромная ниша осталась. Все дно и стены выстла-ны соболиными шкурками с медными цепочками в ноздрях. Собольи шкур-ки свисают гроздями и с потолка ниши. В середине ниши установлена чаша из золота около метра в диаметре и высотой сантиметров сорок, почти до краев наполнена монетами медью и серебром, проблескивают и золотые монетки. Видать очень древние капище - не капище, а целый музей. Все нижние ветви кедра обвешаны истлевшими ленточками, а из ствола кедра торчат проржавевшие насквозь лезвия ножей, ручки которых от времени давно отпали.

-Да, Касюм, в древние времена в этот день сюда приходило много лю-дей- охотников, стариков - раскидывали огромный жаркий костер. Резали белого хора - оленя, приносили жертву духам Земли и Неба, пили белое ви-но. Просили Торума - бога огня, и своих богов идолов, удачи в рыбалке и охоте, оставляли в капище приношения - все это ты видишь сам.

Это капище старое и их было много, так говорил мне мой отец. Знат-ный тогда охотник Мирон, родом Ястребиного Когтя, но потом пришли много чужих людей, стали разорять святые места, ломать наших семейных божков. И тогда все манси от Сосьвы и Щугора потайными тропами пере-носили своих богов в это потайное место, а теперь уже и их никого нет, и некому приходить к этой святыне.

-Ну, вот вроде бы и пришли мы, Касюм, теперь иди дальше один в пе-щеру, а я буду тебя ждать здесь. Как это я прошел рядом и не заметил, за-болтался с Василием, что ли. В отвесной скале, с которой рядом мы прохо-дили, почти округлое отверстие метра три шириной, уходящее внутрь. Страшно и даже жутковато стало, уж больно много тайн окружает это ме-сто, чертово плато. Забираюсь в эту пещеру, вроде ничего, свет проникает снаружи, да и впереди, как будто, не сплошная темнота. Осторожно шаг за шагом продвигаюсь вглубь пещеры. Своды расширяются и до потолка уже метров пять, пол ровный как паркет ни камешка, свет проникает откуда-то сверху и заливает ровным неярким светом стены и потолок. Но вот вроде бы и тупик - пещера кончается, но нет, за метр до конца пещеры стена плав-но уходит, вбок открывая огромный ярко освещенный зал, даже и не зал, стадион, только без мест для зрителей. Где ровными рядами в своих естест-венных позах сидят, лежат мелкие и крупные зверюшки и звери. От горно-стая, белки, куницы, лисы, песца и так далее - вон и лось лежит, как будто дремлет, рядом бурый мишка. Все как будто спят - иду по ряду и удивля-юсь, все здесь странно и непонятно, чем дальше ухожу, тем диковиннее зве-ри. - Таких и в жизни я не видел, стоп! Да, вот же стоит мамонт, который тысячи лет назад исчез с Земли. А саблезубый тигр, гигантские кошки и звери, бог ты мой, а вон дальше и ящеры. Сколько времени я бродил среди давно исчезнувших с лица земли чудовищ, пока вновь не подошел к мамон-ту. Когда его впервые увидел, он стоял с открытыми глазами, я это хорошо запомнил, а теперь глаза его закрыты, - что это за бред, живые они что ли, потрогал хобот, а он и вправду теплый - значит, весь этот зверинец просто спит. Кто-то собирает коллекцию живых существ планеты, но кто? Нет, на-до уходить, а то стану следующим экспонатом, как тот мужик с копьем в шкурах в углу, который стоит с оленей упряжкой!

А вот видно и хозяин коллекции появился, между рядами замерших существ, не спеша ко мне, приблизилось, что- то непонятное, около двух метров в поперечнике, как капля ртути блестит, переливаясь и, катится, точно так же, как простая ртуть. Гигантская капля замерла, в полуметре от меня, переливаясь всеми цветами радуги, замер, и я стою не дышу, чувст-вую, только, что волосы на голове дыбом встают и ноги одеревенели, куда там бежать! Стою только глазами хлопаю, - просверкала капля огоньками, потом только так же не спеша, двинулась вдоль рядов уснувших животных в обратном порядке.

-Фу, вздохнул я - это надо же, как холодом дыхнуло. Не оглядываясь быстро, чуть не бегом припустил к выходу из пещеры, только перешагнул за пределы, как дверь, так же бесшумно встала на свое место и ни каких признаков, что здесь был проход в громадный зал "музея".

У самого входа снаружи, на валежине сидит Василий посасывает свою вересковую трубочку, увидев меня, встал, покряхтывая:

- Ай-ю!, Астюх!, Еле дождался, пошли в лагерь, все, однако видел, Ка-сюм. Запретное это место, наши прадеды завещали нашим дедам, и они пе-редали своим сыновьям и внукам, нельзя людям народа манси и ханты близко подходить к этой пещере обитает здесь Куль Ноер - царь чертей и Виткась - пожиратель всего живого - злой дух, кто в пещеру заходил, то на-зад его следов не было, пропадали люди. Однако и лыжня Прокопки Паки-на, фартового охотника, оборвалась у входа в пещеру. По всякому люди го-ворят, но шаманы каждый год в день полнолуния жгли у входа костер, при-носили жертву Товт Торуму - Богу огня и Пупию - земному Богу. Просили не обижать охотников и не забирать к себе. С тех пор прошло много време-ни. Много раз всходило и заходило солнце, весна сменяла зиму, зеленела и осыпалась золотым дождем лиственница, нет уже тех шаманов и нет тех охотников, что собирались здесь на Пурталах - моление и принесения жерт-вы Шайтану - земному Богу. Все покинули землю, переселились в малень-кие домики, а их души поднялись в верхнее царство.

Вот и ладно, пришли Касюм, поправь костер чай надо пить. Уже скоро придет время, когда солнце зайдет за горы, ради этого я и здесь. Это вели-кий день, ты сам все увидишь и поймешь. Такой день бывает один раз в де-сять весен, это моя последняя весна у великогоКапища. Задумался о чем-то старый Пакин - хранитель законов, и мудрости людей рода Ястребиного когтя. Потрескивает костерок, дымит трубочка Пакина, смолю и я свою си-гарету тоже помалкиваю.

-Смотри Касюм - солнце уходит за гору, смотри вверх распадка - смотри и молчи, потом все скажешь.

Тогда-то все и началось. Последний луч заходящего солнца скользнул по вершинам елей на миг, озарив их золотистым отблеском, и потух. И в этот же миг вверху распадка появилась оленья упряжка из трех крупных хо-ров-оленей, неслышно скользит упряжка вниз по распадку, уже видно и склонившегося вперед оленевода одетого в малицу. Нарты скользят без-звучно, неслышно окриков каюра, направляет нарты хореем охотник, за спиной у него древний лук, копье увязано к нартам на оленьих шкурах. Не успели нарты пронестись мимо нас, а у горизонта появилась вторая упряж-ка, третья ......, нескончаемым потоком скользят призраки – нарты. Мимо, целеустремленно двигать к древнему капищу и деревянным идолам. Мы для них просто не существуем, проплывают, как тени упряжки в два, три оленя, охотники, оленеводы одеты в малицы, шабуры у всех на ногах тобоки - длинные меховые сапоги из шкур оленя, все нарядно одеты.

Сколько прошло времени, не знаю, но с началом сумерек пролетела последняя упряжка и исчезла в глубине распадка.

-Вот, Касюм, ты узнал последнею тайну, урочища Грубе-ю, я уже стар, а мой последний сын в прошлую зиму ушел на промысел в дальние урманы и не вернулся, некому мне передать родовое капище. Со мной вместе уйдут обычай и законы древних вогулов нашего рода.

Ты еще молодой запомни: - Не тропа ведет по жизни человека - сам он бьет тропу, человек хозяин своей жизни. Трусы и слабые ходят по чужим, легким тропам. Знай - дальние, неведомые урманы охотнику ума и жизни прибавляют. Иди по жизни и протяни свой след вдогонку за собою! И еще веди свою тропу жизни прямо - не петляй как заяц по тальникам, не ходи по чужому следу, как лиса, будь самим собой, Когда почувствуешь усталость и позовет хозяин к себе, и только тогда можешь рассказать детям и внукам о старом хранителе капища Пакине и обо всем, что ты здесь видел. Я все ска-зал.

- Спасибо за доверие Япум - брат мой Василий, все будет так, как ты сказал. Теперь давай покушаем, и спать, у меня аж глаза закрываются.

-Нет, друг Игорь, есть, совсем не хочу. На том и перешили.

Утро было пасмурное, тягучее, с трудом разлепил глаза. Василия ря-дом не оказалось, пайвы тоже не было, а костер полыхал вовсю. Недавно значит ушел старый охотник, не стал будить, только заботливо развел кос-тер. Спасибо тебе старый Пакин, за советы, за науку и дай Бог тебе еще по-жить, а может еще и встретимся.

С такими мыслями вылезаю из спального мешка, споласкиваю лицо у ручья, вроде бы полегче стало, но голова гудит, как с большого похмелья. В рюкзаке есть анальгин и аспирин, проглатываю и того, и другого по таблет-ке, запиваю черным, как деготь чаем и падаю у костра, в таком состоянии я не ходок. Как немного отпустит головная боль, пойду в лагерь.

Вновь сон сморил меня, и я задремал, прям у костра, проснулся от за-паха гари - тлеет рукав моей телогрейки, все же прилетела от костра искра и запалила мне фуфайку. То ли от таблеток, то ли от - того, что еще вздрем-нул, чувствую себя вполне сносно.

Затушил дымящую телогрейку, хлебнул чайку, аппетита пока еще нет, и есть совершенно не хочется, сигаретку в зубы, рюкзак на плечи и "домой". С трудом перебрался через чертово плато, а под горку идти намного легче и быстрее. По шуму реки почти точно вышел к лагерю, первым, как всегда с радостным лаем встречает Чебурашка, и выскакивает из палатки Олежка.

- Михалыч! Ты где пропал, я чуть с ума не сошел, говорил на пару дней уходишь, а прошла целая неделя.

- Какая неделя? Всего два дня назад я ушел.

- Вот тебе на, погляди-ка календарь, вон радио хотя бы послушай. Се-годня пошел восьмой день, как ты ушел на плато, а я на рыбалку. Я ведь уже три раза поднимался наверх. Жег костры, стрелял с ружья и все беспо-лезно, тишина.

-Подожди Олежка, не тормоши, что-то я плохо себя чувствую, лучше покорми чем-нибудь и я лягу.

-Уха есть, утром сварил, каша рисовая, кофе есть. -Ухи налей и кофе, а я пойду пока в палатку.

С трудом добрался до палатки и не помню, как уже ел и пил кофе, вновь провалился в небытие. Двое суток Олежка, выхаживал меня, отпаивал чаем с брусничным и смородиновым листом, варил бульоны из рябчиков и глухарей. Только на третий день я стал самостоятельно выходить из палат-ки. С какой радостью закурил первую сигарету у костра, добрел до берега сполоснулся в реке, присел на валун у лодки - да красота, Хулга успокои-лась, утихомирилась в своих берегах и порядочно обмелела, с тех пор, как я видел ее в последний раз.

Даже не верится, что я отсутствовал целую неделю, толи сон, толи явь. Хорошо помнится одна - единственная ночевка у костра со старым вогулом, значит, остальное время я провел в пещере с ящерами и динозаврами.

Только сейчас в голове стало, что-то проясняться. Видимо очень давно Землю посетил космический корабль, скорее всего из-за голубых кристал-лов, пришельцами из космоса и была пробита та шахта, которая после появ-ления людей исчезла, унеся тайну этих кристаллов с собой, пещера в скале созданная пришельцами продолжает исправно функционировать по сей день, пополняясь фауной и флорой нашей планеты.

До сих пор следит робот за исполинами ушедших тысячелетий, под-держивая свет и постоянную температуру, как самих животных, так и пеще-ры. Робот запрограммирован для сбора живой информации с планеты и бу-дет ждать прилета космического корабля, который обязательно вернется, если не потеряется в глубинах вселенной.

С тех пор прошло много лет, как говорил Василий Пакин, пролетело много зим и весен, состарились мы, растут наши внуки.

Не нарушил клятвы и я данной старому охотнику, никто ничего не ус-лышал за эти годы, до сих пор хранит в себе тайны урочище Грубе-ю, плато Дьявола.

На следующий год после нашего с Олежкой похода, вместе с грянув-шей перестройкой, изменилось все и в геологии. Рушились банки, пирами-ды, так же рассыпалась, хирела и геология, разгонялись партии и экспеди-ции, разлетались проекты, и никто больше не появлялся с геологическим молотком и компасом в верховьях Хулги.

И вот только сейчас, да простит меня старый вогул Пакин, я решил кратенько рассказать о встрече с легендой и внеземной цивилизацией в уро-чище Грубе-ю.