Дороги без конца и начала

 

Хандра накатывала и накатывала, опутывая непонятной слабостью и руки, и ноги. Какое-то дикое одиночество заполонило все окружающее пространство, хотя вроде и не один. В соседней палатке дружно о чем-то спорят молодые топографы, совсем еще дети – у них это первый полевой сезон, тем более они ждут вертолет – и на базу, а затем по домам, хандрить у них просто нет причин. Чуть в сторонке среди алеющего рябинника в низине укрылась двухместная палатка наших геологов Василька с Ленькой. Есть еще столовка и камералка, да палатка старшего геолога поисковика Митрофаныча, так – что персоналу у нас достаточно, вот только дождь, моросящий и до боли занудливый кажется беспредельный, укутал серой пеленой всю округу. Который день дождик без устали поласкает и поласкает долину Щугора. Не видно на крутых берегах ни могучих желтеющих лиственниц, ни золотистых стройных корабельных сосен, ни чего…. Лишь серая тоска и печаль, да всегда хмурое небо, по которому без устали тащатся, и тащатся, прям над самой головой клубы нескончаемых туч.

Не успокаивают заранее припасенные томики любимых классиков. Просто невозможно заставить себя прочитать несколько строк из некогда дорогих сердцу книг, тем более постоянно шипящий и кашляющий махонький радиоприемничек, вызывающий своим скрипом просто бешенство. Вот и получается, что погода соответствует настроению, или наоборот.

Вторую неделю мы ждем вертолет. И все эта чертова непогода, разогнавшая всех по своим палаткам. Работы никакой, поэтому никто и не заглядывает в мою палатку, а кому нужен начальник в сплошную безработицу? Вот и съедает, мою душу одиночество. Но нет! Вот кто-то шуршит у входа в палатку, кому же это я понадобился?

Полог палатки сдвинулся и появился не кто иной, как Василек Кудряшов, слегка промокший, но вполне бодрый.

- Вот Михалыч, какие дела, с порога заявил Василь, - второй день уже не показываемся на буровой, хоть что там творится, кто знает. Вот я и пришел узнать, что там по сводкам? – разлохматил пятерней и без того заросшую лохматую шевелюру, - угостите хоть сигареткой, а то у нас уже, похоже, кончились. Леха с понятием - мудрец, быстренько бросил курить, а у меня не получается хоть убей.

- Проходи, присаживайся вон на пенек, - придвигаю поближе початую пачку “Шипки” – кури на здоровье, чем богаты, тем и рады. А буровая, что буровая? Стоит – ремонт там, гидравлика полетела, это надолго. Так что отдыхайте, пока там нечего делать. Курить, конечно, я дам, блок пока хватит тебе, а вертушка будет, привезут. Я заказал, правда, тоже “Шипку”.

- Когда ничего нет, это тоже вполне, дома будем курить финдиперсовые, а тут тайга, да вон Щугор рядом. Скоро семга пойдет, хоть бы одну словить, а то все хариус и хариус. С прошлого года семужки не пробовали. А вот занепогодило, как на реку пойдешь, сам как семга через час будешь.

- Какая семга, Василь, а рыбнадзор, а милиция заметут запросто. Штрафы, знаешь какие, заловят, считай сезон, бесплатно отработал.

- Да, мы же только пару штук, попробовать, для себя же, а не продажу. Каждый год помалехе ловили, как-то обходилось.

- Раз на раз, Вась не приходится, можно и на харьюзке прожить, тоже неплохая рыба. А может ты и прав, на реке считай жить и рыбки не попробовать, как-то не справедливо получается. В городах вон живут, есть денежки любую могут позволить себе и семужку, и осетринку пожалуйста, нельму и за рыбу не считают, нувориши русские.

- Вот и ладно, Михалыч, значит, негласное согласие на это дело есть, будем ждать хорошей погоды. А что топографы улетают? Вон, какие довольные все им нипочем.

- Закончили они всю разбивку профилей, больше нет для них работы, а у нас с вами впереди еще целый месяц, если погода позволит, а то и задержимся.

- Месяц срок невелик, переживем, спасибо, Михалыч за чай, кофе, особенно за сигареты ввек не забуду, - нахлобучив прорезиненный плащ, двинул к выходу.

- Ладно, не паясничай, вали - отдыхайте.

И снова одиночество…, и та же серая мгла за брезентом палатки. Забежал Василек, потрендели немного и то чуть полегче стало. Самому идти никуда не хочется, скоро ужин, в столовой и увижу всех ребят, а пока сигарету в зубы и на койку.

Так и пролежал еще целых три дня. Проснулся утром от нестерпимого грохота двигателей вертолета и хлопанья вращающихся лопастей. МИ-8 описав круг, плавно заходил на посадку.

Неужели чертяка прилетел в такую рань, глянул на часы, а время то уже девять, проспал все на свете, правда, вчера засиделся за отчетом почти до рассвета, вот и результат! Наскоро оделся и прочь на улицу, а там утро-то прямо чудесное. Куда делась вся эта хмарь и дождливые сизые тучи? Тепло и мягко светит солнышко, легкий ветерок наскоро выгоняет остатки сырости из ягельников и голубичников. Как-то даже приободрились, теряя осыпающуюся хвою золотистые могучие лиственницы. Помолодели белоствольные березки, взбодрились и еще ярче заполыхали алыми кострами в распадках ольховники и рябины, будто забыв, что скоро осень и таких теплых и ласковых утренников будет все меньше и меньше, что на носу жгучие морозы, холода, да буйные метели и снегопады.

Вертушка, слегка зависнув над землей, плавно скользнула вниз и присела посреди чистой заранее подготовленной поляны. Прилетевший вертолет плотно обступили все полевики в ожидании долгожданной почты – писем и свежих газет. И я, конечно, поспешил к притихшей на миг машине. Дверка скользнула вбок и из салона вертолета быстро из рук в руки пошли ящики с тушенкой, макаронами и прочими необходимыми в тайге продуктами, и только в самом конце пилоты выдали долгожданную почту. Так же наскоро грузились топографы, передавая в “бездонное” нутро вертолета какие-то ящики, печки, палатки свои хитрые приборы, и разное другое необходимое снаряжение. Ребята, помахав на прощание руками, забрались следом. Все быстрее и быстрее раскручивались лопасти, звук двигателей перешел в сплошной гул, и слегка качнувшись, вертолет, оторвался от земли, заложив крутой вираж с набором высоты “растворился” в безбрежной голубизне неба, только эхом долго еще раздавался звук его двигателей, пока не затих где-то вдалеке.

Наконец-то после первых охов и ахов все разошлись по своим палаткам с письмами и пачками газет в руках, и на какое-то время в палаточном лагере незримо нависла тишина.

Получив свою порцию газет и как всегда ни единого письма, я тоже притих в своей палатке, перелистывая почти свежие газеты - двухнедельной давности. А письма, письма мне просто некому писать, после того как мы расстались с Иришкой, надолго и всерьез, а может и навсегда, письма перестали появляться в моей корреспонденции.

Как всегда не вовремя зашуршал полог брезента палатки, только в этот раз на пороге палатки появился не кто иной, как сам уважаемый Вениамин Митрофанович Покровский.

Геолог от бога, как говорят, опыту не занимать, Урал почитай прошел вдоль и поперек, больше правда россыпным золотом занимался, научных статей несколько напечатал, про золото знает почти все. А все конечно знать невозможно, как невозможно объять необъятное.

Сейчас, правда, попал Митрофаныч совсем не на золото. Мы ищем ювелирный и оптический горный хрусталь, тоже вещь можно сказать редкая, и довольно ценная. Но Митрофаныч и здесь чувствует себя на своем месте, тут кварц и золото в кварце, что-то есть общее, может, поэтому он особенно и не переживает.

- Проходи, Веня не топчись у входа, кофе или может чайку тебе налить?

- Пожалуй, если кофе, только покрепче и без сахара, с сахаром вкуса никакого.

- Ишь ты, гурман, какой, присаживайся, давай, будет тебе кофе и без сахара, - подаю ему банку растворимого кофе и еще горячий чайник воды, - сыпь сам, сколько надумаешь, а чайник вот недавно вскипел. Давай не стесняйся.

Венька долго не раздумывая устроился на моей раскладушке заварил себе крепкого кофе и, между прочим, протянул мне свернутый рулончик ватмана. – Вот посмотри Михалыч, пока непогода набросал я тут кое-какие мыслишки на бумагу. Может и пригодится, а то что-то бьемся последнее время и все впустую.

- Давай, давай Митрофаныч, что ты там надумал, - развернул ватман поближе к лампе, как я и ожидал, все тщательно и детально отрисовано с точностью достойной старой школе и подписано-то каллиграфическим почерком, одно загляденье. Вот она и гора Ярута, где сейчас стоит наша буровая, на плане вся гора исчерчена кварцевыми жилами как паутиной. Вот в этой паутине мы и разбираемся уже третий полевой сезон. Два сезона - два прошедших года, полных надежд и радужных ожиданий, пролетели совсем незаметно и особых результатов не принесли. Хрустальных точек открыли мы много, только качество хрусталя не очень, не тянет он на пъезокварц и все тут. Так на ювелирные изделия, конечно, пойдет, в колечки там разные и на брошки, а вот в электронику либо оптику, конечно, нет, качество не то, не позволяет.

- Интересные мыслишки Веня, ты же, черт побери, нащупал те самые загадочные узлы, где могут находиться так нам нужные пустоты и занорыши горного хрусталя и буровая то в самый раз совсем рядышком. Без проблем перебросим бригаду в этот район пусть там, и пробурят пару скважин. А вообще-то здорово было-бы, напасть на пъезокварц, все же молодец Веня, как это ты додумался и вправду молодец.

- Хандра постепенно отпустила, или погода наладилась, или наметились какие-то сдвиги в работе, однако все пошло своим чередом. – Так что Веня погода вроде пошла на лад, тьфу, тьфу..., не сглазить только, завтра берешь ребят и наметите перспективные точки под новые скважины. А я прям с утра на буровую, если уже подремонтировались надо готовиться к перевозке, а там, если ты не ошибся, будут и новые занорыши и гнезда горного хрусталя.

Венька довольный, что его идеи пригодились, быстренько исчез из палатки, даже не допив свое кофе.

Утро выдалось на редкость теплое и ясное. В столовой царило несвойственное оживление, хотя на завтрак как всегда макароны да тушенка, правда на обед ожидается, что-то новенькое привезли же продукты и повар грозиться приготовить сногсшибательное блюдо, а пока приходится довольствоваться тем, что есть. Василек с Лехой уже управились с макаронами, допивают чай, только Митрофаныч слегка замешкался, значит и я, могу особо не торопиться успею.

- Всем салют! – бодро всех приветствую и присаживаюсь рядом с Вениамином, - значит, так ребята есть новые идеи и если расчеты Митрофаныча верны, то этот полевой сезон мы закончим вполне достойно. После завтрака быстрые сборы и с Вениамином Митрофанычем еще разок пройдетесь по старым точкам, прочешете всю площадь, слышите всю! Так что дерзайте, все в ваших руках. – Обрадовал ребят, а сам принялся за макароны.

- Понятно, Михалыч, с утра мы уже все обсудили, вопросов никаких, через час можем выходить, - Леха почесал затылок, - вот ведь только за день ну никак не успеть, площадь то вон, какая.

- Точно, - подтвердил и Вася, дня два, а то и все три понадобится, ну Митрофанычу виднее.

- Все обдумано ребята, продукты главное есть, курево, слава богу, привезли, жить можно. Думаю дня на два-три можно спокойно выходить и погода нам так и шепчет, гля солнышко во всю шпарит. – Веня заметно приободрился, если его идея и задумки оправдаются, это будет так здорово, значит не зря он, совсем не зря пролазил с рюкзаком и геологическим молотком в руках все распадки и горы на территории этой хрустальной провинции.

- Ладно, значит, решено, многодневный маршрут и контрольный срок возвращения через три дня, - подвел я итог, - а я к буровикам, вернусь только завтра. Так что удачи вам.

На том мы и расстались, у себя в палатке не торопясь, уложил в полевую сумку компас, геологические карты, собрал рюкзак, вот готов в дорогу и я. Напоследок выкурил сигарету, уходя, застегнул вход в палатку, поднимется ветер и все раздует, пора и мне.

В нашем лагере тишина, ребята видно уже ушли, лишь слегка дымит затухающий костерок. Погода и в правду наладилась, небо отливает синевой, даже и не верится, что совсем недавно нескончаемой чередой над верхушками елей и дремучих кедров тянулись сизые налитые серостью тучи. Щугор еще пенится и бурлит от прошедших дождей, дня два, три будет гнать мутную воду гневиться и нести в неудержимом потоке подмытые и поваленные лесины. Перейти в такую пору Щугор чистое безумие, сходу собьет течением и швырнет на торчащие тут и там из кипящей пены обломки скал или в завалы нагроможденных искореженных стволов деревьев. Нас спасает только то, что вся площадь наших работ находится на одной стороне реки и шастать туда сюда нет надобности.

Вот и сейчас моя тропа уходит все дальше и дальше от реки, давно уже не слышно бурлящего Щугора, только запах отсыревшего мха и несмолкаемый звон настырных комаров сопровождает меня в притихшей осенней тайге. До Яруты не так и далеко, километров пять с половиной, но пока обойдешь вкруговую все болота да буреломы непроходимые чашебы, все десять накрутишь. Вот и планируй придти к десяти, а придешь к обеду, как и сейчас, время идет к двум, хотя топаю без перекура, и думал, подойду к двенадцати. К подножью Яруты добрался только к трем часам и то ладно. Лагерь буровиков примостился на полянке, на берегу небольшого ручейка, у самого подножья горы. На самой горе лагерь устраивать несподручно, нет рядом ни дров, ни воды сплошная головная боль, а здесь удобно и валежника для костра вдосталь и вода вот она всего два шага. Не дымит костер, в лагере тишина, никого…, хочешь, не хочешь, придется забираться в гору на буровую, все там, утром по рации, Равиль передал, мол ремонт закончили в ночь, а сегодня добуривают последнюю скважину.

В тепляке на буровой собралась вся бригада, у пульта управления как обычно стоял Равиль, управляя проходкой скважины, как никак добуривались последние метры, тем более после ремонта бурового станка. Увидев меня Равиль, передал управление своему помощнику и выскочил из буровой.

- Все начальник заканчиваем, - сдернув с головы каску, довольно щурясь от яркого солнца, выпалил буровик, - как и обещал к этому сроку и добуриваем, правда, все это впустую, одни сланцы, даже кварцевую жилу не поймали.

- Вот смотри, - достаю из сумки карту и расстилаю тут же на траве, - эту карту составил Митрофаныч пока непогодило, он и надумал. Если все это так как Веня предполагает, то мы и ищем то в стороне от основных жильных тел, откуда же тут взяться хрусталю. Сейчас Равиль добуривайте и начинайте перевозку вот в эту точку. Сегодня ребята туда ушли и поставят репер, где будет скважина, там чистое место, найдете. Я пока пойду, посмотрю керн, что набурили, а вы заканчивайте, начинайте демонтаж буровой и вперед.

- Хорошо, Михалыч, у нас работы осталось самое большее на пару часов, а завтра к вечеру будем на новом месте.

Музагитов Равиль хоть и молодой, но знающий и опытный парень, дважды объяснять не приходится, все на лету схватывает, тут то я спокоен, с бурением никаких проблем нет. Ремонт, он и есть ремонт, железо всегда где-то должно ломаться, иначе не бывает. А вечером завтра буровая установка будет на месте, если мастер сказал, то так оно и будет. Пока Равиль еще не подводил, в лепешку разобьется, а от своего не отступится.

Посмотрел пробуренную породу и правда кварца не видно, сплошь идет один сланец, хрусталем и не пахнет.

Хрусталь тут пытались отыскать давным-давно, еще, когда был московский главк кварц-самоцветы, серьезная контора, слов нет. Конечно, находили и брали то, что тогда было нужно. После москвичей остались полузасыпанные обрушенные шурфы и канавы, да небольшие штольни. Вот, пожалуй, и все, а материалы – извините, все под грифом секретно и простому смертному к ним не подступиться. Иногда порой задумываешься, как это у них все так ловко получалось, не было в ту пору не геофизики, ничего, а штоленки били точно там, где были хорошие занорыши хрусталя. Прям, будто кто им пальцем указывал, мол, копайте тут. И всегда в точку! А сейчас-то и такая геофизика, и аэрогеофизика, чего только нет, почитай все недра насквозь просматриваются, а толку? Бьемся, бьемся и все впустую.

Не впустую конечно, найдем мы, этот чертов пьезокварц, только ужас, сколько времени пройдет и сколько километров маршрутов будет пройдено. С такими невеселыми мыслями я и отправился к себе в лагерь.

В лагере стояла полная тишина только невдалеке шумел еще не утихомиренный Щугор. Не торопясь, развел костер, благо сухих дров заготовили вдосталь, принес свежей водички на чай, прихватил немного сухариков и устроился рядышком с костерком. Мысли в голове кружатся и путаются, нет никакой определенности. Полевой сезон через пару недель придется заканчивать, по рации еще на той неделе было слышно, что почти все полевые отряды и партии свернули свои работы и вернулись в Саранпауль на базу экспедиции. Лишь геолого-съемочная партия Севастьянова Гены, пожалуй, самая отдаленная, где-то в районе Грубе-ю, еще продолжает свои работы и то через неделю собирается вылетать, уже заказали вертолет. Все бы ничего, терпимо, но по прогнозам метеорологов ожидается волна холодов с Арктики, и у нас просто нет выбора. Обидно если придется возвращаться с пустыми руками, хотя и говорят, что отрицательный результат, это тоже результат. Но все же в душе еще есть какая-то надежда, а вдруг у Митрофаныча получится? Тогда и не стыдно будет выходить с отчетом перед комиссией по приемке полевых материалов.

Чайник прервал все мои благие размышления, зашипел и начал плеваться во все стороны паром и кипятком, мигом взвихрилась туча пепла и золы над костром, и все кругом усыпалось сизым пеплом, даже на мои сухари и то изрядно попало. Заварил покруче чаю, выдул аж две кружки, до одури накурился и решил, что на сегодня вполне хватит, пора и в палатку, устраиваться на ночлег, где вот только мои ребята с Митрофанычем? где они развели свой костерок, где заночевали? Хотя Венька и старый бродяга, да и парнишки не первый сезон в тайге беспокойство не отпускает. Завтра должны вернуться, завтра буду их ждать. А пока в спальник и больше ни о чем не думать, иначе до утра проворочаешься в спальном мешке, а утром встанешь с головной болью.

Снилась как обычно всякая ерунда, почему-то чаще снятся разные города, где я никогда и не был, которые и есть наверно только в моих снах. Брожу всегда потерянный по каким-то улицам и дворам. И всегда ищу дорогу на железнодорожный вокзал, с которого мне нужно куда-то уезжать. Но никогда на тех вокзалах я не был, и на свой поезд не попадал, а может и в жизни так – я никогда не попадал на свой поезд? Но главное приснилось под утро, от чего я и проснулся! Будто на яву, зашевелился полог у входа, и в палатку пригнувшись вошел весь белый от седины дедок. На плечах какая-то шубейка, в кисах, есть такая обувка - из олених шкур шьется, росточка невысокого, заросший весь, а во рту дымящаяся вересковая трубочка, но что я первый раз его вижу это точно, и странный он какой-то. Устроился за столом, налил себе кружку чая, мелко прихлебывая и нахваливая мой чай начал вести разговор.

- Чай, однако, вкусный, крепкий, люблю такой. Хорошо - свежий совсем, недавно видно заварил, уважаешь старых людей. А много ли нужно старому человеку? Немного вкусный чай, трубочку табака выкурить, да немного уважения, чтоб слушали его, а старый человек плохого не подскажет. – Так потягивая свою трубочку и прихлебывая чаек, на меня хитро поглядывает, а дыма-то из трубочки совсем и нету. – Так вот начальник, сопсем не ведаю, что по тайге бродите, но не там тропу прокладываете. Мысли твои начальник блудят, тропы не видят, давно уже за вами смотрю, без толку ходите. Жаль, мне вас стало вроде не плохие люди. Зверя не бьете, рыбу не переводите в тайге не пакостите помочь вам хочу. На версту вниз от переправы пойдешь, там над обрывом кедра старая стоит, дупло там еще есть, не перепутаешь, там копай, с этими словами и исчез странный дед.

То ли сон, то ли явь до сих пор не пойму. Только окончательно проснувшись, понял, что все же это был сон. На столе никакого чаю нету и быть не могло, с вечера чайник остался у кострища, и заваривал-то я его вчера, присниться же такое, чего никогда и в мыслях не было. Наспех оделся и выбрался из палатки.

Осеннее солнышко с трудом выкарабкалось из-за вершин вековых елей и кедров, осень она и есть осень, желтеет и осыпается листва, трава под ногами хрустит от выпавшего под утро инея, совсем не жарко, но ничего поднимется повыше солнце и вмиг все оттает и оживет. Красота, ни одного комарика, только чистый таежный свежий воздух и несмолкаемый рокот Щугора. Сейчас быстренько костер, заварить, что-то покушать, а может, просто открыть банку консервов и чаю. Нет, так не пойдет, убеждаю себя, придут из маршрута ребята, а накормить их будет нечем. Хочешь, не хочешь, а придется готовить обед по полной программе. Привычно на прогоревшем кострище укладываю несколько лоскуточков бересты, затем сверху мелкие сухие веточки, вот, а сейчас можно дровишки и покрупнее и все, остается только поджечь, что я и делаю. Костер занимается медленно, не спеша, береста скручиваясь от нарастающего жара, сначала чернеет а затем постреливая в разные стороны синеватыми искрами вспыхивает и маленькие язычки пламени побежали – заструились по мелким сухим сосновым веточкам перескакивая все выше и выше, пора на таганок пристраивать кастрюлю под варево, да неизменный чайник со вчерашним чаем.

Вот и все, приготовления закончены, конечно, неплохо бы свежей рыбки, и сварить ушицу, но просто лень, которую так трудно перебороть, нет, лучше просто сварю борщ, благо все есть и все в банках, раз два и готово.

День тянулся в ожидании ребят и известий с буровой, правда по рации утром Равиль сообщил, что уже начали перевозку, и как обещал к вечеру, все будет на месте.

Наконец где-то после обеда со спиннингом в руках возле костра появился Василек.

- Пламенный привет, начальник, - изрек Василь, скидывая полупустой рюкзак с плеч, - ну и накрутили мы с Митрофанычем километров, никак не меньше сотни, замотал он всех напрочь. Еле ноги принес.

- А где остальные, - прервал разглагольствования Василька, - сначала садись, попей чайку, пока борщ подогреется.

- Остальные ползут сзади, Леха как всегда со спиннингом еще пытается выловить семгу, а Митрофаныч все простукивает скалы на берегу, вот-вот подойдет. – Закончил свою речь Василь, уже с кружкой чая, приткнувшись на краешке стола. – А как у вас дела, буровая то где? Поди, все ремонтируется, им то что, над головой не каплет и в тепле.

- Успокойся, давай и допивай чай, вон борщ уже согрелся. А работа она у каждого своя, кто, за что боролся на то и напоролся, так кажется, говорят. Подойдет Алексей, чуток передохнете и на новую скважину нужно сгонять, буровую выставить точно в указанном месте, где Веня наметил, усвоил?

- Все ясно, еле ноги притащили и снова вперед.

- Нужно Василий, нужно. Мы с Вениамином пойдем в другое место, одна идея появилась и надо бы ее проверить. Отдыхать будем дома.

Часа через полтора все были вновь готовы к выходу. К вечеру должны были успеть и до темноты вернуться в лагерь. Ребята, конечно, устали, но другого выхода просто не было. Веньке я вкратце все объяснил, особо не вдаваясь в подробности, зачем ему знать про какие-то “вещие” сны, подумает еще, что свихнулся.

Уходили все налегке, а нам тем более предстояло пройти пару километров и мы на месте. Я даже помню, где эта скала торчит, прям у длинного переката, где из воды то тут, то там торчат острые здоровенные глыбы кварцита. Туда я и привел Веньку, - вот смотри, по разговору с тем старцем где-то здесь и должно быть гнездо, давай просмотрим еще раз.

- Был я здесь еще в позапрошлом году, вроде все простучали и описание есть. Даже зарисовки Михалыч есть.

- И все же давай еще разок пройдем, - стал карабкаться на самый верх, - а ты Веня пройдись понизу, да смотри осторожнее, я камни буду спускать вниз.

Долго же мы копались, переворошили всю скалу, и было, уж собрались уходить, как у Веньки геологический молоток провалился в пустоту, - что-то есть, чуть слышно прошептал Веня, что-то там точно есть, - и еще не веря себе с остервенением начал расширять зияющий провал. – Точно гнездо, Михалыч напали! Веришь, нет, напали на гнездо, видишь из под молотка хрусталь сыплется, да какой! Просто чудо.

- Стой! Черт подери не круши хрусталь, сейчас подойду, - осторожно стал слазить с крутого обрыва, - стой чертяка, ты так все гнездо изничтожишь.

То что я увидел поразило как гром среди ясного неба, в лучах заходящего солнца в глубине открывшегося грота всеми цветами радуги сверкали кристаллы горного хрусталя. Чистейшей воды кристаллы от махоньких до полуметра высотой, друзы мориона и цитрина – лимонно – желтой окраски хрусталя, перемежались с фиолетовым аметистом, которые в свою очередь были усыпаны кристалликами золотистого пирита. Просто разбегались глаза от чистоты друз и кристаллов, красота просто неописуемая. С трудом оторвался от этого чуда.

- А ты Венька говорил, что все здесь пролазили, не все значит. Видал ты, что нибудь подобное, я например, с таким чудом впервые сталкиваюсь. И вот что давай все прикроем, запрячем это гнездо, упаси бог, увидят охотники или туристы считай, под чистую все выметут, ничего для них нет святого, даже красоту такую не пожалеют.

- Сейчас Михалыч, дай только еще разок гляну и все заделаем в лучшем виде.

В лагерь вернулись уже затемно, Алешка с Васей у костра о чем-то спорили, усиленно жестикулируя, пытаясь друг - другу что-то доказать. Когда подошли поближе, стало понятно, конечно речь шла о рыбалке, пока нас не было, ребята строили грандиозные планы похода за семгой и как всегда, один тянул вверх реки, а другой убеждал, что именно сейчас вся рыба еще внизу и непременно им нужно отправиться только вниз Щугора. Увидев нас спор мгновенно стих. А когда услышали наш рассказ о гнезде и увидели принесенные образцы хрусталя, подержав в руках и аметисты и даже кристаллы хрусталя проросшие рутилом или как еще его называют волосатик или “волосы Венеры”, мгновенно забыли и о рыбалке, и о чае, кружки которого застыли у них в руках.

- Что-то невероятное, весь сезон ничего и нате вам, просто чудо, - в который раз подошел к выложенным образцам Лешка, - такие-то и в музее не грех выставлять.

- Вот ведь фортуна, все время задом, а тут надо же и лицом повернулась, - все восхищался Васек, теребя свою прогоревшую энцефалитку. – Под конец сезона надо же, как повезло, кто поверит? А с бурением, что теперь, как быть?

- Ничего, как наметили, так и пойдет. Сколько скважин у тебя в наметке Митрофаныч?

- Пока три, это точно, а потом нужно еще раз пересмотреть все материалы, наверняка появятся еще.

- Тогда я вот что хочу предложить, - придвинулся поближе к огоньку. Все же вечера уже холодные, чувствуется приближение скорой зимы. - На днях сворачиваемся и все вылетаем на базу, а недельки через две на буровую залетит Василий, потом через месяц его заменит Алексей, ну а мы с Митрофанычем по мере надобности будем у вам залетать, так сказать в гости. Ну как устраивает такой расклад?

- Нет, так не пойдет, - взвился Леха, - первым залетаю я! Ваську без разницы когда, а сейчас будет самая рыбалка, а через месяц и река встанет, Василь подтверди ведь я прав?

- Я не против, Михалыч, лишний месяц побуду в экспедиции, глядишь, и материалы для кандидатской начну собирать.

- Тогда считай, предварительная договоренность у нас есть, а точнее решим все на базе, утром сделаю заявку насчет вертолета, и если погода не подведет, скоро будем дома. А сейчас отдыхать и укладывать свои вещички.

Погода тьфу-тьфу не подвела, и вертолет прилетел, как и заказывали, через два дня, загрузились в вертолет быстро и, только взвихрилась пыль, и успевшие опасть листья еще долго кружились в воздухе даже после того как стих вдали гул вертолета.

Вот закончился еще один полевой сезон, для нашего маленького коллектива геологов, а, сколько еще их впереди, сколько непройденных дорог и маршрутов по нехоженой тайге, сколько ждет удач и разочарований.

Дороги без конца и начала. Дороги длинною в жизнь, которые мы сами выбрали и с которых нам не свернуть.