Перрон был мокрым от дождя. На улице почти стемнело. Но, несмотря на это, вокруг царило оживление. Казалось, что тут совсем другая жизнь: вроде, ты ещё в своём родном городе, а, вроде, уже и нет. Фонари рассеивали яркий неоновый свет, от которого лица людей казались излишне бледными. Многие провожающие вытирали непрошеные слёзы. Нелёгкое это испытание: прощаться, не зная наверняка, придётся ли увидеться. Некоторые входили вместе с провожающей роднёй в вагон, словно пытаясь в последние минуты наглядеться в родные лица и сказать друг другу что то-то важное, о чём не успели или не решались сказать дома.

Внимание Ангелины от вокзальной суеты отвлекла девушка, почти девчонка, явно неформал, одетая во всё чёрное и нарочито ярко накрашенная, да и присела она рядом с ней на свободное место. Сначала сидели в молчании и лишь изредка поднимали глаза друг на друга. Но желание поделиться своими мыслями и переживаниями с попутчиком сделало своё дело. Они познакомились. Девочку звали Софьей – так назвала себя она, не «Соней». Наверное, считала, что такое имя придаст ей важности и взрослости. Ангелина представилась тоже, и, постепенно рассказала о себе: ей уже под тридцать, а она всё ещё одна, а так хочется не столько любви, сколько чувствовать заботу, чтоб всё было у неё, как у всех: муж, дети — одним словом, семья. Родители давно умерли.

Соня, к удивлению, легко вступила в разговор и поделилась своими переживаниями. Попутчику можно доверить всё — он уедет, и всё забудет.

« А мой папик завёл себе герлу по интернету, они договорились встретиться лично, и я решила пока уехать, чтоб им не мешать. Еду к Машке, подруга школьная, она меня давно приглашала,— с каким-то отчаянием сообщила эта, как теперь оказалось, страдающая от увлечённости папы какой-то там женщиной, девочка.— Хоть дорога не очень-то удобная: приехала сюда на одной электричке, жду другую. Ещё час до неё. Ничего, зато не буду видеть ту тётку…»

Ангелина ещё острее почувствовала одиночество Сони после её рассказа о том, почему «папику» нужно было новое знакомство, почему ей стало одиноко в родительском доме: совсем недавно, когда отца не было дома, в потайном ящике стола она нашла документ, в котором говорилось, что её ещё ребёнком удочерили. Она поплакала, приёмная ( как теперь выяснилось) мама умерла пять лет назад, и Соне спросить про своё удочерение было не у кого. Отцу она ничего не стала говорить, он относился к ней, как родной отец, и она боялась, что этот разговор может его обескуражить, расстроить.

У Ангелины возникло желание приласкать эту обделённую материнской лаской девчонку, сказать ей слова утешения.

Но по вокзальному радио объявили посадку и, услышав:«… нумерация вагонов начинается с головы поезда», — Ангелина поднялась, попрощалась с новой знакомой, пожелав ей радости, и быстрым шагом пошла к поезду.

Найти вагон не составляло труда, но пришлось протиснуться сквозь толпу желающих проводить близких до места. Хорошо, что вскоре раздался командный голос проводницы: « Просьба к провожающим покинуть вагон. Отправляемся!» Он заставил всех прийти в движение. Вновь слёзы, объятия и поцелуи.

Ангелина ехала одна, и ей было грустно. Никто её не провожал, а, может, и не встретит. Она отвернулась к окну. На тёмном мокром стекле капли дождя, как слёзы.

 

Плацкартное место досталось ей верхнее, скоротать ночное время придётся там. А сон… В дороге всегда тревожно, и плохо спится. Из головы не выходила Соня, девочка, которой хотелось выглядеть взрослой, чтобы самой решить недетские проблемы. На самом же деле чувствовалась её незащищённость

Утром, присев к столу, Ангелина стала смотреть в окно: мелькали почти облетевшие деревья, с каждым порывом ветра листва опадала и всё сильнее кружилась. Она ощущала себя таким же листком, оторванным от ветки и летящим по ветру, неведомо куда. Наконец, поезд, постепенно замедляя ход, подошёл к вокзалу. Ангелина вышла из вагона, щурясь от яркого солнца. С радостью она заметила мужчину, идущего к ней быстрым шагом. «Сергей!» - обрадовалась она и ускорила шаг. Он обнял её, улыбаясь, сказал: « Как хорошо, что ты приехала. Только пока будем одни. Сонька – дочка моя, к подружке уехала».