«В гражданской войне всякая победа есть поражение» Марк Анней Лукан Еще дробился колокольный звон, Хмелел народ... Смятением объятый, Санкт-Петербург давно был обречен На диктатуру пролетариата. И день, и ночь была настороже Внезапно одичавшая столица. Грядущий Апокалипсис уже В кошмарных снах увидели провидцы. Еще звенели лихо бубенцы, И в ресторанах подавали мидий... Неисправимых сыновей Отцы, Стыдясь, предпочитали ненавидеть. А сыновья смеялись им в лицо, Словам предпочитая револьверы, Чтоб разрядить их, Может быть, в отцов... Во имя веры все... Во имя веры... * * * Страна языческих пожарищ, Убогих через одного. Возьми грех на душу, товарищ, И шлепни брата своего. По-христиански, под осиной Схороним братца, а потом Мы смерти вескую причину Отыщем классовым чутьём. Товарищ, медлить не пристало. Увидел сук — руби с плеча. Ты есть боец ревтрибунала, Ты носишь бант из кумача. Товарищ, выпей и согрейся, Не первый, не последний он… Ушел в туман французский крейсер, Мерцая золотом погон. Страна Святых и святотатцев, Икон, благословивших зло. С Россией тяжело расстаться, И не расстаться тяжело. * * * «Настало время скрипок, господа!»,- Уселся дирижер на пень трухлявый. А сотня ожидала переправы, И музыку в себе несла вода. Перебирал, как струны, камыши Подкравшийся, пропахший гарью ветер. И солнечные зайчики, как дети, На берегу резвились от души. Река здесь начинала свой разбег, За плёсом вырываясь на свободу. Измученные кони пили воду, И пленных было десять человек. Смотрел на всё устало дирижер: «Горнисты, господа, в десятке первых, Играть начнем большевикам на нервах, И чтобы чисто, шашка – не топор. На то и щуки, точно, караси? Станичники, вперёд и по приказу Руби красноармейскую заразу От ноты «до» до ноты «выноси»! Настало время спирта… Офицер Фуражку снял, тряхнул седою прядью, Полковника назвал позорной б..дью… …А дальше… …A la guerre comme a la guerre… *** Мертвецов везли обозами, Шли живые в Питер пешими. Говорят, туман был розовым, На крови густой замешанным. Над Кронштадтом вились вороны, Над собором, да над башнями. Полыньи зрачками черными В глубину манили страшную. Кровь за кровь - цвели подснежники Над могилами расстрелянных. На цветах клеймо мятежное - Тоже молоды и зелены. Сколько судеб исковеркано, По ночам рыдали матери. Вы в Кронштадтский лед, как в зеркало, Посмотрите повнимательней - Небо серое разостлано. Наступали дни пасхальные. По церквушкам над погостами Гасли свечи поминальные. Отгремело лето грозами, Шли невесты на венчание. А туман остался розовым, И вода хранит молчание... * * * Ну, вот и всё. «Подъём, пацан, на выход. Не обувайся, топай к той стене». А у крыльца кустится облепиха, И очень тихо... Страшно очень мне. Закрыл глаза - мальчишкой босоногим Иду на речку с батиным сачком, А следом Бог... Точней, другие боги - Почти, как я, но каждый с винтарём. «Эй, паренёк, тебе, поди, семнадцать?» Шестнадцать мне… Шестнадцать будет мне. Мамуля, мам! Да погодите, братцы, Не надо мне, не надо к той стене! «Вязать глаза? Да ну его, пусть видит. Баб уведите лучше за сарай. Чего грустим? Чай, не на панихиде. Иван, тащи гармонь! Пацан, вставай К стене и… …Пли!»… Упал, кричу протяжно… …«Добить!»… Ну, наконец-то тишина… …А кем я был?.. Да так ли это важно, Когда идёт гражданская война… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
