Случаются на белом свете женщины, которые не подвержены цивильным приёмам приукрашивания собственного лица, фигуры, а просто живут и, не собираясь кого-то удивить красочностью, натёртой до блеска личины или причёской из чужих волос, поражают, однако, диковинной красой непеременчивого женского образа, уже несколько подзабытого в сутолоке у салонов красоты и фитнес-клубов. Диковинная краса – красота дикая, подаренная природой, ну можно, конечно, чуть подкрасить губки, подсурьмить бровки, припудрить носик, но когда все эти женские преображения чрезмерны и, как правило, безвкусны, на свет появляется чудное явление женского неестества, что происходит не от видения чудесной мечты, а от лицезрения чудовища. И чем больше и глубже женщина наращивает свое приближение к эталонам красоты, заданным не совсем разумным извращенцами, тем больше она отдаляется от первородства женского обаяния. Массовый женский героизм в отстаивании своих свобод передвижения в пространстве белого света, изменение стародавних женских вкусов и привычек в этой жизни, обратили женщину в существо непонятное для мужчин – создание неупотребимое для любви и ласки, в некое изваяние, ещё живое, но уже недоступное по причине своей полной непохожести на предмет возможного обожания. Многого можно ожидать, кроме земной человеческой любви от существа с немыслимым цветом волос, алым, как флаг ртом, жутко-мохнатыми ресницами, и нарисованными бровями, одетой, при всей этой маскировке, в мужскую одежду. Модные стилисты, из породы сексуальных меньшинств, за последнее время так извратили лик современной женщины, что трудно найти хотя бы три отличия от самих производителей публичного женского образа потому, что они и сами стоят на половине пути перехода от мужчины к женщине и, наверное, стараются убрать соперниц на пути к своему омерзительному счастью, обрекая женщин на отверженность уродства во всех притязаниях на нежность мужского взгляда, к ими придуманной красоте. Глядя на известного стилиста, которому аплодируют устрашающего вида женщины на экранах телевизоров, привлекательно-сексуальный образ которых он пытается создать с маниакальной убеждённостью мужского сознания в женской голове, которую он носит на плечах вместе с причёской девушки из борделя, создаётся впечатление – мир теряет не только мужское достоинство, но и привлекательность женщин, ради чего, собственно, это достоинство и существует. А возникла вся эта мишура женских лиц и фигур от нелюбви женщин к своей первозданной красоте, от зависти к неживым, целлулоидным личинам голливудских «красавиц», вытащенных на свет из подворотен, борделей и потому желающих скрыть свою раннюю внешность от взоров недоброжелателей. И закрутилось и понеслось…впору Золушке на панель отправляться, а не в королевский дворец, к прекрасному принцу. Из дворца красавицам возврата нет, но нет его и с улицы красных фонарей. Но разница в жизни принцесс и блудниц существенная. Во дворце не дают пропасть красоте первозданной – там и парикмахеры из художников, но не от Пикассо, а от Рафаэля, Серова и все берегут красу, не дают ей оскверниться на подиумах и в зеркалах кривых. Местечковые красавицы, что поют про уродливых принцесс, красы женской не знали и не видели, какая может быть красота в обществе геев и проституток? И то, что их каждый день по телевизору показывают, только подчёркивает их общее сходство в уродстве.

В борделях Голливуда искусственную красоту используют до поры обветшания – подмазывают, подкрашивают, подчищают до дыр, до костей, в срамоте живут жрицы сцены и, не ведая того, лезут уродливость лиц и форм в жизнь человеческую, отравляют ядом своего присутствия на Земле жизнь прекрасных женщин, незаменимых в мужских исканиях подруги неизменной, желанной. Мужчины никогда не согласятся на подмену живого женского естества на кукольные формы прелестниц и источаемый от них аромат тления. Женщина – это цветущий розами сад, куда раз за разом желает войти влюблённый мужчина, чтобы насладиться красотою женского тела и запахами Любви. И дальше, дальше, всю жизнь, как в раннюю, юную пору человечества, мужчина склоняется перед женщиной, а дева распахивает свои нежные объятия ему одному, одному ему. Пусть это иногда только кажется, но малое женское лукавство тоже прекрасно, надо лишь верить в любовь. Очароваться женщиной, значит, впасть в некоторое безумие невозможности отвести взгляд от прелестей милого создания, но можно ли очароваться набором косметических средств или послеоперационных новообразований – вопрос, который заботит нынешних мужчин более всего на свете.