Я отказался есть гусеницу.

 

- Сыкун, - фыркнула долговязая Наташка. Вообще-то, она жила в соседнем районе, но родители в начале лета оставили ее у тётки. Была Наташка какая-то нескладная, некрасивая. Но быстро и незаметно стала заводилой в нашем дворе. Вот и сейчас только глянула на остальных, а Вовка с рыжей Маринкой тут же молчаливо согласились, что я сыкун. Потому что в походе, когда будет нечего есть, надо будет питаться гусеницами, в которых много белка. Это Наташка, так сказала, хотя, ерунда, по-моему. Какой ещё белок? Я вот ни разу в жизни белых гусениц не видел. Но Наташка сказала, что если я не буду питаться гусеницами, то я ослабну и в самый ответственный момент всех подведу. Но я все равно есть отказался.

 

Гусеница была желто-зеленая и волосатая. Наташка принесла ее в литровой банке. Мы посчитались и первым выпало пробовать мне, а потом уже Наташке. Солнце застряло прямо над верхушкой столба, возле которого мы стояли. Гусенице было очень жарко в банке, она постоянно сворачивалась-разворачивалась, но легче ей от этого не становилась.

 

Из подъезда вышла и грузно проковыляла мимо нас наташина тётя с хозяйственной сумкой. Она с подозрением глянула на Наташку, но ничего не сказала и прошла мимо. Я с отчаянной надеждой гипнотизировал ее спину, пока тетя Нина не скрылась за углом.

 

- Ешь, - Наташка снова протянула мне банку.

Я хмуро пересчитывал горошинки на наташкиной юбке. Вчера Наташка предложила создать театр и сыграть пьесу. Так, чтобы она была принцессой, а я рыцарем. Я сначала согласился. Но когда выяснилось, что я должен буду расколдовывать принцессу поцелуем, я сразу отказался. Сказал, что пусть лучше Маринка принцессой будет, она больше похожа. Марина тут же сказала, что она согласна. А Наташка заорала, что… Ну, в общем, неважно. Короче, не получился у нас спектакль.

 

- Ну?.. – словно прутом хлестнула.

- А сама-то... - наконец, хрипло выдавил я.

 

Наташка снова презрительно фыркнула и решительно достала гусеницу из банки. Гусеница заворочалась активнее. Наташка, чуть морщась, поднесла ее к губам.

- Погоди, она же сырая, а вдруг там зараза какая? - вдруг встряла Маринка, которая должна была пробовать гусеницу сразу после Наташки. Наташка остановилась, задумалась, нахмурилась. А вдруг и правда заразная?

 

- Надо её как-нибудь приготовить, - наконец, решила она. Все вздохнули с облегчением. Испытание откладывалось. Наташка теперь начнет копаться по книжкам своим, искать, как правильно готовить гусениц. А там, как всегда, наткнется на что-нибудь новенькое, а об остальном забудет. Уже несколько раз так было.

 

Наташка осторожно посадила гусеницу на широкую травинку.

- Из гусениц бабочки потом получаются, - зачем-то сказал я. Лучше бы промолчал. Наташка даже не глянула в мою сторону.

- Я однажды комара съел, - в отчаянии добавил я.

- Сыкун, - отрезала Наташка, - всё, я домой пошла, - она развернулась и пошла.

- А ты – кикимора. И руки у тебя в цыпках…- прошептал я так тихо, что никто не услышал. Мы смотрели Наташке вслед, пока она не скрылась в подъезде. Солнце наконец-то оторвалось от столба и поплыло дальше.

 

- Бабочки красивые, - промурлыкала Маринка.

- Угу, - согласился Вовка, - а я однажды ранетку червивую съел. Правда, я точно не знаю был там червяк или нет.

Мы еще немного постояли и поспорили – считается такой червяк или не считается.

- Смотрите, - вдруг заметила глазастая Маринка, - а гусеница уползла.

- Сбежала, - подтвердил Вовка.

 

Я поглядел на пустую травинку и подумал, что это хорошо. Потому что теперь, наверное, скоро появится еще одна бабочка. И что бабочку я, может быть, и съел бы, хоть мне её и жалко. Про гусеницу на следующий день уже никто не вспоминал. А через пару дней Наташка уехала, и я ее больше не видел. А может, и видел да не узнал.