Людмила Рогочая

 

Диалектическая связь

 

"Лик земли изменился бы, если бы

нос Клеопатры был чуточку короче!"

 

1

 

Кажется, проснулась….. А глаза открывать не хочется…. Сегодня

воскресенье и можно ещё немного поваляться в постели.

Вчера у меня был насыщенный день. С утра прочитала три пары

лекций, потом состоялось заседание кафедры по студенческой практике. К

счастью, сия чаша меня миновала – на практику не еду. И так три лета

подряд провела со студентами на раскопках, можно сказать, в вечной

мерзлоте. Пусть другие повозятся с этими недотёпами. Хотя интересно,

конечно было. В связи с потеплением климата граница вечной мерзлоты

отступает и открывается взору чудо-чудное, диво-дивное. Там работы

хватает всем: и нам, и естественникам.

Потом мы пошли с молодыми преподавателями развеяться в кафе-

мороженое. Ребята травили анекдоты. Наржались, даже челюсть заболела.

Позже позвонила Ирка и пригласила на мероприятие.

Потянулась, повращала стопы ног вправо-влево, типа, сделала зарядку.

«Отлично выспалась!» – открыла глаза и остолбенела.

Что это? Не мой потолок! Не мои обои на стенах! К тому же, всё вокруг

какое-то величественное, сказочное….

А постельное бельё! Китайский шёлк, батист, кружева ручной

работы! Дорогущее всё, наверное! И в этом во всём я лежу – точно

«прынцесса заморская».

Я не дома!?

Сердце в груди лихорадочно застучало – где я? Что со мной?

Голова в порядке, а ничего не помню.

Неожиданно в комнату вошла девушка, очень миленькая, строго

одетая, с белым воротничком и такими же манжетами.

«А талия! – ахнула я про себя, – пальцами рук обхватить можно».

– Доброе утро, Ваша Светлость! – поклонилась она.

– «Ваша Светлость» – фыркнула я, передразнивая девчонку.

– Фёдор Дмитриевич изволили уехать рано утром, по приглашению

Светлейшего князя Григория Александровича Потёмкина, и просили Вас не

беспокоиться. Вернутся нескоро. Чего изволите приказать? – опять присела

она.

Черты лица, вроде, знакомые.

– Ирина, ты что ль? Ну, маскарад…. И эти шутки…

– Что с Вами, Мария Юрьевна? Вы никогда меня по святцам не

называли. Орина я, Орина, Ваша горничная. Наверное, дурной сон

приснился?

– Л-ладно, иди, я п-позову, когда надо б-будет, – в смятении

пробормотала я.

Горничная ушла, а на меня напал озноб, да что там озноб – трясучка!

Необъяснимо…. Страшно…. Всё тело покрылось липким потом. Сердце

выскакивало из груди. Если это шутка, то жутковатенькая.

Но молотком стучало в голову:

– Нет! Не шутка! Нет!

Мысли словно в «пляске Святого Витта»: «Кто я? Не Маша Анашкина

разве? Почему «Ваша Светлость»? Причём тут Потёмкин? И эта…. Орина? И

муж у меня Алексей, а не Фёдор! Ну и мутотня… Разум отказывается

понимать. Жуть!

До крови ногти впились в кожу: «Господи, как я здесь оказалась?!

Прямо, как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию»….

Шепчу себе:

– Машка, успокойся…. Давай, вспоминай события минувшей субботы.

Пошагово.

Потёрла виски, вызывая недавние картинки.

Мы сидим с коллегами в кафе, звонит моя подруга Ирка Петрова и

приглашает на выставку портретов известных людей восемнадцатого –

девятнадцатого веков кисти именитых художников. Говорит, что также

будет дефиле актёров в старинных нарядах, а после вечеринка для богемы.

Мы, конечно, к ней не принадлежим, но, так сказать, постоянно

присутствуем на мероприятиях оной в качестве ротозеев.

Я согласилась – со студенческих лет эстетствую вместе с Иркой и

стараюсь не пропускать интересные «тусовки». «Что ж, – думаю, – почему

не сходить? Муж в командировке, сын у матери, завтра воскресенье…».

Ах, чудо как хороши дамы и кавалеры прошлых веков! Пышные,

изысканные наряды и причёски, и никакой тебе пошлости. Приятно

окунуться в эпоху Романовых.

Я больше люблю восемнадцатый век и знаю о нём достаточно много.

Да у меня кандидатская диссертация по иностранной коллегии времён

канцлера Бестужева!

Осмотрев полотна в зале, я иду по анфиладе комнат, на стенах

развешаны портреты придворных. Ирка догоняет меня и, дёрнув за рукав,

восклицает:

– Машка, посмотри, вылитая ты! – указывая на портрет молодой

дамы, изображённой на золотистом фоне.

– Ага, вылитая, – иронично смеюсь я в ответ, – особенно причёска.

Хотя, – присмотревшись внимательнее к портрету, соглашаюсь с ней, – есть

что-то общее.

– Да, копия ты! Надеть на тебя такое платье, поднять волосы,

затянуть в корсет и не отличить!

– Уж скажешь тоже, – смущаюсь я, вслух читая под полотном:

– Жан-Луи Вуаля. Портрет княгини Марии Юрьевны Голицыной.

– Вот, и зовут её, как тебя, Мария.

– Тёзка, – хмыкаю, – только я не княгиня, а рядовой преп. с рабоче-

крестьянской фамилией – Анашкина.

– Ладно, Анашкина, – заспешила Ирка, – пойдём на маскарад

посмотрим! Я слышала, что Миронова представлять Екатерину Великую

будет.

Она пошла, а меня будто остановило что. Я захотела прикоснуться к

изображению, хотя бы дотронуться пальчиком, сделала движение – и не

почувствовала поверхности картины, только, может, лёгкий засасывающий

холодок.

Всё больше ничего не помню! Ничегошеньки!

Я по природе своей авантюристка, вечно во всякие истории попадаю,

даже вляпываюсь, и уже к этому привыкла. Но чтобы такое…. Конечно, не

совсем мозги растеряла и постараюсь воспринять всё как очередное

«приключение». Хотя, конечно, трудненько это сделать.

Считаю до десяти, успокаиваюсь немного, группируюсь. Готово!?

Теперь надо сконцентрироваться на данных, то есть, собрать всё в

кучку. Что я имею?

Некое перемещение в восемнадцатый век. Не знаю как, с какой

целью, на сколько, но я здесь. Ущипнула себя в очередной раз для пущей

убедительности.

Подосадовала вслух: «Ну, ты, Машка, попала в историю»!

Поняла двусмысленность фразы, нервно хихикнула.

Поскольку горничная меня узнала, я, вероятнее всего, нахожусь в

образе своей прародительницы или действительно похожа на неё. Странно,

никогда не думала, что в моих жилах течёт аристократическая кровь. Но

принимаю это за данность. Да и не суть важно. Главное – где я нахожусь и,

хотя бы, год моего появления в историческом времени.

Это тот самый дворец, который я посещала накануне. Я его узнала по

лепнине на потолках и форме подоконников. Ещё тогда подумала, что

никогда таких округлых подоконников не видела.

Мои первые действия: установить дату появления в этом времени и

восстановить в памяти точный ход исторических событий, как в

университетском учебнике.

Спросить у Орины? Нельзя. Может заподозрить у меня психическое

расстройство – и так она удивилась, что назвала её Иркой и спросила про

маскарад.

Впрочем, когда я прогуливалась по анфиладе, в память вцепилась

табличка «Библиотека». Надо её найти. Должен же быть в библиотеке

какой-нибудь календарь или что-то говорящее о дате?

Успокоившись и переведя «эмоцио» в «рацио», я позвала горничную

и отдалась в её руки. Она ничего не заподозрила и принялась за работу.

Через час умытая, одетая, причёсанная я посмотрела в зеркало. И

впрямь – вчерашняя дама!

Библиотеку я нашла скоро. В зале, уставленном шкафами с книгами,

стены были увешаны картами и копиями с известных и в наши дни

портретов. Я узнала Ломоносова, Тредьяковского, Кантемира,

Сумарокова и Фонвизина. Значит, хозяйка – дама образованная.

Посередине библиотеки – длинный стол с рядом высоких стульев, а

за ним очень приятный молодой человек, скромно одетый с гладко

зачёсанными длинными волосами.

Увидев меня, он вскочил и вычурно поклонился. Я улыбнулась – до

того смешно он задвигался, как в мультике какой-нибудь дон Педро.

В ответ мальчишка расцвёл улыбкой и с обожанием уставился на

меня. Кто он? Как мне себя с ним вести?

Однако он облегчил мои умственные потуги:

– Вы пришли почту посмотреть, Ваша Светлость? – он снова умильно

улыбнулся и положил передо мной стопку писем.

Я удовлетворённо вздохнула: секретарь! У всех сановных дам того

времени были личные секретари, которые занимались подбором

литературы, перепиской, прочей канцелярией, и, как правило, были

влюблены в своих хозяек.

Я нарочито небрежно просмотрела письма, обращая внимание только

на даты: 27 – 28 мая 1791 года. А это значит, окончена русско-турецкая

война, Россия накануне подписания Ясского мира и смерти великого

человека – князя Григория Потёмкина, по крайней мере, для меня

«Великого».

Одно из писем заинтересовало. Некая Лиза Воронцова спрашивала,

буду ли я в театре на постановке пьесы Мольера. Судя по дате – спектакль

сегодня.

Значит, я могу увидеть Императрицу Екатерину II и Григория

Потёмкина – главных героев эпохи! Я забыла обо всём на свете. Для

историка – это что-то! Непременно поеду!

 

2

 

Время разбрасывать – время собирать камни!

О роли Екатерины Второй в русской истории можно не

распространяться. Это общеизвестно. Но и Потёмкин, насколько я знаю,

сделал для нашей державы очень много!

Он весьма реалистично оценивал возможности и перспективы Юга

России, надеялся его заселить и обустроить, обеспечить безопасность

южных границ. Да, Потёмкин сделал на Юге ничуть не меньше, чем Пётр

I на Севере!

Как я читала, императрица, узнав о его смерти, долго плакала, запершись у

себя в кабинете, а потом, выйдя к людям, печально произнесла:

– Мне некем заменить Светлейшего князя Григория Потёмкина, он имел

необыкновенный ум, нрав горячий, сердце доброе; он благодетельствовал

даже врагам своим; его нельзя было купить…. человек гениальный…..

А сама заменяла…. Пусть только в постели, но заменяла.

Непременно посмотрю и на последнего фаворита – Платона

Зубова, который чуть не завалил великие преобразования Государыни. Так

и назван в истории период его господства уничижительно – «зубовщина».

Да и по воспоминаниям некоторых современников к смерти Потёмкина он

мог руку приложить. Завидовал ему и ревновал к царице, как говорили

придворные, чрезвычайно.

Вот-вот должны начаться переговоры о мире. Потёмкин будет

поставлен перед необходимостью немедленно выехать в армию, дабы

окончательно закрыть все вопросы по русско-турецкой войне. И никогда не

вернётся….

Вечером я, надушенная и напомаженная, в откровенном декольте,

появилась в партере Императорского театра. Зная службу моего мужа,

никто не упрекнул меня в отсутствии кавалера. Все приветливо

здоровались, о чём-то незначащем спрашивали…. И что удивительно, я их

узнавала. По-видимому, сознание прародительницы начало пробиваться

сквозь моё энергетическое поле.

Так я сразу узнала мою подругу Лизу Воронцову. Мы обнялись с

ней и расцеловались. Смеясь и болтая до самого начала спектакля, мы не

забывали обсуждать появляющихся в зале зрителей и их наряды. Хорошая

девчонка эта Лиза!

С первым звонком в царскую ложу вошла она – Екатерина Великая!

Это была пожилая дама на седьмом десятке лет, со следами былой

красоты, но по-прежнему величественная и прекрасная. Её сопровождал

молодой человек лет двадцати пяти, мускулистый, богато и изысканно

одетый, однако, с лицом холодным и надутым. Он едва удостаивал

окружающих беглым взглядом рыбьих глаз. Последний фаворит

императрицы – Платон Зубов!

Они обменивались какими-то фразами, улыбались друг другу, а я

думала о том, что трудно себе представить нелепее пару. Ну, разве,

Пугачёва и Галкин….

Ф-фу, неприятная личность этот Зубов! Как бы его вывести на чистую

воду, открыть глаза на него Государыне, а, главное, спасти Потёмкина?

В антракте, прогуливаясь по фойе с Лизой, я заметила фаворита. Он о

чём-то шептался с английским посланником. А потом то ли пожал ему руку,

то ли предал какую-то бумагу, скорее последнее. Я была шокирована!

Всю дорогу домой, сидя в карете, размышляла об этом эпизоде: Англия

поддерживала в последней войне Турцию. Отношения у России с ней

более, чем прохладные, скорее враждебные. Только «сквозь зубы»

дипломатия! И что может быть общего с врагом у преданного сына

Отечества? Тут дело уже не в отравлении Потёмкина – пахнет

предательством. Кажется, я сделала открытие. В таком ракурсе личность

Зубова в исторической науке ещё не рассматривали. Думали, он глупее….

Ну, что я могу сделать, беспомощная женщина, да ещё и не в своём

времени? Кто мне поверит? Были б доказательства….бумаги….

Мелькнула дерзкая мысль…. Авантюра, конечно. Есть банальный

сюжет, нужно только найти для него ДˊАртаньяна!

Стой, Машка, стой, кажется, есть неплохая идея!

Личный секретарь, наверняка, в меня влюблён. Как он смотрел! Аки

на ангела небесного, чуть сознание не терял. Надо всё продумать и

поговорить с парнем. Может быть, он и подойдёт на роль мушкетёра. А что?

Стоит попробовать.

Разговор состоялся! Кронид Владимирович Загорский, таково имя

секретаря, горячо откликнулся на мою просьбу.

Как бы мне не пришлось играть роль Констанции Буаносье!? Он, по

всему видно, мечтал о подобном развитии сюжета. Но я акцентировала его

внимание на возможность послужить Отечеству, что тоже было принято с

огромным воодушевлением.

– Не сомневайтесь, добрейшая Мария Юрьевна! Сделаю всё, как

надо!

– Но как?

– У меня друзья гренадёры. Помогут!

– Надеюсь на тебя и твою скромность. Не посвящай их в тонкости.

– Само собой, разумеется, – серьёзно посмотрел на меня «рыцарь» и

грустно добавил: – Знаете, Мария, Юрьевна, я с детства мечтал о военной

карьере. Но не получилось: отец разорился, и даже на мундир денег не

стало, пришлось так, в качестве секретаря, добывать хлеб насущный.

«Надо будет помочь парню», – подумала я, а вслух ободрила его:

– Я замолвлю за тебя словечко перед Государыней, ей нужны

преданные люди. Только как вы достанете доказательства? Ведь

дипломатическая почта надёжно охраняется!

– Любезная Мария Юрьевна, шпионские документы, доносы не

отправляют с дипломатической почтой?! На это есть фельдъегери. А их

обычно только двое-трое. Положитесь на меня и ни о чём не думайте.

Как же, не думайте, я только об этом и думала…. Его не было два

дня. За это время я извелась вся….

Наконец, горничная доложила, что Кронид Владимирович ждёт меня

в библиотеке.

Выглядел секретарь устало, но, как всегда, аккуратно.

Поклонившись, протянул мне бумагу, свёрнутую вчетверо:

– Полагаю, это то, что Вам нужно?

Я развернула листок. Да, это письмо Зубова. Вот подпись!

Внимательно прочитала. Врезалась одна фраза: «Надеюсь, к

обоюдному удовлетворению, скоро услышим о смерти нашего врага».

Глупец! Англичане его использовали, сыграли на его ревности. Как

же, «к обоюдному удовлетворению». Скорее к англо-саксонскому

удовольствию.

Далее отчёт о действиях. Вот: «Подкуплена прислуга – 100 фунтов,

снадобье – 7 фунтов» и так далее.

– Ну, держись Зубов! – прошептала я, пряча письмо.

– Оно?

Я кивнула головой и с любопытством посмотрела на вчера ещё

заурядного секретаря, а сегодня человека, успешно справившегося с

достаточно трудной задачей, можно сказать, героя:

– И как же тебе это удалось, драгоценный Кронид Владимирович?

Он счастливо улыбнулся в ответ на моё обращение и поведал

следующее:

– Очень просто. Денщик моего друга проследил время убытия

гонцов из Санкт-Петербурга и сообщил нам. Мы втроём с друзьями

отправились вслед за ними. Догнали фельдъегерей в тот же вечер на

почтовой станции. Они ужинали в буфете на постоялом дворе.

Мы тоже попросили вина и закусок и начали думать, как овладеть

письмом. Устроить драку? Так народу много: женщина с детьми, какой-то

чиновник, купцы. И тут товарищ предложил хитрый ход.

По его замыслу, мы должны были немного посидеть за столом, не

обращая на англичан внимания, а потом притвориться пьяными и

постараться напоить их. Ну, а потом – как пойдёт дело. С пьяными-то

справиться легче!

Так и сделали. Стали громко разговаривать заплетающимися

языками, выкрикивать разные фразы, к ним приставать, чтобы с нами

выпили. Те долго отказывались, гнали нас. А мой товарищ тут и говорит:

– Выпьем за здоровье Ея Величества нашей Государыни Катерины

Алексеевны.

Егеря отнекиваются:

– Ноу, ноу!

А товарищ как взревёт:

– Не хотите за здоровье матушки Государыни нашей пить! – и

выхватил саблю.

Им скандал, знамо дело, ни к чему. Выпили с нами раз, другой,

третий. Уже, смотрим, залопотали, вроде, по-русски. Полезли лобызаться.

Мы только делали вид, что пьём, а они набрались до такой степени, что

потом пришлось сопровождать их, при молчаливом согласии хозяина, в

комнату, на покой. Некрепкие на питие оказались неруси.

Тщательно обыскали их, и у одного под мундиром нашли пакет,

запечатанный сургучом. Я пакет вскрыл, подменил бумагу письмом,

составленным накануне. Так, о погоде, в основном, – он устало улыбнулся,

– затем размягчил на свече сургуч и снова запечатал пакет. Думаю,

подмены не заметят. Ночевать мы не остались, тут же пустились в обратный

путь. Вот и всё! – выдохнул юный герой.

Мне хотелось обнять его и расцеловать, но кто знает, что он

подумает. Иное время – иные нравы! Я протянула ему для поцелуя руку, и

когда он нагнулся, нежно погладила по голове:

– Благодарю тебя, любезнейший Кронид Александрович. Ты сделал

большое и нужное для Отечества дело.

Секретарь растаял и готов был в любовном порыве пасть на колени,

но я перевела разговор в деловое русло:

– Как имена твоих друзей, Кронид? Не хочешь назвать?

– Нет. Они не хотят. У них на этого Зубова свой зуб, – усмехнулся

он.

– Ну, пусть будет так.

 

***

Вскоре я получила аудиенцию у императрицы.

Она встретила меня приветливо, попеняла за то, что редко бываю

на балах и приёмах. Потом сказала:

– Ты ведь неспроста напросилась на эту встречу. Что-нибудь

случилось? У тебя ко мне просьба?

Я отрицательно качнула головой и протянула ей письмо.

Правительница пробежала его глазами, задержала своё внимание

на подписи, потом прочитала ещё раз, медленней. Рука с письмом

затряслась.

Лицо побледнело. Серые глаза опасно потемнели, губы тонко сжались….

Мне стало страшно.

– На дыбу! Всех! И этого подлеца, и прислугу! – гневно

воскликнула она, грозно сверкнув очами.

Несколько мгновений мы молчали, она, пытаясь успокоиться, я

просто ждала момента, когда можно будет откланяться. Екатерина взяла

себя в руки и уже более спокойным тоном спросила:

– И как же это письмо попало к тебе?

Я рассказала всё, что знала, что видела. Она одобрительно

кивнула:

– Чем тебя наградить в благодарность за полезное для

государства Российского дело? Проси, что хочешь….

– Мне ничего не надо, но юноша, который добыл доказательства,

преданный сын Отечества, из достойной, но небогатой дворянской семьи,

желает поступить на службу в гренадёры.

– Как его зовут?

– Кронид Владимирович Загорский.

– Хорошо, пусть завтра ко мне явится, скажет, что от тебя. А

теперь иди. Мне надо остаться одной.

Я сообщила секретарю приятное известие, удовлетворилась

содеянным и заскучала.

В этой чреде событий, я почти не думала о доме. А тут такая тоска

навалилась. Да и дела дома ждут. Сына от мамы надо забрать, холодильник

пустой. Муж, наверное, уже приехал из командировки, а в доме еды –

шаром покати… Студенты опять же. Ну, фиг со студентами. А вдруг время

здесь и там по-разному течёт? Эта неожиданная мысль подняла дыбом

волосы на голове. Господи! Может быть, прошли годы, десятилетия…. Ужас

какой! Надо выбираться! Немедленно! Но как, если я не знаю, как попала

сюда? Не при помощи же машины времени? Да её и не изобрели ещё.

Последним действием в моём мире, помню….

Подспудно мелькнула мысль…. Картина! Острое желание

дотронуться до картины!

А вдруг это, как в фантастических романах, портал в другой,

параллельный мир! Попытка не пытка, попробую проверить!

Пошла, нет, побежала по анфиладе комнат. Может быть, там эта

картина и висит? Где, где она? Вроде, тут должна была. А вдруг она ещё не

написана художником?

Вот она!

Я увидела картину. Портрет Марии Голицыной, блещущий свежими

красками, был на том самом месте, где я его увидела впервые. Протянула

руку….

 

3

 

Кажется, проснулась….. А глаза открывать не хочется…. Сегодня

воскресенье и можно ещё немного поваляться в постели.

Потянулась, повращала стопы ног вправо-влево, типа, сделала

зарядку. «Отлично выспалась!»

Странный сон приснился. Будто я оказалась в России восемнадцатого

века, будто я знатная дама – княгиня Мария Юрьевна Голицына! И

встречалась с самой Екатериной Великой! Даже успела раскрыть чуть ли не

государственный заговор.

Удовлетворённо усмехнулась: по профилю сон…. Такие сны и должны

сниться настоящим историкам.

Услышав шаги, открыла глаза. В спальню заглянул муж:

– Машенька, я только приехал и зашёл поздороваться. Убываю опять

– император требует. А ты спи, отдыхай.

– Это ты так Мазявкина называешь? Остроумно, – хихикнула вслед

ему, представив начальника мужа – неказистого мужичонку с красным

носом и пивным животом – на императорском троне.

Спать уже не хотелось, но и вставать тоже. Полежу ещё чуть-чуть.

Нажала на пульт телевизора – послушать новости.

Передавали прогноз погоды на сегодня, 29-е мая.

Синоптик водил рукой по карте и монотонно вещал:

– На всём побережье Чёрного моря комфортная, безветренная

погода, в Царьграде +28. В Придунайских губерниях +24 – 25, осадки и

подтопления из-за схода снежных лавин в Альпах. В Париже +20, в

Берлине, Варшаве и Москве +20 – 22….

Значит, это был не сон?! А может быть, я сейчас сплю? Ущипнула

себя…Больно….

Шок! Это сделала я?!

Неужели такое незначительное событие, как изъятие письма Зубова,

повлияло на ход истории?

Да я, кажется, раскрыла суть диалектической связи в мире!