Сижу в клетке, смотрю, как любовь расползается пятнами по комнате. Сумерки. За окном тоже клетка, большая - глыбы льда в эпоху кайнозоя. Мне дверь туда не отворят. Я замкнут многослойностью бытия. Бог мира спрятал лучи в темных подвалах лжи, а Бог света еще не проснулся от сладости сна.

Катька говорит:

 

- Все такие интуитивные, шо я просто не могу.

 

Катька - дитя застоя "Нирваны" в груди, без труда может глотать только печаль. У нее никогда нет денег - нехватка энергии. В ее пальцах нервно дрожит сигарета. Она сжигает на ее кончике мир. Экзистенция Катьку не интересует, книги Камю не "заводят". В комнате есть много вещей, которые живут здесь своей жизнью, помнят сталинские пятилетки. Катька по привычке их пересчитывает по утрам, гладит теплой ладонью. Вещи оживают, тянутся к ней. Они существуют только для нее, меня они не любят, не принимают, ревнуют...

 

- Катька, - говорю я, - пиши курсовую.

 

Она отвечает:

 

- Не... пошли медитировать.

 

- Надоело. Сегодня я концентрировался уже три раза. Сколько можно? Мышцы болят. Лучше приготовлю кофе.

 

Иду ставить воду. По дороге думаю о фрейдизме: "Вот какого анфаса аналитик все движение мира перевел в гормоны? Или это еще индусы заварили?"

 

- Катька! - кричу.

 

- Шо? - слышно из клетки.

 

- Как ты думаешь, кто первый начал?

 

- Кто-кто... Понятно, кто. С Адама вся дурь.

 

- А может с Евы?

 

- Та пошел ты...

 

Катька заходит в кухню. Готовая картинка с глянца. Кали, томно облизывающаяся на жертву. Я восхищенно смотрю на ее танец. С грустью думаю: "Почему у нее открыта только нижняя чакра?"

 

- Та брось ты. - говорит она. - И на хрена оно тебе надо? Зае...ли уже филологи.

 

- Философы! Философы, а не филологи. - смеюсь я.

 

- Какая в хрен разница? Ты кофе сейчас с кем будешь пить? С училкой в очках?

 

Она права. Энергия с третьего глаза начинает перетекать вниз, к истокам. Плевать я хотел на кофе и филологию...

 

Я медленно начинаю медитировать.