Чем ближе Вероника подходила к заветному местечку, тем учащенней билось сердечко, а ноги предательски наполнялись необъяснимой тяжестью. Сентиментальность буквально кипела в душе. Она остановилась, прислонилась спиной к стволу вековой сосны, и попыталась хоть немного успокоиться.

— Ну что ты, Вики? — уговаривала она себя, нарушая хрупкую тишину соснового бора. — Чего ты боишься? Что ожидаешь увидеть на берегу? Прошло уже без малого пять лет. Пять лет! Огромная пропасть времени. Все меняется. И человек, и природа, и даже само озеро. Прошлое уже никогда не вернется. Оно только грустно напоминает о себе. И даже где-то с укоризною.

Вероника бросила взгляд на небо. День выдался пасмурным, ветреным, прохладным. По небу мчались свинцовые тучи, и царапались своими брюшками крон сосен-исполинов. А те, в свою очередь, возмущенно покачивались, и изредка роняли иголочки.

— Нет сегодня яркого солнышка, и отблески от поверхности озера тебя, Вики, не ослепят. Не будет сегодня волшебного зрелища. Обыденно и серо. Спокойно, девочка. Надо идти. Надо. Раз замахнулась – бей. Сомнениям уж места нет, и априори быть не может.

Она заставила себя пройти эти двадцать метров, что отделяли ее от берега лесного озера, с которым было так много связано воспоминаний. И в большей степени они были приятными и счастливыми. Вспыхивают иногда в памяти, внося сумятицу в повседневность. Порождают грусть утраченной феерии и совсем уж непонятную, абсолютно химерную, надежду. «Всё снова повторится, все снова возвратится» – крутятся слова. Беспочвенные, необоснованные, но, почему-то, очень желанные.

И только она вступила на ослепительно желтый песок, как эта самая щемящая грусть накрыло ее с головой. Здесь ничего не изменилось за эти промчавшиеся пять лет. Ничего! Как будто время трепетно хранило уголок.

— Эх, Сапета, Сапета! — вслух произнесла Ника. — А ты по-прежнему бываешь тут частенько. Поддерживаешь чистоту прошлого. Ни мусоринки, ни соринки. Даже песок выровнен. Как в секторе для прыжков в длину. — Она грустно усмехнулась не столь удачному сравнительному обороту.

Она скинула кроссовки, сняла носочки, засучила джинсы и ступила на едва теплый песок. Он был такой воздушный, мелкий, что ноги сразу же провалились по самые щиколотки. Ника пошевелила пальцами, песчинки заструились между ними, доставляя приятные ощущения. Чем и вызвала улыбку, впрочем, не совсем уж и веселую. Ника прошла к скамейке, которая располагалась на противоположной стороне импровизированного пляжа, под сенью сосен-великанов. Осторожно присела на самый краешек и погладила струганные, покрытые лаком, с временными морщинками, доски. И даже от них веяло теплой нежностью. Она тяжело вздохнула и огляделась. Ветер гнал по поверхности озера небольшие волны, и они регулярно накатывались чередою на сонный берег и потому песок на пляже был разного цвета. Сухой - колоритно-желтым, а влажный, обильно насыщено влагой, - терракотовый.

— Вот и мы, Сапета, с тобою такие же разные, контрастные, — она репетировала речь, которую намеревалась произнести другу детства и юности, Гарику Сапете. Каждый раз меняя дебют этого монолога, и дальше по тексту с трудом не продвигаясь. — Пора бы это понять. И принять, как должное. Как неизбежное. Как окончательный и бесповоротный вердикт. В конце концов, мы далеко не маленькие детки. Да и юность, судя по паспорту, как-то незаметно ушла. Нам скоро по сорок. Половина пути пройдено.

Она откинулась на спинку скамейки и прикрыла глаза. Постаралась отбросить все мысли и отдаться лишь звуками окружающего мира. Шуму ветра, всплеску озера, шепоту соснового леса. Да все попытки так и остались тщетными. Память упорно возвращало ее в прошлое, демонстрируя яркие картинки счастья, гармонии и спокойствия, послевкусие от которых было с неприятною горчинкой.

— Да что это я?! — Ника вскочила на ноги, тряхнула головой, отгоняя наваждение. Заколка не выдержала столь резкого движения, раскрылась, и рассыпались по плечам шикарные волосы. — А стоит ли сжигать мосты? Обрывать эту тоненькую ниточку? Ведь я сама так бережно, так трепетно, оберегала и лелеяла, стараясь сохранить все в первозданном виде. Да, у меня семья! Муж, ребенок, все, как и полагается. И разве Гарик мешает этому? Разве от него исходят хоть малюсенькие флюиды угрозы? Нет! Он просто друг. Мой друг. — Она иронично усмехнулась. — Лучшая подружка, приятно поговорить, поделиться проблемами, отдохнуть душой от суетливой повседневности.

Взгляд ее остановился на собственных следах, оставленных на поверхности песка. Ассоциация была столь яркой и очевидной, что Ника от неожиданности вскрикнула:

— Мы с тобою параллельные прямые. Тянемся по жизни, но никогда не пересечемся. Никогда! Сапета, неужели ты этого не понимаешь? Это так очевидно! Почему ты до сир пор питаешь мнимые надежды? Во что ты так свято веришь, Сапета? В чудо? В невероятное стечение обстоятельств? Почему до сих пор хранишь верность? А я ведь даже не просила об этом! Нет, нет, нет! — повышая тональность голоса, крикнула она. Ворона, которая так мирно на нижней ветке сосны, испугалась, с громким воплем возмущения сорвалась и полетела на противоположный берег неспокойного озера. А ветер словно обрадовался этому. Набросился порывами на бедную птицу, сбивая ее с намеченного курса.

— Надо все-таки поставить точку. Надо! Необходимо просто! Такую жирную и смачную точку. А лучше восклицательный знак. Все, Гарик, все! — она бросилась к двум параллельным прямым собственных следов, и с каким-то необъяснимым рвением стала уничтожать их. — Все, хватит! Я ведь даже чувствую вину в твоей не обустроенной жизни. А ведь я не виновата! Не виновата!!! Что мне сделать такого, чтобы ты разлюбил меня? Что, что, что?

Она вскрикнула от неожиданности, почувствовал острую боль в ноге. Опустилась на корточки и достала из песка сосновую шишку. Долго рассматривала ее, вытряхивая из чешуек песчинки, а потом, размахнувшись, забросила ее в озеро.

— Я отпускаю тебя, Сапета. Отпускаю. Плыви. Живи. Наслаждайся жизнью, каждым ее мгновением. Не жди меня. Напрасно это. — И снова внимательно оглядела пляж. Пропали параллельные прямые. Хаос, беспорядок, сумбур. Стало почему-то невыносимо больно. Ника подошла к самой границе между такими разными песками. Волны продолжали накатываться на берег, и тут же шумно вновь устремлялись в родную стихию. Немного замешкавшись, Вероника все же шагнула вперед. Холодный песок буквально обхватил ее ступни, а через мгновение набежавшая волна тщетно постаралась смыть его. И снова прошлое вихрем ворвалось в явь, неся извечные атрибуты из смятения, тоски и горечи. Вмиг повлажнели глаза.

— А впрочем, почему? Гарик, ведь это твое решение. Осознанное и добровольное. А ты мне нужен. Да, вот такая я эгоистка. Нужен, как отдушина, как глоток свежего воздуха. Я с нетерпением жду часа нашего общения в Интернете. Мы снова обменяемся стихотворениями, афоризмами, цитатами, ничего не добавляя от себя. А зачем? Мы так прекрасно читаем между строчек. И я решила все это потерять? Или пусть идет, как идет? Или…? Не стоит цепляться за прошлое? Груз его только мешает идти?! Глупость! Банальность! Нелепость! Боже, что же мне делать? Как поступить?

Накатила очередная волна. И через мгновение отхлынула, оставив у ее ног ту самую сосновую шишку.