«Глаголом жечь сердца людей»

Александр Сергеевич Пушкин

 

Москва. 2013 год. Ночной бар на окраине города. Стойка бара. Полумрак.  Около стойки четверо выпивающих. Среди них Поэт, Помощник Депутата,  Мефистофель. К Поэту подходит Пьяный Гражданин.

 

Пьяный Гражданин

 

"Давай с тобой поговорим.

И не смотри так, умирая.

Что мне толпа?

Безмозглым – им

Дойти ли до безумства края?

Ответь.

Нет, пей.

Нет, подожди…

Не уходи.

Послушай, парень,

Конечно, можешь ты уйти.

Не на свиданье мы, а в баре…

Но, чёрт возьми,

Наверняка,

Хоть иногда в тебе горело?

Нет не вино, а правда. Да!

Когда тянулася рука,

Чтобы размазать чьё-то тело?!!

Тогда садись и слушай:

Чёрт –

Он бедолага, а не демон.

И если бьёт судьба о борт,

И ты между землёй и небом

Тогда держись, тогда…

Тогда…

Ты должен наступить на песню

И грызть гранит...

Наверняка

Быть где-то с бабой интересней.

Но ты пойми,

Пойми, дружок:

Коль хочешь жить, а не влачиться,

Не выносить ночной горшок,

А быть свободным,

Словно птица,

Тогда пойми –

Нам жизнь дана

Не для прогулки,

А для Веры.

Давай же выпьем мы до дна

За тех, кто жить не знает меры,

За тех, кто бьёт, а не влачит,

За тех кто едет, а не пашет,

За респектабельнейший вид,

Короче:

За Мужское

Наше…"

 

Поэт

 

I

 

Давай с тобою помолчим.

Замри — ты слышишь?

Сердца звуки.

И стук часов.

Они наш гимн,

Тех, кто рождён был в боли,

в муке.

Тех, кто забыл про звездопад,

Про тишину.

Про звук молчанья.

Кто знает лишь ревущий ад

Сирен "02", "03" звучанье.

Томится кто не тишиной,

А умерщвляется кошмаром.

Вдыхает газ кто выхлопной,

И сон в горах считает даром.

И даром ждёт покой и сон,

И тишину усталых улиц,

После дождя в грозу озон,

И немоты безмозглых куриц,

Когда соседи за стеной

Ремонт затеяли бессрочный,

Нет тишины,

и ни одной

Семьи,

где этот круг порочный

Возможно взять и разорвать,

И выйти за пределы звука,

Где созерцания наука,

Где только тишь и благодать.

 

II

 

Давай с тобою сочинять:

Смотри — вот видишь, это небо,

На нём моей мечты печать,

И, знаешь ли,

где бы я ни был,

Везде я чувствую простор,

И облаков

воздушность плоти.

Всё остальное в жизни вздор.

Существование в полёте,

Когда не скован телом ты

И вырываешься из тела,

Как будто луч из темноты -

Душа, как будто бы вспотела,

И тягостен ей стал костюм

Из кожи с мясом оболочки.

И вот душой покинут трюм,

И вот, душа, дойдя до точки,

Когда устала в нём плестись,

И дни считать с рожденья в боли,

Душа решила взвиться ввысь.

Покинуть платье в дырках моли.

Туда,

к простору

к небесам,

К Вселенной,

по спирали

к Богу...

Такую яркую дорогу

Бессмертия

Прошёл я сам.

 

Пьяный гражданин (брезгливо)

 

Что мелешь ты?

Я, знаю, пьян,

Но не настолько,

чтобы плакать!

А вот в тебе сокрыт изъян!

И для тебя вся эта слякоть

Страданий

о своей мечте!

И место есть ли в ней для веры?

Не знаешь ты

в желаньях меры!

А я же прост.

Скажу: прочь те,

Кто мне мешает жить у бара!

Короче,

мы с тобой не пара.

 

К поэту подходит Мефистофель

 

Да, что за тип. Вот где харизма!

Уверен, он настолько стар,

Что стал абортом коммунизма.

Да, пьяным быть в России дар.

И дни его - подобье юза.

Дитя Советского Союза...

 

Поэт (задумчиво)

Корабликом бумажным в глубину

Иду я в памяти ко дну воспоминаний.

Итак, я в наваждения плену.

Себя я вижу. Вижу это зданье.

Хрущёвка. Мой кричащий летом двор.

И паруса белья. И запах полдня.

Вот бабушка. Её морщин узор

(его во снах я вижу и сегодня)

Меня ведёт за ручку в гастроном.

Живая рыба в вёдрах у торговок.

Калека на дощечке за углом.

Как жалок он, пугающе неловок.

Культяпки две – осталось что от ног,

Два утюга в руках – его толкалки.

Бабуля шепчет мне: «Поди, сынок,

Монеточку подай, ведь жалко».

И я иду, зажав пятак в руке.

Звон в кружке от стального дребезжанья.

Несчастный крестится, и взгляд его в тоске…

То было моё первое свиданье

С неведомою болью. Вот тогда

Впервые я познал боль состраданья.

……………………………………

Прекрасная, великая страна,

Как тот убогий у дороги,

И страх в моём лице, и мысль одна:

Мы маленькие дети все в итоге...

(оборачивается к Мефистофелю)

Простите, мы знакомы?

 

Мефистофель

 

Нет.

 

Поэт

Я, кажется, Вас видел где-то?

 

Мефистофель

 

Да, жизнь страны под звон монет,

А для поэтов только гетто....

 

Поэт

Мы вновь чужие для России

Спасенье только от мессии!

 

Мефистофель

 

Простите, лишь один вопрос:

А был ли вообще Христос?

 

Поэт

 

Для миллионов стал он босс.

Растиражирован по храмам.

А шёл тогда в крови он бос

По мостовой, был назван хамом.

И нёс из кипариса крест,

Что грубо вырубил раб Рима.

И был его властям арест

Так нужен. И непоправимо

Библейский этот весь сюжет

За шагом шаг тянул к финалу.

Толпа глумилась. Ей в ответ

Лишь стиснул зубы, не стонал у

Ограничительной черты

Живой цепи центуриона.

Солдаты все сомкнули рты,

И от толпы их оборона

Иуду не могла спасти.

По ту он сторону распятья.

Гвоздь не пробьёт его кости,

И не его в лохмотьях платье.

Серебряников звон в ушах.

Их ровно тридцать. Что же дальше?

Вот совесть выставила шах.

Смерть прорастает из-под фальши

Завистливых слепца надежд,

Вчера Иуду искушавших.

И вот стоит он средь невежд

Под номером один средь падших.

И видит боль в глазах Христа,

И капли крови на деснице,

И в боли корчатся уста,

Вокруг него в экстазе лица.

Ещё в саду ждёт суицид,

И труп его не искалечен;

Ещё не взял над жизнью стыд

Верх, но клюёт как ворон печень;

И Гефсиманская петля

На шею ночью не одета;

Ещё гордыню утоля

Его раскаянье там где-то;

Ещё от веса серебра

Солдат не в силах оторваться;

И нет пореза у ребра

Разящего копья паяца;

Ещё он жив, тот кто рождён

От девы-матери Марии

Под жарким солнцем, как дождём,

Кто встретит смерть без истерии;

Благословение Христа

Иуде выйдет приговором,

И будет истина проста

Тому, кто в смерть ворвётся вором.

Кто был Христа учеником,

Сам мастер сладких поцелуев,

Поник Иуда - в горле ком,

С деньгами племени холуев

Ему и ночи не прожить,

И пережить в проклятьях многих.

Но, а пока в толпе рож выть,

Принять смирение убогих.

И как Иуде перенесть,

Того, кто встал меж ним и верой?

Нет, не предательство, а месть,

Она ему служила мерой,

Когда его, поцеловав,

Вино, как кровь испил Христову.

Какой живучий этот сплав:

Предательство и зависть к слову.

Завистник стал Христа палач -

Христа, живущего крылато.

Распятия - Иуда ткач.

Не деньги! Смерть Христова – плата

За то, что так умел парить

Крылатой рифмой над богами.

Сам Бог, рождённый говорить

В божественной словесной гамме.

За это именно распят.

На тайной преданный вечере.

У миллиардов этот яд,

Как в древности и в новой эре!

Первосвященник - не подлец,

Орудие у серой массы.

Поэт распят. Его венец -

Такой пиар! Срывает кассы!

И пусть Иуда заклеймён,

Христу воспели смертью оду,

Но истинно для всех времён -

Поэт лишь мёртвый люб народу.

 

Мефистофель

 

Какая речь! Наверняка

Язык у вас, гляжу, подвешен.

Но как жить без проводника?

Народ без пропаганды бешен!

И как его ни назови -

Конфессией или пиаром,

Жить верой у людей в крови,

Она земным владеет шаром.

Поэтому, наверняка

В ком вера — тот посланник Бога,

От богача до бедняка,

И в каждом вера не убога.

Никто не знает в вере меру

И в эту атеизма эру!

 

Поэт

 

Неуютно в печальных виденьях,

Разухабистых голосах,

В отвратительных произведениях,

В размалёванных образах.

Как печально средь лжи и обмана

За Россию молитву творить,

От чиновника и наркомана,

Мать-земля перестала родить.

Честь по чести всё в Родине... Ой ли?

У бомжей ни двора ни кола,

Терпеливые колокольни,

Православные колокола.

Саранча вся с крестами кругом,

Заорать бы, да в горле встал ком.

 

Пьяный Гражданин (с издёвкой)

 

Она кончала очень даже,

И даже очень ей хотелось,

И не было ей счастье гаже,

Чем эта возрастная зрелость.

 

И не было ей слаще муки,

Чем муки кончившей в подъезде,

И подворотные все суки,

Гадали, как имеет вес, где

 

Лишь сумрак и желанья траха,

Где дети выродками стали.

Она же вот не знает страха

Она же из булатной стали

 

И разве им понять собакам

В какую зародилась эру

Её соитие со смаком

Когда не ищешь в страсти меру,

 

Когда публичные девахи

Мужей публичных публикуют

Когда на высшей планке трахи

Когда за счастье, выбрав мглу люд,

 

Летит на красный свет разврата,

И красный снова нынче в моде,

Где брат поднялся вновь на брата,

Где без дуэли бьют по морде.

 

Где эра зла постмодернизма,

И где угарные соседи,

Где старый дух коллективизма

Весь выдохся, где бабы – леди,

 

Где джентльмены лишь в законе,

Где торжество авантюризма,

Где глянца молятся иконе,

Где лучшее лекарство клизма.

 

И где страна полураздета,

Полу-раздавлена законом,

И эта странная диета

С охотничьим так схожа гоном.

 

Как опьянительная травля,

Где рвут тебя всего на части,

И от Москвы до Ярославля

Мечтают о бандитском счастье.

 

От Магадана до Находки

Зловоние стоит от траха.

Распилены года на ходки,

И от рождения до праха

 

Жизнь соткана из боли в горе,

Когда продажное продало.

Правительство погрязло в оре

От лязга грязного метала,

 

И всё это для сердца стука

Такая несуразность плоти,

Когда из девочки лишь сука,

Когда она кончает в поте,

 

И думает что это круто,

Что по-другому так банально.

И вот даёт она кому-то,

Как наша Родина анально.

 

(Пьяный Гражданин опрокидывает в рот рюмку и хватается за голову)

 

Помощник Депутата (решается вступить в диалог)

 

Простите, я невольно стал

Свидетелем сей бурной речи!

 

Мефистофель (игнорируя Помощника Депутата)

 

Вновь люди гибнут за металл.

Но много ли с времён предтечи

Переменилось? Иоан

Креститель думал ли об этом?

Но а потом пришёл незван,

Тот, кто назвал себя Поэтом.

И дух святой в себе воспел.

Не устрашился он ареста.

Как он посмел тогда, пострел,

Занять моё средь падших место.

Ведь я единственный из всех,

Кто может предложить удачу.

Я тот, кто может дать успех.

И многое ещё впридачу.

Я тот, кто властен побеждать,

И даровать победу в бое,

Я ночь и небо голубое.

А где его, скажите рать?

Не этот ли с недавних пор

Так пропиаренный дозор?

 

Пьяный Гражданин (на своей волне)

 

Баба полуголая стояла

Средь толпы зевак в нелепом виде.

На несчастной только одеяло,

И глаза в слезах, в большой обиде.

Как им объяснить про наводнение,

И про то, что всё ушло под воду,

Что её спасло лишь проведение,

Потонуло столько вновь народу.

Слава Богу, выжила, родимая.

Мужа и детей нашли спасатели.

Но в душе тоска непроходимая.

Да, не померла. Но это кстати ли?

Были б деньги — точно бы уехали.

А куда без денег даже в Родине?

И вода в ночи бурлила — эхо ли

Мыслей о судьбе её, уродине.

Выжила. Рукастый муж. Строитель. Но

В нищете к чему родятся дети?

Как же всё же это унизительно

Лишь существовать на белом свете...

 

(Пьяный Гражданин снова опрокидывает рюмку)

Помощник депутата.

 

Простите, я вмешаюсь в речь.

Вот я, Помощник Депутата.

И Дума в том не виновата,

Что всё не может уберечь!

 

Мефистофель (с отвращением в сторону)

 

Всё также, как и в старину,

Желание продать страну.

 

(поворачиваясь к Помощнику Депутата)

 

Скажите, вы и здесь?! Однако...

Что ж, вам до центра далеко?

А если тут возникнет драка?

Вы защититесь, а?

 

Помощник Депутата (с гордостью)

...Легко!

Ведь я пока разут, раздет,

И должность так, не велика.

Поэтому я тут пока.

Стал депутатом мой сосед

По камере. Дела былые.

А он меня из-под полы и

Отсидку взял он в оборот.

Теперь избрал его народ.

Теперь я в деле и при нём,

Ночами пью, и в Думе днём.

Семит - вот зло! Причём тут я-то?

Мы все нормальные ребята.

 

Мефистофель (огорчённо)

Для лжи так мало якорей.

И тут виной во всём еврей!

И в клевете так мало вкуса

С времён распятия Иисуса!

 

Пьяный Гражданин (с издёвкой)

 

Эх, ребята, я в печали.

Снова я в который раз!

Это ли не вы кричали,

Что исчезнет педераст?

Вы! Конечно, вы звенели,

Что исчезнут все бомжи,

Будут все они при деле.

Сколько же живёт в вас лжи!

Дорогие депутаты,

Вас же выбрал наш народ!

И для вас отдал палаты,

И для вас зажал он рот.

Терпит наш народ до срока.

Смотрит, как вы наверху

Будто глупая сорока

Всё ворует во греху!

Что? Простите? Во грехе?

Сладко, видно, на верхе!

А безродная старуха,

Та, что три войны прошла,

Доживает, где разруха,

Как же ей страна пошла!

Включит если телевизор,

Там такой стоит разврат!

В телевизоре лишь мизер -

А на улице - в сто крат.

Обоссали все подъезды,

Прудят прямо на бордюр.

Что же ваши эти съезды

Лишь кончаются "де юр"?

Только действуют откаты,

И бравируют страной.

Дорогие депутаты!

Счастье сколько ж стороной

Будет Матушку-Россею

Год за годом обходить?

Сколько же вы снова ею

Скверно будете рулить?

Чтобы дряхлая старуха

Своей смертью умерла.

Чтобы вам хватило духа

Подарить ей два крыла.

Пенсию и веру в завтра

Чтоб не плакала она,

Напоследок дней без прав-то,

Будто в том её вина.

Дорогие депутаты!

Указую, как ГЛОНАСС:

Завтра будут автоматы.

Завтра будет не для вас.

А поэтому "сегодня"

Лучше было бы "вчера",

Вы терпение Господне

Лёгким росчерком пера

Скромно удовлетворите -

Прекратите воровать.

Посмотрите, что творите!

И старуху эту, мать,

Вы от голода спасите.

Отчитайтесь перед ней -

Той, чья жизнь прошла, как в сите,

Той, что вас в сто раз бедней.

Кровопийцы, казнокрады,

Успокойте русский дух!

И мы все так будем рады

За не умерших старух.

 

Помощник Депутата (возмущённо)

 

Вот опять вы, в самом деле!

Не туда души плевок!

И не вы ли так радели,

Развалился чтоб "совок"?

Мы теперь в капитализме.

Мы теперь не просто мы,

А помощники Отчизне.

Вот вам взгляд со стороны.

Чтобы страх народом двигал,

Крепкая нужна рука.

И побольше бы Калигул

Для Ивана-дурака!

 

Пьяный Гражданин не выдерживает, хватает Помощника Депутата за шиворот

 

Ты, видно, обожатель драк!

Представлюсь: я - Иван-дурак.

А вот твоя какая суть?

Тебя для формы нужно вздуть!

Давай-ка выйдем мы из бара!

 

(Пьяный Гражданин выволакивает Помощника Депутата и вместе с ним покидает бар)

 

Мефистофель

 

Каков надрыв! Какая пара!

 

Поэт

 

Был день и ночь.

И ночь была страшна.

И повторяла день

столпотвореньем.

И между тел

повисла тишина.

И кровь текла

Малиновым вареньем.

И он лизал

И слизывал вражду,

Глумился.

Перечёркивал причины.

И царствовал.

И всем внушал:

"Я жду

На вас увидеть робы из овчины.

И заклеймить свободу.

И взорвать

Противопоставление сюжету,

Где я лишь - царь!"

Кровавая кровать

Его влекла

В разврата раж.

И эту

Болезнь

И скорбь,

И боль

Он переплёл,

И мясо ел надуманной свободы,

И на качелях славы ореол

Его взошёл.

И омывали воды

И прах его,

И мерзкую постель.

Где рвал он

И глумился без рассудка,

Где на глазах толпы,

Как проститутка

Святая, где,

Оставив колыбель,

За материнство,

За любовь жены

Была дана в заклание пороку.

……………………………..

Калигулы и ныне так важны

Что власть без них!

Что в этой власти проку?

Когда в ней нет

Всех этих адских жал,

Насилья,

Удушения свободы.

И разве

Остановит их

Кинжал?

Они бессмертны -

Смертные уроды…

Любовь и Честь

Разменяны

На кал…

Где нет души,

А есть страстей накал.

И самость

В отражении зеркал.

Немыслимо!

Как вырвать это жало?

Как с этим жить?

Как укротить порок?

Когда толпа

Лизала и дрожала,

И некому нажать,

Спустить курок.

Убить и разорвать -

Тонка кишка.

Лишь олакрез разбить

Исподтишка..

И зеркало разбито,

Но за ним

Калигула

Собой неотразим.

О, власти произвол…

Чем вызван он?

Бездушием толпы

И страхом плоти.

И вот ведёт

Порочный легион

Калигула,

Развратный,

Вечный,

В поте.

И пусть на нём

Не тога, а лохмотья.

Но он - во мне:

Я - страх,

Я - боль,

И плоть я.

Но это всё

Не стоит и гроша,

Когда во мне

Бессмертная

Душа!

 

Мефистофель

 

Ты, брат загнул!

Но разве это дело -

Стихами - да на власть!

Велик напор,

Но так недалеко и до расстрела!

Иного выхода не знают с давних пор!

Тому, кто с правдой жгучей да в народ -

Свинцом горячим затыкают рот.

 

Поэт

 

Заткнуть мне рот?

Куде же дальше

От этой подлости и фальши?!

Я будто иссушённая земля

Бездожьем что в цветенье уморили,

Я будто изведённая семья,

Что вырезали в ночь террора...

Или

Я плач по безвозвратной красоте,

Я утро перед казнью на рассвете,

Еретика я пепел на костре,

Я тот, кто за других всегда в ответе,

Я - скорбь по не вернувшимся с войны,

Я - крест из кипариса для распятья,

Я тот, кого унизить все вольны,

Заклание для шабаша - опять я.

Я многолик. И боль моя в веках,

Перетекаю ею я по жилам.

Меня вы не ищите в кулаках.

В мешке бездушных окажусь я шилом.

Я жертвой выберусь из тысячи дорог,

Ведущих не к раскаянью, а к аду,

Я узник совести. Я тот, с кого вам прок,

Кто ищет эту тяжкую награду.

Открытым сердцем без надежды впредь,

Войти в экстаз, и в боли умереть.

 

Мефистофель (дружески кладёт руку Поэту на плечо)

 

Пойдём, Поэт,

Тебе не место здесь,

Средь злой толпы

Глухих и одиноких.

За мной, Поэт!

Туда, где слово Честь

Никто не осквернит...

Не будь у ног их

Тех,

кто тобой желает управлять,

Манипулировать

Марионеткой плоти

Чтоб ты страдал

Опять,

Опять,

Опять...

За то лишь, что

Рождён ты был в полёте.

Пойдём, Поэт!

Туда, где ждут друзья!

Где Пушкин, Гоголь

Лермонтов, Некрасов...

О, знаешь ли,

Я принял столько асов...

И Маяковский там,

Ведь без него нельзя.

Пойдём, Поэт!

Тебя я, забирая,

Не обещаю райский аромат.

Да, там, где я,

нет и в помине рая.

Да, там где я

Есть трёхэтажный мат,

Но там, где я,

Все люди, не святые.

И там тебя услышат,

Мальчик мой.

Подумать только!

Боже правый!

Ты - и,

Как бомж,

Раздавлен

Собственной

Страной!

 

Поэт (отстраняясь от Мефистофеля)

 

Есть выбор тех,

Кто жизнь свою отдал

За веру, за любовь, даря надежду.

Всех тех, кого не испугал вандал,

Кто словом обличил невежду...

Вот выбор их - в мученьях умирать!

Тех, кто дарил

Себя другим до гроба,

И все они -

Божественная рать

И все они - на вере в Бога проба.

И все они до времени ушли.

И все не прикоснулись к искушенью,

И все они не стали зла мишенью,

И все они для веры - соль земли.

Их много!

Тех,кто на голгофу нёс

Незримый крест –

Путь вознесенья к Богу,

Без пафоса,надежд,

Без мнимых грёз,

И лишь в душе

Храня одну тревогу.

И сколько же

Их рождено, Иуд!

Иных,

Кто за крестом

В слезах бредут.

И ты в слезах.

Ты - Сатана,

Правитель

Погибших душ,

Тех, кто ушёл вразнос.

Твоя средь мрака

адова

обитель.

А я корнями

весь в Россию врос.

Иди ты прочь,

О! Властелин из ада.

Таких, как ты,

Рождён я обличать.

Что может быть

Мне лучше звездопада?

Когда на мне любви

Христа печать.

Прочь, Сатана!

Тебя я раскусил.

Но выбор мой иной,

Я сын России.

И мне ли

И идти за сатаной?

За выродком,

кто пал от рук мессии...

 

Мефистофель

 

Итак, последний твой ответ?

 

Поэт

 

Да будет Свет!

 

Зажигается яркий свет. Мефистофель растворяется в воздухе.

 

Поэт

 

Открою снова

Сомкнутые веки,

Я долго спал,

Печаль в моей душе.

Творите что вы,

Люди-человеки?!

Нельзя смотреть

На выродков уже,

Беруши вырву,

И услышу снова

Я стон земли,

И крики каторжан,

Я подберу

Спасительное слово,

И сохраню

Его для горожан.

И выйду я на площадь

С Божьим светом,

И вырву кляп

Из горла своего,

И пред толпой

Предстану я раздетым,

И убоюсь я лишь

Суда его.

И то, что я вобрал,

Верну сполна:

Я слышу, вижу.

Речь моя вольна.

 

Москва. 2013. 11 октября. А.А. Карелин

 

Редактура Ники Кеммерен

 

10/11/2013