И снова про Бабу Ягу Жизнь её теперь - сплошные вздохи! Шоколадки нет - одна фольга! Хоть бы эсэмески чьей-то крохи: «С Новым Годом Бабушка Яга!» И глядит она в окошко тупо, черт плеснул разбавленный бензин. Барахлит, стреляет страшно ступа, не на чем подъехать в магазин. В skype звонит Яга пенсионерка: «Кто-нибудь, возьми меня! Приди! В метрике Коростылева Верка, с ленинской медалькой на груди! Посвящение автору Бродим мы считай по краю лезвия, Мастера бессоного труда. Я слегка кумекаю в поэзии Диме даже проза не чужда. А чего хвалю пиита рали я, Добрый наш герой а не злодей Дима -будто только из аркадии- Добыввает радий для людей. Пусть мы с ним далёкие приятели Но с людьми хорошими знаком Всё же я уехал несознательный- Дима остаётся с штрудельком. Не бродть по ришону с гитараю Но судьбе не действуя назло Как ни выбирайте между парою Вам сегодня больше повезло! Пусть талантов мне много не дадено, Но скажу, будто тоже поэт: Штрудель Ком, берегите Аркадина, Потому что таких больше нет. * * * Сводку ли слушаешь последних новостей, и миру краткосрочному, как новым джинсам рада. Идут дожди, не хватит всех горстей, поймать его. Живёшь без снегопада. Лишь помнишь эту варежку, упавшую в сугроб, и как он пальцы целовал, не дать замерзнуть чтоб. * * * Знамо дело – нечистям с угодой строить шашни, в городе Париже, что один! Минареты и мечети заслонили башню, вот и кукарекнул муэдзин. Нынче что все наши ох и ах? У Европы помутнение в мозгах. Памяти Джуны След на небе, как кардиограмма, крыльев взмах безглавого орла. Ни пророчество, ни обрушенье храма, была Джуна, Джуна умерла. Про страдания атомщика Ты щебечешь, ты не мелешь, ты журчишь, как в бане кран. Ты меня со всеми делишь, распадаясь, как уран. Раз меня, приняв на грудь- расщепи когда-нибудь! * * * Хорошо быть самолетом! Просто восхитительно, вдруг с экрана чьих-то душ, исчезать стремительно Веронике Долиной К Вам почерк мой летит не твердый, в фейсбуке. Там стихи храня, вам признаюсь: «Ваши аккорды,– анестезия для меня». Про паромы Паромов нет надежней в мире, тех, что в круизах плещут мне, душой утопленной в сортире, панамкой детской на волне. Про желаемый расстрел Я смерти не хочу! Но если вдруг, то сразу! Чего уж, скажем, мне с Альцгеймером стареть. Но если на расстрел потащат сектор Газу, то я помчусь вприпрыжку скорей на то смотреть! * * * Не отличник конечно и не хулиган, но распятый у школьной доски, «плавал» я и не знал, где лежит Мичиган, хоть вы режьте меня на куски! Но однажды приплыл в штат Великих озер! Потому как скитаться любя, не отличник, конечно, немножко позер, обмакнул в Мичиган я себя! Про Август Август Саксонский в последствие и ставший курфюрстом. (Знать бы что это и август тогда ни при чём). Город в озоне, купюры потеют! И с хрустом, ты меня любишь своим загоревшим плечом. Про эболу Отца убили у ребенка… Его глаза. Визжала красная щебенка, и тормоза. Эбола это не проказа, руки умой! Эбола это Абу Мазен. О, боже мой! Всем еврейским девочкам в солдатской форме Израиль летящий, любви наш причал, не чувствуй себя виноватым! И матери-дочки – начало начал, должны тут ходить с автоматом! Веди их Господь, сохраняй этот свет! Они и в пилотках нарядны! Пускай не порвётся на тысячу лет, еврейская нить Ариадны! Сегодня со светом как будто бы тьма, желает смениться местами! Но девичье мужество, тонкость ума, встречать надо миру с цветами! Про банальное Любите жизнь, как шведы крабов. Потом мы все в таком краю, где ни евреев, ни арабов, ни даже пива с рыбкою! Про Иерусалимский трамвай Трамвай ли полуденный катит по Ерусалиму, а может мираж ясный взгляд твой на солнце дробит. Но это трамвай! Да, трамвай! И он неумолимо, похож на собаку, на пса, что каменьями бит. Вина ли водителя, просто ли шалость ребячья, но кто навязал ему этот булыжный маршрут? За что на Востоке ему эта доля собачья- камнями быть битым? Какой в этом смысл и кашрут? Цветами бы выстелить город с оттенком восточным, от стен Палестины до Храма! Дай Бог! Алевай! Не может ручей полюбить да с водою проточной, народец, который не любит уставший трамвай! Но только сдаётся что в край этот спором порочным, мир не привезёт даже самый железный трамвай. Про историческую описку Ах, какая это ложь! Какие враки! Мол, Разлив, Ильич у шалаша, пиво пьёт и с Надей есть салаку! Дурь эта не стоит ни шиша! Только ум еврейский, ум пытливый, выискал описочку в строке! Никогда Ильич не жил в Разливе! Ленин с Надей праздновал в сукке! | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
