Кто мы, довоенное и послевоенное поколение? Заклятые атеисты. Мы были таковыми и время наше было такое. И теперь, истинно верующими если кто и становится, то с большим грузом прошлых лет, когда думали люди одно, говорили им другое, а писали третье. И каждый молился своему Богу. Ко мне, к селькору и как человеку у власти (председатель сельсовета) многие тогда приходили на собеседование. На разные темы беседовали, в том числе и на темы религии. Пришло время приоткрывать завесу тех сомнений, через которые прошли мои селяне, долгие годы переживающие в душе вольное или невольное отступничество от веры.

 

И я считал себя неверующим, в силу партийных убеждений и специфики прошлой работы. Но в глубине души жили светлые и чистые образы, навеянные детством. Образы, связанные со святыми местами нашей округи, порушенной сельской церкви-красавицы. Ведь сгубили мы ее сами и глазом не моргнули. Но по сей день это разрушение, как смертельный грех, висит над нашим селом. Искупить его мы обязаны возрождением прошлого, традиций наших дедов и отцов, возвращением истинного, исконного русского начала. В моих рассказах о святом колодце на часовенке, о Пустыньке Крутенькой, о Святом Логе, который, по преданию старожилов был проточным, - обо всем этом должны знать и помнить юные обитатели Зуевки. Не случайно и не зря обозначены эти местечки святыми. Значит, что-то такое особенное, таинственное и целебное таят в себе и лог, и колодец, и родник, и место, где творили ежечасные молитвы затворники-старцы. А потом кому-то захотелось навсегда все это вытравить из памяти народа, но не удалось. К счастью, не удалось, ибо это есть неотъемлемая часть нашей русской истории, частичка нашей души.

Скажем, память связанная с церковью, она же заложена в наши мозгах с раннего детства.

У меня, например, с теплого сентября второго года учебы в нижней школе. Церковь перед моими глазами стоит красавицей на берегу чистого и теплого озера «Тепловка», где мы после уроков купались и отправлялись в церковь смотреть красивые рисунки на ее сводах. А в церкви наши матери работали, зерно государственное перелопачивали. Мы с ними повидаемся, иконостасов насмотревшись уходим домой. Порой с заветным зернышком в карманах. Куры ее ждали, домашние голуби.

Думается мне, наш атеизм тогда все-таки был показушным, так как в самые критические минуты своей жизни многие из нас, даже самые «заклятые безбожники», вдруг становились верующими, обращали свой взор к иконам в церкви, на величие самой церкви. Какая-то таинственная сила влекла людей моего детства, далеких от церкви, к ее истокам, ее тайнам, заповедям. И кто тайком, а кто и явно посещал работающие храмы, святые места, интересовался историей религии. То есть, ко всем нам хоть однажды в жизни приходил интерес к «запретному плоду», от которого нас жизнь отучала.

Вспоминаю, как я будучи председателем сельсовета получал от идеологического отдела райкома перед праздником Николая Угодника (святого Николы) конкретные указания о запрете посещения нашими верующими святого колодца, что в окрестностях Зуевки. Цель была - запретить верующим моего села и окрестных сел совершать там религиозные обряды.

Но их палками же не будешь от источника святого разгонять. Приходилось с религиозными лидерами беседовать, убеждать «Воду набирайте сколько хотите и где-то в другом месте ее освящайте, молитесь. Тут не положено». Почему не положено? Этого и мы на местах не знали, и в райкоме не знали. Поэтому мне приходилось служить и отделу по идеологии в райкоме, и моим верующим селянам, которые меня бы не подводили. Они мне сообщали, в каком доме соберутся для празднования дня святого Николы, где будут освещать они воду. Но приехавшим инструкторам из райкома я их адрес сбора не выдавал. Они их поищут, на кладбища заглянут, в другие места и ни с чем уедут.

Теперь к вере христианской и к другим верам путь свободен. Но еще нельзя нам утверждать, что очистился от безверия наш народ. К берегам истинной вере не многие еще прибились, не многие стали настоящими верующими, какими были, скажем, наши предки.

Казалось, чего еще надо бы желать? Теперь в каждом селении области, района открываются и действуют маленькие приходы, молельные дома или солидные храмы. И нас не обошло это веяние времени. С помощью волостной администрации было выделено помещение под молельный дом в здании бывшей школы. Оборудован он по всем правилам. Много сил, нер­вов стоило это нашим христианам, но никто и никогда не считал благие затраты. Вот и сейчас, когда идут службы, совершаются обряды, редко кто вспомнит, с чего и как сложно начиналось столь трудное, но и столь же необходимое возрождение православия в нашем сугубо безбожном селении.

Рассказывают мне наши бабушкис восторгом о приходе. Приглашают послушать как поет приходской хоро благодати Божьей, которая спустилась

на наш грешный земной уголок. Вспоминают добрым словом энтузиастов возрождения церковного пения Анну Васильевну Харину, Александру Решетову, Евгения и Лену Курбатовых, Марию Рагузину, Оксану Васянькину других. Открывал приход и провел его освещение отец Виктор. Это благодаря ему, первым прихожанам и бывшей главы администрации Леус Нины

Александровны появился наш храм архангела Михаила, куда потянулись и другие прихожане.

Вначале были только женщины. Сегодня на службе можно увидеть и мужчин.

Праздничными событиями становятся визиты служителей церквей из соседней Алексеевки, Утевки, Нефтегорска. Число прихожан в такие дни увеличивается заметно.

Побывал однажды я в Новокуйбышевске, в храме Серафима Саровского и понаблюдал, как ведет службу отец Сергий, наш земляк, Сергей Александрович Усков. Он в свое время возглавлял в Нефтегорском райкоме отдел пропаганды и агитации. Убедился я еще и еще раз - ничто в этом мире не происходит как бы само собой и случайно. Путь, который избрал для себя отец Сергий, наверно стал для многих хорошим ориентиром на пути к спасению и обретению.

Были по началу у нас в приходе сменные служители, которые по разным обстоятельствам село покидали. Отец Виктор поработал короткое время — уехал. Его сменил отец Павел, которого года через четыре от нас в село Гавриловку, Алексеевского района забрали. Но есть приход, должен быть при нем и служитель. Из города Ташкента отец Сергий (в миру С. И. Триандафилиди - грек) прибыл. И не один, а с женой и тремя детьми-школьниками. Средств много истратили они на дорогу, жилье в Зуевке купили, а работу в приходе ему не дали. Дважды инициативная группа ездила в Самару к Владыке с просьбой утвердить и благословить отца Сергия на наш приход и дважды приезжали ни с чем. Послали по тому же адресу прошение. Ответа никакого. Говорят, в Ташкенте, о. Сергий не отработал положенное время, из-за этого и заминка.

Уехал на свою прежнюю родину Триандафилиди. Отец Павел временно зуевский приход посещал, из Гавриловки на личном транспорте к нам приезжал. За что мои селяне ему благодарны. Но не забыли в Самарском патриархате о прихожанах села Зуевки, прислали нам на постоянное время служить в приходе отца Бориса. Службы положенные в храме он проводит грамотно, по правилам. Он исполнительный, отзывчивый и по характеру простой, доступный.

И прихожане моего села тоже люди хорошие, скромные, гостеприимные, исполнительные. И к отцу Борису потянулись наши люди. Верится, что храм нынешний и будущий не только воплощен будет в строении, но и станет храмом в душах и сердцах наших. А с помощью его священника возродится и настоящая вера в нас.