Тринадцатый

Юрий Пастухов

 

Николай Петрович Петров потомственный инженер.Ещё его дед Иван Константинович работал инженером на Путиловском заводе. По традиции всё передалось Николаю Петровичу. Ему было двадцать пять лет, когда он окончил университет в Петербурге.

Николай Петрович видный мужчина: высокий рост, кучерявые волосы, а в его карих глазах теплится сердечная доброта. Он рано потерял мать, и его воспитывала богатая тётка, жившая в Петербурге. У неё своих детей не было, и она, не раздумывая, взяла на воспитание своего единственного племянника. Николай Петрович, благодаря ей, получил прекрасное образование. Он женился на Нине Николаевне, молодой учительнице с голубыми глазами и русыми волосами.

После революции им пришлось жить на Кронштадтской улице в небольшом домике, где были две комнатки, так как тёткин особняк и всё его содержимое забрали. С ними поселился и отец Пётр Иванович. После смерти жены он женился на состоятельной женщины, но после революции она, лишившись богатства, уехала за границу. Петру Ивановичу пришлось перейти к сестре, где жил его сын. Так и жили вчетвером в двухкомнатной квартире. Пётр Иванович вступил в Красную Армию и служил у самого Климента Ворошилова. А Николай Петрович работал инженером на военном заводе. Нина Николаевна учила детей в школе, а тётка Татьяна хлопотала по дому.

Вскоре родились у Нины Николаевне две девочки. Старшую назвали Танечкой. Это была шустрая , весёлая девочка, всё её интересовало.

- В деда пошла, - говорила тётка Татьяна. Младшую назвали Машенька. Эта спокойная, рассудительная девочка, чем-то напоминала отца. Тётка души не чаяла в детях. Она их нянчила, кормила, одевала, - была им второй матерью. Николай Петрович с завода приносил продукты. Семья кое-как сводила концы с концами. В стране начался страшный голод. Не избежал этой участи и Петроград.Начали умирать люди от голода.

В это трудное время Николай Петрович занялся военной наукой. Его интересовало военное оружие. Нашлись и единомышленники.Группа учёных вместе с Николаем Петровичем стали разрабатывать новое оружие. Надо сказать, условий для работы у учёных никаких не было, но энтузиазм заставлял их всё глубже вникать в науку.

Закончилась война, вернулся Пётр Иванович боевым командиром, на груди орден Красного Знамени.Прошло время. Было жаркое лето 1937 года. Семья инженера Петрова находилась на даче. Кузнечики, переливчато соревнуясь в стрекотании, прыгали в разные стороны.Жаворонок, поднявшись высоко в небо, предвещал хорошую,ясную погоду.Ястреб делал круги вокруг дачного посёлка, высматривал себе добычу. Трясогузки успевали налету ловить бабочек. Они перекликались так звонко, что своим щебетанием заставляли прятаться гусениц под листочки. Этот летний перезвон напоминал Николаю Петровичу детство.

День уже угасал. Разморённые жарой, Николай Петрович и Нина Николаевна отдыхали в тени за домом. Они сидели в беседке, Танечка и Машенька играли в куклы здесь же на песке. Дед Пётр мастерил корзину для сбора будущего урожая. Татьяна Ивановна готовила ужин. Вскоре она позвала:

- Идите кушать.

Перед ужином Николай Петрович просматривал газету «Правда». Ему встретилась статья «Враг не дремлет, будьте бдительны. Он начал её читать и в ней встретил фамилию знакомого инженера Черемного Виктора Сергеевича.Ему приходилось с ним работать. Этот молодой инженер защитил докторскую диссертацию и готовился к поездке за границу на конференцию учёных. В газете написано, что он «враг народа».Николай Петрович не мог понять, как такой человек, полностью отдавшийся науке, и враг народа. Он сказал жене:

- Нинуля, помнишь молодого Виктора Сергеевича, с которым мы вместе разрабатывали новое оружие. Она кивнула головой, допивая чай, а Николай Петрович даже не притронулся к ужину. Он поднялся к себе на верхний этаж, там была небольшая комнатка, полностью заваленная книгами. Здесь -то и работал инженер Петров. В последнее время он много работал. Ему осталось проделать немного опытов на заводе. А сейчас необходимо ещё раз проверить расчёты. Но сегодня ему что-то не работалось. Он готовился к научной конференции, и надо было ехать за границу. Он вспомнил, что в перерыве на заседании один знакомый генерал говорил ему:

- Николай Петрович, вами заинтересовался товарищ Берия.

Он слышал от близко знакомых ему военных об этом страшном человеке. На душе стало тяжело, он расстегнул рубашку и открыл окно. Вечерняя прохлада,обдала его лицо. Он глубоко вздохнул. Успокоившись, он наклонился над чертежами и просидел до глубокой ночи.

В ворота постучали. К воротам подошёл Пётр Иванович.

- Что нужно? – спросил он.

- Открывай, мы из ГПУ. Дед открыл ворота. Двое с пистолетами наготове, спросили:

- Где инженер Петров?

- Наверху, у себя в кабинете, - ответил Пётр Иванович.

Тогда двое в военной форме быстро вбежали наверх к Николаю Петровичу и сказали:

- Вы арестованы. Ничего с собой не берите, собирайтесь. От шума в доме проснулись дети и заплакали. Жена, прижавшись к мужу, понимая, что его забирают в тюрьму, громко рыдала. Дед стал успокаивать:

- Может, разберутся, выпустят.

Татьяна Ивановна взяла на руки Машеньку и, поддерживаемая дедом, пошла провожать племянника. Машенька помахала рукой отцу, а Танечка спросила:

- Эти дяди с папиной работы приехали, опять на совещание повезли. Нина Николаевна прижала Танечку к себе и, чтобы успокоить детей, сказала:

- Это папу надолго в командировку отправляют.

Воронок скрылся. Взрослые уложили детей спать, а сами собрались в гостиной, никто не мог заснуть, все молчали, и только настенные часы тикали, нарушая тишину, словно отсчитывали время Николая Петровича. Первым не выдержал такого молчания Пётр Иванович.

- Сейчас привезут в Москву, всё выяснят, и его выпустят.

Николая Петровича привезли в Москву, как и предполагал Пётр Иванович. Его поместили в тюрьму на Таганке. В камере, где он находился, через стену были слышны крики, стоны допрашиваемых. Допрос вёл полковник Борисов.

- До нас дошло, что Вы связаны с немецкой разведкой.

- Да откуда? С чего Вы взяли! – возмутился Николай Петрович

Полковник достал документ и подал его Николаю.

- Читайте, наши славные товарищи из Германии передали.

Николай Петрович дрожащими руками взял листок и стал читать. Было написано на немецком языке. Его хвалили за успехи, достигнутые в изготовлении оружия. Прочитав, Николай Петрович, вопросительно посмотрел на Борисова. Глаза их встретились.

- Молодой, а уже полковник, - подумал он.

- Что, скажете?

- Здесь ничего такого нет.

- Разве не видете шифром написано.

- Я ничего не вижу.

- Какой шифр написан, говорите.

- Я ничего не знаю.

Полковник нажал кнопку. Вошёл крепкого телосложения чекист.

- Приготовьте инструменты, - и ударил Николая Петровича по голове. Его били, пытали, обливали холодной водой, а когда приводили в чувства, снова спрашивали:

- Где шифр? – И слышали в ответ:

- Я не знаю.

Эта процедура повторялась несколько раз. Он уже не мог ничего ответить. Не добившись ничего, они бросили измученное тело в камеру. Через какое-то время, Николай пришёл в сознание. От зверских избиений его тело ныло, казалось чужим и не слушалось Николая Петровича. Он попытался встать, но адская боль пронизала всё тело, и он опять потерял сознание. Очнувшись, Николай Петрович начал осознавать, что произошло.

- Почему ни в чём неповинного забрали?

Он стал перебирать события последних дней. В мыслях проплыло последнее совещание. На нём друзья предлагали быстрей уехать за границу.

- Значит, они знали?

Так Николай Петрович провалялся несколько суток на сыром , холодном полу, словно о нём забыли. Он уже стал подумывать.

- Может, выпустят? Вот узнает товарищ Сталин, и справедливость восторжествует. Ему стали приносить еду.

Однажды к нему пришли и объявили ему приговор – десять лет лагерей. Втолкнули в машину и повезли к поезду. Спец вагон, куда его направили конвоиры, был не убран, пахло сыростью. В вагоне находились люди,такие же, как и он, арестованные. Николай Петрович расположился на полу вагона. Поезд тронулся. К Николаю Петровичу подошёл по виду интеллигентный человек и представился:

- Васильев Олег Фёдорович, профессор медицины. Профессор его осмотрел. Была выбита рука. Тело от побоев было иссиня-чёрным. Доктор быстро вправил руку, смазал чем-то ссадины и сказал:

- Постарайтесь не двигаться, побольше спите.

Вагон с арестованными был переполнен. Люди все почти лежали. По опросам Олега Фёдоровича оказалось, что никто из них не знает, за что их посадили и куда их везут. Много было военных, врачей, служащих.Все они были порядочными советскими людьми. Они ехали голодными несколько суток. А когда поезд остановился, всех арестованных выгнали из вагонов. Измождённых голодом людей погнали к баракам,где распределили кого куда. Николай Петрович попал в тринадцатый барак. Там были люди разной национальности. Но что больше всего поразило его, это наглое поведение уголовников, которые просто издевались над измученными людьми, устанавливали свои законы. Называя барак «Чёртовой дюжиной», они творили произвол, калечили людей. Один уголовник по кличке «Хмырь» на глазах у всех убил одного заключённого, а труп решил спрятать под бараком. Несколько человек завозмущались и похоронили заключённого на кладбище. А этого «Хмыря» вскоре выгнали с барака сами же уголовники как садиста.Охранники и лагерное начальство не вмешивались в дела уголовников, а на оборот это поощряли. Они всячески натравливали уголовников против политических.

Олег Фёдорович попал в один барак с Николаем Петровичем. Сначала уголовники косились на них, пытались свои законы в бараке установить. Но тут заболел один авторитетный уголовник, и Олег Фёдорович его вылечил. Молва пошла по всему лагерю, что появился знаменитый доктор. Ему дали уголовники кличку «Профессор», а Николаю Петровичу «Академик».Академик всё что-то записывал, Делал расчёты. Охранники, в основном это деревенские парни, которые далеки были от науки, следили, чтоб он не писал, не чертил, а если увидят написанное, то за это ругали Николая Петровича. К тринадцатому бараку потянулись больные и, надо отдать должное профессору, он делал чудеса. Даже охранники приходили на приём к нему. В бараке профессора и академика все уважали, уголовники над ними не издевались, они были освобождены от работ. Николай Петрович помогал Олегу Фёдоровичу, так как больных с каждым разом становилось всё больше и больше.

Начальником лагеря был Вяткин Сергей Иванович. Это был долговязый, длинноногий, худой лет сорока мужик. У него всегда было злое, сердитое лицо. На его счету было немало загубленных душ. Недавно Вяткин получил звание майора и ещё больше проявлял рвение по службе. Однажды у него заболела дочь Рая. Вяткину доложили о профессоре, он тут же вызвал его к себе. Окружение профессора, в том числе и Николай Петрович, забеспокоились.

- Так, Васильев Олег Фёдорович, значит профессор медицины, за что сидите, - он посмотрел в его личное дело. – А, по делу врачей - вредителей. Неправильный диагноз, да? Что же Вы так? Смотрите, я хочу показать Вам свою дочь, и если что с ней случится, то Вы, профессор, жизни лишитесь, - сказал Вяткин Олегу Фёдоровичу.

- А сейчас Вас отвезут ко мне домой. Если будет успех, то я гарантирую, пока я начальник лагеря, Вас не тронут, и Вы будете живы.

Воронок ехал по улице, где жило лагерное начальство. Вот он остановился у большого дома. Там уже поджидали профессора. В кровати лежала девочка лет десяти, у неё были длинные, каштановые волосы. Сейчас они разметались по подушке. Её синие глаза смотрели на профессора настороженно. Нездоровый румянец на лице говорил о том, что болезнь затянулась. Её мать, Елена Николаевна, женщина лет тридцати, тоже синеглазая, приятной наружности, в красивом халате сидела у кровати дочери, вздыхала и плакала.

- Оставьте нас наедине, приготовьте чистое полотенце, тёплую воду, - распорядился Николай Фёдорович, - и принесите градусник.

Он вымыл руки, послушал её и, когда Елена Николаевна вошла в спальню, сказал:

- Двухстороннее воспаление легких.

Она заплакала навзрыд причитая:

- Спасите нашу дочь?

- Как тебя зовут?

- Оля.

- Где же ты так простудилась? – расспрашивал Олег Фёдорович.

- Это мы на новый год ходили в лес за дедом Морозом и ушли далеко, заблудились,замёрзли, а когда пришли, оказалось, что он дома.

Профессор начал лечить Олю, ставил горчичники, давал микстуры, таблетки. Поил с ложечки чаем с брусничным и малиновым вареньем. Делал микстуры он по своим рецептам.

Болезнь стала сдаваться, её молодость победила. Всё это время Олег Фёдорович жил у них. Оля привязалась к нему, как к родному отцу. Так как она не знала отцовской ласки, доброты и теплоты от своего отца, то всю свою привязанность отдавала ему. Вечером приезжал Вяткин, с Олегом Фёдоровичем был он не многословен, узнавал, что необходимо, и уходил в комнату. Но зато его жена, Елена Николаевна, была разговорчивой женщиной. Она родилась в Алтайском крае в городе Бийске, где Олег Фёдорович бывал, знал эти места. Елена Николаевна тараторила без умолку, старалась угодить и получше накормить. Но вот Олечка выздоровела, профессор вернулся в свой барак. В основном всё было по-старому, только появились новые заключённые. Уголовники продолжали зверствовать, они избивали их, выламывали им рёбра, челюсти, руки и придумывали новые издевательства. Люди, измождённые трудом, полуголодные, валились с ног. Они вели жалкий образ жизни изо дня в день. Некоторые не выдерживали: кто сходил с ума, кто умирал от голода, болезней. А здесь ещё вспыхнула эпидемия тифа. Некачественная пища плюс условия жизни дали этот результат. Тифозников с каждым днём становилось всё больше и больше. Трупы не успевали увозить, их запах наполнил все бараки. Лагерное начальство решило поселить всех тифозников в тринадцатый барак, ка бы сделать лагерный лазарет. Олег Фёдорович день и ночь старался облегчить жизнь несчастным. Заболел тифом и Николай Петрович. Уголовники старались обходить этот барак. Теперь даже охранники боялись заходить в него. Пока редко кто из него выходил, немногим удавалось вылечиться, в основном выносили трупы.Лекарств не было. Вечером все, кто мог, собрались на совет в бараке.

- Надо сообщить в Красный Крест, - сказал Николай Петрович.

- А как? – послышалось несколько голосов.

- Я знаю как! – ответил Олег Фёдорович.

- Надо написать письмо и передать в организацию «Красный крест». Я это сделаю. Я поеду проведывать Олю и попрошу её отослать письмо по адресу.

- А вдруг она не захочет, тогда что? – спросил один заключённый.

- Я знаю, на что иду.

Они стали сочинять письмо. А утром Олег Фёдорович обратился к

начальнику лагеря:

- Я хотел бы ещё раз осмотреть Олю. – Вяткин согласился. Его везли к дому начальника лагеря, в подстёжке внутреннего кармана был спрятан лоскуток исписанной бумаги. Лагерный воронок свернул к большому дому и остановился. У Олега Фёдоровича лихорадочно текли мысли. Как передать? Спасение было в письме, и передать его нужно во что бы то ни стало.

- Оставьте меня одного с Олей. Я её осмотрю,- сказал профессор, когда вошёл в дом и пошёл мыть руки. Он осмотрел её и, убедившись, что она здорова,ей шепнул:

- Надо отправить письмо по нужному адресу, - и достал исписанный листок. Оля поняла его с полуслова и кивнула головой. Профессор вышел к Елене Николаевне и сказал:

- Необходима профилактика и закаливание.

- Хорошо, доктор, - заворачивая в газету пищу сказала она. Здесь же толкался охранник, понимая, что он находился в квартире начальника лагеря, не обращал на них никакого внимания и чувствовал себя неловко.

- Поехали, - бодро сказал профессор, и они вышли на улицу. Была хорошая погода, солнце тепло грело по-весеннему. В дороге у Олега Фёдоровича поднялось хорошее настроение, а угрюмый охранник, не понимая, почему доктор такой весёлый, отвечал лениво на его вопросы.

- Сколько осталось служить-то?

- Один год.

- Тяжко, наверное, сейчас служить.

- Да, раньше лучше было. Бывало, дашь зеку в морду, аж кровь брызнет и ничего, а сейчас того гляди, как бы самого не стукнули. Времена не те пошли.

Прошёл год. Наступила для политических оттепель. Охранники уже так не зверствовали, чувствовали, что будут какие-то перемены. Они заводили разговоры о житие-бытие. Уголовники теперь с политическими не вступали в конфликт и не издевались над ними как раньше.

В тринадцатом бараке в живых осталось всего четыре человека из старых, остальные вновь прибывшие. Умер Олег Фёдорович, заразившись от больных. Лагерное начальство разрешило его похоронить с кое-какими почестями. Николай Петрович переболел тоже тифом, он сильно обессилел, еле шевелил губами, просил пить.

В это время в лагерь приехала комиссия из Москвы. Сняли с должности начальника лагеря, назначили другого. Забегали охранники, начали наводить порядок в лагере.Всем заключённым выдали чистое бельё, мыло, заработала баня. Комиссия ходила по баракам и спрашивала:

- За что сидите, - но так как люди не знали, за что их посадили, не могли толком ответить. Зашли они и в тринадцатый барак. Там они, морщась, затыкая носы, боясь заразиться, подошли к Николаю Петровичу. Увидев его в таком состоянии, приказали:

- Немедленно назначить лечение, - и быстро вышли. Один охранник проговорился заключённым:

- Это приехала комиссия из международного Красного креста.

- Всё же есть правда на земле, - сказал Николай Петрович, подошедшему дежурному по бараку, заключённому, принесшему ему попить воды.

- Уголовники тоже приутихли. Жди, значит, будет амнистия, - продолжал разговор академик.

- Вот повеселимся.

- Веселись, не веселись, а пища стала лучше, а то бы я ноги давно протянул, - ответил Николай Петрович.

Прошло два месяца со времени приезда комиссии, многое в лагере изменилось в лучшую сторону. Лагерное начальство два раза вызывало Николая Петровича к себе. Один раз на проверку здоровья.Доктора заставляли его приседать, ложиться, слушали, стучали молоточком и в заключении признали инвалидом. В другой раз выдали ему документ об освобождении из лагеря.

Николай Петрович решил ехать сначала на родину Олега Фёдоровича в Москву, рассказать его родным о профессоре, так как долгое время его судьба была неразрывно связана с ним. Он умер на его руках, перед смертью оставил свой адрес и попросил:

- Будешь жив, всё передай моим.

Академик ехал на поезде четверо суток до Москвы и, когда сошёл с поезда, то, прихрамывая, с тросточкой, пошёл искать родных Олега Фёдоровича. Нашёл нужный адрес, постучал в дверь. Дверь открыла женщина лет двадцати пяти.

- Вам кого?

- Мне бы Васильевых.

- А здесь такие не живут. Позвоните к соседям, может, они знают, мы недавно здесь живём, - сказала она приветливо. Пришлось звонить соседям. Вышла женщина в годах. Узнав, кого спрашивают, пригласила войти в комнату. Она рассказала Николаю Петровичу, как забрали Олега Фёдоровича.

- А было это летом 1937 года. Всю семью забрали. Это было на моих глазах, - вспоминала соседка, - успели только маленького внука Игоря ко мне послать, чтобы я его отвезла в деревню к родственникам. На следующий день я так и сделала. Теперь один Игорь остался, а про остальных неизвестно.Как забрали – ни слуху, ни духу. Сейчас внук уже большой, не так давно ко мне забегал, он в армии в Москве служит.

На всякий случай Николай Петрович взял адрес Игоря, попрощался и вышел.

- Куда? Теперь домой! – мысленно приказал себе Николай и пошёл на Ленинградский вокзал. Купив билет до Ленинграда, он сел в пятый вагон. Поезд тронулся. Николай Петрович задремал, сказалось напряжение от воспоминаний об Олеге Фёдоровиче, от ожидания долгожданного освобождения. Очнулся уже в пути. За все девять лет заключения он так никогда не спал. И вот Ленинград. Поезд медленно приближался к родному городу. Он боялся идти домой, боялся потому, что его семью могла ждать такая же участь, как и семью Олега Фёдоровича. Дорогой он гнал эти мысли подальше от себя и, подходя к родному дому, чётко услышал своё сердце, которое непроизвольно заколотилось, словно молотом застучало в виски. Не помнил, как поднялся на третий этаж, и позвонил. Дверь открыла Нина Николаевна.

- Боже мой, Николай, родной, - и обняла его.У Николая Петровича навернулись слёзы. В трёхкомнатной квартире больше никого не было. Они сели за стол и, как пара голубков, ворковали до самого вечера, не веря своему счастью.

- После тебя ещё раза два чекисты приезжали, - рассказывала жена. – Хорошо, что у нас дед Пётр Иванович заслуженный человек, лично знал Ворошилова. После твоего ареста он ездил в Москву на приём к нему. Правда, нас больше не стали беспокоить. А вот насчёт тебя так и сказал ему Ворошилов.

- Я здесь не могу тебе помочь, там сам товарищ Берия распоряжается. А у нас с ним в последнее время стали натянутыми отношения… Дед Пётр, как тебя забрали, сначала вроде держался, думал, выпустят тебя. А к Ворошилову съездил, так занемог, заболел и к осени умер, а за ним бабушка Татьяна прибралась. Похоронили их на кладбище рядышком.

- Нинуля, а где наши дочки?

- Танечка замужем за одним военным, живёт в Москве, а Маша скоро придёт. Она у нас актриса, в театре работает.

- Знал бы адрес,зашёл, я в Москве останавливался. Николай стал рассказывать жене об Олеге Фёдоровиче.

- Я вот поправлюсь, отдохну немного и обязательно в Москву съезжу, найду Игоря и расскажу ему об его деде.

Прозвучал телефонный звонок.

- Это Машенька, - сказала Нина Николаевна, - вот обрадуется! Машенька, это ты? Говоришь задержишься. А у нас радость – папа приехал.

В трубке кто-то заговорил.

- Мы немедленно едем, - прозвучал мужской голос. Не прошло и получаса, как в квартиру вбежала, запыхавшись, Машенька с молодым человеком.

- Здравствуй, папочка! Она бросилась к нему на шею. Целовала, обнимала, рассматривала его.

- Вот какой мой родненький папуля, - радостно говорила Машенька.

На вид Николай Петрович выглядел пожилым уже человеком, с сединой, с морщинами, гораздо старше своего возраста, но глаза по - прежнему светились тёплым огоньком. Он смотрел на дочь с таким радостным задором, что Машенька не удержалась, схватила отца и закружила по комнате.

- Перестань, закружишь отца, разве не видишь, он ещё очень слаб, - говорила Нина Николаевна. Остановившись, они запыхавшись, упали на диван. Только теперь они обратили внимание на молодого человека, стоявшего в коридоре.

- Познакомьтесь! Сергей Иванович – мой жених, - представила Маша молодого человека. Познакомившись, они все сели за стол.

- Ой, у меня же пирог есть! – сказала Нина Николаевна и прошла на кухню вместе с дочкой, а мужчины разговорились. Оказалось, что Сергей был студентом пятого курса физико-математического факультета. Николай Петрович стал рассказывать о своих научных работах.

- Благодаря тому, что я всегда повторял в уме свои расчёты, находясь в лагере, старался помнить, даже будучи больным, в бреду, я бормотал формулы. Многие думали, что я сошёл с ума. Я сейчас постараюсь вспомнить и точно записать свои расчёты, - он взял листок бумаги, ручку и стал что-то записывать и чертить. Они так увлеклись, что ничего не замечали вокруг себя. А счастливые женщины, накрыв стол, не могли на них насмотреться. Николай Петрович чертил формулы на бумаге, делал расчёты. Сергей неотрывно следил за ним, он подумал:

- Как много сделал бы этот человек для страны, для науки, если бы судьба не сыграла с ним злую шутку.

Да, не зря в лагере прозвали его академиком. Чувствовали заключённые, что это большого ума человек, даже уголовники преклонялись перед его учёностью. Там в тринадцатом бараке он сделал своё открытие и сейчас с азартом доказывал молодому студенту.

- Хватит Вам, давайте пить чай с пирогом, а то остынет, - спохватилась Нина Николаевна.

- Отдохнуть ему надо, с дороги же он! – говорила она Сергею.

Прошло несколько дней. Николай Петрович послал свои расчёты в Москву в Академию наук, где его открытием заинтересовались. Вскоре пришло приглашение.

- Нисколько не отдохнул, и скорей за работу, - беспокоилась жена.

- Я столько лет работал над расчётами. А сейчас это время пришло – доказать своё изобретение, - сказал Николай и засобирался. Он взял адрес старшей дочери Татьяны и поехал в Москву. В Академии наук его тепло встретили и предложили работу, на которую Николай Петрович сразу же согласился. Вечером он встретился со своей старшей дочерью. Татьяна Николаевна была миловидной женшиной, ей исполнилось двадцать один год. Она воспитывала двух сыновей Вадика и Петра. Вадиком назвали в честь деда мужа, а Петром в честь её деда. Познакомившись с малышами, он подарил им сладости, а они не слезали с его коленей. Счастливый дед не мог насмотреться на внучат. Муж Татьяны, Владимир Михайлович, был военным, он уже капитан и служил в Московском горнизоне. Вечером они долго сидели, разговаривали, пили чай, и Николаю Петровичу было хорошо.

На следующий день Николай поехал искать Игоря. Встреча с Игорем произошла в одной из частей Московского гарнизона. Он взял увольнительную и они весь день гуляли по Москве. Николай Петрович рассказал Игорю о его деде Олеге Фёдоровиче. Игорь напоминал Николаю чем-то деда, такая же походка, такой же открытый взгляд, такая же улыбка. Договорившись, что они будут встречаться, они расстались.

Вскоре Николая Петровича реабилитировали. Его восстановили в должности, в звании.. Ему вернули награды, и он по праву стал академиком. Так же реабилитировали и Олега Фёдоровича, но только посмертно.

 

1998г.