Кафе Питона, Медвежья улица, девять часов вечера. На зелёном сукне бильярдного стола, утопающего в потоках света, профессор Питон, мастер карамболя, играет партию с любителем. Тот (дебютировал блестящим слабым ударом) ждёт, с сигаретой в губах, когда ошибка профессора Питона позволит ему возобновить борьбу; но профессор держит серию и, ни коим образом, не выглядит расположенным её упускать. Под аплодисменты нескольких знатоков, обступивших бильярдный стол, он успешно применяет трудный контрбан, после чего объявляет свои очки:

 

Профессор Питон

Двадцать шесть!

Хор знатоков

Великолепно!.. Чёрт возьми, как это собрано! Вот прекрасная подставка!

 

Действительно, настоящая подставка; бок о бок красный и белый шары, и ещё один белый – впереди, на расстоянии пяти сантиметров: один из тех, искусственно подготовленных ударов, который не промазал бы, даже нарочно, слепой пятилетний ребёнок. Но в венах профессора Питона течёт кровь артиста; исполненный презрения к подаркам судьбы, он заявляет, что этот карамболь произведёт сложно! Он говорит, предварительно помазав

мелом наклейку кия:

 

Профессор Питон

Внимание! Белый на белом – как это. Три борта: один, два, три! – как то. И красный шар – встречный. Готово! Двадцать семь!

Хор знатоков

Браво! Очень хорошо! Честь и слава профессору Питону! Восхвалим мягкость его игры, уверенность взгляда и изящество руки.

 

Между тем, на зелёном сукне, утопающем в потоках света, остановились три шара. Сейчас они тесно сближены (подобно трём девочкам, которые держатся за руки), настолько, что маскируют друг друга; и профессор Питон, лоб которого изборождён морщинами, задумчиво напевает сквозь зубы:

 

Профессор Питон

Удар никуда не годится. О! А! Он никуда не годится, этот удар…

 

Проходит время. Воцаряется глубокая тишина, нарушенная, в короткий промежуток, эмоциональным содроганием; профессор Питон, мастер карамболя, готовится выполнить массе. После сильного удара сверху вниз белый шар описывает робкий полукруг вдоль своего близнеца и возвращается, чтобы умереть на красном шаре. Воодушевлённые знатоки превозносят превосходство удара. Последовательно:

 

Профессор Питон

Двадцать восемь! Двадцать девять!

Хор знатоков

Двадцать девять! Любитель проиграл. Он потерпел ужасную неудачу и может писать письма.

 

Итак, под решительным напором кия, исполнившего свой двадцать девятый удар, три шара с шумом отделились друг от друга. Части, подобно осколкам снаряда, разлетаются в разные стороны; они долго катятся по бильярдному столу, встречаются и сталкиваются – подобно трём девочкам, которые бегают взапуски, - и, в конце концов, каждый обосновывается в своём углу – с обиженным видом. Профессор Питон пребывает в нерешительности и недоумении:

 

Хор знатоков

Он будет играть от одного борта, и вращение, очень тонкое, слева.

 

Ошибка. Профессор Питон, в мозгу которого вспыхнул гениальный проблеск, решил взять красный шар снизу; из чего, после соударения с белым шаром, следует отлично сделанный откат на 45 сантиметров, способный вырвать у хора знатоков возглас восхищения. И вот он готовится. Подрагивание кия, в чрезмерно оттопыренном левом указательном и в большом пальцах – дрожание хвоста кошки, готовой прыгнуть на мышку. Минута тревоги; грубая подача кия назад… и вопль старого господина, который получил удар в живот. Пронзительные крики несчастного, который падает, изрыгая кровь полным ртом, в то время как…

 

Профессор Питон

Вот старый тюлень, который портит мне серию.