Такую трепетность души, как в отношеньях этой пары встречал я лишь в романах старых, что старомодно хороши. Патриархален быт семей, и жизнь размеренно спокойна. И суженым жена довольна, как он супругою своей. Любуясь детками, растят из них они себе подобных. И на мордашечках их сдобных блаженство холеных котят. Всё остальное идиллично в той добропамятной поре. Но… век не тот уж на дворе, и всё не так, увы, отлично. Сегодня всё уже не так, как было в давнюю эпоху. Не то, чтоб очень нынче плохо, но всё ж не тот, конечно, смак. И люди нынче уж не те, и прагматичнее, и суше. Черствей людские стали души. Увы, не все хотят детей. Чего не скажешь о Чижах, семье барачной, всем известной, считай, героев жизни местной, хоть состояли в чужаках. Приехали сюда с Волыни, а может, с Львовщины самой. Их говор песенный поныне воспринимается душой скорей, чем ухом, но об этом когда-нибудь. А я сейчас начну рассказ, как прошлым летом я завизировал приказ, что к нам в ЭМО* переведён с соседней шахты Чиж Василий. Он, кстати, был там награждён. А вот потом проблемы были из-за того, что он сказал «спасибо» без энтузиазма, но так секретарю в глаза, что у того случились спазмы. Причина, вроде бы, пустяк для торжества, где награждают: Чиж упрекнул, что забывают героев мёртвых: «На костях погибших нам не надо славы». Ещё он что-то прокартавил, но секретарь уже обмяк. Был шум, оргвывод и упрёки, по линии партийной склоки, хотя Василий беспартийный. Абсурдна, в общем-то, картина. Но мне то что! – электрик он рекомендован, как отменный. И подписал: «Дежурный, сменный. Разряд – шестой». Вопрос решён. За год прошедший я узнал, что в деле Чиж – надёжней нету! Таких парней искать по свету!.. Но вдруг куда-то он пропал. Из номерной сказали мне, – но это лишь через неделю, – что дышит Вася еле-еле, и чуть не умер он во сне. Инфаркт был. Если б не жена… Понятно всё. Я и ребята под ужин с сумками в палату ввалились. Видим – у окна стоят, целуясь, наш Василий и чудо женщина-краса. Я описать её не в силе. До пят распущена коса, ну, может быть, до поясницы. И море синее в глазах. Такая, ежели приснится, то сразу… Я стыжусь сказать. А возле них детишек куча – не смог тогда я сосчитать. И все они, друг друга лучше, глядят счастливые на мать и на отца. Картина счастья! А Чиж, отец, смущён, что мы их радостью заражены, полны сердечного участья. … Да, здесь мне надобно сказать, что Вася – парень интересный. Шутили: «Он – мужик телесный», – не только думая про стать. При нём все женщины ЭМО подтягивались, враз светлели и, улыбаясь, хорошели. Забавно видеть и чудно! А коль кого-то приголубит, – лишь в шутку, ни ни-ни всерьёз, – у той полна «спидница» слёз и вздохи: «Разве он полюбит!» … Через неделю навестить решили Васю мы с профоргом, считая это нашим долгом. И не могли себе простить, что среди нас никто не знает, где Чиж с семьёю проживает. А жил он в стареньком бараке за новой шахтою «Заря». Две комнатушки в полумраке им руководство «Октября» (так рудник этот величали) дало давно, но обещали им в новом доме что-то дать. Обещанного долго ждать! Тем паче, был конфликт у Васи, хоть с маленькой, но всё же с властью. Две комнатушки… Остальные – запущенные, нежилые. «А так нам даже веселей, – смеётся Нина, мать семейства, – простора много для детей. Нам главное, что мы все вместе». И Вася солидарен с ней. «К тому ж здесь очень близко речка. Сейчас ребята наши там. Мы очень часто, все, конечно, бываем там по вечерам. Такие чудные закаты! Сидим, глядим, и все поём. «Батькив» у нас убили каты. Остались с Васей мы вдвоём. А потому родней детишек на свете нету никого. Мы любим белых, чёрных, рыжих, хоть часто с ними о-го-го!» «А сколько их у вас?» «Ох, много! Пока считаю до шести. Но хочет Вася привести ещё двоих». «От Бога?» «Нет двух сирот. Отца затайкой*… А мать от горя умерла. Я, правда, с нею, с этой Тайкой в подругах даже не была. Но ведь бабусе не под силу тянуть двоих. Там деда нет. Его, здорового, в могилу свела вся вереница бед». И замолчала, топот слыша босых, бегущих с речки ног. И вот вошли через порог, скорей вбежали, часто дышат шесть загоревших пацанов. «Смотри, мам, сколько наловили!» увидев нас, чуть поостыли, отдали матери улов, ей что-то на ухо сказали, смеясь, уселись на топчан, на папу пальцем показали. Чиж ничего не замечал, лишь улыбался он блаженно, глаза прищуривши чуть-чуть. И радостью входила в грудь, мою, простая эта сцена. Потом мы ели карасей, совсем ничем не запивая, но рай какой-то ощущая от атмосферы здешней всей, от любования семьёй, по-настоящему счастливой, от мамы, доброй и красивой, от папы, что за всех горой. А всех-то восемь человек! Шесть пацанов, скажу, не шутка! Чтоб столько в прагматичный век?! Но Чиж с улыбкой, с прибауткой и с западенским говорком всё делает педагогично. Такое видеть непривычно, такой пример мне не знаком! А детвора уж в коридоре, смеются, бегают, кричат, но так, чтоб нам не докучать, никто промеж собой не спорит. Команда, вправду, хороша! Мы уходить уже собрались, но вдруг в «квартире» оказались с работы прежней кореша – электрики ЭМО** «Зари». Почти со всеми мы знакомы, а здесь они почти как дома. И стали малышам дарить по удочке всем персонально, крючки, мормышки, поплавки. «Ну, что довольны, мужики?» «Дядь Миш, дядь Вань, дядь Коль, нормально!!!» «Мам, мы на речку!..» И бежать. И было странным мне узнать, что среди их шести детишек лишь двое собственных сынишек, и Нина остальным – ни мать, и Чиж Василий – ни отец. А дети, – возрастом погодки, – хоть и малы, увы, не кротки, и всяк – другим не леденец. Но как звучит чудесно: «Мама!» – или когда зовёт муж: «Мать!» В них добрых чувств такая гамма, что мало слов их передать. Да признаюсь, что нет уменья такую тонкость описать. Мне удаётся – про напасть, и реже – сердца шевеленье. Но чтобы радугу всех чувств и мир семейных отношений – всё описать, ну нет умений, и никогда не научусь. Но странно – хочется мне петь о добром добрыми словами, и подарить стих каждой маме и всех отцов восславить честь. … Опять я в сторону ушёл: пофилософствовать не прочь я. Но, что Чижей семейство прочно, в себе итог я произвёл. Ну, а потом в ЭМО решили, и нас директор поддержал, чтоб дом Чижам соорудили, как очень верный пьедестал того, что строят они сами не по указке – от души. Пусть жизнь их полнится делами, что будут вечно хороши! P.S. Забыл я выше указать, что не родня отец и мать сирот-малышек для Чижей. Но жили рядом здесь в бараке. Погибли глупо оба в драке от напрочь спившихся людей. Убийц судили, а Чижи забрали деток. Малыши их «папой», «мамою» зовут и, в общем, радостно живут. * «затайка» – оставшаяся не взорванной часть патрона в шпуре; ** ЭМО – электромеханический отдел 60-е годы | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
