Я люблю тебя

 

Рассказ.

 

– Я отлично помню дорогу – вот за этой рябиной нужно повернуть

направо, пройти мимо десантника, деревянного креста.… Там ещё

скамейку и столик кто-то установил за оградкой.…Да вот же она!

Провалилась... Я весной три раза приезжал сюда. Всё обшарил. И от ворот

заходил, и с пригорка спускался.… И вроде место то, и могилы вокруг

знакомые, а голубую оградку отыскать не мог. Вот, издалека вижу эту

раздвоенную берёзу, а потом найти не удаётся!

– Алексей повесил сумку на сучок, открыл низкие воротца и приблизился

к надгробию. Могильный холмик как будто растёкся по сторонам, в центре

образовалась приличная воронка. Голубая масляная краска на сваренном

из стального листа памятнике местами облупилась. Лишь фотография на

эмали выглядела свежо. Травы почти не было, и только какие-то

невзрачные, полевые цветочки украшали унылую картину.

– Надо было, Саня, сразу тебя позвать! Смотри, как мы быстро нашли

дорогу!

 

Алексей Азаров похоронил мать два года назад. Последнее время

Елена Сергеевна часто болела, почти не вставала. Крохотную пенсию

отдавала соседке и та покупала продукты и лекарства. От сына никакой

помощи не получала. Алексей – высококлассный автомеханик, увлёкшись

спиртным и доступными женщинами, за несколько лет потерял всё –

семью, работу и квалификацию. Слава Богу, опомниться помогли друзья –

утащили на сплав, в тайгу. Чистейший воздух и целебная родниковая вода

сделали своё дело – Азаров избавился от запоев, организовал ремонтную

мастерскую. Жена не простила, но встречам с сыном не препятствовала.

Жизнь вернулась в нормальную колею. Вот тогда Лёшка и вспомнил о

матери. Но было уже поздно – случилось непоправимое. В промозглый

октябрьский вечер соседка, которая ухаживала за Еленой Сергеевной,

попала под машину и в бессознательном состоянии очутилась в

реанимации. Высохшее тело матери Азарова обнаружили через неделю

после смерти.

На похоронах немногочисленные родственники и соседи

перешёптывались и осуждающе смотрели на Алексея – при живом-то сыне

приняла, бедняжка, такую смерть! Ритуал свернули быстро. После поминок

Азаров, боясь сорваться, не пил.

 

Елена Сергеевна воспитывала мальчика одна. Все средства и время

отдавала сыну, чтоб не чувствовал себя безотцовщиной. У Азарова было

всё как у других – благополучных: и велосипед, и хоккейная форма, и

даже магнитофон. Учился он хорошо, без труда поступил в Политех и с

успехом защитил диплом. Создав семью, жил в достатке – много

путешествовал, менял квартиры и машины. Матери звонил не часто, ещё

реже заходил. Ему говорили, что после выхода на пенсию Елена Сергеевна

нуждается, часто болеет и обижается, что сын её совсем забыл.

 

Алексей переехал в родительскую квартиру. Ничего менять не стал.

Всё оставил на своих местах – и мебель, и цветы в горшках, и картины

на стенах. На кладбище не ездил. Жизнь текла в привычном русле. О

матери напоминала лишь отретушированная фотография в старинной

бронзовой рамке.

Спустя два года после смерти Елены Сергеевны, в дождливую

осеннюю ночь Азарова разбудил громкий звук в родительской спальне.

Алексей встал, включил свет и обнаружил, что на комоде опрокинулась

рамка с фотографией матери.

– Странно – пробормотал Алексей – форточка закрыта, кошки у меня

нет, а рамка очень массивная и устойчивая…. Установив фотографию на

место, Азаров отправился досыпать.

Спустя неделю, рамка вновь напомнила о себе громким стуком.

Алексей не стал восстанавливать порядок – просто положил портрет на

книжную полку фотографией вниз. Чудеса прекратились и неясное

беспокойство рассеялось.

Но в конце декабря, когда город украсили разноцветные огни, сквозь

завывание вьюги и стук снега в окно, Азаров услышал звон разбившегося

стекла. Он отложил книгу, встал с дивана и осторожно заглянул в комнату

матери. Рамка лежала на паркете, почти посередине комнаты. Осколки

стекла разлетелись по сторонам и словно льдинки поблескивали острыми

гранями. Алексей оцепенел – как это могло произойти – было за гранью

его понимания. Он подошёл к окну, раздвинул шторы. Новогодние огни с

трудом пробивались сквозь слой налипшего на стекло снега. На улице

взорвался фейерверк, и ему почудилось, что вспышка высветила в

ледяной мозаике окна неясный контур лица матери. Азарову даже

показалось, что Елена Сергеевна улыбнулась. Через мгновенье мираж

исчез. Алексей отпрянул от окна. Его охватил озноб и какой-то

мистический страх, хотя всякие там приметы, суеверия и чудеса, он

никогда не воспринимал всерьёз.

В душе Азарова поселилось беспокойство. Он всё время вспоминал

улыбку матери. Вечерами подолгу листал семейный альбом, вглядываясь в

черно-белые фотографии. Накатывала тёплая волна приятных

воспоминаний, и в эти минуты, он искренне удивлялся – как мог забыть и

предать прошлое. Мать, маму, мамочку… ведь она никогда не жалела для

него тепла и ласки. Всё прощала и понимала…

Зима выдалась снежная, морозная. Но, несмотря на это Азаров решил

навестить могилу матери. Не без труда нашёл нужный поворот, по пояс в

снегу упрямо «плавал» от одной могилы к другой. Поиски прекратил,

когда начало смеркаться. Мокрый, совершенно обессиливший, вернулся

домой. Попытки свои не прекращал до самой весны – не осталось,

казалось, ни одного не обследованного участка кладбища. Все тщетно!

Матушка упорно не подпускала к себе раскаявшегося сына.

 

…Итальянская краска, предназначенная для покраски прямо по

ржавчине, отлично легла на поверхность памятника. Алексей убрал банку,

кисть и маленькую лопату в сумку, отошёл на несколько метров и остался

доволен проделанной работой – могильный холмик приобрёл чёткие

границы, по кромке высажены цветы. Оградка и памятник – как

новенькие.

– Спасибо тебе, Саш, за помощь! Всё успели до дождя. Ну, что?

Поехали? – Азаров с благодарностью приобнял друга.

Александр аккуратно погасил сигарету и убрал её в сигаретную пачку.

– Поехали…

Друзья стали пробираться по извилистой тропке на дорогу к машине.

Погода испортилась – ветер усилился, принося редкие капли дождя,

зашумели кроны берёз. Алексей шёл вторым. И вдруг, свозь тревожный

шелест листьев, за спиной, как эхо, прозвучал голос матери: « Я люблю

тебя, сынок!» И ещё раз, как будто удаляясь куда-то ввысь: «Я люблю

тебя…»

Азаров обернулся – никого вокруг не было. И только низко летящие над

кладбищем облака, непрерывно меняясь, на какое-то мгновенье

напомнили родное лицо…

 

Орёл.

 

Рассказ.

 

Если подняться по ржавой лестнице на верхнюю кольцевую площадку

водонапорной башни, то оттуда видно, в каком беспорядке разбросаны

дома деревни Калиновки по склонам холмов. От взгляда внимательного

наблюдателя не ускользнёт и то, что все переулки, петляя и переплетаясь,

словно оголённые корни дерева, сползают вниз, в лог, где журчит, пенится

меж камней речушка Таловка. Место для Калиновки выбрал очень мудрый

человек. Здесь удачно сочетаются плодородные поля, раздольные

пастбища и сенокосные луга. А с трёх сторон вплотную к деревне

подступает тайга.

Лёшка Казеев родился и вырос в этих местах и, если честно

признаться, дальше районного центра за свою короткую жизнь пока нигде

не был. Впрочем, это обстоятельство его ничуть не смущало. Всё, что, на

Лёшкин взгляд, необходимо для жизни, он находил в родимом селе. В

пятом классе Казеев увлёкся чтением и всё своё свободное время

проводил в сельской библиотеке. Вот и сейчас, в самый разгар летних

каникул, он пристроился с томиком Александра Беляева на скамейке под

черёмухой и с головой погрузился в фантастический мир.

Зелёная ягодка калины со свистом пролетела над ухом Лёшки и,

ударившись о ствол дерева, разлетелась на мелкие кусочки. Казеев

осмотрелся вокруг и никого не обнаружил. Но это, конечно же, Валерка

Лоскутов затеял стрельбу из пикановой трубки.

– Ладно, мазила, вылазь из своего укрытия!

– Да я и не прятался вовсе! – отозвался Валерка, выползая из-за сарая.

– Лёха, пойдём со мной к запруде, отнесём обед отцу! Он туда стадо угнал.

Искупаемся заодно! – в голосе Валерки зазвучали просительные нотки.

– Айда! Я только книжку в дом занесу – библиотечная!

До запруды было не так далеко. Тем более что мальчишки «срезали»

по извилистой тропинке через огороды. Время для обеда настало самое

подходящее: после водопоя стадо расположилось в тени осиновой рощи,

коровы щипали траву, лениво похлёстывали хвостами по бокам, отгоняя

оводов.

– Ну, пацаны, давай со мной обедать за компанию! – предложил

пастух, протягивая Лёшке и Валерке помидоры и хлеб. Мальчишек

уговаривать не пришлось, и они присоединились к трапезе.

– Алексей, ты чем занимаешься на каникулах? – спросил Лоскутов-

старший, пережёвывая хлеб, при этом продолжая следить за стадом. – Всё

книжки листаешь? Ну, вообще-то я одобряю: сейчас без знаний никуда!

– Смотрите, смотрите! Вон орёл летит! – прервал отца Валерка,

показывая ладонью ввысь над рекой. Контрастно выделяясь на фоне

лазурного небесного шатра, широко раскинув крылья, в вышине парил

орёл. Он, искусно выбирая нужные воздушные потоки, плавно выписывал

громадные окружности, пристально всматриваясь в прибрежную осоку и

речные отмели. Все невольно залюбовались величественным полётом

птицы.

– Летит, никого не боится! Вот бы мне так! – мечтательно протянул

Валерка.

– А кого ему бояться? – заметил пастух. – Нет у этого хищника в

воздухе врагов. Посмотрите, какие у него когти и клюв! Мне доводилось

как-то наблюдать, как орёл суслика в лапах тащил. Эту территорию он уже

много лет контролирует.

– А где у него гнездо? – спросил Лёшка, – Наверное, где-то в горах?

– Нет, видишь – одинокая сосна на холме, у неё ещё верхушка

раздвоенная? Вот на ветвях он гнездо и устроил. Сейчас там птенцы

подрастают.

Закончив обед, ребята собрали посуду и двинулись к речке.

Искупались, полчаса понежились на песочке под ласковыми солнечными

лучами и направились в Калиновку. Весь обратный путь проговорили про

орла.

– Слушай, Валер! А что, если нам птенца, пока он ещё маленький,

домой взять? Вырастим, приручим, будем с ним на куропаток охотиться.

– Вот здорово! Ты это неплохо придумал! – глаза Лёшки заблестели. –

Давай завтра утром возьмём корзину и сходим на холм. Я надену кеды,

чтоб легче на сосну залезть. – Договорились!

Утро следующего дня выдалось отменным. На небе – ни облачка, с

лугов лёгкий ветерок принёс тонкие цветочные ароматы. Надышаться

невозможно! Откуда-то из-за реки слышны звуки весёлой музыки. Лёшка

распахнул створки окна пошире и выглянул во двор – Валерка уже ждал

его на скамейке, похрустывая длиннющей ярко-оранжевой морковкой.

Вдвоём идти всегда веселее. Тем более, что у Валерки в запасе целый

ворох всяких историй. Рассказывает он их эмоционально, забегая

вперёд, гримасничая и беспорядочно размахивая руками.

Вблизи сосна оказалась просто гигантской. Покрытая глубокими

трещинами кора напоминала панцирь ископаемого крокодила. Сгустки

пересохшей смолы поблёскивали янтарём. Одной нижней ветки, наверное,

с лихвой хватило бы для приготовления обеда на костре.

Посовещавшись несколько минут, ребята решили, что наверх полезет

Алексей, а Валера будет следить за появлением орла. Общими усилиями

пристроили корзину у Казеева на спине, и он, символически поплевав на

ладони, подтянулся на руках и запрыгнул на нижнюю ветку.

Вообще-то Лёхе приходилось лазать по деревьям. Прошлым летом он

подрабатывал в лесхозе, собирая живицу. Но тогда это были в основном

невысокие молодые пихты. Нынешняя задача выдалась намного сложнее.

Уже где-то на середине Лёшка почувствовал, что ствол сосны

раскачивается с громадной амплитудой, ветви предательски трещат, а

корзинка постоянно цепляется за сучки. Посмотреть вниз не решался: в

одной из книг он вычитал, что может закружиться голова. Крепко хватаясь

руками за ветви, как за ступеньки огромной деревянной лестницы, Казеев

настойчиво приближался к вершине. Ситуация напоминала ему историю

Винни-Пуха и Пятачка, добывающих мёд. Для полного совпадения не

хватало только рассерженных пчёл. Но их роль с успехом мог бы

исполнить орёл.

 

Гнездо было мастерски сплетено из сухих гибких прутков и надёжно

опиралось на три расходящиеся в разные стороны ветки. Заглянуть

внутрь оказалось довольно сложно, так как расстояние от ближайших

«ступенек» едва ли не превышало Лёшкин рост. Оценив обстановку,

Казеев передохнул несколько минут и всё же насмелился взглянуть вниз.

Валерку через переплетение ветвей видно не было. Лёшка решил

добраться до гнезда, взобравшись на другую верхушку, которая была

немного потоньше, но не такая оголённая. И через несколько минут

верхолаз достиг цели.

Гнездо внутри оказалось выстланным смесью сухой травы, мха и перьев.

Птенец был всего один, но размеры его Лёху просто поразили: он скорее

напоминал взрослую утку, чем пушистого беззащитного цыплёнка!

Отказываться от задуманного было уже поздно, и Казеев освободился от

изрядно надоевшей корзинки, закрепив её между ветвей. Он осмотрелся

по сторонам и невольно залюбовался открывшимся простором. Вот если

бы у него были крылья, как бы он парил и парил над землёй и, может

быть, улетел бы далеко-далеко! Плотно обвив ногами верхушку, Лёха

вытянул правую руку вперёд, пытаясь ухватить орлёнка за шею. Тот сидел

к нему спиной и не шевелился. Мальчишка легонько дотронулся до края

гнезда, и в этот момент птенец встрепенулся, пискнул, словно щенок,

широко разинул клюв и уставился на протянутую руку немигающим

желтоватым глазом. Не дав Лёхе ни секунды на раздумья, в следующее

мгновенье ударил клювом в середину ладони. Завопив изо всей мочи от

острой боли, Лёха забыл про осторожность и сорвался с верхушки вниз.

Падал он, как в замедленном кино, ударяясь о шершавый ствол и ветви,

сдирая кожу, цеплялся за ускользающие сучья. Казалось, прошла целая

вечность…

Но полёт прекратился. Где-то посередине сосны Лёшка застрял в

переплетении гибких ветвей. Густая хвоя смягчила удар, упругие ветви

замедлили скорость падения. Ещё окончательно не веря в спасение,

мальчишка перебрался вплотную к стволу, обхватил его руками и замер.

Только в этот момент на него накатила горячая волна испуга.

– Лёшка! Ты уже спускаешься? Зачем корзинку сбросил? Чё, нет

птенца в гнезде?

Валерка, похоже, не понял, что приключилось с другом.

– Спускаюсь, – еле прохрипел Лёха, облизывая сухие губы. Ему стоило

больших усилий заставить себя спускаться дальше. Ноги предательски

ослабли, в руках осталась дрожь. Всё же он медленно добрался до земли.

– Нет там никакого птенца. – пробурчал он на вопросительный

Валеркин взгляд. – Я сам не хуже орла летаю! Пошли домой…